Террорист

 

За окном темнеет. Южная ночь накрывает город быстро, почти внезапно. В ординаторской мерно жужжит оконный кондиционер.
Мой рабочий стол завален папками уголовных дел. Только сейчас, вечером, когда все врачи отделения ушли по домам, удается углубиться в эти толстенные папки, полистать их вдумчиво, без спешки.
Показания свидетелей, фотографии, обвинительные заключения. Это – неотъемлемая часть экспертной работы.

На улице глухо хлопнула дверца подъехавшей автомашины и через пару минут в ординаторскую постучали. Сразу же вслед за этим в комнату буквально ввалился могучего телосложения мужчина – кавказец в потертой кожаной куртке. Под мышкой его каким-то невообразимым образом умещалось 5 пухлых томов уголовного дела. Гость заполнил небольшое помещение не только своими габаритами, но и запахом. Резкий дух какого-то горючего - то ли бензина, то ли мазута ...
- Здравствуйте. Старший следователь по особо важным делам Прокуратуры РФ Гафуров. Привез вам уголовное дело и самого обвиняемого – прямым ходом из Чечни. Я тороплюсь, ждет вертолет. Не найдется ли попить? Жара...
У генерала от Прокуратуры РФ бархатный, с красивыми модуляциями низкий голос, разговаривает почти без акцента. Речь быстрая, четко проговаривает каждое слово.
- Извините, – подаю стакан воды, - у нас очередь подследственных на полгода вперед. Везите подопечного в СИЗО.
- Нет, это Вы, доктор, извините. Дело не терпит отлагательств. Вот постановление о проведении стационарной судебно – психиатрической экспертизы. С Прокурором области вопрос внеочередности согласован. По готовности заключения – подследственного в СИЗО не отправлять. За ним пришлем вертолет из Грозного. Мой прямой телефон (пишет на бумажке). До свидания. Дела.

Что ж... Как говорится, против лома нет приема. Со вздохом принимаю из его рук пухлые тома.

А подследственный уже ждет в приемнике...

***

Молодой, лет 20, чеченец, среднего роста, чисто выбритый, статный, с длинной, упругой мускулатурой, стоит посреди комнаты в одних трусах и майке. Рядом на стуле сложена одежда, в углу – голубая спортивная сумка «Адидас».
- Здравствуйте, - произнес чеченец довольно громким голосом, демонстрируя мягкий кавказский акцент.
Мы посмотрели друг другу прямо в глаза. Взгляд его прямой, но не вызывающий. Глаз не отводит. Это уже что-то, значит можно ожидать хорошего эмоционального и вербального контакта.
Представляюсь.
- Добрый вечер. Я – заведующий отделением судебно – психиатрической экспертизы.
Ваше имя, пожалуйста.
- Меня зовут Мираб. Доктор, я знаю куда и зачем доставлен. Устал в вертолете. Уши заложило. Можно побыстрее закончить формальности?
- Да, конечно.
После рутинной процедуры приема и оформления пациент был отправлен в одиночную палату.

***

Завтра, всё завтра.
Охрана уже открывает скрипящие петлями коричневые ворота ... Моя "девятка", шурша новенькими покрышками «Пирелли», плавно выкатывается с внутреннего двора отделения.
Чуть в стороне от ворот притаился белый джип – "Паджеро".
Снова этот кавказский акцент.
- Доктор Вы?
Не выходя из машины подтверждаю:
- Да, я заведующий отделением.
Хотим пригласить Вас в ресторан.
О, Господи... Только этого мне не хватало. На фиг!
- Извините, спешу.
Пока не опомнились, врубаю первую передачу и быстро направляюсь к выезду из больницы. Джип за мной не едет.

***

Ночью на домашний телефон мне еще дважды звонили всё те же кавказские голоса… А ведь моего номера телефона нет в справочнике.
На утренней планерке дежурная медсестра сообщила, что новый пациент почти не спал ночью. Прикорнув, он сразу начинал стонать, кричать, разговаривать на своем языке и быстро просыпался. К утру обмочился в постели.

***
5 томов уголовного дела.
Страничка к страничке, всё прошито и пронумеровано, протоколы аккуратно напечатаны на печатной машинке. Вот что значит Прокуратура РФ.

Из школьной характеристики
ученика 10 «б» класса средней школы г. Грозного Мираба Д.
Мальчик из рабочей семьи. Младший из 5 детей. Старшие 4 девочки. Мать маляр по профессии. Отец так же был строителем. Погиб во время несчастного случая на стройке, когда Мираб учился в 7 классе.
Мираб отличался хорошей успеваемостью по всем предметам. Дисциплинированный, добрый, отзывчивый. 

А вот еще. Копия зачетной книжки студента 1 курса филологического факультета Чеченского гос. университета. Только первую сессию отучился. Оценки все – «отлично».

Странно, даже фамилия их декана знакомая. Бывал он у нас в городе на конференции по Велимиру Хлебникову.

А дальше – тома войны. Протоколы, выписки из документов, фотографии, фотографии, фотографии - генерала Дудаева, Басаева, Радуева, Масхадова, Хоттаба. Мираба среди них нет. Дело объединено, по нему проходят много обвиняемых.
Вот фотография дагестанского селения, где был задержан Мираб. Снимки гранаты – лимонки и пистолета неизвестной мне фирмы, с россыпью рядом тупых пистолетных пулек.
…Показания обвиняемого.
…Показания свидетелей.
…Документы, документы, документы …

***
- Проходи, садись. Куришь? – достаю длинную – предлинную сигаретную ленту, подаренную мне знакомым с табачной фабрики. Удобно. Курящим отрываешь от нее несколько сантиметров и угощаешь – иногда способствует беседе.
- Нет, спасибо, – Мираб присаживается на венский стул напротив.
Поза скованная, корпус наклонен чуть вперед. Вид у парня, однако, усталый.
- Ночь спал плохо на новом месте?
Усмехается.
- А я вообще сплю?
- Ты кумык, по-моему, не так ли? – спрашиваю.
- Точно. Как Вы догадались?
Теперь моя очередь усмехаться. В нашей медицинской академии было много студентов из соседней Чечни. Были среди них и мои друзья. От них и научился различать.


- Не спишь-то почему?
- Война, доктор, не дает. Только усну – Грозный снится… Сестры снятся… Мать снится,… племянница, – хмурится Мираб. – Раз в трое – четверо суток сплю более-менее – часа 4 кряду.
- О себе сам расскажешь или вопросы задавать?
- А что мне скрывать? Расскажу.

Рассказ Мираба.

Родился я в Грозном. Младший в семье, до меня  4 старшие сестры ... были. Сами понимаете - любимчик (улыбается криво). Всё в доме хорошо было, пока отец не погиб. Они с матерью оба на стройке работали. Мать – маляром, а отец – плиточник был классный и каменщик. Много домов в центре Грозного их руками выстроены.

В Грозном у нас бывали?

Киваю утвердительно. (Да, бывал я в Грозном - на военных сборах. Красивый, зеленый город. Помню как мы, курсанты, в расхлюстанных гимнастерках, висящих до пупа ремнях, в сапогах «гармошкой» ходили с целофановыми пакетами по ближайшему к казармам рынку, а сердобольные чеченки клали в эти пакеты спелые фрукты, насыпали пригоршни семечек и конфет «морских камушков». «Служи честно сынок, - вздыхали, - мой тоже где-то служит…»).

В Грозном у нас бывали?
Значит представление имеете. Жили мы рядом с площадью «Минутка». Слышали, наверное? Там сейчас одни развалины. Учился я нормально, как все, в общем. Борьбой в секции занимался. Когда отец упал с недостроенного дома,разбился, стал я подрабатывать с матерью на шабашках. Сестры к тому времени уже замужем были. Мать моя – женщина простая, до работы охочая. Желала, чтобы я стал ученым человеком. А я русскую литературу люблю. Вот и поступил на филологический (вздыхает тяжело).
Первая война в Ичкерии  поначалу не очень нас коснулась. Ушли мы с матерью и сестрами в село Шали к родственникам. Я овец пас в горах, мать красила дома и заборы понемногу. А потом … Потом совсем плохо стало. Овец всех русская армия постреляла. Так вот - летают вертолеты и стреляют по всему, что движется. Жить в селе невозможно – сплошные проверки и досмотры. Решили вернуться в Грозный.

Тут Мираб замолчал надолго. Сидел, думал. Смотрел задумчиво в стену. Только пятна пота под мышками растекались, несмотря на то, что в ординаторской было прохладно. И ладони рук об брюки вытирал.
Когда я беседую с людьми – всегда обращаю внимание на руки. И нередко невольно думаешь  – а скольких он этими руками ?…Руки у Мираба были, можно сказать, аристократические. Длинные ладони, тонкие пальцы. И на руках Мираба не было ни одного подтвержденного в уголовном деле факта убийства. 

 Мираб вновь заговорил. Глухо, зло.

Да, решили вернуться в Грозный.
Площадь Минутка, где мы жили, обстреливалась тогда со всех сторон. Наш дом разбомбили на третий день после нашего возвращения. Меня дома не было – мать за продуктами послала. А пришел - к развалинам и пожарищу. До ночи разгребал я обрушившиеся стены. Под обломками нашел-таки трупы матери, двух сестер и, обгорелый совсем – еще один - маленькой племяшки. Три месяца ей было от роду.
Не поверите, вытаскиваю ее из-под обломков,обгоревшая кожа от тельца отваливается - руки мои жжет, жжет … И этот запах. Навсегда его запомню. И позу ее запомню – ручки сжаты в кулачки, прижаты к тельцу, ротик открыт. Заживо ведь сгорела.

Он снова замолчал надолго. Ни я, ни сидящие за соседними столами двое коллег не прерывали молчания. Слез на лице Мираба не было. Но руки, … руки его ходили ходуном. Зеленая  футболка промокла насквозь.

- Ты можешь идти в палату, отдохнуть, завтра продолжим.
- Нет, доктор, сегодня. Немного осталось. Я так хочу…

Было в его словах нечто такое, что заставило меня согласиться.

- Что ж, продолжим.

Похоронив родных, я подумал – за что? Мы всю жизнь жили, дружили и работали вместе с русскими.
Наутро пошел на Центральный рынок и на оставшиеся деньги купил у знакомого чеченца автомат Калашникова, военную  форму. Тогда это было просто. Там же, на рынке, нашел вербовщика из армии Салмана Радуева.
Несколько месяцев я провел в горах – в группе под руководством Хоттаба. Мы учились минировать и убивать . Самого Хоттаба  видел несколько раз - издалека. А однажды – командира Радуева. Это еще до его тяжелого ранения в лицо было.
А потом. Потом наше подразделение отправили в рейд в Дагестан. Шли мы трое суток без сна и отдыха. Когда на горизонте показалось дагестанское село, меня отправили в разведку. Горцы – народ хлебосольный (тут он криво улыбнулся). Дагестанцы покормили меня и отвели в сарай. Отдохни, мол, часок - другой. Я прилег, лимонку и пистолет спрятал и … заснул от усталости. А проснулся в окружении русских солдат. Вот так закончилась моя война. Но Вы не думайте, доктор. Я ваш враг. «Пепел Клааса стучит в мое сердце».

Так и сказал: «Пепел Клааса стучит в мое сердце». После этого Мираб встал и не попрощавшись вышел. Остальные беседы были формальными и скупыми. Он по-прежнему почти не спал, кричал по ночам и мочился в постель.

***

Через неделю все тот же "генерал от Прокуратуры РФ" лично  забрал Мираба из отделения.
Заключение стационарной судебно – психиатрической экспертизы звучало так:

«Мираб Д. хроническими психическими заболеваниями не страдал ранее и не страдает в настоящее время. У него имеет место посттравматическое стрессовое расстройство, что не лишало и не лишает его способности отдавать себе отчет в своих действиях и руководить ими. По отношению к инкриминируемым деяниям его следует считать ВМЕНЯЕМЫМ.»