Я ХОЧУ К МАМЕ.

   Я хочу к маме. Это я слышу каждый вечер. Слова моей пятилетней внучки Анюты. А что я могу ответить. Начинаю врать: мамана работе.

- А когда она придет?

   Я снова вру. Анютка не отстает. Я начинаю говорить ей, что завтра поедем в магазин, купим самые лучшие игрушки. Она не надолго забывается.

   А где же мама Елена? Она уже целую неделю не появляется. Не звонит. И я не могу к ней дозвониться.

   Мама появляется через неделю. Я не обостряю ситуацию, не скандалю, потому что вижу, как Анютка бросается к матери, целует ее, говорит: мама, мама, я так соскучилась за тобой. А что я делаю?

   Я становлюсь ничтожеством. Не упрекаю Елену. Не говорю грубых слов. Спрашиваю, как дела на работе, хотя знаю, что ни на какой работе она не была. Как с деньгами. Нужно что либо? Словом, я пластаюсь перед ней. А так называемая мама стоит возле двери, прислонившись к косяку. Улыбается. И перегар на всю комнату.

- Ты хочешь к маме? – спрашивает Елена. – Сейчас пойдем, доченька.

   А я не хочу, чтобы внучка шла, но удержать ее никакими соблазнами не могу. Силу в ход не пускаю. Да разве можно это делать, когда я вижу, как внучка относится к Елене.

   Они уходят к себе домой. А там отец, то ли выпивши, то ли … Я хожу под их окнами, подхожу к двери.

Прислушиваюсь: не скандалят ли. И так пока у них не гаснет свет.

   Я избегаю любых скандалов при внучке даже тогда, когда меня попросту унижают, но дело ведь не во мне. Я не могу понять, откуда у Анюты такая привязанность к матери. Не пойму. Впрочем, дело, видимо, в том, что внучка не знает, что представляют собой ее «мама» и «папа», но не объяснять ей же это, но, если бы я вдруг и стал объяснять, как некоторые делают и этим самым только усугубляют ситуацию, она бы этого не поняла и не приняла бы. Я не хочу даже подать на лишение родительских прав Елены и старшего сына, потому что мне могут сказать: родительских прав мы их лишаем, но Вы ведь не молоды и внучку Вашу мы отправим в интернат. Им нет никакого дела до моей внучки. Они выполнят свою работу и все.

   Говорят: не желай смерти другим. А я желаю. Говорят: не убий. А у меня такое желание возникает.

   Скажут: слаб ты, мужик, слаб. Нет. Дело не в слабости, а в том, что я очень люблю внучку, и этой любовью я связан по рукам и ногам. А силой эту ситуацию не разрешишь и угодничеством к так называемой «маме» Елене и к так называемому «отцу» Анюты – тоже. Их двух зол приходиться выбирать. И не оставлять усилия в виде обмана, лжи, хитрости и тому подобным ради того, чтобы внучка оставалась у меня. Силовые методы, пугание ее родителей и прочее в этом духе только обострят ситуацию.