Вы, почему не защитили?

 В школе, не помню какой класс (5 или 6...) нам объясняли происхождение человека (внеклассное чтение). Учительница спрашивает, вопросы к теме есть? Подымаюсь и говорю:
- Я с вами не согласна. Обезьяны не причем, нас всех забросили на землю. Не знаю, как, но нас здесь поселили, обезьян, людей и все живое на земле.
-А папа с мамой крамолу слышали твою?
-Да, я им давно все рассказала.
-И, что ответили они?
-Выучишься и тему эту обоснуешь, а нынче, принимай, как есть. Считаю, что неправда ваша.
Конфликт за рамки школы вышел.
Вечером, отец приходит, с серьезным видом вопрошает:
-Дословно, что наговорила?
Вместо ответа, подаю тетрадь, все, что волнует, отправляю в запись. После ужина, нас отпускают всех гулять.
Брата младшего, я посылаю на разведку. Выскакивает и кричит:
-Они не сердятся, смеются!
Задираем головы, нам мама машет из окошка. А в школе снежный ком растет, Совет отряда разбирает, задействован Совет дружины, учительская честь задета. А после двойки по предмету, за упрямство, не восприятие программы, две четверти подряд.
Я не шучу, все так и было. (Может слова чуть исказила, но, смысл, я точно донесла). Мама в школе, со мною рядом, учительница объявляет:
-Последний шанс, иначе, годовая двойка.
Я маме на ухо шепчу:
-Не ради тройки, ради тебя и папы, я свои мысли предаю, и ... извиняюсь перед классом.
 Выходим. В руках осколок мела, в портфеле целый коробок, почти у каждого такой. (Мы прячем знамя, метки оставляем, в классики играем, азбуку Морзе изучаем, придумываем сами знаки).

О чем поведаю сейчас, то, моя жизненная тайна. Школьная дверь, её пинаю, и мелом знак пишу фашистский, огромный, жирный, во всю дверь!
След от войны еще живой, и мы, ровесники войны, тот знак преступный ненавидим. Своей рукой... свастика вырвалась наружу. Такое вот внезапное решение поднес мой мозг, и руки автоматом подчинились. Обернулась, мама ко мне спиною, нагнулась, шнурки на туфлях поправляет.
У мамы память, дай Бог всем, на склоне лет, она сама напомнила тот случай. Вопрос, который мне всегда, задать родителям хотелось:
-Вы, почему не защитили?
Ответом поражаюсь и сегодня:
 -Мы рады были всем преградам, что на пути твоем встречались. Не просто в плавание бросали, а наблюдали, и осторожно направляли, важно было, чтоб ты сумела устоять и во время понять, бить стену лбом, гнилое дело. Характер непокорный - мой, таким тебя вот наградила. По взмахам рук, я поняла, что на двери изобразила. Детский разум насилие сравнил с фашизмом, могли переиначить по-иному. Мы во время устроили защиту, потребовали созыва педсовета. Ослабленный болезнью, отец,  едва держался на ногах, но выстоял и не присел, ни разу. И я стояла рядом с ним, а, как умеем защищать, по справедливости то было, тебе рассказывать не надо. Директор школы Кошевой подходит к нам и говорит:
-Не разобравшись в сути дела, мы тут состряпали письмо и ни куда-нибудь, в Райком, копию в Следственный отдел. Кто подтверждает свою подпись, прошу подняться и расписаться вновь на против.
Даже руки не поднялось.