Корсика, подвал.... в смысле - общение....

Город Корте, половина двенадцатого вечера. Мы, после долгого трудового дня, прогуливаемся перед сном. Поворачиваем на маленькую улочку, недалеко от цитадели города, и видим винный погреб. Открыто ли? Мы неловко оглядываемся по сторонам. Затем заходим внутрь. Справа от входа бочки с нетерпеливо завернутыми кранами. Напротив — этажи лежащих бутылок. В центре стоят бочки, играющие роль столов. Бросив на нас лишенный всякого интереса взгляд, к стойке бара проходит человек. По взгляду и походке видно, что хозяин. В зубах у Хозяина сигара. Она указывает на нас, как палец с известного плаката «Ты записался добровольцем?»
— Вы открыты?
В ответ — молчание. Хозяин рассматривает бокалы.
— Скажите… давно ли здесь винный погреб?
Прекрасная фраза, чтобы начать разговор, не правда ли? Сигара вспыхивает презрением.
— 400 лет!
Приходится искать новую тему…
— Извините, а можно ли в столь поздний
час попробовать ваши вина?
Сигара в уголке рта Хозяина начинает дрожать. Он смотрит на нас.
— Конечно, открыто! Какое вино хотите попробовать? Самое дешевое — 2 евро бокал. — То, как это сказано, подразумевает наше немедленное бегство. Но мы продолжаем неловко переминаться с ноги на ногу.
— Мы хотели бы попробовать самые вкусные, мы не специали…
— Сядьте! — бросает Хозяин.
Это приказ. Мы садимся.
— Вина-то нальют, как думаешь? — спрашивает меня фотограф.
— Не знаю, — отвечаю я сквозь зубы.
Хозяин подходит к бочкам.
— Это? — спрашивает он.
— Какое вы сочтете вкусным…
Сигара негодующе вспыхивает. Хозяин пожимает плечами. Наливает два бокала и приносит нам. Пьем минут пять.
— Может, еще? — Фотограф не выдерживает.
— Извините…
Сигара удивленно поворачивается в нашу сторону.
— А можно еще?
— Можно… Это? Хорошо, хорошо, я налью другое — попробуете.
Через пару минут в подвал вошло несколько человек. Мужчины от 40 до 60. «Бонжур!» «Бонжур…» Садятся напротив и незаметно смотрят на нас. Молчание. Надо объясняться.
— Мы журналисты, из Москвы. Хотим написать про Корсику.
— Что написать?
Сигара смотрит на нас дулом корсиканского ружья.
— Только хорошее, настоящее, не туристическое… — поспешно повторил я для верности дважды. Хозяин явно изучает нас.
— Попробуйте вот этот сорт… — неспешно предлагает он, в руках у него два бокала.
— Скажите, а что главное на Корсике? Нам говорили: полифония, семья… И кто такие корсиканцы?
— Полифония — главное? Это важно, но это чушь! — изрек один из пришедших.
— Семья? Ну да, семья это, конечно, главное, но… — сказал другой.
Хозяин подошел ко мне близко, протянул руку и произнес:
— Мы дали миру свободу. Наполеон Бонапарт, корсиканец, объединил Евро…
Но договорить не успел. Человек в белой рубашке, сидевший за соседней бочкой, вскочил и прокричал на смеси французского и итальянского:
— Да корсиканцы — это итальянцы!


 
 …То, что произошло дальше, навсегда останется в нашей памяти. Это был хоровод, вихрь, это был фильм и радиопостановка, это была энергия целого острова, выплеснутая в жесты и слова. Мы стали невольными свидетелями вечного спора. Дело в том, что человек в белой рубашке, которого звали Джованни, оказался с Сардинии, соседнего с Корсикой острова. Он — настоящий итальянец. Хозяин же подвала, Ману, — настоящий корсиканец. После этого крика возникла тяжелая пауза.


— Нет!

— прозвучало сразу несколько голосов. — Мы корсиканцы!
— Наполеон Буонапарте, он кто? Итальянец! Какой у вас язык? Итальянский! Какая у вас культура? Итальянская! Вы — итальянцы! — Все свои слова Джованни сопроводил поясняющими жестами.
Возмущению Ману и других представителей «корсиканской партии» (в подвале их насчитывалось четверо) не было предела. Сигара Хозяина казалась уже не дулом корсиканского ружья, а жерлом огромной пушки. И направлена эта пушка была в сторону Сардинии…
— Наполеон — корсиканец! Корсиканский язык — это романский язык, который развивался напрямую из латыни! Вы знаете, что такое латынь? — Мы успели кивнуть. Ману был очень убедителен.
— Буонапарте — это итальянская фамилия! — настаивал Джованни.
— Итальянская? — этот вопрос был обращен уже к нам.
— Да. — сказал я. — Итальянская…
Сигара Хозяина превратилась в вулкан. Он подошел очень близко.
— Наполеон — корсиканец! Величайший из корсиканцев — Паскаль Паоли! Но Наполеон тоже великий корсиканец. Мы, корсиканцы, первые объединили Европу, мы, корсиканцы, первые дали миру конституцию и свободу. Мы объединили Италию. А эти сарды… — в сторону Джованни пыхнул огонь. Но Джованни было все равно. Он был снова на сцене — с одним словом «Буонапарте» и со своим итальянским языком.
Ману подошел к нам и прорычал:
— Не слушайте этого человека! Все — бесплатно, если только напишете, как я сказал, то есть — правду!


К этому времени мы уже потеряли счет выпитым бокалам. Смутно припоминаем, что пили мы за дружбу между Россией, Корсикой и, кажется, Сардинией…
Вдруг из рядов «корсиканской партии» раздалось:
— Профессор! Профессор!
На сцену выпустили «тяжелую артиллерию». Из-за стола (то есть бочки) встал человек в костюме — профессор университета Корте, первого и единственного университета, основанного Паскалем Паоли. Профессор развел руки в стороны и… научно подтвердил правоту Ману. Сигара разразилась победным фейерверком. И хотя Джованни не думал сдаваться, корсиканцы уже победили…
— Свобода! У нас нет свободы… Да и кто сейчас полностью свободен? Сейчас все от кого-то зависят, что же тогда и говорить о независимости…
— И все-таки у вас мало своего. У вас много итальянского, хотя кое-чего итальянского у вас нет. Например, граппы такой, как у нас. Эй! — Джованни обратился к своему товарищу, который все время сидел молча и внимательно слушал, составляя молчаливую «итальянскую партию» — Пойдем нальем русским настоящей граппы!
Почти в два часа ночи на выходе из подвала Ману обнял Джованни и сказал:
— До завтра!
Поскольку еще 10 минут назад мы были абсолютно уверены, что они зарежут друг друга, в наших глазах читалось удивление. Заметив это, Джованни сказал, показывая на Ману:
— Это брат моего брата. Мой лучший друг.
— Приходи завтра, — буркнул в ответ на это Ману.
…Для нас же эта встреча в подвале стала главным событием на Корсике. Винный погреб, как вы помните, вообще ключевое место для Корсики — именно там началась кровавая война за недостижимую (и, похоже, ненужную) независимость и именно там мы увидели битву непримиримых характеров, которая закончилась братским объятием.