Маленький байкальский эпизод (полудетективная история с прологом и эпилогом)

… И вот миновало звонкое лето 1978 года. Позади остались полеты над бескрайней тайгой, оленьи переходы и вездеходные переезды по болотистым кочковатым марям и каменистым перевалам Станового хребта, длинные и короткие маршруты, заверки аномалий, радиометрические поиски, костры, палатки, зимовья, табора и базы. Позади – холодные реки и жаркие склоны, стланик, комары, пауты и мошка. Три дня на базе экспедиции в Тынде, посвященные упаковке материалов в ящики, погрузке и отправке их спецрейсом в Москву. Торопливый и шебутной последний вечер, со спиртом, японской (БАМовские времена) 30-градусной водкой, шампанским для присутствовавших (куда ж их денешь) дам, и жареной олениной с брусникой, грибами и жареной картошкой (после трех месяцев гречки, риса, перловки и макарон – деликатес!). Полсуток ожидания рейсового самолета в зачуханном тындинском авиапорту, три или четыре часа полета…

И вот АН-24 сел на иркутском аэродроме.

Возвращались мы вместе с однокурсницей, которой наутро нужно было вылетать дальше на запад, а встречала нас у меня дома – другая моя однокурсница, с которой еще по весне была назначена встреча в Иркутске. Она прилетела накануне, с Дальнего Востока.

А матушка моя в тот же момент прибыла с Байкала – там в тот год работала гидрохимическая экспедиция из Ростова. Занимались они интересным делом – разработкой дистанционных методов определения загрязнения воды. Для этого был выделен специальный самолет АН-30 (для спектрозональной аэрофотосъемки) и два корабля водного обеспечения, один из которых таскал за собой т.н. «марку» - затянутую черным брезентом большую раму, которую можно было притапливать на определенную глубину. По ее изображению на снимках судили и о масштабе съемки, и о степени прозрачности воды. Назывался эксперимент «Чистые воды». С руководителем этого эксперимента (он же начальник ростовской экспедиции) мы как-то сразу сошлись во вкусах и мнениях, и пригласил он нас с подругой в очередной рейс до Северобайкальска и обратно, где-то на неделю.

                                                                Дома

И вот мы втроем в Листвянке. Листвянка, кто не знает, – это небольшой (тогда) поселок вблизи истока Ангары – единственной реки, вытекающей из Байкала. Рядом с ним находится Лимнологический институт Сибирского отделения АН, с уникальнейшим музеем байкальской флоры и фауны (сейчас там даже нерпинарий есть). Здесь должен был быть ошвартован один из наших кораблей, «Орион»; второй же, «Меркурий», в это время работал в бухте Песчаной. Каково же было наше удивление, когда «Ориона» у причальной стенки мы не обнаружили.

- А Александров (фамилия капитана изменена) в Песчанку ломанулся, - лениво объяснил начальнику сторож у пирса. - У яво тама крестины, у шурина.

- Когда?!

- Да уж третьего дни, однако…

- А мои?!

- Дак и твои тама, иде имя деться…

Валера рассвирепел. Своеволие байкальских капитанов (а Александров слыл одним из самых малопредсказуемых) было ему еще в диковинку. До бухты Песчаной (это в аккурат там, где растут знаменитые «ходячие сосны») – несколько часов ходу. Вечереет. Накрапывает. Начинает подштармливать. Ладно. Со скрежетом «Всех дезавуирую!» - в диспетчерскую. Выясняем – в ночь на север выходит один из малотоннажных корабликов Байкальского флота, марки «Ярославец». Затариваемся (с собой не брали, в расчете на бортовые запасы) – и вперед…

Про бортовую качку ночью, по дороге, и утренний скандал в Песчаной рассказывать не буду, бо наше дело было пассажирское – молчать в тряпочку. Поскольку тамошняя часть эксперимента была уже закончена, на закате следующего дня вся «эскадра» уже подходила к Листвянке, предварительно закачав топливо в порту Байкал (в 5 км, т.е., в 2,7 милях от последней, но на противоположном берегу ангарского истока). Этот порт когда-то был одной из крупных перевалбаз ВСЖД, а ныне – конечная точка Кругобайкальской железной дороги. Летняя поездка на экскурсионном поезде по ней – незабываемое для городских и импортных туристов путешествие, но об этом как-нибудь в другой раз.

Причаливаем, швартуемся.

Дабы особо не светиться на берегу и не таскать на горбу лишнего, «продовольственный десант» за хлебом, картошкой и прочей овощью (базовые продукты на обоих бортах имелись в достатке) был выслан на двух или трех моторках. Возвращаемся – мамма миа! У пирса стоит уазик ИУГМС (хозяина обоих наших кораблей), прибывший из Иркутска. Паршивец дежурный по метеостанции, зашедший накануне вечером в портовую диспетчерскую, радировал-таки в Управление о самовольном уходе «Ориона» и о том, что авантюрист Валера убыл на ночь глядя в море с двумя неизвестными. Натурально, утром матушке позвонил ее шеф, Биг-Босс Управы: «Ты куда отпустила своих сумасшедших детей со своим сумасшедшим Крыловым (фамилия изменена), и вообще, что у тебя там делается, тра-та-та-та-та?!»

Перескакиваю это я по штормтрапу через леер (из каждого кармана полевых штанов торчит по «гранате») – и нос к носу сталкиваюсь с родной матерью, которая прямо на палубе имеет нелицеприятную беседу с капитаном «Ориона», опосля 3-4-дневной гулянки на крестинах имеющим вид, прям скажем, не весьма щеголеватый. Медвежеватый такой был кряжистый мужик, в «свежем»-то виде краснолицый и красноглазый. (Валера пел про него: «Капитан стоит на вахте, Джон Кровавое …. (лицо) / Словно …. (шея) носорога – капитаново лицо…»). Ага. Картина маслом. Короче, все сестры получили по серьгам. А надо сказать, ГМС-вские моряки (равно, как и водители) матушку мою уважали и побаивались - от нее зависели и разнарядки на работы (кому куда и насколько) и распределение премий…

Про сам рейс тоже особо рассказывать не буду – работа, рыбалка, и после рыбалки… ))) Заход на радоновые источники в бухту Хакусы. Культпоход в кино в деревеньке Байкальское (бывш. Горемыка). Разворошенный БАМовским строительством Северобайкальск. ))) Тем более, что фотоаппарат (дешевенькую «Смену-8М») я тогда довольно быстро утопил, осталось только несколько кадров с «хвоста» предыдущей пленки…

Капитан Меркурия на мостике

На правом траверзе – один из ветеранов Байкальского флота.

                                                            Пирс в порту Байкал

Байкальская зыбь

И тут еще я…

И в заключение – несколько байкальских пейзажей, прошу пардону - из Сети:

Два заката 

На острове Ольхон (2 снимка)

Вот такие береговые скалы называют «колокольнями

Просто два пейзажа

Этот эпизодик почему-то вспомнился мне, пока я вынужденно сидел без связи, и уже почти не надеялся на ее восстановление. Здравствуйте все, и извините, кому не мог за последние дни ответить. Я.