Some thoughts

Коррупция в широком смысле - в значении "растление", "разложение" - главная проблема современности. Можно сказать, что современный кризис и экономический, и политический, однако одновременно он ни тем, ни другим не является. Кризисные явления в экономической и политической сфере имеют общую природу, общие корни и причины - и причины эти - в глубочайшем кризисе нравственности.

Проявления этого "растления" (коррупции сознания) на общеполитическом уровне:

- правовой нигилизм, выражающийся в отношению к закону не как к конкретному воплощению того или иного нравственного принципа, а как к установленной формальности, которую можно и должно извратить и обойти для достижения каких-то частных целей. То есть как к инструментальному средству;

- тотальная политическая безответственность, в степени игнорирования базовых потребностей долгосрочного выживания общественного организма; 

- крайняя неэффективность политических решений, лишенных истинной легитимности, а потому не воспринимающихся как нравственно-обязательные к исполнению. Неэффективность доходит до степени, когда каждый винтик исполнительной машины нуждается в жестком контроле и стимуле, чтобы работать-как-предписано. 

Речь не только, и даже не столько о России. Все эти процессы происходят во всём мире, за очень редкими исключениями (достойными потому очень внимательного отношения и изучения). 

Например, американский финансовый кризис был порожден в действительности той же самой коррупцией, "распадом" функций:

- банки, руководствуясь соображениями краткосрочной выгоды менеджмента, выдавали миллионы ипотечных кредитов заемщикам, которые были заведомо не в состоянии их выплачивать, пользуясь многочисленными лазейками в законодательстве;

 - финансовые компании, используя то же самое - несовершенство правовой системы - доводили инвестиционную активность до стадии крайней безудержной спекуляции, полностью игнорировали требования риск-менеджмента, фальсифицируя отчетность и сам учёт;

- бизнес в целом полностью игнорировал (и продолжает это делать) требования социальной ответственности, и, пользуясь тем же самым - несовершенством любой правовой системы - обеспечивал финансовую эффективность сокращением главных производственных издержек - оплаты труда квалифицированной рабочей силы;

- коррупция породила чудовищных масштабов агентскую проблему в частном секторе, заключающуюся в тотальном игнорировании интересов собственников топ-менеджментом и имеющую такие проявления как воровство на этапе инвестиций в основные фонды, откаты, прямую фальсификацию операционной документации, и так далее и тому подобное...

В таких условиях все традиционные, привычные экономические методы оказываются либо просто неэффективными, либо вообще превращаются в свою противоположность. Например:

- попытка стимулировать потребление засчет государственных расходов приводит не к росту потребления, а к росту воровства тех, кто эти расходы распределяет.

- попытка проводить "аккомодативную" политику по отношению к частному бизнесу приводит не к росту активности частного сектора, а просто к расцвету имеющей доступ к "кормушке" олигархии;

- попытки снизить дисбалансы (неравенство), в частности засчет изменения относительной секторальной налоговой нагрузки, уходят в песок, так как даже при эффективно работающей системе сбора налогов, механизмы перераспределения крайне неэффективны и коррумпированы;

- попытки действовать противоположным образом - требовать увеличения общей эффективности за счет более тяжелых условий труда, "затягивания поясов" - не вызывают рост "сознательности" и "ответственности", а вызывают только социальный бунт и забастовки (поскольку такие вещи как гражданская ответственность, ответственность перед будущими поколениями или интересы Родины для коррумпированного сверху донизу общества просто не существуют).

Социализм в этих условиях обязательно превращается в номенклатурный этатизм. Капитализм - в какую-то форму рабовладения. Ноам Хомски выделяет общее, что происходит при современной мутации обеих систем, называя то, что получается - плутократией и указывая, как на основное классовое противоречие, на противоречие между плутократией и дискриминируемым ей прекариатом. Противоречие это лежит не в сфере предоставления прав и социальных гарантий, а уже в сфере соблюдения установленных правил и норм. Коррупционное растление превращает любые договоренности в волюнтаристскую условность, делая сам фундамент существования общества зыбким и ненадежным. Современному эксплуатируемому уже недостаточно истребовать прав и гарантий - их предоставление на уровне правовой системы вовсе не означает их реализацию, необходимо каким-то способом обеспечить их соблюдение. Современный эксплуататор также не может рассчитывать на работу иерархической исполнительной вертикали, какими бы правилами  и запретами она не предписывалась - ему уже необходимо контролировать буквально каждый шаг, ибо на любом этапе выполнения любая предписанная функция может быть извращена или вообще полностью фальсифицирована.

Современный мир - это уже не мир грубого физического насилия, но мир тотального обмана, в котором ни на что нельзя положиться и ни в чем нельзя быть уверенным. Гниение и разложение - наиболее подходящие здесь метафоры. Всё сгнило - наиболее точное описание ситуации. А основными антагонистами существующему положению вещей являются все формы честности и чистоты. 

Современный кризис - это кризис правовой системы в широком смысле. Право перестало быть легитимным и не выполняет функции "общественного договора". Общественный договор, таким образом, нарушен. Он более не существует. И за этим стоит кризис нравственности, потеря базовых ценностей, кризис идеалов. 

Примерно в таком ключе рассуждает и американский экономист Джеймс Гэлбрэйт (сын одного из величайших, по-моему мнению, экономистов ХХ в. Джона Кеннета Гэлбрэйта), интервью которого рекомендую: