В школьную программу введены уроки коррупции

Из законопроекта «Об образовании» изъята норма, запрещающая школьным учителям заниматься репетиторством с учащимися своих же школ. Предполагалось, что запрет избавит родителей от ситуации, когда их вынуждают доплачивать за уроки. Но норму убрали.

Как утверждают «Московские новости», изъятия нормы добилось «репетиторское лобби», в первую очередь учителя, для которых частные уроки — весомый источник доходов. На первый взгляд, термин «репетиторское лобби» кажется странным — разве обладают учителя столь мощными связями, чтобы отменить поправку в законопроект? Но давайте вспомним, что в столице, например, именно директора и завучи школ — председатели участковых избирательных комиссий. Много педагогов и в муниципальных собраниях. Так что эта социальная группа имеет прямой доступ к московским исполнительным и законодательным властям. 

В Москве существуют стандартные репетиторские расценки для подготовки к ЕГЭ. Так, полтора часа занятия с преподавателем по русскому языку обойдется родителям в 1000—1200 рублей, обществознанием и историей — 1500—2000, иностранным языком — 1500—1700, математикой — 800—1000. И это при условии, что ученик сам приезжает на урок. Если выезжает педагог, это автоматически прибавляет к его заработку 300—500 рублей. В провинции цены намного ниже. Так, например, в Вологде полтора часа занятий с преподавателем вуза для подготовки к ЕГЭ стоит: русский язык — 500 рублей, иностранный — 700, математика — 300.

Запрет на репетиторство с собственными учениками был вызван многочисленными жалобами родителей. Нужно сразу оговориться, что дальше мы будем говорить о Москве. В провинции ситуация совершенно иная. Во-первых, в маленьких городках нет достаточного количества педагогов, из которых можно выбирать. То есть если ребенку нужны дополнительные занятия, то приходится обращаться в свои же школы. Во-вторых, о малейшем шантаже со стороны учителя («не будешь ходить — будут проблемы») сразу станет известно.

В Москве все совсем иначе. До введения ЕГЭ репетиторством со старшеклассниками занимались преподаватели вузов. Причем далеко не всегда тех, в которые дети планировали поступать. Если школьник занимался с преподавателем МГУ, это автоматически означало, что уровень подготовки позволит ему сдать экзамены во все остальные институты. Исключения составляли МГИМО и Бауманка — поступить туда позволяли дополнительные уроки со специалистами именно оттуда. И дело не в коррупции или помощи при сдаче экзаменов, а в специфике билетов.

С введением ЕГЭ репетиторство переместилось в школы. И началось…

Конечно, речь идет не о всех средних учебных заведениях. В элитных (не в смысле обучения детей из обеспеченных семей, а в старых московских школах с хорошей репутацией) директора школ прямо запрещают заниматься дополнительно за деньги со своими учениками. Бесплатно — сколько угодно.

Но в спальных районах столицы творится что-то весьма похожее на рэкет. Происходит это по двум схемам. Первая — личная инициатива желающего подзаработать педагога. (Опять-таки надо оговориться, что, безусловно, везде есть честные учителя, которые предлагают помощь искренне). В этом случае ребенку — как правило, хорошисту — резко снижают оценки. За тестовый ЕГЭ, который проводится в начале учебного года, он получает мало баллов. На вопрос родителей «Что делать?» следует стандартный ответ: «Ну, нужно еще позаниматься…» Более того, нередко бывает, что родители уже нашли репетитора из вуза, учитель это понимает и, как только видит, что ученик прибавил, ему говорится, что все плохо, что ребенка учат не тому.

И часто семье, которая понимает правила игры, но боится навредить чаду, приходится платить и частному педагогу, и школьному.

Второй вариант — всем заправляет директор школы или завучи. В этом случае в приказном порядке педагогов обязывают объяснить родителям «политику партии» и объявить дополнительные платные занятия по своему предмету. И попробуй откажись: директор современной школы — царь и бог, от него и только от него зависят зарплата учителя, часы, нагрузки, разряд. При этом если родители жалуются в управу, виноватым оказывается все тот же рядовой педагог.

Об управах — особый разговор. Он и позволит нам ответить на вопрос, что такое «репетиторское лобби». Директора школ в Москве не просто возглавляют учительские коллективы. Они — члены муниципальных собраний, они в 90 процентов случаев — председатели участковых избирательных комиссий. И столичные власти зависят о них очень и очень сильно. А уж за этот учебный год, вместивший аж две избирательные кампании, управы школьному руководству благодарны так, что пролоббируют любые поправки, в том числе и такие. Тем более что суть проблемы понимают немногие.

В Госдуме, где закон будет обсуждаться в июле, специалистов, понимающих, в чем соль, мало. Убедить парламентариев в правильности изъятия нормы будет легко: мол, бедные нищие провинциальные учителя лишатся приработка. Да, в России сейчас 1,36 млн учителей, из них в Москве — около 150 тысяч. Получается, что из-за опасности коррупции 10 процентов всех педагогов подработки могут лишиться все. Но все можно решить просто: прописать в законе норму о региональных особенностях и отдать это на рассмотрение законодательных собраний субъекта Федерации.

И тогда Мосгордума будет решать, оставлять запретительную норму или сохранить. Думается, такой подход был бы логичным.

Комментирует Дмитрий Новиков, депутат Государственной думы

К вопросу репетиторства должен быть здравый подход, учитывающий интересы как учителей, которые претендуют на дополнительные заработки, так и учащихся, их родителей, желающих получить дополнительные знания, необходимые, к примеру, для поступления в какой-то престижный вуз. То есть сами ребята и их семьи заинтересованы в том, чтобы получить больший объем материала, выходящий за рамки школьной программы, от более квалифицированного педагога. Педагоги, которым государство не обеспечивает должного уровня доходов, также заинтересованы в дополнительных занятиях с учениками. Репетиторство существовало и в советское время и не считалось чем-то криминальным.

Идея о том, что нельзя репетиторствовать на той же площадке, где работает педагог, правильная и абсолютно оправданная. Она позволяет ограничить здесь коррупционные составляющие.

Самого же «репетиторского лобби», якобы ответственного за внесение каких-то поправок в законодательство, о котором сегодня заговорили, не существует. Люди, работающие в социальной сфере, не имеют крупных лоббистов на федеральном уровне в силу того, что оперируют они совершенно незначительными финансовыми средствами. Это не крупная корпорация, которая может себе позволить продвижение своих интересов.

Отсутствие лоббистов от образовательной среды позволяет правительству при поддержке думского большинства проводить в данной сфере различные эксперименты: вводить единый госэкзамен, пытаться радикально увеличить плату за обучение на коммерческих местах в вузах, сократить бюджетные места, объединить ряд высших учебных заведений и так далее.

Мы, фракция КПРФ в Госдуме, являемся сегодня единственным лоббистом от образования, если можно так выразиться, пытаемся противостоять введению различных крайне спорных, а порой и откровенно негативных мер. Но, к сожалению, наших голосов не всегда хватает, чтобы делать это эффективно.