Гражданский патриотизм в авторитарном государстве

Общество, которое  не научилось развиваться
постепенно реформируясь, неизбежно заплатит доброй
частью жизней своих членов, в горниле революции.

Питирим Сорокин

Вопрос о том, что есть патриотизм в авторитарном государстве, остро актуален в новейшей отечественной истории: и в СССР — в последние десятилетия его существования, и в постсоветской России.

Поколение «шестидесятников»

В феврале 1956 г. на закрытом от прессы заседании ХХ съезда монопольно правящей КПСС, ее лидер и руководитель СССР Никита Хрущев зачитал доклад с осуждением преступлений сталинизма. Доклад и последовавшее смягчение внутренней политики: отказ от массовых репрессий, освобождение узников ГУЛАГа и его ликвидация, начавшаяся реабилитация жертв политических репрессий — все это породило надежды на демократизацию советского режима. Особенно отчетливо эти надежды проявились в среде интеллигенции в период в 1960-х годов — так называемое поколение шестидесятников. 

К сожалению, «шестидесятники» не были целым поколением. Они были лучшими представителями своего поколения, весьма немногочисленным его сегментом. И потому не смогли изменить характер социально-властных отношений, осуществить глубокую демократизацию общества и его перевод с траектории застоя на траекторию национального развития. Через тридцать лет СССР  прекратил свое существование.

В числе «шестидесятников» были и ученые-социологи, стремившиеся возродить  в СССР эту науку, с конца 1920-х гг. запрещенную советскими властями. Годы «оттепели» стали для социологов временем интенсивного научного поиска путей и способов совершенствования жизни советского общества.

Мемуары этих ученых, изданные в последние годы, чрезвычайно выразительны. Как

пишет Дарья Димке, социологи-шестидесятники относились к своим работам как к своего рода инструкциям, которыми власть должна воспользоваться, чтобы улучшить положение дел в советском обществе. Надежда на то, что результаты их исследований способны повлиять на государственную политику, не казалась наивной. Полученные результаты представлялись социологам тем средством, при помощи которого власть должна осуществить реформы социалистического строя. Желание включить социологическую информацию в контуры партийного и государственного управления было делом вполне естественным для профессиональных социологов. Однако постепенно становилось ясно, что результаты работы ученых властям не нужны, сами ученые не востребованы и к их рекомендациям никто не собирается прислушиваться.

Окончание «оттепели», наступившее после смещения в 1964 г. Хрущева со всех постов его же партийными соратниками,  в мемуарах ученых-социологов характеризуется как крушение надежд. С началом «застоя» изменился формат их взаимодействия с властями. Теперь социологи рассматривали свои исследования и просветительскую деятельность как сопротивление системе, но с помощью научного знания. Социологическая информация должна была «заставить человеческую массу задуматься над сложностью реальных социальных проблем. Соответственно и власть стала рассматривать работу социологов уже не как конструктивное сотрудничество, а как «подрывную деятельность»  (Димке Д.В. Классики без классики: социальные и культурные истоки стиля советской социологии. СОЦИС, 2012, № 6. С.124). В итоге все усилия ученых донести критичную информацию до населения и побудить советские власти провести необходимые реформы оказались тщетны. Власти остались глухи к рекомендациям интеллектуалов, и Советский Союз развалился — его постигла «крупнейшая геополитическая катастрофа ХХ века, как сказал Владимир Путин.

Получается, что истинными патриотами, обладавшими подлинным мужеством и гражданской ответственностью, были те, кто, стремясь сохранить СССР, настаивал на проведении политических реформ с целью повышения исторической устойчивости советской государственности.

Но, поскольку эти реформы угрожали позициям советской бюрократии, ученые-социологи вызывали недовольство властей; их научные рекомендации власть недальновидно и раздраженно игнорировала. Несмотря на целый ряд позитивных процессов и подлинных достижений СССР: освоение космоса, овладение атомной энергией, высококачественное научно-техническое образование в отличие от социогуманитарного, создание и успешная эксплуатация сложных технических систем, открытие ряда трансурановых элементов и т.п. — в обществе доминировали процессы социального распада, что засвидетельствовал крах СССР и социалистического строя. При таком качестве стратегического управления финал советской государственности закономерно оказался плачевен.

На постсоветском пространстве прогремел целый ряд конфликтов: две Чеченские войны, полномасштабная война между Арменией и Азербайджаном за Нагорный Карабах, гражданские войны в Грузии и Таджикистане, конфликт между Молдавией и Приднестровьем.

Общее число погибших эксперты оценивают примерно в  400 тыс. человек.  Так заплатил советский народ за примитивную и своекорыстную политику советской номенклатуры.

Протестные выступления 2011-2012 гг.  

Результаты постсоветских реформ большинство населения России воспринимает весьма скептически. Порядка трех четвертей опрошенных социологами заявляют, что в результате реформ их жизнь не стала лучше (в т.ч. 23 % — те, кому стало жить хуже), и практически столько же тех, кто не ожидает улучшения  положения  своей семьи в ближайшие 5 лет.

Ученые Института социологии РАН фиксируют:
– большая часть работников, занятых в российской экономике находится в положении либо частичной деквалификации, либо общей деградации;
– постепенную люмпенизацию рабочих низкой квалификации;
– практическое отсутствие у большинства молодых людей шансов на изменение их жизни и профессиональных траекторий.

Весьма выразительны и оценки, опубликованные ведомственным изданием Росстата «Вопросы статистики» (июнь 2011г.): Россия являет собой пример отчетливо асоциальной структуры распределения доходов, не обеспечивающей даже воспроизводство населения.  В стране почти нет среднего класса, поскольку до 96% россиян относятся к категории бедных и различаются между собой лишь уровнем бедности. Если применить западные оценки минимально-необходимых доходов, Россия попадает в группу бедных стран третьего мира.

Таковы результаты многолетней преднамеренной политики распределения доходов, осуществляемой правящим классом России.

Осознание людьми отсутствия у них самих и у страны реальных перспектив стало причиной возрождения организованного протестного движения — митингов в Москве на Болотной площади и на проспекте Сахарова зимой 2011 – летом 2012 гг.

Что требуют протестующие? Как и 40 лет назад, протестующие требуют от властей проведения политических реформ: устранения монополии «Единой России», регистрации оппозиционных политических партий, допуска их лидеров в телевизионный эфир; честной политической конкуренции; отказа от использования противоправного и безнаказанного «административного ресурса»; честного подсчета голосов; наказания тех, кто фальсифицирует итоги голосования. Оппозиция требует гарантированного  Конституцией России участия во власти. Это необходимо для продвижения законных интересов большинства в законодательство и, на этой основе, в правительственную политику.

Только реальная политическая конкуренция способна предотвратить очередной застой, окончательную утрату Россией конкурентоспособности на мировой арене и устранить потенциальную угрозу очередного краха государства.

Именно поэтому требования оппозиции — это требования подлинных патриотов России, стремящихся не допустить повторения распада государства.

И вновь власти игнорируют требования протестующих, стремясь дискредитировать их в глазах массовых слоев населения. Контролируемые государством СМИ приклеивают оппозиции ярлык врагов российской государственности, чью деятельность оплачивают США.

И вновь ученые предостерегают власти предержащие. На состоявшемся зимой 2012 г. IV Всероссийском конгрессе социологов с одним из основных докладов выступил академик Геннадий Осипов. Основной тезис доклада — «Результаты исследований социологов должны использоваться в практике государственного управления». Но основной вывод пессимистичен: «Власти игнорируют рекомендации ученых-социологов». В XXI в.  повторяется ситуация позднего СССР — правящий класс вновь загоняет общество все в ту же исторически тупиковую колею.

В нынешнем политическом контексте весьма современно предостережение выдающегося русского историка Василия Ключевского: «Отечественная история, в сущности, не учит ничему; она только наказывает за невыученные уроки». Властям не следует забывать, что они имеют дело с народом России и провоцировать низовой радикализм, подавляя, пока еще,  мирные протестные выступления. Достаточно вспомнить разгул массового низового насилия начала ХХ в., акции тогдашних социал-революционеров, мстительные «столыпинские галстуки» и все то, что за этим последовало… Отечественный ХХ в. отчетливо продемонстрировал, каким может быть финал.

Стремясь избежать очевидных российских политических рисков и получить надежные гарантии собственной безопасности, сами нувориши лихорадочно перемещаются в правовое пространство Запада. Одновременно они намерены как можно дольше и как можно дальше удерживать от влияния Запада российское общество, что является одним из решающих условий  противоправного обогащения российских групп господства.

Между тем время уходит, и главной задачей для России все больше становится необходимость воспитать подлинно национально ответственную элиту.