Записки кавалериста. Глава 9.

Записки кавалериста

6-го кавалерийского казачьего корпуса имени И.В.Сталина

июль  1941 года.

 Стоял конец июля 1941 года.   
На окраине разрушенного и ещё дымящегося пожарищами Минска кишел огромный людской мура­вейник измождённых людей. Это были советские военнопленные.
Минск и его окрестности, где соединились танковые клещи про­тивника, были забиты танками, орудиями и колоннами машин с сол­датами противника. Истерически захлёбываясь кричало фашист­ское радио, проставляя "Победы немецкого оружия".
Когда к лагерю советских военнопленных подъехала санитарная машина, женщины окружившие лагерь и перебрасывающие через проволоку пищу для знакомых и не знакомых пленных бойцов, хлынули к раскрывшимся воротам. Из металлического кузова машины, под­держивая друг друга, выходили пленные советские офицеры. Едва держась на ногах, вытащили двое носилок и под ударами и руга­тельствами эсэсовцев пошли с носилками в небольшую клетку, осо­бо тщательно ограждённую несколькими рядами колючей проволоки. Это место было отведено для советских военнопленных офицеров и строго охранялось эсэсовцами. Женщины с рыданиями бросились к группе советских военнопленных, передавая им хлеб, картошку и записки с просьбой разыскать среди военнопленных их родных и близких. Но под прикладами и штыками эсэсовцев женщины отхлыну­ли, вытирая слезы и кровь на лицах.
Степнова внесли в лагерь на носилках и поставили на солнцепёке. Старший лейтенант Гор­ский достал кусок палатки и сделал навес.
"Очень слаб, - заключал военнопленный врач, осмотрев Степнова и сунув санитару несколько таблеток витамина "С" сказал - Давай три раза в день, нужно помочь полковнику".
Вечером того же дня туда же в  огромную клетку, привезли генерала Никитина и несколько офицеров штаба 6-го кавалерий­ского корпуса. Через день, едва передвигая ноги, Степнов подо­шёл к генералу Никитину. Он лежал в вырытой ямке с перевязан­ной рукой. Лицо его было восково бледным, а веки глаз набух­шими от долгой бессонницы и напряжения. Увидев Степнова, генерал встал и хотел что-то сказать. Но спазмы схватили его горло, и он махнул рукой.
"И вы здесь, товарищ генерал?"- превозмогая усталость  и боль во всем теле, спросил Степнов, глядя на Никитина, изумлённым  взглядом.
Никитин на мгновение опустил голову. Потом подняв глаза на Степнова, генерал с горечью произнёс: " А я то думал, что хоть вам удастся вылезти из этого же­лезного мешка и, добравшись до своих рассказать, как погибал наш корпус! А оказалось, что и вам не удалось. А теперь все кончено! Корпуса уже нет больше", - совсем подавленно прогово­рил Никитин. Глаза генерала подёрнулись влажной плёнкой, а на пергаментно-жёлтом лице вздрогнул и задрожал, как натянутая струна косой нерв. "6-ой казачий кавалерийский корпус носив­ший имя Сталина, основное ядро героической Первой конной армии Гражданской войны,  перестал существовать".
Оба стояли охваченные жуткими воспоминаниями о пережитом, о том,что нельзя было объяснить. Почти пятьсот километров прошли части корпуса по лесным извилистый дорогам войны прорываясь из вражеского кольца к Минску. Обрастая на марше беззаветно храбрыми лётчиками и танкистами, оказавшимися без боевых машин, с яростью громили наседавшего врага легендарные дивизии Первой конной. Но всякому напряжению бывает предел. Пятьсот километров в окружении до зубов вооружённого, одетого в броню, врага, без снабжения продуктами для людей, фуражом для лошадей, без патронов и снарядов, без горючего для машин и даже без топографических карт для командиров и штабов?!

Каждые сутки, два, три боя, ночной изнурительный марш, а днём поиск травы для своего боевого друга-коня!  Как все это могло случиться!?” - беспрестанно теребил душу зловещий вопрос.
"Лучше смерть, чем это!"- проговорил, наконец, генерал, глядя на людской муравейник, копошащийся рядом в грязи и пыли.
Взгляды Никитина и Степнова встретились, и они поняли друг друга.
"Да, лучше смерть",- подтвердил слова генерала Степнов.
Каждый из них, к тому времени, уже уничтожил не одного захватчика.
А теперь стоял вопрос, - как можно дороже "продать" свою жизнь, уничтожив как можно больше врагов и тогда... и тогда конец.
Договорённость без слов была достигнута. Кругом, не переставая колготилась унизительная жизнь. В небе, подпирая чешуйчатые облака, гудели моторами эскадры бомбардировщиков врага, летящих на восток.
"Что ж это такое, товарищ генерал? - где же наша авиация?"-  возмущённо спросил лейтенант-танкист с раненным плечом, гля­дя на строй гудящих в небе бомбардировщиков врага.
Со стороны Березины глухо донёсся грохот сражений. В плечевой ране лейтенанта, плохо прикрытой рваными лоскутами от на­тельной рубахи, шевелились черви. Генерал посмотрел на лейтенан­та, и его лицо отразило внутреннее страдание.
"А может, есть поважнее места сынок, где нужна сейчас наша авиация, а?" - просто, по-отцовски объяснил генерал.
На обескровленном лице лейтенанта отразилась, какая-то жерт­венная улыбка и удовлетворённость.
Карие совсем ребяческие глаза блеснули слезами.
"Эх! - хорошо было-бы...! Пусть мы здесь... так бы и быть! Но чтобы там, - по первое число всыпали фашистским гадам про­клятым! – со страдальчески скривившимся лицом и ещё не угас­шей, внутренней надеждой, проговорил лейтенант.  "Спасибо, товарищ генерал", - сказал он и, повернувшись, пошёл в свою ямку, где он лежал вместе со своими товарищами под одним, чудом уце­левшим в скатке, одеялом.
Прохладны были белорусские ночи  для измождённых людей.

Генерал и Степнов долго смотрели вслед лейтенанту, и у них обоих  сжималось сердце.

"Если враг развяжет войну, то воевать будем на чужой тер­ритории" - почему то вспомнились Степнову крылатые когда-то слова, которыми успокаивали советских людей. Веря в это, по­эты и композиторы слагали песни. По всей стране эти песни пели старики и дети в полной надежде на то, что это так и бу­дет. "Если завтра воина, если завтра в поход, мы сегодня к походу готовы!"
И вот теперь перед глазами, горящая пожарами советская земля и стонущий народ. Чего ж не дал этот народ, чем поску­пился,  чтобы сделать оборону страны неприступной? - думал в эти мучительно  тяжёлые мгновения Степнов. Кажется, все дал и ни чем не поскупился. Так почему же такое бедствие? – Почему такое горе свалилось на людей!?"
И, как будто уловив мысли Степнова, генерал сказал:-
"Победа малой кровью! Вот она большая и не объяснимая кровь и страдания. - Уму непостижимо! Взглянув да Степнова, генерал добавил, - но теперь не об этом думать нужно, Никодим Дмитриевич, - теперь бороться, бороться до последнего дыхания!
В этом главное!"

Подготовка к публикации - проект “Неизвестная война”
архив Мирослава Хопёрского.
Все права защищены. 
(с) Мирослав Хоперский, 2012 год.