«Загадка» смерти Горького

Никакой судебной ошибки при определении меры наказания в виде расстрела для 18 –ти участников, проходивших по делу антисоветского «правотроцкистского блока», включая врачей, умертвивших А.М.Горького, В.В. Куйбышева, В.Р. Менжинского,М.А. Пешкова не было. А вот необоснованная реабилитация этих преступников есть нонсенс, которому история всенепременнейше ещё даст свою оценку.

Сталин или всё-таки Троцкий?

Алексей Максимович Горький был убит по прямому указанию Льва Троцкого: «Горького надо устранить, во что бы то ни стало… Горький широко популярен как ближайший друг Сталина, как проводник генеральной линии партии». Что это было так, подтверждено на процессе антисоветского «правотроцкистского блока», проведённого военной коллегией Верховного Суда Союза ССР 2 – 13 марта 1938 года под председательством Армвоенюриста В.В.Ульриха (Члены Суда: военюристы И.О. Матулевич и Б.И. Иевлев; секретарь: военюрист 1-го ранга А.А. Батнер; Государственный обвинитель: А.Я. Вышинский; защитники: И.Д. Брауде и Н.В. Коммодов).

Правда, и Л.Троцкий, люто ненавидевший И.В. Сталина, в долгу не остался, обвинив Иосифа Виссарионовича в организации устранения «буревестника революции»: «Максим Горький не был ни заговорщиком, ни политиком. Он был сердобольным стариком, заступником за обиженных, сентиментальным протестантом... В этой атмосфере Горький представлял серьёзную опасность. Он находился в переписке с европейскими писателями, его посещали иностранцы, ему жаловались обиженные, он формировал общественное мнение. Никак нельзя было заставить его молчать. Арестовать его, выслать, тем более расстрелять было ещё менее возможно. Мысль ускорить ликвидацию больного Горького «без пролития крови» через Ягоду должна была представиться при этих условиях хозяину Кремля как единственный выход…».

Л. Троцкий не считал, что врачей оклеветали, он знал, что четыре кремлёвских врача, действовавшие по приказу его собственного агента Ягоды, в самом деле, совершили убийство Алексея Максимовича Горького, предварительно ликвидировав его любимого сына Максима Пешкова. Только Л. Троцкий свою личную вину за организацию этого убийства пытался приписать И.В. Сталину, отказывая ему в праве на презумпцию невиновности.

Л. Троцкий может спать спокойно: за него это делают в наши дни его последыши, совершенно без всяких оснований, вопреки здравому смыслу реабилитировавшие всех врагов народа…

Троцкий или всё-таки Сталин?

Зададимся вопросом: «А, может, действительно, Л.Троцкий прав, и М. Горький не разделял всего, что происходило в Советском Союзе в 30-е годы, и, будучи «совестью нации» представлял для И.В.Сталина серьёзную опасность, настолько серьёзную, что настоятельно требовалось его срочно ликвидировать?». Откроем 30-й том собраний сочинений М. Горького, где опубликованы статьи, доклады, речи, приветствия, написанные и произнесённые великим пролетарским писателем в 1933 – 1936 годах. Там мы на каждой странице найдём ответ на поставленную проблему. К примеру: «Из всех великих всемирной истории Ленин – первый, чьё революционное значение растёт и будет расти. Так же непрерывно и всё быстрее растёт в мире значение Иосифа Сталина, человека, который, наиболее глубоко освоив энергию и смелость учителя и товарища своего, вот уже десять лет замещает его на труднейшем посту вождя партии. Он глубже всех других понял: подлинно и непоколебимо революционно творческой может быть только истинно и чисто пролетарская, прямолинейная энергия, обнаруженная и воспламенённая Лениным. Отлично организованная воля, проницательный ум великого теоретика, смелость талантливого хозяина, интуиция подлинного революционера, который умеет тонко разбираться в сложности качеств людей, и, воспитывая лучшие из этих качеств, беспощадно бороться против тех, которые мешают первым развиться до предельной высоты, - поставили его на место Ленина. Пролетариат Союза Советов горд и счастлив тем, что у него такие вожди, как Сталин и многие другие верные последователи Ильича».

В знаменитой книге «Канал имени Сталина», написанной группой писателей во главе с Максимом Горьким, которые побывали на Беломорканале, рассказано, в частности, о слёте строителей канала – чекистов и заключённых – в августе 1933 года. Там выступал и М. Горький. Он с волнением сказал: «Я счастлив, потрясён. Я с 1928 года присматриваюсь к тому, как ОГПУ перевоспитывает людей. Великое дело сделано вами, огромнейшее дело!».

В другом месте он заявляет: «В наши дни пред властью грозно встал исторически и научно обоснованный гуманизм Маркса – Ленина – Сталина, гуманизм, цель которого – полное освобождение трудового народа всех рас и наций из железных лап капитала». Это из статьи «Пролетарский гуманизм», одновременно опубликованной в газетах «Правда» и «Известия» от 23 мая 1934 года. Или его знаменитая формула пролетарского гуманизма: «Если враг не сдаётся, его уничтожают», – сыгравшая великую роль не только в деле ликвидации внутренних классовых врагов, но и в деле мобилизации всех сил советского общества, направленных на разгром врага внешнего, гитлеровской Германии в годы Великой Отечественной войны… Нет, никак А.М.Горький не тянет на «сентиментального протестанта»! Да и в показаниях подсудимых на процессе прозвучали слова о Максиме Горьком, которые в корне противоречат утверждению Троцкого. Так, подсудимый Рыков на процессе сказал: «Мне Енукидзе сообщил, что троцкисты и зиновьевцы чрезвычайно озабочены тем влиянием, которое приобретает Горький, что он является решительным сторонником Сталина и генеральной линии партии. Поэтому, как он выразился, они считают необходимым в виду такого значения Горького, ликвидировать его политическую активность». Позже Рыков уточнил, что под «ликвидацией его политической активности» имелось в виду совершение теракта против А.М. Горького.

И Ягода, и врачи-убийцы признались в совершённых злодеяниях, и то, что сейчас вызывает у части читателей, обманутых антисталинской пропагандой, определённый скептицизм, легко опровергается самим судебным допросом преступников. Подсудимый Ягода тоже сослался на Енукидзе, который объяснил ему, что «правотроцкистский блок», имея в виду, как ближайшую перспективу, свержение Советской власти, видит в лице Горького опасную фигуру: «Горький – непоколебимый сторонник сталинского руководства и, несомненно, в случае реализации заговора поднимет голос протеста против нас, заговорщиков». Учитывая огромный авторитет А.М.Горького внутри и вне страны, «Центр», по словам Енукидзе, принял категорическое решение о физическом устранении Горького.

Факты против домыслов

В 1993 году в издательстве «Московский рабочий» вышла книга Александра Лаврина «Хроники Харона. Энциклопедия смерти». При всех несомненных достоинствах этого труда, смерть Алексея Максимовича Горького описана крайне небрежно. Так, в статье «ГОРЬКИЙ» автор энциклопедии пишет: «Смерть Горького уже несколько десятилетий является предметом споров и домыслов. Начало этому было положено вскоре после кончины писателя, когда лечивших его врачей Д.Д.Плетнёва, Л.Г. Левина, И.Н. Казакова обвинили в том, что они отравили флагмана пролетарской литературы шоколадными конфетами с ядовитой начинкой».

Никогда, никто и никого не обвинял в том, что А.М. Горький был отравлен какими-то конфетками. Другое дело, что врачи-убийцы, нарушив заповедь Гиппократа «Не вреди!», создали условия, которые привели Горького к летальному исходу.

Смешно читать «доводы» в пользу «версии об отравлении» (подразумевается – И.В. Сталиным - Л.Б.): «В доме умирающего писателя зачем-то ошивался глава ГПУ. О. Черткова (медсестра и друг семьи), например, говорит, что когда Сталин посетил Горького, то в столовой увидел Г. Ягоду. «А этот зачем здесь болтается? – спросил Сталин. – Чтобы его здесь не было…». И вывод делается такой: «Может быть, Сталин боялся, что Ягода, слишком ревностно выполняя указание об отравлении (???), даст повод для нежелательных слухов».

Конечно, если не знать, что Ягода, ухаживавший за невесткой А.М. Горького и, помимо заговорщических, имевший личные мотивы для ликвидации сына Алексея Максимовича – Макса, о чём он поведал Военной коллегии Верховного Суда СССР на закрытом заседании, проведённом по его просьбе, бывал в доме у писателя довольно часто и Сталин об этом знал и не одобрял его увлечение чужой женой, то описанная выше ситуация может сбить с толку хоть кого.

Следующий «довод»: П.Крючков, личный секретарь, (он сыграл предательскую роль по отношению к писателю и его сыну, но об этом в Энциклопедии не говорится ни слова – Л.Б.) свидетельствует, что у А.М. Горького было прекрасное сердце. У Крючкова осталось убеждение: если бы А.М. Горького не лечили, а оставили в покое, он, может быть, и выздоровел бы. Крючков, соучастник преступления – единственный из домочадцев, кто присутствовал при вскрытии.

А как вам понравится такое? «И Ягода, и врачи, лечившие Горького (точнее, залечившие до смерти – Л.Б.), были уничтожены – возможно, как нежелательные свидетели(???)». И в скобках: «(Ягода, конечно, был уничтожен и в связи с другими «скользкими» делами)». Что это за «и другие скользкие дела»? А это – убийство С.М. Кирова, умерщвление В.В. Куйбышева, умерщвление В.Р. Менжинского, умерщвление М.А. Пешкова…

И ещё один «довод» в пользу «вины» Сталина: когда вдова Горького Е.П. Пешкова просила вождя дать ей хотя бы частичку пепла для захоронения в одной могиле с сыном Максимом, он ей отказал в этом. Ну и что ж, что отказал? Просто просьбу вдовы Горького холодно-рациональный ум вождя не принял, И.В.Сталин посчитал, что делать это нецелесообразно. Пепел не стали делить на части. И урну с прахом Алексея Максимовича Горького захоронили в Кремлёвской стене.

Мы только что наглядно убедились чего стоит аргументация антисталинистов, основанная не на фактах, а на домыслах.

Горький и его Смерть

О последних днях Алексея Максимовича Горького оставили воспоминания его жена Е.П. Пешкова, личный секретарь писателя в Сорренто М.И. Будберг, медсестра О.Д. Черткова.

Е.П. ПЕШКОВА: «Состояние Алексея Максимовича настолько ухудшилось, что врачи предупредили нас, что близкий конец его неизбежен и дальнейшее их вмешательство бесполезно. Предложили нам войти для последнего прощания… Алексей Максимович сидит в кресле, глаза его закрыты, голова поникла, руки беспомощно лежат на коленях. Дыхание прерывистое, пульс неровный. Лицо, уши и пальцы рук посинели. Через некоторое время началась икота, беспокойные движения руками, которыми он точно отодвигал что-то, снимал что-то с лица. Один за другим тихонько вышли из спальни врачи.Около Алексея Максимовича остались только близкие: я, Надежда Алексеевна (невестка Горького – жена его сына Максима; в семье её звали Тимоша – Л.Б.), Мария Игнатьевна Будберг, Липа (медсестра Черткова –Л.Б.), Крючков – его секретарь, Ракицкий – художник, ряд лет живший в семье Алексея Максимовича…

После продолжительной паузы Алексей Максимович открыл глаза. Выражение их было отсутствующим и далёким. Точно просыпаясь, он медленно обвёл всех нас взглядом, подолгу останавливаясь на каждом из нас, и с трудом, глухо, раздельно, каким-то странно-чужим голосом произнёс: «Я был так далеко, откуда так трудно возвращаться…»

М.И. БУДБЕРГ: «8 июня доктора объявили, что ничего больше сделать не могут. Горький умирает… В комнате собрались близкие. Горького посадили в кресло… Он трудно дышал, редко говорил, но глаза оставались ясные.Обвёл всех присутствующих глазами и сказал: «Как хорошо, что только близкие (нет чужих)». Посмотрел в окно – день был серенький – и сказал мне: «А как-то скучно».Опять молчание. Е.П. спросила: «Алексей, скажи, чего ты хочешь?» Молчание. Она повторила вопрос. После паузы Горький сказал: «Я уже далеко от вас, и мне трудно возвращаться». Руки и ноги его почернели. Умирал. И, умирая, слабо двигал рукой, как прощаются при расставании».

Но тут свершилось то, что верующие называют «чудесным исцелением». Раздался телефонный звонок. Помощник И.В. Сталина Поскрёбышев сказал, что навестить Горького собираются И.В.Сталин, В.М.Молотов и К.Е. Ворошилов. Это известие буквально оживило Горького. Алексей Максимович настолько приободрился, что стал вести с вождями партии разговор о женщинах-писателях, о французской литературе.

И.В.Сталин мягко прервал его: «О деле поговорим после, когда вы поправитесь». М.Горький продолжал: «Ведь столько работы…». И.В.Сталин укоризненно покачал головой: «Вот видите, работы много, а вы вздумали болеть, поправляйтесь скорее». Наступила пауза в беседе, которую прервал И.В. Сталин: «А, может быть, в доме найдётся вино? Мы бы выпили за ваше здоровье по стаканчику…». Конечно же, вино нашлось.

После этого визита А.М.Горький прожил ещё девять дней. Через день, 10-го июня, И.В. Сталин, В.М. Молотов и К.Е. Ворошилов приезжали к Горькому вторично. Но А.М.Горький отдыхал, и руководителям государства пройти к писателю не разрешили. Им пришлось оставить записку следующего содержания: «Приезжали проведать, но ваши «эскулапы» не пустили». Третий визит руководителей страны был снова через день, 12-го. И снова А.М. Горький с ними разговаривал, как здоровый. Рассуждал о положении французских крестьян.

О.Д. ЧЕРТКОВА: «16-го июня мне сказали доктора, что начался отёк лёгких. Я приложила ухо к его груди послушать – правда ли? Вдруг как он меня обнимет крепко, как здоровый, и поцеловал. Так мы с ним и простились. Больше он в сознание на приходил. Последнюю ночь была сильная гроза. У него началась агония. Собрались все близкие. Всё время давали ему кислород. За ночь дали 300 мешков с кислородом, передавали конвейером прямо с грузовика, по лестнице, в спальню. Умер в 11 часов. Умер тихо. Только задыхался. Вскрытие производили в спальне, вот на этом столе. Приглашали меня. Я не пошла. Чтобы я пошла смотреть, как его будут потрошить? Оказалось, что у него плевра приросла, как корсет. И, когда её отдирали, она ломалась, до того обызвестковалась. Недаром, когда я его бывало брала за бока, он говорил: «Не тронь, мне больно!»

П.П. КРЮЧКОВ: «Доктора даже обрадовались, что состояние лёгких оказалось в таком плохом состоянии. С них снималась ответственность».