Как Валентин Юмашев придумал Владимира Путина

Часть 55 цикла материалов «Почему и как они придумали Путина». 

1. Пейзаж после выборов

Президентские выборы 1996 года стали рубиконом, существенно изменившим политическую ситуацию в стране.

Во-первых, победа Б.Ельцина во втором туре президентских выборов 1996 года была омрачена его пятым, тяжелейшим, инфарктом и последовавшей за ним изматывавшей болезнью. Значительная потеря работоспособности президента и внезапно появившийся риск досрочной передачи власти обострили «проблему преемника».

Во-вторых, если до июля 1996 года над кандидатурой преемника Ельцин размышлял исключительно в одиночку (а гипотетическая попытка кого-либо «помочь» ему в этом безусловно была бы расценена как совершенно недопустимое вмешательство в сакральные права плебисцитарного монарха), то после ельцинского инфаркта круг «мыслителей о проблеме преемника» серьезно расширился, к нему подключились сотрудники Администрации, члены Аналитической группы, «ближние олигархи», Семья.

В-третьих, если в ходе первого президентского срока выбор преемника рассматривался почти исключительно как сугубо индивидуальный проект самого Бориса Ельцина, то во втором сроке (причем чем дальше, тем больше) он все более рассматривался как коллективный проект коалиции победителей выборов второго срока и выгодоприобретателей сложившейся монархической системы.

В-четвертых, победа в президентских выборах 1996 года, идеологически ковавшаяся вокруг тезиса «Коммунисты – никогда больше!», придала их победителям уверенности в возможности достигать с помощью волшебного коктейля из административной власти, политических технологий, неограниченного финансового ресурса и доступа к электронным СМИ практически любых желаемых результатов. Удача в достижении впечатляющего результата резко снизила спрос на харизму и иные индивидуальные качества потенциального преемника, существенно расширила спектр возможных кандидатов и дала мощную психологическую поддержку идее о допустимости более смелых экспериментов в этой сфере.

Наконец, стало ясно, что наилучшие стартовые позиции в борьбе за президентский пост в электоральной монархии имеет лицо, занимающее должность премьер-министра или, в крайнем случае, первого вице-премьера, – в силу получения на этих позициях кратчайшего доступа ко всем слагаемым успешной президентской кампании. В практическом плане это означало, что победе в борьбе за президентский пост должен предшествовать успех в получении поста премьера или первого вице-премьера.

2. План Чубайса
Первым, кто решил применить новое знание на практике, был Анатолий Чубайс. Не мудрствуя лукаво, в качестве преемника президента он решил предложить самого себя. Накопив в предшествующие годы бесценный управленческий опыт на почти всех значимых позициях в федеральном правительстве (министр, вице-премьер, первый вице-премьер), сыграв ключевую роль (на посту руководителя Аналитической группы) в избрании Бориса Ельцина на второй срок, возглавляя Администрацию президента в течение 8 месяцев при фактически неработавшем из-за болезни Ельцине (отчего получил от завистников прозвище «регент»), испытав нерядовые личные перипетии (будучи уволен из власти и будучи вновь возвращен в нее), овладев практически всеми секретами борьбы за власть, Чубайс искренне полагал, что теперь у него появились наилучшие шансы для взятия президентской высоты.



Кроме индивидуальных качеств у Чубайса также была мощная команда его сторонников в президентской администрации и правительстве (по его собственным словам, «половина правительства – наша»); доступ к финансовым ресурсам расположенных к нему олигархов, получивших от него крупные активы в ходе приватизации; дружественно настроенные СМИ; владение избирательными технологиями; безусловная поддержка партии Демократический выбор России; готовый набор идеологических лозунгов – в виде необходимости проведения либеральных экономических реформ.

Наконец, по мнению Чубайса, и Борис Ельцин не мог не чувствовать себя ему обязанным – не только за работу в правительстве, но и за избрание его на второй срок и за лояльную работу на посту руководителя Администрации во время его болезни. Дело оставалось за малым – надо было получить пост премьера. Занять его, «спустившись» с регентского олимпа, казалось, не представляло большой проблемы. Реализация плана началась в феврале 1997 г. С помощью Т.Дьяченко и В.Юмашева начались уговоры Ельцина. Гайдар заявил, что ДВР переходит в оппозицию к правительству Черномырдина. Либеральные СМИ развернули энергичную кампанию о неспособности  действующего премьера проводить необходимые реформы.



Вожделенный пост казался совсем под рукой. Однако что-то пошло не так. Познакомившись с планом Чубайса, Борис Ельцин заупрямился. Несмотря на все усилия последнего 7 марта 1997 г. Ельцин назначил Чубайса только на пост первого вице-премьера. Это была неприятная неудача. Путь к президентству заметно увеличивался.

Но Чубайс не отчаивался – он стал единственным первым вице-премьером при пожилом премьере Черномырдине, что как бы намекало городу и миру на вероятное развитие событий, пусть и с некоторым отставанием от первоначального графика.

Однако неприятности только начинались. 11 марта новым руководителем Администрации президента (по настойчивым рекомендациям того же Чубайса и дочери Татьяны) Ельцин назначил Валентина Юмашева. «Плата» Юмашева Чубайсу не заставила себя ждать. Первой же инициативой «мозгового треста» при новом руководителе администрации (в составе самого Юмашева, Татьяны Дьяченко, Бориса Березовского) стало привлечение в правительство Бориса Немцова. И Березовский и Дьяченко направились в Нижний Новгород, чтобы уговорить популярного губернатора перебраться в Москву.



17 марта амбициозным планам Чубайса был нанесен новый удар – Борис Немцов стал еще одним первым вице-премьером. Кто из двух первых вице- оказался первым первым, секретом не было. «Официальным» преемником Ельцина назывался только Немцов. Президентские планы Чубайса таяли в дымке бесконечности.

3. Проект «преемник Немцов»
Президентские амбиции Чубайса заставили Ельцина (с подсказками от В.Юмашева-Т.Дьяченко-Б.Березовского) активизировать проект «преемник Немцов». От публичных подбадриваний преемника надо было уже переходить к практическим действиям. Базовый план, разработанный в администрации по продвижению Б.Немцова в 1997-2000 гг., мало чем отличался от проекта, фактически реализованного по отношению к Д.Медведеву в 2005-2008 г.



Суть его была незамысловата. За два – три года до начала новой президентской кампании кандидат от власти выводится на минимально необходимый стартовый уровень – пост первого вице-премьера. На этой позиции он наращивает политический капитал, осуществляет привлекательные для публики проекты, расширяет и укрепляет необходимые политические и деловые связи. В зависимости от складывающейся обстановки преемник может также занять и пост премьера. Но может и миновать его, проводя президентскую кампанию с должности первого вице-премьера.

Г.Павловский: В 1997 году Ельцин выдернул Немцова в Москву, чтобы вырастить из него президента. И начало было успешным. Немцов был назначен первым вице-премьером — ради этого Ельцин пошел на конфликт с Черномырдиным, — его поставили в фокус интереса средств массовой информации... К июню 1997 года у Бориса Ефимовича был самый высокий президентский рейтинг в стране. Даже среди коммунистического электората он был способен конкурировать с Зюгановым.

Но не прошло и года, как проект «преемник Немцов» рухнул. Развязная манера общения и мало скрываемый образ поведения молодого бонвивана в Москве не добавили ему сторонников. Неудачные популистские проекты вроде пересаживания на отечественные автомобили заставили подозревать лоббирование в интересах нижегородского «ГАЗа». Наотрез отказав Б.Березовскому в его притязаниях на «Газпром», Немцов создал себе серьезного политического противника. Ситуация еще более усугубилась, когда первый вице-премьер вступил в прямую конфронтацию с Т.Дьяченко и В.Юмашевым.

Б.Немцов: Когда я приехал в Москву, я пришел в ужас от следующей картины. Есть президент, есть правительство. Номинальные. А есть реальная власть. С пропусками, с мигалками, с сидением в кабинетах у Татьяны Борисовны и Валентина Борисовича, с кадровой политикой, с приватизацией миллиардных денежных потоков и так далее. Я пришел в ужас от этого. И все время говорил Чубайсу и Черномырдину: господа, почему в Нижнем Новгороде нет ни одного олигарха, а вы тут расплодили этот гадюшник? Что это такое, можно объяснить? Мы живем в одной стране. Расстояние между Москвой и Нижним – 400 километров.
Ты ничего не понимаешь, отвечали они. Одно дело – регионы, другое дело – страна. Вот придется иметь это в виду.
Я не хотел это иметь в виду...
Осенью 97-го я пришел к нему [Ельцину. – А.И.] вместе с Чубайсом — уговорить отправить в отставку Березовского. На входе нас встретили Таня (Дьяченко) с Валей (Юмашевым). Говорят нам: «Вы делаете самую большую ошибку в своей жизни». Мы в ответ: «Давайте, вы своим делом занимайтесь, а мы — своим».

Еще более разрушительным по политическим последствиям оказался союз Немцова с Чубайсом, в особенности при приватизации «Связьинвеста». Незнакомый с московскими нравами провинциал из Нижнего полагал, что продажа будет проведена по честным правилам, в то время как Чубайс втайне от Немцова договорился с Потаниным. Оскорбленный обманом В.Гусинский начал против «молодых реформаторов» кампанию на уничтожение, поддержанную Б.Березовским, Т.Дьяченко и В.Юмашевым. Развернулась Великая олигархическая война 1997 года, закончившаяся полным разгромом «молодых реформаторов».

Г.Павловский: Весной 1998 года ведущий самой популярной тогда в стране политической телепрограммы [Е.Киселев. – А.И.] торжественно заявил в эфире, что такого кандидата в президенты, как Немцов, больше нет! И он был прав, рейтинг Немцова упал впятеро.

Увольнение Ельциным членов «союза писателей», а затем и торопливая в паре с министром внутренних дел А.Куликовым отставка Чубайса (для избежания последним уголовной ответственности за коррупцию), прикрытая увольнением всего правительства Черномырдина, поставила точку в проекте «преемник Немцов». Хотя сам Борис Ефимович оставался вице-премьером правительства вплоть до августа 1998 г., политическая ситуация стала уже совершенно другой, а о преемнике Немцове речь уже более не шла.

4. Проект «преемник Кириенко»
Политический кризис 23 марта 1998 г. оставил Ельцина без столь долго вынашиваемого и любимого им преемника Немцова. Более того, кризис снял с политической доски показавшего свою управленческую эффективность самовыдвиженца Чубайса, а также уничтожил один из фундаментальнейших столпов в ельцинской системе – Черномырдина. Политический горизонт внезапно оказался серьезно поредевшим.

Находясь в условиях цейтнота (решение об увольнении Черномырдина было принято без ясного представления о том, кем именно его заменить) и следуя устоявшейся за прежние годы парадигме о необходимости дать полномочия «молодому реформатору» (предшественники в этой роли – Явлинский, Гайдар, Федоров, Чубайс, Немцов), администрация нашла кандидата, казалось бы, соответствовавшего желаемым параметрам. Им оказался приглашенный Немцовым из Нижнего Новгорода и уже работавший министром топлива и энергетики Сергей Киренко.

При назначении Кириенко распространились слухи, что в случае успеха премьера, сразу же прозванного «киндер-сюрпризом», Ельцин может поддержать его кандидатуру на пост президента. Однако краткое премьерство юного нижегородца было омрачено быстро развивавшимся тяжелым финансово-экономическим кризисом. Ситуация усугублялась еще и тем, что против правительства Кириенко открыто выступила новая коалиция.



С одной стороны, коммунистическая Государственная Дума отказалась поддержать правительственную программу. С другой стороны, А.Чубайс, добившийся в качестве специального представителя российского президента по связям с международными финансовыми организациями согласования с МВФ программы на 22 миллиарда долларов, из полученного от Фонда первого транша в 4,6 млрд.дол. не передал кабинету Кириенко ни цента. В заговор Чубайса против российского правительства активно включилось руководство Центрального банка во главе с С.Дубининым и С.Алексашенко, запретившее подконтрольному Сбербанку ролловер государственных облигаций. Отрезанное от внутренних и внешних источников финансирования, правительство Кириенко было обречено.

Судя по всему, это была очередная попытка «железного Толика» попасть в премьеры путем демонстрации Ельцину неспособности Кириенко справиться с кризисом на фоне «уникальных качеств» «самого эффективного менеджера», способного в любых условиях творить чудеса. Однако масштабы развернувшегося финансового и политического кризиса превзошли все прогнозы и ожидания. Девальвация и дефолт 17 августа 1998 г., за которыми последовали отставка правительства и увольнение руководства Центрального банка, поставили крест и на кириенковском и на чубайсовском президентских проектах.

5. Проект «преемник Черномырдин»
Ко времени августовского дефолта Ельцин осознал, что, поддавшись на уговоры Чубайса и Юмашева уволить Черномырдина в марте 1998 года, он совершил серьезнейшую ошибку. И теперь он предпринимал беспрецедентные усилия для того, чтобы вернуть лояльного ему «тяжеловеса» во власть. В обращении 24 августа Ельцин прямым текстом заявил, что Черномырдин «обеспечит преемственность власти в 2000 году».

Но за прошедшие пять месяцев ситуация непоправимо ухудшилась. Тяжелейший финансовый кризис быстро перерос в политический. Популярный призыв к отставке правительства теперь был заменен на безусловное требование отставки президента. Государственная Дума дважды голосовала против Черномырдина. Судя по настроениям, она не поддержала бы его и в третий раз, предпочтя вместо этого свой роспуск и новые выборы. Нетрудно представить, что в условиях острейшего катаклизма новые выборы создали бы парламент, еще жестче оппонирующий Ельцину.

Уходящий Кириенко на свое место предложил Егора Строева, совершенно неприемлемого для Ельцина. Президентский лагерь покинул Ю.Лужков, голосами подконтрольных ему депутатов блокировав назначение Черномырдина и тем самым расчищая путь для назначения самого себя премьером. Хуже того, на сторону Лужкова перешла чуть ли не половина руководящих сотрудников самой ельцинской администрации, открыто настаивая на назначении московского мэра руководителем правительства.



Ельцин был вынужден отказаться выдвижения Черномырдина в третий раз.

Не прошло и года, а политический пейзаж теперь невозможно узнать. Больше нет преемника Немцова с реальным президентским рейтингом. Больше нет циничного «эффективного менеджера» Чубайса. Больше нет многолетнего верного руководителя правительства Черномырдина. В качестве кандидата в преемники больше нет даже «киндер-сюрприза» Кириенко.

Кандидатов в преемники у Ельцина больше нет.
Хуже того – нет идей, кто мог бы таковым стать.
Инициатива выдвижения кандидатов в преемники от Ельцина теперь практически полностью переходит к его администрации.
Руководителем последней является Валентин Юмашев.

6. Преемники от Юмашева
Год спустя Евгения Альбац, не сдержавшись, воскликнет: «Да что ж это такое?! Как это получилось, что все президентские кандидаты – КГБшники. Перед страной чудовищный выбор – либо старый КГБшник, либо молодой».

Действительно, осенью 1999 г. серьезные шансы на президентский пост имели только Евгений Примаков и Владимир Путин. Среди реальных претендентов на высшую государственную власть теперь нет не только «молодых реформаторов», но даже и нейтральных гражданских.

Как же это получилось?

Ответ на этот вопрос легче найти, если обратить внимание на то, что не только Примакова и Путина, но и всех четырех высокопоставленных руководителей, оказавшихся на высших государственных постах в 1998-99 годах и ставших потому потенциальными кандидатами в ельцинские преемники (Е.Примакова, Н.Бордюжу, С.Степашина, В.Путина), выдвинул один и тот же человек – руководитель администрации президента Валентин Юмашев.



Обнаруживается удивительная закономерность – все четверо прошли школу спецслужб. Бордюжа и Путин – кадровые сотрудники КГБ. За плечами Евгения Максимовича – уникальный опыт корреспондента «Правды» на Ближнем Востоке, затем руководство СВР. Сергей Вадимович, хоть и из милиционеров, но успел поруководить и МВД, и Минюстом и, конечно же, ФСК.



Четыре из четырех. Ни одного промаха. Ни одного выстрела в «молоко».

В тех случаях, когда точно известно, о ком из возможных преемников размышлял сам Ельцин, то среди этих кандидатов (Явлинский, Гайдар, Немцов, Шумейко, Малашенко, Чубайс, Федоров, Дубинин, Шойгу, Кириенко, Черномырдин, Аксененко, Булгак, Игорь Иванов) нет ни одного сотрудника спецслужб. Люди эти разные, с разным бэкграундом, с разными способностями, с разными политическими и идеологическими взглядами. Но ни один из них, судя по их официальным биографиям, сотрудником спецслужб не был.

В тех же случаях, когда процессом подбора кадров на высшие государственные должности занялся Юмашев, все кандидаты оказались связанными с органами госбезопасности. Без исключения.

Любопытно, не правда ли?
У Ельцина из четырнадцати кандидатов лиц, связанных с ГБ, – ноль.
У Юмашева из четырех кандидатов – четыре.
Случайность?

Как же это произошло?

Конечно, внимательный читатель может напомнить, что на самом деле таким якобы был запрос избирателей, отражавшийся в социологических обследованиях того времени, а администрация президента лишь «услышала» этот запрос и потому реализовала чаяния народные, продвигая соответствующих кандидатов во власть. Например, ярким отражением состояния общественного мнения называется портрет Штирлица, помещенный на обложку журнала «Власть» 11 мая 1999 г., – вот, мол, кого хотят видеть россияне во главе страны.



Но при ближайшем рассмотрении шумная кампания по продвижению «штирлицей» во власть оказалась вполне циничной дезинформацией. По данным РОМИР, Штирлиц со своими 14,1% почти в два с половиной раза отставал от лидера опроса маршала Жукова (34,8%). По данным же ВЦИОМ Штирлиц с 10% занимал четвертое место в рейтинге, отставая от Петра Первого (19%), маршала Жукова и Глеба Жеглова (по 13%).

Иными словами, если бы цель публикации заключалась в информировании страны о реальном состоянии общественного сознания, а не в попытках манипулирования им, то на обложки журналов должны были быть вынесены портреты Петра Первого или Георгия Жукова. Но в отличие от несмышленых социологов у руководителя президентской администрации к этому времени были уже четкие представления, за кого граждане должны будут проголосовать.

7. «Придумать интеллигентного силовика»
В воспоминаниях о политических процессах 1990-х годов регулярно приходится сталкиваться со словом «придумать» в специфическом значении – в деле создания и продвижения тех или иных политических инициатив, включая в том числе и подбор президентского преемника.

А.Кох: Петя, помнишь мою теорию про 3 октября 1993 года? О том, кто это придумал?
Авен: Помню, конечно. Алик считает, что это Егор подговорил Ельцина распустить Верховный совет. И в случае чего не бояться силовой конфронтации.

А.Чубайс: Для Леши Кудрина я придумал вариант − возглавить Главное контрольное управление президента.

В.Юмашев: Мы придумали: Шойгу, Карелин, Гуров [лидеры списка партии «Единство»], все это…

В.Манский: Прежде всего я очень сильно доверял людям, которые придумали Путина. Я их знал с хорошей стороны. Да, меня что-то смущало, но я думал: не могут же они свинью подложить – себе прежде всего... Значит, я чего-то не понимаю.

Ю.Гейко в адрес В.Юмашева:
Твой ответ меня ошарашил – ты отступил на полшага и спросил:
- А как тебе… Путин?
И я мгновенно – тогда! – понял по твоей прорвавшейся искренности, по вспыхнувшим глазам: Путин – твое творение.

Итак, творческий процесс подбора преемника Валентином Юмашевым получил название «придумывание». По каким же критериям Юмашев придумывал Примакова, Бордюжу, Степашина, Путина?

Предлагаемая общественности версия рассказывает о внезапно возникшем спросе на интеллигентного силовика.



Разъясняет Глеб Павловский: «Хорошо помню, как зимой 1998–1999 годов на наших обсуждениях утвердился тезис «нужен интеллигентный силовик!». Это и стало ориентиром при поиске кандидата.
После дефолта Ельцин отказывается от ставки на интеллигенцию и меритократов. Он решает, что следующий президент не будет похож ни на Немцова, ни на Кириенко. Не молодой реформатор, не технократ в очках, а крепкий мужик в погонах. Руководителем кремлевской администрации вместо журналиста Юмашева стал Николай Бордюжа — генерал, интеллигентно смотревшийся силовик. Но к тому времени премьером уже был другой интеллигентный силовик — Евгений Примаков...
Слово «силовик» стало трендом сезона. На встречах в Кремле все чаще звучит рефрен «нужен интеллигентный силовик».



Б.Ельцин: Уже тогда я почувствовал, как растет в обществе потребность в каком-то новом качестве государства, в некоем стальном стержне, который укрепит всю политическую конструкцию власти. Потребность в интеллигентном, демократичном, по-новому думающем, но и по-военному твердом человеке...
Министр внутренних дел [Степашин. – А.И.] и директор Федеральной службы безопасности [Путин. – А.И.]. Оба начинали в Петербурге, оба работали с Собчаком. Оба – интеллигентные силовики.



Все четыре лица, так или иначе связанные со спецслужбами и оказавшиеся у вершины российской власти в 1998-99 гг., названы интеллигентными силовиками. Откуда же у Ельцина и Павловского появился этот термин – «интеллигентный силовик»?



Что касается Бориса Ельцина, то это понятно – книга «Президентский марафон» написана Юмашевым. Что же касается Глеба Павловского, то ясно, что если данная концепция была бы предложена им самим, то он так и написал бы: «Мне пришла в голову идея интеллигентного силовика...», «Я предложил...» и т.п. Но он пишет по-другому, в безличной форме: утвердился тезис, все чаще звучит рефрен, стало трендом сезона... Следовательно, тезис об интеллигентном силовике предложил кто-то другой. А если этот тезис теперь звучит рефреном и к тому же превращается в тренд, то понятно, что без участия руководителя обсуждений, проводимых в сердце Администрации президента, превращение тезиса в тренд просто невозможно.

Откуда же у Юмашева появился тезис про интеллигентного силовика?

Допускаю, что корни могли быть и более глубокими, но один из них, кажется, лежит на поверхности. Вот первое интервью Владимира Путина, недавно назначенного Ельциным по рекомендации Юмашева на пост руководителя ФСБ, под непритязательным названием «У меня большой опыт работы в КГБ СССР»:
У ФСБ и МВД разный стиль работы. Милицейские подразделения всегда были на переднем крае борьбы с преступностью. А бороться с преступностью нельзя, не проникая в среду. А это всегда процесс сложный — среда влияет. И поэтому когда говорят, что, вот, в ФСБ обстановка более здоровая, это не потому, что в МВД люди хуже, а потому, что чекисты на этом переднем плане не работали никогда. Они шпионов ловили, контрабандистов, работали среди диссидентов. Интеллигентная публика, понимаете. Это требовало соответствующих кадров в органах КГБ. Эти люди должны были со своими визави говорить на одном языке. Поэтому и брали их в институтах, чтобы они могли работать и с творческой интеллигенцией, и со специалистами научно-технического профиля. Поэтому и разница в кадрах такая...

Иными словами, интеллигентный силовик – это элегантный эвфемизм для сотрудника КГБ-ФСБ, рожденный в недрах органов и вынесенный в общественный дискурс чуть ли не самим Путиным.

А вот менее искушенная в иезуитской терминологии Татьяна Дьяченко объясняет якобы самостоятельный выбор папой преемника по-простому, открыто, без эвфемизмов:
Вас совсем не смущает его прошлая работа в КГБ. Наоборот, в советское время образ разведчика всегда был светлым образом, и почему молодой человек пошел в разведчики, конечно, понятно...

И тут же бесхитростно не забывает донести на отщепенца, затесавшегося в своих рядах (это, между прочим, 2010 год, Борис Березовский еще жив-здоров):
Более того, он [Б.Березовский. – А.И.], поддерживая Путина, все время сомневался, что это правильная идея. Его смущала прошлая работа Путина в органах КГБ. Он тоскливо говорил – бывших чекистов не бывает.

Так что даже в узком кругу тех, кто участвовал в обсуждении кандидатуры преемника, нашелся-таки человек, Борис Березовский, кого все же смущала работа Путина в органах КГБ, кто все-таки тоскливо напоминал коллегам, что бывших чекистов не бывает.

Березовского это смущало.
А Валю и Таню – нет.
Почему?

 Андрей Илларионов