Беседы о Pussy Riot

Так вышло, что в течение нескольких последних месяцев, во время моих кавказских командировок и отчасти в Москве, я общалась с людьми, которые в ходе беседы переключали разговор на громкие общественные явления — митинги и дело панк-группы Pussy Riot. Перечитав свои конспекты в части Pussy Riot, я поняла, что все эти беседы надо опубликовать.

Я не буду обозначать имена моих собеседников, поскольку эта публикация может создать им определенные проблемы. Я не буду также называть республики, в которых общалась с этими людьми — потому что в некоторых республиках моих собеседников очень легко определить. Но мне кажется, позиция этих людей, которые во многом формируют общественное мнение на своей территории, проливает свет на настроения части россиян, и эти настроения необходимо знать. Оговорюсь сразу: здесь приведены слова людей, которые озвучивают не позицию Церкви или каких-то других институтов, а свою частную позицию.

Священник:

- Ошибка руководства Церкви в том, что с самого начала не было четких разъяснений — что же конкретно нарушили эти женщины. Священноначалие говорило о том, что девушки оскорбили чувства верующих, а многие верующие писали письма, что совсем не оскорблены. Возникло ощущение, что руководство Церкви или не говорит всей правды, или вынуждено играть по правилам правоохранительных органов. Многие люди полагали, что девушки наказаны только за то, что они пришли в ярких платьях в храм. Это, конечно, не так.

- А в чем их вина с точки зрения Церкви? В том, что они зашли на солею?

- Не совсем. Я постараюсь объяснить, хоть это сложно. Нет абсолютного запрета на вступление на солею или амвон. Да, миряне туда не заходят, это место отгораживает алтарь — священную часть храма, где совершается таинство Евхаристии, — от остального храма. Обычно с амвона священник произносит проповедь или делает какие-то важные заявления.

Я не знаю, бываете ли вы в храме, но если бываете, то, наверное, видите, что иногда работницы храма заходят с боковой дорожки на солею, чтобы зажечь потухшую лампадку или передать записочки в алтарь. То есть само вступление на солею не является каким-то нарушением.

Другое дело — форма. Если бы эти женщины, ступив на солею, просто встали на колени и молились, их бы, конечно, попросили оттуда спуститься, но никаким оскорблением это бы не казалось. Но они там прыгали, задирали ноги, размахивали гитарой. Поймите, они это делали там, где выносится Чаша и происходит Причастие.

Дальше — сам текст их песни.

- Которую они не пели в храме Христа Спасителя.

- Я, может быть, не все знаю, но я читал, что они ее пели в Елоховской церкви, старейшем храме Москвы.

- Нет, по-моему, они именно эту песню и там не пели. Может, какие-то отрывки…

- Я не знаю, я просто видел текст этой песни. Она, несомненно, оскорбительна.

- Для патриарха?

- Нет, мы ведь с вами говорим не о личном оскорблении кого-то. Может быть, и президент страны, и патриарх были оскорблены, я этого не знаю. На мой взгляд, сквернословить в адрес патриарха действительно недопустимо. Представьте, если каждый верующий будет называть скверными словами предстоятеля Церкви или любой другой конфессии. Разве не оскорбились бы мусульмане или иудеи, если бы их духовного лидера обозвали скверно?

Но тут еще другое. Вы меня спросили об оскорблении чувств верующих. Мне крайне неприятно было бы цитировать этот текст, но там есть фраза о Богородице. Которую призывают стать, прости меня Господи, феминисткой. Женщины, которые это пели, не понимают сути христианства. Не понимают роли женщины, роли Богородицы в христианстве. Богородица приняла весть о непорочном зачатии без лишних вопросов, смиренно, без протеста и возмущения, сказав: "Я раба Божия". Она понимала, что ее ждут трудные времена, что ее, наверное, будут осуждать и побивать камнями, что никто не поверит в ее непорочность, но она смиренно приняла волю Божию. Господь все управил, как это и бывает обычно, но в этом смирении — суть и пример женского поведения в христианстве. Поэтому сам по себе призыв этих женщин в храме к Богородице кощунственный и противоречит сути христианства. Ну, представьте, что они просят Богородицу сделать что-то ужасное. Феминизм — это в христианстве и есть что-то ужасное. Это идеология и образ жизни, которая противоречит христианству.

- И за это их надо было посадить в тюрьму? Они ведь это даже не в храме пели.

- Нет, постойте. Разве я говорил о тюрьме? Я объяснил, почему их песня кажется кощунственной. То есть два момента: оскорбление патриарха не как отдельного человека, а как предстоятеля Русской Православной Церкви, и оскорбление Богородицы. Тут могут быть и другие мнения, трактовок всегда много. Это мое личное.

Теперь о наказании. Я абсолютно согласен с вами, что заключать их в тюрьму нельзя. Во-первых, они не нарушили светских законов, а мы живем в светском государстве, к моему большому сожалению. Во-вторых, это жестоко. Я допускаю, что эти женщины могли и не понимать всей сути своего поступка. Наказывать их за то, чего они не знали, может светское государство, но для православных это жестоко. Я думаю, Господь накажет их, если они не каются в совершенном. Но не дело православных так жестоко наказывать. В-третьих, сама форма наказания настраивает общество против Церкви. И это самое опасное. На мой взгляд, их надо было отпустить сразу, но объяснить всюду, в храмах, в средствах массовой информации, в чем именно они поступили неправильно. Чтобы не было вот этого перекоса, который сейчас я вижу. Сейчас этих женщин многие воспринимают как героинь, и я понимаю, почему. Они понесли уже наказание, их мучают, держат вдали от детей, а любое страдание вызывает сострадание. И я не понимаю, зачем из них делают мучениц. Они ведь не заслужили своим поступком этого звания.

А не дай Бог, и правда станут мученицами? Как потом с этим жить?

Монахиня-схимница:

- Мне их жаль. Я за них молюсь каждый день.

- Вас они не оскорбили?

- Меня не оскорбили, я не смею оскорбляться. Я простой грешный человек. Но они против Бога выступили. Бог за такое воздает. Мне страшно подумать о том наказании, которое их ждет. И я молю Бога, чтобы он смиловался над ними. Они бедные заблудшие души, они потом поймут, что совершили.

- А что они совершили?

- Нельзя танцевать на амвоне. Нельзя ругаться в храме, а особенно перед алтарем.

- Но они в храме не ругались.

- Они же пели там песню, в которой обругали патриарха.

- Нет, эту песню потом положили на ролик. В самом храме они не пели.

- Я не знала. Но я видела фотографию, мне сестры показывали. Они там ноги поднимают, на амвоне. Это кощунство.

- Может, они этого не знали?

- Наверное, не знали. Я вот смотрю, у них такие детские лица. Беда России в том, что эти девочки не понимают, что совершают. Богобоязненности нет в народе. Люди сквернословят, убивают, воруют и не боятся наказания.

- А вы бы этих девушек отпустили на свободу?

- Это их грех, они сами за него будут отвечать. Зачем их держать в тюрьме?

Имам:

- Поведение этих девушек отвратительное, я не знаю, что конкретно они нарушили, но даже меня, мусульманина, возмутила эта их выходка. Если каждый будет приходить в церковь или в мечеть и делать что ему вздумается, это приведет к кровопролитию. В религию приходят разные люди. Одни терпеливо идут к своему самосовершенствованию перед Всевышним, другие бросаются в крайности и пытаются защищать Всевышнего, иногда и с оружием в руках. Он сам себя защитит, а дело человека — молиться и жить по законам Всевышнего. Но люди очень разные. Многие воспринимают религиозное оскорбление как кровное. Посмотрите, сколько веков мир воюет из-за религий. Этих девушек надо отпустить, конечно, но я бы на их месте уехал куда-то далеко и скрылся. Потому что найдутся люди, которые захотят им отомстить.

Прихожанка:

- Сначала они меня взбесили прямо. Мне хотелось их наказать. У нас есть один монах, к нему люди ходят за советами. Я к нему ездила по другому вопросу, а заодно спросила про этих… Он сказал: "В тебе зло, отпусти его. Они сделали это ради зла в тебе, это великое искушение всем православным". Он объяснил, что их поступок поселил ненависть в душах у людей, а ненависть — грех. Во время Великого поста вселить в души верующих ненависть — это страшное искушение. И надо простить их, молиться о них. Сначала было трудно, не было прощения. Потом стало легко. Порой вот так жалко их, молюсь и плачу.

Настоятель храма:

- Говорить о них не хочется. Жалко, заблудились, но не стоят такого внимания. Напрасно их арестовали. Они сейчас в тюрьме сильнее, чем были на свободе. Кто их слушал, когда они были на свободе? Единицы. Сейчас они владеют умами многих. Их арест сильно ударил по Церкви. По патриарху. Посмотрите, сколько на патриарха уже вылито всего. И кому это нужно? Кому нужно ослабить Церковь? Сами подумайте. Церковь стала мешать. Сильно влиять стала на людей.

Я уверен, что патриарх не стал бы наказывать этих женщин. Тут какие-то государственные интриги. А патриарх как официальное лицо вынужден соблюдать какие-то договоренности.

Но он же и стал мишенью, хотя не он арестовал этих женщин, а светская власть.

- Разве патриарх не мог бы выступить с просьбой отпустить этих девушек?

- Я думаю, он так и хотел поступить. Любой бы пастырь так поступил. Я думаю, ему как-то объяснили, что этого нельзя делать. Не знаю, почему. Может быть, боятся, что православные с вилами на Кремль пойдут (улыбается). Наша власть не знает своего народа. Не доверяет ему. Вот в чем беда. Для них православные — это какая-то аморфная масса, которая чем-то угрожает властям. Глупость это. Придите в храм, послушайте проповедь. Ни один священник не позволит себе критиковать власть. Не из страха, нет, просто священник убежден, что православные должны начинать менять мир к лучшему с себя. Изменись сам, ходи в храм, честно делай свою работу, помогай больным и сирым, а потом уже смотри наверх, на правителей. Если ты сам живешь честно и праведно, тогда нечестная власть не сможет тобой управлять.

- Может быть, это и пугает власть?

- Это уже слишком глубоко. Не думаю, что во власти сидят сплошь такие страшные грешники.

- А что вы имели в виду, когда говорили, что патриарх стал мишенью?

- По радио все время говорили про какие-то дорогие часы, обсуждали несколько дней. Я удивился — почему патриарх не может иметь часы? Ему, наверное, кто-то подарил.

Он же не святой, ему человеческое не чуждо. Мы, священники, часто падаем из-за таких подарков. Мне однажды подарили золотую ручку, "Паркер". У меня никогда такой не было, мы скромно живем. Так она мне нравилась, эта ручка, что я в день по много раз доставал ее, рассматривал. Потом понял — зависимость у меня от этой ручки. Даже во время молитвы вдруг встает она у меня перед глазами. Бесы меня поймали на этом подарке. Отдал ее сыну моего прихожанина, мальчик поступил в хороший институт, сам поступил, ну я ему подарок сделал. И так легко мне стало.

Я думаю, патриарх с этими часами тоже хороший урок от Господа получил.

- Там возмущение вызвали не сами часы, а история, связанная с изображением их на фото.

- А вы уверены, что патриарх об этом фото вообще что-то знал? Вы думаете, Предстоятель Церкви с утра до вечера тем и занимается, что фотографии какие-то изучает? Нельзя быть такими жестокими.