Как учитель Венедиктов русских императоров изучал

Изречь в эфире какую-нибудь неподражаемую глупость, особенно на историческую тему - священный долг труженика «Эха Москвы». В очередной раз подтвердить этот тезис взялся сам Алексей Венедиктов, заслуженный половой просветитель советских школьниц.

Съездил Венедиктов в Израиль в составе сопровождавшей Путина команды журналистов и, по возвращении, решил впечатлениями поделиться. Собеседника выбрал подходящего по интеллектуальному уровню - Сергея Бунтмана, и принялся поражать слушателей эрудицией своей: «У меня давно было подозрение, что Владимир Владимирович Путин всё больше и больше склоняется к такому религиозному мистицизму и мне хотелось наблюдать. Именно, как Николай I - очень правильное сравнение, и мне хотелось посмотреть, пронаблюдать, как он будет вести себя и будет ли он, вообще, как-то вести в паломнических местах. Являлось ли это политической поездкой или поездкой паломнической, на самом деле под видом политической» (цитата по сайту «Эха Москвы»).

«Именно как Николай I - очень правильное сравнение», - откуда же Венедиктов взял, что Николай I склонялся к религиозному мистицизму? Сожженный Латыниной Коперник рассказал?

«С первых же месяцев царствования император Николай поставил на очередь вопрос о реформах. - Он устранил отдел знаменитого Аракчеева и явил полное свое равнодушие к мистицизму и религиозному экстазу. Настроение при дворе резко изменилось по сравнению с последними годами Александрова царствования», - писал историк Сергей Платонов в своем «Полном курсе лекций по русской истории».

Глупо, конечно, подозревать школьного учителя Венедиктова в том, что он Платонова читал.

Это же так нерукопожатно. «Эхомосковец», как известно, не читатель, ему вещать надо.

Да и зачем Венедиктову узнавать, кто там из русских императоров первой половины прошлого века этим самым религиозным мистицизмом увлекался. Что ему, Бунтмана, Фельгенгауэра или Ганапольского стесняться?

Ну, полез бы он Платонова читать, узнал бы, что вовсе не Николай I, а старший брат его - Александр I религиозным мистицизмом увлекался: «Деист (последователь деизма, распространенного в XVII-XVIII веках философского учения, которое признавало бога только в качестве безличной первопричины мира и отрицало его вмешательство в жизнь природы и людей, - Авт.) превратился в мистика. Мало интересовавшийся Библией и не знавший её, Александр теперь не расстается с ней и не скрывает своего нового настроения. Он теперь убежден, что для народов и для царей слава и спасение только в Боге, и на себя смотрит лишь как на орудие Промысла, карающего злобу Наполеона.

Глубокое смирение было естественным последствием этих взглядов; но эти же новые взгляды, убедившие Александра в его высоком предназначении, вели его иногда к необычайному упорству и раздражительности в отстаивании своих мнений и желаний. Он получал вид человека, уверенного в своей непогрешимости, с которым было бесполезно и рискованно препираться... Такой склад мыслей и такое настроение Александр сохранил до конца своих дней. В последующие годы в нем стали заметны утомление жизнью, стремление уйти от ее повседневных мелочей в созерцательное одиночество, склонность к унынию и загадочной печали».

А вот Николая I строевой плац интересовал гораздо больше, чем мистика.