История из жизни - Убил бы негра…

Наверное, я не очень оригинален, но за всё время моего пребывания в Тоголезской республике (краткое, но весьма насыщенное событиями) я не раз вспоминал знакомые с детства строки Корнея Иваныча Чуковского: «Не ходите, дети, в Африку гулять!». А я вот пошёл. И уж экзотики было — хоть отбавляй. Мало не показалось.

В Того не летают самолеты “Аэрофлота”. В Москве нет даже посольства этой милой африканской страны. Когда-то было, но закрылось. В Того я попал транзитом, по пути из Ганы в Бенин.
Ганский таксист довез меня до самой границы. В раскрытые по случаю вечной жары окна доисторической “Тойоты” немедленно просунулись многочисленные чёрные руки с толстенными пачками денег. Уличные менялы предлагали мне поменять ганские седи, которые за пределами Ганы ценятся ниже туалетной бумаги, на действующую на территории Того и нескольких соседних стран валюту — франки КФА.
От обмена я отказался, поскольку макулатурную ганскую валюту потратил без остатка, а лежавшие в кармане доллары вполне могли потерпеть до того времени, как я пересеку границу и окажусь в столице Того — городе Ломе. Во всяком случае, я так думал в тот момент.

Я вылез из машины и попросил шофера открыть багажник, где лежала моя путевая сумка. Сумку немедленно подхватил какой-то негр и побежал в сторону государственной границы. Не подумайте, что он хотел её украсть — он просто хотел слегка заработать. В Западной Африке на белом человеке хотят заработать примерно все, с кем ему приходится сталкиваться.
За исключением разве что самых богатых, уже обеспечивших свои семьи на деньги МВФ и прочих филантропических организаций. Негра я немедленно поймал за плечо и объяснил, что вполне способен донести сумку самостоятельно. Тогда он предложил свои услуги в другом деле — беспрепятственном переходе границы. Всего за 20 000 седи (то есть три доллара США) мне было обещано, что я сумею пройти 2 пограничных поста и 2 таможенных вне очереди, без обысков, ожидания и прочих проблем.
Я посмотрел вперед. Перед маленькими воротцами пункта пограничного контроля стояла группа темнокожих граждан, численностью и организованностью напоминающая вещевой рынок в Лужниках. И я, к сожалению, принял сделанное мне предложение.

Рядом с негром немедленно появился его друг, который одновременно являлся лучшим другом всех пограничных и таможенных нарядов обеих стран. Мы действительно прошли без всякой очереди. Пограничник взял мой паспорт и сказал, что все документы в порядке, не хватает мелочи. “Мелкой купюры” — перевел лучший друг.
Бумажка достоинством в 1 доллар исчезла в ящике его стола и документы оказались в полном порядке. Ещё за 1 доллар таможенник поверил в то, что меня не стоит досматривать.

На нейтральной полосе мелкие баксы, увы, кончились. И начались большие проблемы. Старый одноглазый солдат преградил мне и моим спутникам дорогу резиновой дубинкой. “Можно пройти?” — поинтересовался я. “Жарко сегодня” — глядя единственным глазом в ярко-голубое африканское небо, заметил ветеран какой-то африканской войны. Я повторил вопрос.
“Эх, пивка бы выпить” — намекнул солдат. Я оглянулся, чтобы понять, не продают ли поблизости пива. Не продавали. Самая мелкая банкнота, лежавшая в моем бумажнике, была достоинством 500 французских франков. На эти деньги в Западной Африке можно выпивать по ящику пива в день в течение месяца и останется сдача.
Я резонно решил, что ветерану будет слишком жирно. Он так же резонно рассудил, что такого жадного белого не надо пускать дальше. Мимо одноглазого спокойно проходили другие желающие попасть в Того, я же стоял на месте и тридцатипятиградусная жара внушала мне мысли о том, что пиво было бы действительно очень кстати. Тут мне пришел на помощь один из моих спутников: “Давай, я ему заплачу, а ты мне на той стороне отдашь”. Я кивнул, солдат разбогател на 1000 франков КФА (или, как их называют в Африке, “сифа”), процесс перехода границы продолжился.

Следующим этапом был тоголезский пограничник. “Есть виза?” — поинтересовался он. Визу я предусмотрительно получил в посольстве Того в Гане и потому с гордостью продемонстрировал нужную страничку паспорта стражу границы. На него это произвело крайне негативное впечатление.
— Сколько ты за неё платил? — поинтересовался он.
— 20 тысяч сифа.
— Виза недействительна.
— Почему?
— Плати еще 20 тысяч мне, тогда будет действительна.

Мне эта идея не показалась слишком интересной, но тут сопровождавший меня негр протянул пограничнику две бумажки по 10 тысяч и потащил меня в сторону второй таможни. “Зелёный коридор” обошелся еще в 1 тысячу. И я, наконец, ступил на землю Того. Я поменял немного денег, а тем временем мои спутники поймали для меня такси. Сумку бережно уложили в багажник, гостеприимно распахнули передо мной переднюю дверь, а сами присели на заднее сиденье.

— Помнишь, ты обещал вернуть мне деньги, которыми я оплатил твой путь? Ещё ты должен заплатить за наши услуги. Я думаю, 300 долларов на двоих будет честно. мечтательно произнес африканец.

Мне показалось, что или он шутит или я ослышался. Отвечать я не стал.
— Ну или хотя бы 200 долларов. Сто — мне, сто — моему другу.
Хм, значит, не ослышался. Но услуги по выдаче коррумпированным госслужащим мелким купюр, на мой взгляд, не стоили 100 долларов, не говоря уж об услугах носильщика.

— Это очень много, — сказал я.
— Давай 100 долларов на двоих, — снизил запросы носильщик.
— 100 долларов — это тоже много.
— А сколько же ты хочешь заплатить?
— Максимум 10 долларов.
— Моё последнее слово — 50.
— А моё последнее слово — бери 10 и до свиданья — твёрдо заявил я, даже не поворачиваясь в сторону заднего сиденья.

Похоже, чернокожие исчерпали свой словарный запас. Потому что я неожиданно ощутил у своего горла что-то металлическое. Я скосил глаза вниз и убедился, что это лезвие ножа. Тут мне в голову неожиданно пришла мысль, что жадничать нехорошо, ребята трудились как могли, а я лишаю несчастных голодающих африканцев их законного заработка. Я достал кошелёк и протянул им свою самую мелкую, 500-франковую бумажку.

Африканцы вышли из машины, а таксист, все это время с интересом наблюдавший за нашей беседой, повёз меня в отель. Проблема была в том, что надо было где-то поменять деньги. После потери 500 франков у меня остались только самые популярные у россиян купюры — 100-долларовики. Я попросил таксиста остановить машину у какого-нибудь банка.

Банк подвернулся скоро. Он был закрыт. В пяти метрах от входа стоял популярный в Африке дорожный знак “Тут писать запрещено”. Знак этот выглядит следующим образом . красный круг (как на обычных дорожных знаках), внутри него на белом фоне черный кудрявый человечек, от которого тянется параболическая струйка. Безобразник перечеркнут красной полосой.

Подобные знаки встречаются нечасто. В Того и сопредельных государствах они устанавливаются около банков, солидных офисных зданий, дорогих супермаркетов. Все остальные места используются местными жителями как общественный туалет. Только самые стеснительные пользуются для подобных целей пляжами. Обычные же туалеты, в европейском понимании этого слова, встречаются не чаще, чем у нас в тундре.

Около знака — и это тоже западноафриканская традиция — стоял охранник, следивший за тем, чтобы никто не нарушал требования дорожного знака.
— Почему банк закрыт? — спросил я.
— Пасха.
— Какая пасха зимой? — обалдел я.
— Я — вудуист, меня не волнуют ваши христианские праздники — пояснил охранник.
— А завтра будет работать?
— Завтра — будет, — пообещал поклонник вуду.

И вдруг резко вставил в рот свисток и куда-то побежал, свистя на ходу. Я проследил за ним взглядом. На небольшом расстоянии от нас какой-то прохожий справлял малую нужду, несмотря на знак. Кроме охранника банка, к нему с другой стороны бежали трое полицейских. Подбежав, они вежливо попросили виновного проследовать в участок, предварительно вылив на него балончик слезоточивого газа и немного побив резиновыми дубинками и ногами, пока лицо и белая рубашка негра не приобрели одинаковый цвет — красный.

“Бедняга!” — подумал я. — “А деньги в отеле придется поменять. Только на курсе, небось, обманут” — подумал я. Это решение тоже оказалось ошибочным.
Отель Lac Togo считается в Того самым лучшим. Он стоит на берегу живописного озера Того. Тем не менее, в этом замечательном отеле доллары не меняли. Кредитную карту тоже не взяли. А в качестве ближайшего места, где можно найти обмен валюты, назвали город Ломе, откуда я, собственно, и приехал. После двухчасовой беседы я убедил администрацию взять у меня доллары и дать сдачу в местной валюте, чтобы я мог, наконец, расплатиться с таксистом.

Попав, наконец, в свой номер — с роскошной европейской ванной, крутым кондиционером и спутниковым телевидением, я посчитал, что день выдался нелёгким, но зато все неприятности позади. Я засунул все деньги и дорожные чеки в сумку, навесил на сумку замок с шифром, принял душ, переоделся. Закрыв номер на ключ, я отправился купаться в бассейн с подогревом (так говорилось в проспекте отеля, хотя мне сложно понять, зачем специально греть воду, если на улице и так больше +30?).

Я чувствовал себя белым человеком. Плавал, загорал, засматривался на негритянок в купальниках. Вволю наелся со “шведского стола” в ресторане. Посмотрел по телевизору сериал “Элен и её ребята” на французском языке. Поглазел на оранжево-черных ящериц, бегавших по территории отеля.

Перед сном принял таблетку лариама (антималярийный препарат).

Из инструкции, прилагающейся к медикаменту Lariam (Mefloquine):
“Самыми частыми побочными действиями являются тошнота, рвота, системное или несистемное головокружение, нарушение равновесия, головная боль, сонливость, бессонница, кошмарные сновидения, мягкий стул, боли в животе.
Реже встречаются: судороги, нарушения зрения, шум в ушах, тревога, беспокойство, депрессия, снижение памяти, спутанность сознания, галлюцинации, нарушение кровообращения, крапивница, зуд, выпадение волос, судороги в мышцах, лихорадка, озноб, потеря аппетита”.

Авторы инструкции несколько преувеличивают. Из длинного списка мне достались только кошмарные сновидения и галлюцинации. В комнате начали расти тропические лианы, возникать из ниоткуда жутковатые насекомые и пауки, но к счастью, наступил рассвет и утро нового дня.
Пора было ехать в банк.

Дорога к банку была уже знакомой. А вот и любимый дорожный знак. Только охранник рядом с ним другой. И двери банка, увы, снова закрыты.
— Работает? — спросил я (надежда умирает последней).
— Нет.
— Почему?
— Рамадан.
— Какой рамадан? Он в другое время.
— Не знаю. Я — христианин, меня эти мусульманские праздники не волнуют.

Меня подёргали за рукав. Таксист объяснил мне, что независимо от религиозных праздников и банковских выходных, я ему должен заплатить за поездку. К счастью, у меня ещё оставались местные дензнаки. Даже на обратную дорогу хватало. Надо вернуться в отель, уговорю менеджера еще поменять, объясню ситуацию — решил я.

Увы, встреча с менеджером прошла по несколько другому сценарию. Потому что уже в отеле я с удивлением обнаружил, что менять-то мне и нечего. Заглянув в кошелёк с долларами (местные бумажки я держал просто в кармане, а нормальную валюту носил на поясе), я обнаружил, что доллары и дорожные чеки таинственно исчезли. Менеджер мне объяснил, что украсть мои деньги в отеле никто не мог, потому что это невозможно, потому что этого не может быть никогда. Я их сам, наверное, где-то потерял. Полицию вызывать он категорически отказался.
Вспомнив о судьбе вчерашнего нарушителя правил мочеиспускания в общественном месте, я подумал, что со стражами порядка, действительно не надо связываться. И если доллары пропали безвозвратно. И только чеки American Exрress, которые можно восстановить в случае пропажи, оставались последним лучиком надежды.

Если бы не они, я, возможно, не писал бы сейчас эту статью. Я позвонил в Лондон, в представительство American Exрress, попросил мне перезвонить и долго пытался объяснить свою ситуацию. Телефонная связь постоянно прерывалась, от волнения мой английский заметно ухудшился. Минуте на двадцатой разговора работница компании поинтересовалась, не знаю ли я, какой-нибудь другой язык, кроме английского.
“Да ни хрена!” — вырвалось у меня. Мне повезло. По счастливой случайности, на телефонной связи с разгильдяями, посеявшими дорожные чеки в желтой жаркой Африке, в лондонском представительстве американской фирмы сидела в тот день русская девочка! После этого я сразу объяснил ситуацию, и меня заверили, что завтра же я смогу получить новые чеки, поскольку сегодня в Того банки не работают.

Это была хорошая новость. Плохая состояла в том, что до завтрашнего дня надо было дожить. А капитал мой, как я быстро подсчитал, состоял из 700 сифа, что является эквивалентом 1 североамериканского доллара. На шведский стол в моем роскошном отеле этого слегка не хватало. Пришлось пойти в близлежащую деревню — на такие деньги в Африке можно купить какой-нибудь фастфуд. Скажем, шашлык из худосочного цыпленка. Или какие-нибудь грошовые фрукты — например, бананы или апельсины.

У выхода из ворот отеля меня окликнул чёрный-чёрный человек в белом-белом национальном одеянии и поинтересовался, не хочу ли я купить ганджи, то есть марихуаны. Я сказал, что не хочу. Тогда он предложил героин и кокаин, честно предупредив, что это будет стоить дороже. Я опять отказался.

— Почему? — не понял торговец.
— Денег нет.
— Почему? — снова спросил он.
— Украли
— Много?
— Все — и честно рассказал свою ситуацию.
— Нет проблем, — заверил продавец наркотиков. — Сегодня нет денег — нет проблем. Завтра будут деньги — нет проблем.
Я с трудом разделял его оптимизм.
— Хоть немного осталось? — спросил он.
— 700 сифа.
— Нет проблем! — обрадовался он. — Сейчас отведу тебя в ресторан, там нас накормят и напоят на 700 сифа.

Терять мне было совсем нечего, я пошёл с ним в этот самый ресторан. Глядя в поданное официантом меню, я понял, что максимум, на что хватит моих средств — это на 2 маленьких бутылки пива. Про еду можно было забыть.
— Ты любишь спагетти карбонара? — спросил меня наркодилер.
— Люблю.

После этого он повернулся к официанту и произнес длинную фразу на каком-то местном наречии. Удивительно, но я как-то догадался о смысле. На современный русский ее можно перевести примерно так: “Сейчас ты чисто конкретно тащишь сюда спагетти и пива, мы платим 700 сифа и без базара, в натуре!”. Официант не стал возражать.

Пока готовились спагетти, я напряжённо размышлял, что и как мне делать дальше.
— Ты чего такой грустный, белый? — отвлёк меня от грустных мыслей спутник. — Знаешь, как говорят в Кении? Акуна-матата. Переводится — “нет проблем”. Не грусти. Хочешь, пойдём ко мне, трахнешь мою жену, тебе понравится. Нет проблем.
Я вежливо отказался. Мы перекусили, выпили пивка, я расплатился. Наркоторговец проводил меня до входа в отель.
Приближался вечер. Спать не хотелось. Хотелось жрать. Ужинал я плодами манго, упавшими с росших на территории отеля деревьев.

4-я серия. Против Ломе нет приёма.
Третий день моего пребывания на земле Того начался хорошо. Уже знакомый торговец наркотиками поймал мне такси и объяснил шоферу, что меня надо довести до конторы American Exрress абсолютно бесплатно и тогда ни у кого не будет проблем. Таксист спорить не стал.

Чеки мне восстановили по западноафриканским меркам моментально, то есть примерно за полчаса. Я сразу же обналичил немного денег и поспешил в кафе, поскольку по вполне объяснимым причинам ещё не завтракал. В кафе я моментально поглотил кучу всякой жратвы и, наконец, расслабился.
Затем снял номер в отеле, накупил всякой жратвы про запас. Потом вспомнил, что надо купить часы. Электронный будильник, взятый из Москвы, перестал работать. В инструкции к нему я прочитал, что он рассчитат на работу в интервале температур от минус скольких-то там до плюс тридцати градусов. Увы, ниже плюс тридцати тут бывало только ночью. Торговец часами нашелся быстро. В Того, надо заметить, продают всё, что угодно, на каждом шагу, вот только очень редко кто-то что-то покупает.

— Белый! — сказал он — Я знаю, что тебе надо. Ролекс. Золотые. Очень дешево.
— Сколько?
— Две тысячи.
— Долларов?
— Нет, сифа.
Я моментально посчитал в уме, что получается смешная сумма в 3 доллара и сделка выгодна даже в том, весьма вероятном случае, если часы не золотые и не швейцарские.
Удачная покупка была обмыта в ближайшей пивной. Медленно попивая пиво, я сидел на открытой веранде и наблюдал за окружающим миром. Жизнь начинала налаживаться. На другой стороне улицы молодая жительница Того с внешностью Наоми Кэмпбелл продавала кокосы. Товар лежал на земле, она периодически наклонялась к своим волосатым орехам и было видно, что лифчика на ней нет и это её не портит. Тут мне в голову пришла очередная гениальная мысль.

Допив пиво, я пересёк улицу и поинтересовался у Наоми, не хочет ли она куда-нибудь со мной пойти развлечься. Продавщица кокосов ответила, что очень хочет, но ей надо продавать свой товар. Выяснив, что вся куча орехов стоит долларов так семь, я протянул ей деньги и сказал, что её рабочий день закончен. Она привела меня в очень милый бар, где мы попили пивка и Наоми поинтересовалась, не хочу ли я заняться с ней любовью, что мне обойдется ещё в 7 долларов.
Я не возражал. Правда, предупредил, что хочу воспользоваться защитными средствами (поскольку примерно каждый второй житель Того по статистике инфицирован СПИДом).

В баре нашлось укромное местечко, между подсобкой и туалетом, как специально созданное для подобных развлечений. На стенке висело специальное устройство для презервативов. Увы, устройство было пусто. Рисковать не хотелось. Я пошёл на компромисс между желанием и страхом и заявил девице, что обойдусь оральным сексом, а на её доходах это не отразится. Мое настроение, сильно подпорченное предыдущими событиями, улучшалось с каждой секундой. И в тот момент, когда оно достигло максимальной отметки, я потерял сознание. И вовсе не от выдающихся сексуальных способностей темнокожей женщины, а потому, что меня сзади ударили по голове тупым тяжёлым предметом, как принято писать в полицейских протоколах.

Не знаю, сколько времени я провалялся на полу вниз лицом. Не знаю хотя бы потому, что, очнувшись, я не обнаружил на руке швейцарских золотых часов Ролекс. Кошелек тоже опустел. Правда, на этот раз воры попались грамотные и не взяли дорожные чеки. Зато зачем-то позаимствовали оставшиеся с Москвы 100 российских рублей, которые вряд ли можно было на что-то обменять в радиусе 1000 км от Ломе, если не больше.
До отеля я добрел с трудом. Болела голова. Перед сном я подумал о двух вещах: Завтра обналичу еще один чек и немедленно уеду в Бенин, хватит с меня этого Того. А когда вернусь в Москву, буду целыми днями слушать кассету с песней «Убили негра».