Однажды утром (фоторепортаж, август-1983)...

…А ночью выпал снег. Нет, все слышали у себя в палатках и домиках партийной базы подозрительные шорохи на улице, но, поскольку угрозы они с собой не несли, а «гидробудильники» молчали, все продолжали мирно спать, намотавшись вчера по маршрутам.

А посмотреть было на что. Худые остроконечные ели, протыкающие низкое серое небо на 20-25 метровую высоту, заснеженные коряги, с непредставимой еще вчера скоростью несущиеся по мутной серой, и неожиданно широкой воде (база отряда, как и положено, стояла на более крутом, относительно высоком берегу)...

Где тот «хрустальный ручей», в котором я вчера вечером ополаскивал потную морду лица, живым и целым вернувшегося из очередного жаркого маршрута?.. 

 Низкие тучи лениво тащились почти прямо над головой, как бы неохотно роняя из чрева белые хлопья, размерами чуть ли не в те игрушечные снежинки, что вешают к Новому году в городских магазинах - для украшения.

- Хренасе! – выдохнул в спящее еще пространство районный геолог, проводящий очередную инспекционку в нашей партии.

- Твою мать! – восхищенно и горько поддакнул Молодой Специалист, выползший из спальника в эту чертову рань по зову упомянутого будильника (имел дурную привычку наливаться на ночь чайком). – А что, на работу сегодня не пойдем?

- Обрадовался, б.…? Это уж как начальник твой скажет. Да хрен с ним, после завтрака сходим с тобой тут неподалеку, покажу тебе одно обнаженьице, ты ж тут у нас недавно… А работы и правда – сегодня не будет… Да морду-то протри, вон, хоть снегом  -в печку, что ли, прикуривать ночью лазил?

Табор заполнили утренние звуки – хриплый утренний кашель, чей-то восторженный мат, приветственный лай собачек, хруст разламываемых поварихой отсыревших дров, на предмет разогрева вчерашней гречки (с тушенкой, с тушенкой, господа, голодом не сидели!)...

Начавшие выползать из палаток полусонные геологи, по совершении утренних омовений и прочих гигиенических процедур, сушили руки у костра, над которым висели ведра с начинавшим уже побулькивать варевом и, конечно же, с крепчайшим индийским чаем из оранжевых пачек «со слоном» - другого в Оронской партии не признавали.

…Ну, доложу я вам, ребята, это были еще ТЕ полтора километра. Все переполненные летними соками березы позагибало поперек вполне проходимой ранее тропы вдоль ручья (в России за речку сойдет) Левый Балаганнах. Хорошо, что опытный начальник велел мне захватить с собою топор, и самые крупные и неперешагиваемые просто так стволины можно было просто обрубать…

Обледеневшие вокруг мелких водопадиков валуны так и норовили предательски скользнуть под резиновым сапогом…

И вот мы на том обнажении, которым так восхищался Б.В.(ныне покойный, доживал свой срок сторожем на складах одной фирмочки, так как пенсии его (Ирукутская геологосъемочная «рухнула» как таковая в начале 90-х) едва хватало на скромную еду. За квартиру и свет платили из еще более скромной пенсии его жены, работавшей там же техником-геологом…).

- Вот, смотри! – Это – старые пегматитовые жилы, с плагиоклазом, - протерозойского возраста, а эти, секущие, с калишпатом, - связаны уже с позднепалеозойско-мезозойским! Конкудеро-мамаканские они уже, понял? И пусть они (кто такие «ОНИ» - мне тогда было еще невдомек, а это были столичные ВСЕГЕИшники) не п…ят!

Не буду приводить здесь ту обзорную лекцию по геологии и тектоно-магматической истории Бодайбинского, а заодно и смежного Мамско-Чуйского районов, которую тогда пришлось выслушать Молодому Специалисту, изнемогавшему под чисто кавалерийским натиском оголодавших за холодную (а для них – мертвую) ночь комаров, и более крупных насекомых – паутов (оводов),  только начинавших набирать силу к началу августа-месяца…

А Б.В. – хоть бы хрен! В простых болгарских джинсах, рубахе, расстегнутой на голом пузе, облепленном комарьём, он чувствовал себя перед распахнутым перед НАМИ двоими (ГЕОЛОГАМИ, бл-линн!) обнажением, как обычный преподаватель перед скучной аудиторской доской. (- А хули мне? Их много, а я – один! – понтовался Б.В., уже утративший болевую чувствительность к укусам мелких насекомых, включая сюда и его тогдашнюю жену…)

Только вместо мела – был молоток, который – стукнувши в точно угаданном месте – обнажал тонкие пространственно-временные закономерности, которые были свойствены магматическим процессам, имевшим место быть здесь 360-320 млн. лет назад, на глубине около 20-30 км…

- Б.В.! Я уже все понял (образцы, камушки на шлифы, и сколковые пробы уже были отобраны и заэтикетированы по  ходу этого спектакля Молодым Специалистом, игравшим в нем роль простого маршрутного рабочего, к коей ему было не привыкать еще с восьмого класса советской средней школы)! Мы имеем тут параграф для главы «Магматизм» к отчету? - И в ожидании ответа задрал голову в серое небо.

- Точно так. Но маршрутную сеть с соответствующим по плану километражом – это не отменяет, а сезона вам осталось – полтора месяца, если погода даст… - и он озабоченно поглядел на ясное и солнечное небо (снег к тому моменту уже исчез, как будто и не было его, и бодайбинская жара палила, как позавчера – градусов под тридцать). - Ну что, Марк, по чайку?

- А то, начальник!

Дело привычное – таганочек, костерочек, котелочек… Вспоротая ножиком банка тушенки ставится прямо в костер; одновременно готовы и еда, и чай; чаёк (индийский, 2-й сорт, из красненьких 50-грамовых цыбиков) по поедании еды заваривается вторично (уже успевший стать хрустальным приточек Балаганнаха, напоминаю, -  рядом), и усваивается уже из положения лежа,  под папироску, вприкуску с печеньем «Юбилейное», родившемся под этим названием в год 50-летия ВОСР…

**********

Еще задолго до вечера - от снега не осталось и следа. И только вздувшийся Балаганнах, уже не с такой бешеной скоростью несущий в помутневшей воде сломанные ветки, небольшие деревья, вымытые с корнями из низких берегов, и прочий лесной мусор, да согнутые в дугу березы напоминали о нагрянувшем внезапно летнем «чуде». Не разогнулись они и несколько лет спустя; и геологи бодайбинского «куста» (группа партий одной съёмочной экспедиции, работающих на площадях геологически единого региона), долго еще матерились нехорошими словами, вспоминая летний снегопад четвертого августа тысяча девятьсот восемьдесят третьего года, в котором тов. Андропов начал усиленно бороться за укрепление трудовой дисциплины…

                                   А снег выпадал еще две ночи подряд…