Субъективно ориентированная личность

        Субъективно ориентированная личность

     Отнесем к субъективно ориентированным  личностям  тех людей, в основе существования которых, лежит превалирование внутренне заданной (исходя из структуры личности, «заложенной» при рождении) жизненной установки.

«Механизм» подобной личностной структуры таков, что выполняемые ею функции и способ их выполнения зависит, в большей степени, от внутреннего устройства, чем от внешних условий существования.  

Именно оно, и определяет её внешнее «проявление» и способ существования в окружающей среде и социуме, т.е. все те «привычки», которые можно наблюдать со стороны и те, которые сама личность признает за собой, не выпячивая их наружу. Конечно, есть ещё определенный пласт, который находится вне поля зрения, как самой личности, так и окружающих, но заявляющий о себе в том, что в силу непонимания, относится к случайному.       Алгоритм работы сознания такой личности обеспечивает соответствующую  «фильтрацию сознанием»  поступающей извне информации, чтобы её влияние не могло нарушить внутризаданных процессов в конкретном организме и личностном устройстве. Полученная информация, но измененная по «заданной» программе,  используется  для «управления» данным живым организмом. Внутренняя составляющая процессов, протекающих в личностной структуре   (достаточно жесткий «каркас») является основой самости личности и определяет доступную и идентифицируемую, тем или иным образом, часть  от всего объема личностного  (от ощущенного до услышанного или просто мелькнувшего) восприятия  происходящего вокруг и её адекватность последнему.

     Такая личность живет с определенным позиционированием собственного «Я» в окружающем социуме, и исходит из этого позиционирования в своих действиях и взаимоотношениях с  окружающим.  

     Другими словами, личность образует вокруг себя некоторую «капсулу», отгораживается некоторым забором, стенами «личного домика», который, подобно улитке, носит на себе, в себе и с собой, и вне которого, и в отрыве от которого, она быть не может, не потеряв самости. И здесь субъективная личность  претендует на абсолютную власть «хозяина» в рамках собственного эгоцентризма.

      «Система координат», на которую опирается сознание личности, при выработке сигналов управления организмом, локализована в «каркасе» личностного устройства. Именно  внутренний «каркас» из протекающих в личностной структуре процессов задает масштабирование «осей» для воспринимаемой информации и «реперных кодов», на основании которых и вырабатываются команды, определяющие и возможное восприятие  конкретной личностной натуры окружающими.

    Это своего рода внутренняя самоидентификация личности, определяющая и характер личностно значимых ценностей, и манеру поведения, в изменяющихся внешних условиях, и реагирование собственного организма на происходящее.

     Превалирование субъективной установки приводит к определенной неадекватности личного восприятия и реально происходящего, и зависит от качеств, присущих конкретной личности. Качества личности – это своего рода ключи, открывающие ту или иную «дверь» в сознании, и формирующие процессы внутри организма, которые и определяют  внешние изменения в его жизнедеятельности.

      Хотя, восприятие, как возможность в получении информации, по своей сути, может быть и объективно приближенным, но внутренняя структурная предрасположенность будет вносить определенные градации важности и значимости в воспринимаемом, формируя тем самым индивидуальное отношение к происходящему. Подбирая, воспринимаемому извне, подходящее место в личной конструкции, для его идентификации и  оценки, личность, определенным образом, ориентируется в своей направленности в текущей жизнедеятельности и порядке личностно значимых ценностей.

      Неулавливание или пренебрежение полным набором признаков и свойств  окружающей реальности, оборачивается своей обратной стороной - вместо личностного превосходства (обусловленного  субъективностью установки – выбранной системой координат) над окружающим, личность попадает в, далеко не  всегда, осознаваемую  ею, зависимость от него, как проявления действительной реальности  существующего мира. А поскольку, личностная система координат является деформированной относительно системы координат окружающего, то, реакция данной личности, и реакции окружающих, на  изменения в происходящем, существенно разнятся.

      В результате, вместо достижения независимости от окружающего, на что она ориентирована,  личность становится «привязанной» к нему. И чем больше она старается от этого освободиться, стать самостоятельной и независимой,   избавиться от каких-либо  обязательств перед окружающими, тем более  она попадает в «рабскую» зависимость от объективно существующего.

     Усилия, направленные на освобождение собственного существования от условий социальной жизни, оборачивается, в частности,  финансовой и материальной зависимостью; независимость в поступках - превращается в необходимость поддержания оценок и мнения окружающих,  мелочности в выстраивании отношений, честолюбие и стремление командовать превращается в страдания от отсутствия любви и уважения.

      С ростом субъективизма, бесплодность попыток самоустраниться   от влияния окружающего заставляет всё более наращивать усилия в этом направлении, что, в конечном счете, сказывается и на психическом и на физиологическом состоянии организма не в лучшую сторону. Взаимоотношения с окружающими становятся иерархически упрощенными, а жизнь и жизнедеятельность условно-схематичной.

       Одним из элементов рационального субъективизма  является субъективность  мышления.  Повышенный субъективизм в мышлении, как основы для определения правильности или неправильности  собственной деятельности и умозаключений о деятельности окружающих, приводит к  закрепощению и ограничению диапазона личностных возможностей, которые в процессе существования обычно сокращаются, а не развиваются. Что приводит к самоизоляции личности и, плохо осознаваемой  зависимости от окружающих. Следствием самоизоляции становиться эгоцентризм и главенство субъективизма по отношению к окружающему. Это проистекает из присущего личности способа мышления и, в значительной мере, определяет и направленность практической деятельности, и поведение в обществе.

      Мышление субъективного типа начинается в субъекте и заканчивается в нем же, а не ведет к объективному вовне. Хотя оно и привлекает достаточное число внешних фактов, но не дает объективности в умозаключениях или описании происходящего вокруг. Такое мышление – источник новых воззрений, субъективной идеи или образа, присущего и вытекающего из личностного устройства. Мышление, объективное как процесс, в качестве результата, отражает не реальную действительность, а её направленное  восприятие. Как бы, исходя из внешних фактов, на самом деле, лишь заполняет ими некоторую внутренне присущую личности и личностному сознанию матрицу воззрений. Выбрасывая из рассмотрения или «подгоняя», всё то, что в неё не вписывается. Умозаключения являются холодными, непреклонными, произвольными и ни с чем не считающимися, потому что не отражают объект и объективные зависимости,  в силу их (по личностным воззрениям) малозначительности, по сравнению с собой и собственным «Я» как реальным субъектом. Идея, формирующаяся таким сознанием,  может претендовать на оригинальность, мифологизируя происходящее и даже фантастически представляя его. То есть, следуя различным видам логик, мышление может приводить к весьма неординарным результатам, но в пределах субъективности личностного устройства. С ростом субъективности мышления, убеждения становятся косными и негибкими, а возможность влияния извне уменьшается. Не набрасываясь на «несогласных»,  мыслитель-субъективист резко выступает против любой критики в свой адрес, какой бы справедливой она не была.

       Субъективизм  несет в себе отрицательное отношение к объекту (в том числе, к другому субъекту) - от безразличия и пренебрежения  до устранения последнего.  Равно и собеседник для такого интровертного  мыслителя, с явно выраженным субъективизмом, может оказаться только помехой в дальнейшем углублении в собственную самость.

       Поэтому, позитивность и синтетичность в развитии идей, вытекающих из конкретной личностной самости, становиться невостребованной в обществе, если отсутствуют необходимые доказательные факты, хорошо известные из окружающей действительности в данное время.

       Пренебрежение к объекту может приводить и к излишним мерам предосторожности, для сохранения такого отношения. Так, имитируя общительность, такой тип с удовольствием «прячется» в недоразумениях, поскольку такая форма, как общительность,  контрастирует с его действительным существом.

      При построении своего идейного мира мыслитель-субъективист не страшится даже самых смелых дерзаний и не воздерживается от направленности собственного мышления, будь оно - опасно, революционно, еретично или оскорбляет чувства, но сразу робеет, как только его дерзанию требуется стать внешним атрибутом. Если он даже и выпускает свои мысли в свет, то отпускает их в «свободное плавание»,  считая, что они сами должны проложить себе дорогу. Присущие личности практические способности могут способствовать этому, но могут и наоборот препятствовать желаемому. (Например, присущее ей отвращение к какой бы то ни было рекламе и пиару.)

      Если  продукт собственного мышления  представляется  субъективно верным и истинным, то  окружающие также должны с этим соглашаться – это является аксиоматичной установкой такого сознания. Поэтому, данная личность, вряд ли будет предпринимать шаги, чтобы заручиться поддержкой какого-нибудь влиятельного лица или организации для  реализации своих идей на практике. А если  это и будет сделано, то в большинстве случаев,  будет весьма неумело, и достигнутые  результаты  окажутся противоположными  ожидаемым. Общение с конкурентами и партнерами,  обыкновенно, тоже не очень удачно, поскольку, давая  понять, насколько они лишние, получить благосклонность с их стороны весьма проблематично.

     В преследовании своих идей мыслитель-субъективист, по большей части, бывает упорен, упрям и не поддается воздействию. Странным контрастом тому может являться его внушаемость со стороны личных влияний и симпатий. Если  такой тип признаёт видимую неопасность какого-нибудь объекта, то он становится крайне доступным для последнего. И тот «овладевает» им, благодаря остановке внутренних «фильтров» в сознании по отношению к этому конкретному объекту или субъекту. В результате, такой тип позволяет грубо обращаться с собой, и самым гнусным образом эксплуатировать себя, если только ему не мешают заниматься своими идеями. Он не видит, когда его грабят с тыла, и вредят ему в практическом отношении, потому, что его отношение к объекту является для него второстепенным, а объективная оценка  остается  невостребованной.

Аналогично, уверовав в безопасности какого-либо материального объекта, сознание будет «не замечать»  исходящую от него угрозу, в силу произошедших с объектом изменений, пока она не реализуется явным образом.   

     Так как он додумывает свои проблемы по возможности до конца, то  весьма осложняет их, и  остается в плену у всевозможных сомнений. Насколько ему ясна внутренняя структура его мыслей, настолько же ему неясно, куда и как они могут быть приспособлены к действительному миру. Он лишь с трудом может допустить, что вещи, ясные для него, могут быть неясными для других. Его стиль поведения обыкновенно обременен всевозможными добавлениями, ограничениями, предосторожностями, сомнениями, проистекающими из его умственной осторожности. Практическая работа у него идет «с трудом», а предприимчивость весьма низкая, в силу непонимания реально происходящего вокруг в рамках личной системы координат.

Он часто молчалив и замкнут в себе. А столкновение с людьми, которые его не понимают, служит ему доказательством непроходимой глупости окружающих. Если же его случайно однажды поймут, тогда он впадает в легковерную переоценку в отношении понявшего его субъекта. И, в частности, мужчина, легко становится жертвой честолюбивых женщин, умеющих эксплуатировать его критическую беспомощность по отношению к объекту. Иногда из него развивается холостяк-мизантроп с сердцем ребенка. Часто и его внешние «повадки» бывают неловки (как бы не обратить на себя чрезмерного внимания), возможна и педантическая заботливость, или же необычайная беспечность и  детская наивность. Даже походка не несет в себе жизнерадостного восприятия окружающего мира. В сфере своей профессиональной деятельности он вызывает самое резкое противоречие, с которым он не умеет ничего сделать, если только он не позволит своему примитивному аффекту вовлечь себя в полемику, столь же едкую, сколь и бесплодную. В более широком кругу его считают бесцеремонным и самовластным. Но, чем ближе его узнают, тем благоприятнее становится суждение о нем, и ближайшие к нему, умеют в высшей степени ценить его внутренний мир. Стоящим дальше, он кажется щетинистым, неприступным и надменным, нередко даже озлобленным - вследствие его неблагоприятных для общества предрассудков. В качестве педагога он не имеет большого влияния, так как он не знает (и особо не интересуется) ментальности своих учеников. Да и преподавание, в сущности говоря, совершенно не интересует его - разве только, если оно станет для него, случайно, теоретической проблемой. Он неважный преподаватель, потому что во время преподавания он размышляет о материале преподавания, а не довольствуется его изложением.

С усилением субъективизма, убеждения  становятся все более косными и негибкими, а чужие влияния полностью исключаются. В результате, с одной стороны,  он становится несимпатичнее для тех, кто стоит дальше, с другой стороны, он становится зависимее от близких. Его речь становится более личной, более неестественной, его идеи углубляются, но в имеющемся  материале не находят более достаточного выражения. Этот недостаток возмещается эмотивностью (повышенной чувствительностью, при которой эмоциональные реакции наступают быстро, достигают большой силы и, нередко, оказываются чрезмерно продолжительными), которая имеет тенденцию к развитию. Чужое влияние, которое он резко отклоняет извне, нападает на него изнутри, со стороны внутренних установок, и принуждает собирать доказательства против окружающих его вещей, которые посторонним кажутся совершенно излишними. Так как, вследствие недостаточного отношения к объекту, его сознание субъективируется, то ему кажется наиболее важным то, что втайне больше всего касается его личности. И он начинает смешивать свою субъективную истину со своей личностью. Правда, он лично ни на кого не будет производить давления в пользу своих убеждений, но он ядовито и лично набросится на всякую, даже самую справедливую, критику. Этим он постепенно и во всех отношениях изолирует себя. Его первоначально оплодотворяющие идеи становятся разрушительными, ибо они отравлены осадком горечи. По мере внешнего изолирования в нем растет борьба с неосознанными влияниями, которые понемногу начинают парализовать его жизнедеятельность. Повышенная склонность к уединению, которое должно защитить его от этих  воздействий, обыкновенно, еще глубже уводит его в конфликт, который его внутренне изнуряет.

Для современников результаты такого мышления представляют ценность лишь до тех пор, пока  находятся в ясной и понятной связи с фактами, известными в данное время. Но если мышление становится мифологическим, тогда оно становится безразличным и вращается в самом себе. Субъективизм мышления компенсируется  через  иррациональные планы, обладающие экстравертной направленностью. Это может быть воздействие через ощущения со стороны окружающего или  направленность «заложенной программы» изменения личностной структуры, основывающейся на происходящем вокруг. Что проявляется в мере дискомфортности личностного существования, зависящей от имеющего место дисбаланса в личностном устройстве.

Ограничения в личностном развитии, налагаемые субъективной сжатостью  мышления, приводят к тому, что субъективно ориентированный мыслительный тип личности имеет слабую насыщенность личностной структуры по отношению к остальным типам. Что вытекает из-за ограничений в расширении и охвате окружающего, для его осмысления и накопления опыта, через обдумывание возможных вариантов будущего,  на основании которых, и происходит насыщение личностной структуры в результате жизнедеятельности. Конечно, если говорить об узкой направленности, связанной с самостью личности, то она естественно преобладает над средним уровнем для личностных структур. Если же субъективизм мышления опирается на интуитивный канал восприятия информации, то появляется повышенная комфортность в эмоционально чувственном состоянии сознания по сравнению со всеми остальными натурами. Это связано с тем, что эмоциональная составляющая сознания «инстинктивно» опирается на более адекватную интуитивную модель и в определенной мере освобождается от прямого интеллектуального давления.

     Другим из элементов субъективизма сознания является субъективность чувств,  которая, обычно, воспринимается как само собой разумеющееся – «на вкус, на цвет, друзей товарищей – нет».  Субъективизм чувствования проявляется в эмоциональности личности и суждениях на основе этой самой эмоциональности. Глубоко чувствующая натура, подчас, выносит весьма неординарные суждения о происходящем вокруг, тем самым, производя впечатление и воздействие на окружающих. Что особенно проявляется, если сопровождается искусным артистизмом в поведении и изложении. Описание с помощью слов о захвативших человека чувствах весьма проблематично, поскольку это другая – скрытая от мыслительного процесса внешнего наблюдателя, составляющая нашего сознания. Чувствование отвечает за свою, отличную от мышления, последовательность процессов, протекающих в организме и сознании личности, обеспечивающих его функционирование в тесном контакте с физиологическими процессами. Чувство более автономно в своем проявлении, и в меньшей степени зависит от используемых методов передачи информации. Но зато, оно в состоянии «мгновенно» реагировать на нюансы в окружающем мире и в личных ощущениях. Отсюда и выражение – «то в жар, то в холод». Механизм чувствования – это тот механизм, который отделяет мир живого от мира неживого в нашем представлении. Это, не те условные и безусловные рефлексы от физиологии, а та гамма переживаний, которая может неизвестно откуда взяться и неизвестно куда пропасть. И человек может быть «сам не свой» от нахлынувших чувств, заявляя об этом своим поведением. Это хорошо заметно в артистической среде – чем больше личность способна погрузится в мир чувств создаваемого образа, тем более достоверно выглядит играемая ею роль в глазах окружающих, и тем больше она сможет вызвать сопереживание. Мир чувств – это своего рода  сигнализатор, говорящий личности о том, что происходит, при отсутствии другой информации, или предупреждающий её о таком отсутствии. Отсюда возникает состояние тревоги и страха перед неизвестным, как необходимое условие и требование к проведению «подготовительной работы», чтобы не попасть как «кур в ощип» (в своем крайнем выражении это -  «бежать прочь со всех ног»). Кроме того, это «канал» связи с происходящим, который является некоторым общим синхронизатором, позволяющим существовать миру и человеку, не рассыпаясь в прах, под «хаотичным» воздействием, приходящем извне или изнутри организма. Глубина личного чувствования – это имеющийся у личности опыт для выработки суждений и обретения практических навыков существования. Если мыслительный блок сознания ориентирован в большей степени на будущее, то чувственная область связана с прошедшим (возможно, в ней заключен и опыт поколений, передаваемый по наследству).

      Субъективизм в чувствовании говорит о превалировании прежде накопленного или наследственно «заложенного» опыта существования в виде не всегда осознаваемых образов, вызывающих те или иные эмоции, в конечном счете, отражающиеся на физиологическом уровне и практической деятельности субъекта. Подчас, это выливается в комплекс вполне осязаемых ощущений (например, как фантомные боли в отсутствующих конечностях) к которым вроде бы нет никаких оснований. Эмоционально-чувственный субъективизм личности является природной отличительной чертой между различными людьми. Заложенный ещё при рождении, он сопровождает человека всю жизнь. Являясь ведущим в личностном устройстве, он проявляется схоже с мыслительным субъективизмом, игнорируя приходящие сигналы извне, если они не укладываются в эмоционально-чувственную «конструкцию» конкретной личности. Защита от окружающего, при его ведущей роли, может носить как пассивный, так и активный характер.

       В первом случае – это отрицательные суждения и равнодушие, поскольку адекватная передача собственного эмоционально чувственного состояния другому человеку весьма проблематична и, совсем не обязательно, что она будет принята «как надо».  Этому способствует именно высокий субъективизм, претендующий на главенство, в том числе, и над партнером по общению. Чувственный эгоцентризм вызывает впечатление сентиментального себялюбия, интересничания и даже болезненного самолюбования, вызывающих определенное отторжение у окружающих, как проявление бессодержательной страстности (в зависимости от их субъективной модели восприятия).

В суждениях это проявляется в однозначности оценок и полной зависимости от фактов (отражающих определенный имеющийся опыт, как, в какой-то мере, осознанный, так и неосознанный). Женщины этого типа обычно молчаливы, труднодоступны, непонятны, часто скрыты. Они не блистают в обществе и не выступают вперед. А, так как, они преимущественно отдают себя под руководство своего, субъективного ориентированного чувства, то их истинные мотивы в большинстве случаев остаются скрытыми. Вовне они проявляют некоторую стушеванность и приятное спокойствие, не стремятся, явно или эксцентрично производить впечатление, переделывать или изменять партнера. При более сильном субъективизме это выглядит как безразличие или холодность, вплоть до подозрения в равнодушии. Тогда, ясно чувствуется отвращающееся от объекта движение чувства. (У нормального типа это имеет место, лишь тогда, когда объект каким-нибудь образом действует слишком сильно.) Поэтому гармоническое сопровождение чувством со стороны этого типа имеет место лишь до тех пор, пока объект, следует своему собственному пути и не старается пересечься с его личным чувствованием, пытаясь на него воздействовать в ту или иную сторону.

Так как, этот тип, в большинстве случаев, кажется холодным и сдержанным, то поверхностное суждение легко отрицает в нем всякое чувство. Но это в корне не верно, поскольку чувства  развиваются вглубь и приобретают, таким образом, страстную глубину, которая вмещает в себя все страдание и радость индивидуального мира и застывает в этом. При чрезмерной насыщенности оно может прорваться и повести к поразительному, неординарному, даже геройскому  поступку. Такой тип выражает свою цель и свою самость самому себе, часто в сокровенной и оберегаемой от взоров форме, тщательно оберегая её от неожиданного вторжения, не без тайного честолюбия, стремясь, таким образом, установить превосходство над объектом. Женщины, имеющие детей, «тайно» вкладывают многое из этого в них, «внушая» им свою эмоциональность и страстность. Подобная доминанта влияния может воздействовать и на постоянного партнера в межличностном общении, создавая при этом, как бы  давящее или удушающее чувство, которое налагает какие-то «цепи».

Благодаря этому, такой тип приобретает некую таинственную силу, которая способна в высшей степени очаровать экстравертного мужчину, минуя его осознание происходящего. В этом случае женщина становиться той самой «шеей», которая вертит головой мужчины. Глубоко субъективное прочувствование образов, при определенной направленности может проявиться во властолюбии, тщеславии и тираническом принуждении, следствием чего является  невроз.

     В случае активной защиты от окружающего, субъективизм чувствования, как бы  исподволь, создает провокационную ситуацию «оставаясь в тени», но получая весьма полную информацию о происходящем через экстравертные иррациональные планы – ощущения и интуитивного восприятия развития ситуации, что помогает отгородиться от окружающего в своей правоте и независимости. При этом состояние партнера не вызывает каких-либо эмоций – отсюда и присказка «сам виноват». Что ставит данную личность обособленно и, безотносительно к создавшемуся положению, она выступает для себя - как сторонний независимый наблюдатель, обладающий свободой совести. При этом истинные мотивы могут быть скрыты так глубоко, что не осознаются и самим субъектом. Этот тип не следует за эмоциями объекта, хотя и готов идти «рука об руку», что вызывает у объекта состояние собственной никчемности. А в случае эмоционального порыва, в ответ получает благосклонный нейтралитет, иногда с легким оттенком превосходства и вынужденного соглашательства, от которого у чувствительного объекта  «опускаются крылья». Если этого недостаточно, может последовать «холодный душ», который уж точно заставит объект расстаться с эмоциональным порывом. Напористая же эмоция может быть подчас резко и убийственно холодно отражена, если только она случайно не захватит индивида, оживив какой-нибудь окрашенный чувством изначальный образ и, тем самым, не полонит чувство этого типа. Когда наступает такой случай, то женщина этого типа испытывает мгновенно просто-таки парализованность, против которой позднее непременно восстанет. Причем, противление поразит объект в самое уязвимое его место. Отношение к объекту, обычно, поддерживается по возможности в спокойных и безопасных средних тонах чувств, при упорном и строжайшем уклонении от страсти в ее безмерности. Поэтому выражение чувства остается скудным и объект длительно чувствует свою недооцененность. Это, правда, зачастую, остается неосознанным, однако, со временем, вследствие  чувственного воздействия на организм, развиваются симптомы, требующие усиленного внимания к себе.

Тип остается нормальным до тех пор, пока чувство раскрывает нечто более высокое и более властное, нежели ограниченность собственного «Я». В противном случае, субъект, ставший эмоциональным эгоцентристом, начинает испытывать на себе силу и значение обесцененных объектов. Сознание начинает чувствовать то, «что (якобы) думают другие». Другие думают, конечно, всевозможные низости, замышляют зло, втайне подстрекают и интригуют и т. д. (хотя, подчас, это действительно имеет место). Все это субъект должен предотвратить, и вот он сам начинает превентивно интриговать и подозревать, подслушивать и комбинировать. До него доходят всевозможные слухи, и ему приходится делать судорожные усилия, чтобы по возможности превратить грозящее поражение в победу. Возникают бесконечные таинственные соперничества, и в этой ожесточенной борьбе человек не только не гнушается никакими дурными и низкими средствами, но употребляет во зло и добродетели, только для того, чтобы иметь возможность «козырнуть». Такое развитие ситуации ведет к истощению. Форма невроза не столько истерична, сколько неврастенична. У женщин при этом часто страдает физическое здоровье, появляется, например, анемия со всеми ее последствиями.

Данный тип отражает природную сущность человека и поэтому в случае, не ярко выраженного субъективизма, как раз и является средне насыщенной личностной натурой, которая соответствует природе человека как живого существа с социальными функциями, обеспечивающей ему нормальное существование в социуме.

В целом, повышенный субъективизм в чувствовании при опоре на интуицию в восприятии приводит к определенным противоречиям во внутри личностных процессах и вызывает дискомфорт в мышлении, в силу несовпадений личностных суждений и получаемых умозаключений.

 Рассмотренные типы в качестве ведущей силы и основы личности (самого насыщенного качествами,  с учетом интенсивности их проявления, плана) имеют структурированность сознания, в соответствии с личностным алгоритмом, перерабатывающим определенным образом  поступающую информацию.  Он основываются на функциях разумного умозаключения, как результата осмысления (ведущий план – интеллектуальный) или суждения, как результата прочувствования (ведущий план – эмоционально-чувственный) происходящего. Сбалансированное разумное суждение должно было бы ссылаться, в равной мере, как на объективный, так и на субъективный фактор. Это было бы идеальным случаем и предполагало бы равномерное развитие экстраверсии и интроверсии в личностной структуре субъекта. Объективизм и субъективизм - две противоположные направленности в функционировании личности и, пока их дилемма существует, они несовместимы в порядке сосуществования, разве только в порядке последовательности. Поэтому при обычных условиях невозможен и идеальный разум.

Рациональность всегда имеет выделенную направленность, как результирующую этих разнонаправленных процессов, хотя и различной интенсивности у разных людей. Субъективно-интровертные рациональные типы несомненно обладают разумностью умозаключений или суждений, ориентированных преимущественно по субъективному фактору. При этом нет даже нужды нарушать правила логики, ибо односторонность заложена, в «заданной» структуре сознания и алгоритме его функционирования. Преобладание субъективного фактора,  имеет место до всяких выводов и суждений. Субъективный фактор для такой личности выступает с самого начала, как имеющий, само собой разумеется, более высокую ценность, нежели объективный. Субъективному интроверту представляется несколько более разумной та цепь умозаключений, которая ведет к субъективному фактору, чем та, которая ведет к объекту. Это, в единичном случае, сначала маловажное, почти незаметное различие ведет в больших размерах к непримиримым противоположностям в социальном общении, которые тем более раздражают субъекта, чем меньше было начальное смещение точки зрения, которое было вызвано некоторой сознательной предпосылкой. Главная бытующая ошибка, которая встречается при этом почти неизменно, состоит в том, что будучи собеседником такой тип старается указать на ошибку в умозаключении или суждении с ним беседующего, вместо того чтобы признать природное различие психологических структур. Подобное признание является трудным для всякого рационального типа, ибо оно подрывает, по его разумению, «якобы абсолютное» значение его принципа и отдает его на усмотрение  врага, что приравнивается к личностной катастрофе. Этому способствует и «стиль» текущей эпохи в жизни социума, с преобладанием противоположной объективно-экстравертной социальной направленности в организации общества и норм существования.

Так, частная собственность, как отправная точка системы личностных ценностей и мерило общественного положения субъекта, однозначно ставит его в зависимость от материального (неживого) мира, в котором нет сущности человеческой индивидуальности личности.. Поскольку, по вырабатываемому в процессе воспитания и образования социальному убеждению, рациональный субъективист следует за общим стилем, то он подкапывается сам под себя, ибо современный стиль, с его почти исключительным признанием ценности видимого и осязаемого, оказывается противным внутреннему принципу такого субъекта. Он вынужден обесценивать свой субъективный фактор, вследствие его невидимости, и заставлять себя следовать за экстравертной переоценкой объектов. Он сам, обученный подобным образом, слишком низко оценивает субъективный фактор и поэтому страдает от посещающего его чувства собственной неполноценности и неустроенности в жизни. Поэтому неудивительно, что именно в наше время и, особенно, во вновь возникающих общественных движениях, субъективно-чувственный фактор обнаруживается, подчас, в преувеличенном и поэтому безвкусном и карикатурном виде (в частности, это проявляется и в современной «поп-культуре»). Субъективно-мыслительный фактор, в свою очередь, находит  отражение в фантастических моделях мироздания, связях с пришельцами и, в том числе, с выпячиванием не обсуждаемой абсолютности социальной значимости отдельной личности и личностных свобод  в общественном существовании и общественном устройстве.

 Недооценка собственного сознательного «Я» личности, делает интроверта-субъективиста эгоистичным и навязывает ему психологию угнетенного. Чем эгоистичнее он становится, тем более ему кажется, будто другие, те, которые, по-видимому, могут принять современный стиль жизни общества, являются угнетателями, от которых он должен защищаться и обороняться. В большинстве случаев он не видит, что причина лежит в потере собственного «Я», как самости, лежащей с основе личностной системы координат, а ищет внешние причины в поведении окружающих и своем собственном.

Планы сознания личности не обязательно являются ведущими в личностной структуре. К таковым могут относиться и план ощущений, и интуитивный план. Что классифицирует такое личное устройство (с ведущим одним из этих планов) принадлежностью к ощущающему или интуитивному типу личности. В этих случаях субъективная направленность личности, основывается на «схеме» и алгоритме получения информации, поступающей в сознание личности, который тесно связан с деятельностью сознания, но весьма слабо может им контролироваться.

Так, интровертность ощущений, как отражение субъективизма, в способах восприятия информации, поступающей из окружающего мира, можно характеризовать «как от стенки горох», или наоборот «попасть в яблочко» или «в точку». Что отражает устройство и функционирование «внешней»  по отношению к сознанию, иррациональной части личностной структуры, являющейся источником информации извне и изнутри организма для рациональных планов сознания.  Субъективизм ощущений (формирующихся на физическом плане личностного устройства) находит своё отражение в произведениях «искусства», не несущих в себе ничего извне, со стороны рисуемых, описываемых, изображаемых объектов, иначе, чем в личном, зачастую «воспаленном» сознании художника, поэта или скульптора. Даже, при тщательной передаче «натуры», различные люди делают это по разному, в силу лично им присущего субъективизма ощущений собственного восприятия. Характеристики объекта в данном случае могут быть не так существенны, по сравнению с присущим личности алгоритмом формирования последовательности значимостей в личных ощущениях, и их градации по интенсивности и важности для данного организма. Другими  словами, объект выступает в виде какого-то раздражителя внутреннего состояния ощущающего его субъекта. В этом случае, значительность и характеристики объекта являются не как нечто, самостоятельно существующее, а как нечто, вызывающее определенную реакцию в организме, и затем, в сознании субъекта, обычно, из глубоко или не очень скрытого личного опыта, присущего конкретному субъекту или общему для некоторой социальной общности. Воздействие объекта значимо не само по себе, а тем эффектом, которое оно оказывает на воспринимающего субъекта. Со стороны может казаться, что окружающие объекты вообще не производят своего воздействия на конкретную личность, устремленно двигающуюся в направлении собственных помыслов или мотиваций, сохраняя, при этом, самообладание, спокойствие, или даже, выглядя совершенно пассивно. Субъективный способ ощущений, полностью довлеет над реальным воздействием объекта. (Реакция субъекта определяется состоянием «детонатора» - состоянием собственного организма, а не тем - каким образом на него воздействуют) Это хорошо заметно при уловках детей, показывающих «как им больно», когда они  нечаянно, легко стукнутся о какую-то преграду, или известного высказывания -  «ты виноват уж в том, что хочется мне кушать». В самом сильном своем проявлении это может вызывать  галлюцинации разного толка, что и характеризуется психозом личности. (Интровертные качества физического плана личности – такие же «ключи к дверям», за которыми находятся присущие личности ощущения, оказывающие воздействие на её сознание, будучи выпущенными наружу). Примером того являются – галлюцинации от чувства голода или жажды, когда данная доминанта довлеет над всем остальным в работе сознания.

. В тех случаях, когда воздействие объекта - вследствие особых обстоятельств, например, вследствие чрезвычайной интенсивности или полной идентичности с «фильтрами восприятия» ощущений,  проникает до самости субъекта, этот тип и в своих нормальных разновидностях бывает вынужден поступать согласно  своим природным рефлексам. Эти поступки могут иметь по отношению к объективной действительности иллюзорный характер и казаться чрезвычайно странными со стороны. Они сразу вскрывают чуждую действительности субъективность этого типа. Тогда, когда воздействие внешних объектов  фильтруется системой восприятия таким образом, что внутреннее состояние удерживается в должных границах, субъект выглядит нормально. Но, при этом, такой тип может действовать подавляюще на окружающих, поскольку его «нормальность» не является отражением реальности личностного устройства. Но если усиленная рефлекторная фильтрация имеет место, то индивид легко становится жертвой агрессивности и властолюбия со стороны других. Такие люди обыкновенно позволяют злоупотреблять собою, но мстят за это усиленным сопротивлением и необоснованным упрямством. Этот тип лишь с чрезвычайным трудом доступен для объективного понимания, да и сам он, в большинстве случаев, относится к себе без всякого понимания. Личные ощущения – они всегда только личные, поэтому о вкусах (в узком понимании) и «не спорят до хрипоты», признавая за собеседником право что-то любить, а от чего-то отказываться при угощении.

Перекос, вызванный сильной субъективностью ощущений у такого типа личности (трансформирующийся в сознании) приводит к устройству мира, населенному добрыми богами и злыми демонами, с которыми могут ассоциироваться и вполне материальные объекты. Но, то обстоятельство, что они представляются ему такими, остается у него неосознанным. А между тем, они, как таковые, влияют на его суждения и поступки. Он судит и поступает так, как если бы он имел дело с такими силами. Но начинает замечать это только тогда, когда он открывает для себя, что его ощущения совершенно отличаются от действительности. Если он склонен больше в сторону объективного разума, то он ощутит такое отличие как болезненное; если же он, напротив, верный своей иррациональности, готов признать за своим ощущением значение реальности, тогда объективный мир станет для него миражем и комедией. Однако, до такой дилеммы доходят лишь в крайних случаях. Обыкновенно индивид довольствуется своей замкнутостью и, относится к внешней действительности как к банальной данности. Ощущения, в первую очередь, оказывают воздействие на эмоционально-чувственный план индивидуального сознания, и его текущее состояние является весьма существенным в поведении и мотивации личности.

 Личностный субъективизм ощущений в большей степени присущ слабонасыщенным личностным структурам, имеющим в большей или меньшей степени, выделенную направленность в восприятии происходящего, поступающего изнутри собственного организма и собственного самочувствия. Это приводит к росту противоречивости между объективно данным и внутри личностно ощущаемым, от которого они не в состоянии избавиться.

   Интуитивный субъективизм, в отличие от субъективизма ощущений, несет в своей основе не набор возможных воздействий, а их последовательность (отражающую некоторый процесс), как проявление прошлого, или, в принципе возможного, практического опыта. Интуиция может, минуя последовательную очередность восприятия и осознания, «высветить» в сознании конечный результат, как ответ на не заданный ещё вопрос. (Как - будто, сознание обратилось в некоторое хранилище информации и вытаскивает из него «что попадет под руку» или в некоторой последовательности, отражающей имеющие место «навыки», заложенные в личностном устройстве.) Интуитивный тип, напоминает рыболова, забросившего снасть, и увидевшего поклевку, в ответ на которую, у него в сознании возникают образы или мысли о «добыче». Интуитивный канал восприятия в большинстве случаев формирует мысленные образы, которые, в свою очередь, могут формировать и определенное эмоциональное состояние, даже минуя их осознание на интеллектуальном плане. Субъективизм отражает источник интуитивного знания, который локализован во внутри личностном устройстве. В том числе, и как некоторый возможный, но не используемый обычно, алгоритм мышления. (Доставаемый из какой-либо из «кладовых», ключами к которым являются качества интуитивного плана)

  Но если интуитивное восприятие становится в оппозицию к сознанию, тогда такие интуиции всплывают на поверхность и развивают свои пагубные действия, насильственно навязываясь индивиду, и вызывая у него отвратительнейшие неотвязные представления об объектах. Возникающий из этого невроз есть обыкновенно невроз, в котором истерические черты уступают симптомам истощения.

  Как для того, кто лишь ощущает мир, он никогда не становится проблемой морали, так и для интуитивного типа мир мыслей и сформировавшихся на их основе образов, тоже никогда не становится моральной проблемой.

Чисто интуитивный тип (замыкающийся в свой интуитивности на отвлеченное мысленное восприятие), который вытесняет суждение (формируемое на эмоционально-чувственном плане) или обладает им лишь в плену у мысленного восприятия, в сущности, никогда не доходит до такого вопроса, ибо его вопрос сводится лишь к тому, каков воспринятый ответ в формализованном виде (как некоторой возникшей мысли или умозаключения). Поэтому, такой тип находит моральную проблему непонятной или даже нелепой и по возможности гонит от себя размышление о виденном.

 Иначе поступает интуитивист, опирающийся на чувственное (оценочное) мышление. Его занимает значение возникающих образов и видений, он заботится не столько об их дальнейших возможных развитиях, сколько об их возможных моральных воздействиях, вытекающих для него из их содержательного значения. Его суждение дает ему возможность познать - правда, иногда лишь смутно, - что он, как человек, как целое, каким-то образом вовлечен в свое видение, что оно есть нечто такое, что может не только созерцаться, но что хотело бы стать жизнью субъекта. Он чувствует, что это познание возлагает на него обязанность претворить свое видение в свою собственную жизнь. Но, так как, он преимущественно и главным образом, опирается только на эмоционально-чувственное образное восприятие, то его моральная попытка выходит односторонней: он делает себя и свою жизнь символической, хотя и приспособленной к реальной или возможной действительности. Тем самым он лишает себя способности воздействовать на нее, возникшие чувства остаются непонятными в их связях с окружающим, поскольку проистекают от внутреннего устройства, а не от внешних объектов. Его язык не тот, на котором все говорят; он слишком субъективен. Его аргументам недостает убеждающей интеллектуальной рациональности. Он может лишь исповедовать или возвещать. Он - глас проповедника в пустыне.

  К интуитивным субъективистам принадлежат личностно насыщенные структуры. Высокая насыщенность, как раз, и позволяет находить различные возможные алгоритмы «движения в лабиринте жизни», приемлемые для конкретной личности. Глубина интуиции определяет способность выбора правильного пути, для конкретного организма. В том случае, когда интуиция однонаправлена и недостаточно учитывает внешний фактор, и возникают перекосы в восприятии и «толковании» ощущений на уровне эмоций. Что, в конечном итоге, приводит организм к физиологическим расстройствам, как результат на сбой в программе управления, постоянно накапливающий систематическую ошибку в процессе существования.

  Величайший недостаток субъективистов - неспособность к коммуникации - объясняет нам одно из великих заблуждений нашей культуры, а именно суеверное отношение к слову и изображению, безмерную переоценку обучения путем слов и материалистических методов. Ребенок, конечно, позволяет родителям импонировать ему громкими словами. И люди, кажется, верят даже в то, что этими словесными рассуждениями  ребенок воспитывается. В действительности же он воспитывается тем, как родители живут, а не тем, что они говорят. Притворность произносимых слов только смущают ребенка. То же самое относится и к учителям. Однако вера в объективно-символьный метод так велика, что если только метод хорош, то и учитель, пользующийся им, кажется непогрешимым. «Малоценный» человек никогда не бывает хорошим учителем. Но он скрывает свою «ущербность», тайно отравляющую ученика, за превосходной методикой, и за столь же блестящей интеллектуальной способностью выражаться. Естественно (что вытекает из природных закономерностей становления личности), что ученик более зрелого возраста не желает ничего лучшего, как знание полезных методов, ибо он уже побежден общей установкой, которая верует в победоносный метод. Он уже знает по опыту, что самая пустая голова, способная машинально повторять метод, является лучшим учеником. Вся окружающая его среда показывает ему словами и жизнью, что весь успех и все «счастье» находятся вовне, и что стоит лишь владеть правильным методом, чтобы достичь желаемого. При этом оптимизация в этом направлении строится на постоянном упрощении, с одновременным утверждением незыблемости, данного метода. Поскольку упрощение позволяет воспользоваться определенной поддержкой, не требующей особой грамотности, со стороны окружающих. Создавая у них, тем самым, иллюзию простоты в практической жизнедеятельности при следовании за подобным кумиром. Потеря сути окружающей и собственной реальности ради поддержания форм (в том числе методологических), чаще всего позаимствованных, ведет общество в социальный тупик

 И разве жизнь таких законоучителей демонстрирует то счастье, которое излучается богатством внутреннего созерцания мира? Конечно,   субъективно-интровертные типы не являются учителями совершенной человечности. Им недостает, извне воспринимаемой разумности и этики разума, но их жизнь научает другой возможности, отсутствие которой мучительно чувствуется в нашей культуре. Зацикленность на окружающих материальных объектах (и материализация восприятия собственно человека) и предвышение их значимости в жизни личности, ведет к, все более накапливающемуся, дисбалансу в существовании социума. Что определяется внутренним дисбалансом у его составляющих, постоянно вырывающимся наружу. (Взаимная агрессивность и неуважение, существующее между людьми, пренебрежение окружающим и накал отношений значительной части общества со структурами управления и правопорядка, рост преступлений против личности и общества, обострение семейных отношений и брошенные дети – всё это, очевидно, и есть результат примитивной материализации общественных отношений. Но инерция продолжается, и государственная и общественная машина всё больше давит на отдельную личность, регламентируя, всё новыми законами, «желание» сохранить незыблемость создавшегося статус-кво, слишком заматериализованного общественного существования)

Всё возрастающее противоречие между личностным и общественным устройством приводит к, все более усиливающейся «турбулентности» внутри общества. Продолжение инерции в формализации текущего существования приводит, к всё усиливающейся ограниченности и зашоренности, в вырабатываемом (используемыми методами воспитания и обучения) способе осмыслении многообразия реальности и собственной самости личности. Что ещё больше приводит к возрастанию внутреннего дискомфорта личного существования и не только субъективистов по личностной структуре.

 Имеющее место смещение жизненно важных общественных ценностей в область, в основном, материального, низводит человека до раба вещей, придуманных законов и, в конечном счете, ведет к деградации  личности, как духовного объекта, отражающего истинную реальность её существования, её назначение и «божественный» (заложенный природой) смысл, выделяющий человека из остального животного мира.  Непрекращающиеся социальные кризисы, множащиеся заболевания, взаимная агрессивность, как раз, и отражают тупиковость данной направленности существования общества и отдельной личности. Внутренне присущая личности «грамотность», заложенная  природой, при её рождении, которая должна обеспечить её существование в данной реальности, подавляется схематичностью и формализацией социальной функции личности, тиражируемой в обществе. Происходит антагонистическое расслоение общества, основанное на личностном непонимании  самих себя и окружающих, подчас, даже при тесном личном контакте.