Проблема чуда и современное научное мировоззрение

Виктор Петрович Лега

Без веры в чудо не может существовать ни одна религия. Христианство, конечно же, не является здесь исключением. И даже более того, можно сказать, что христианство основано на вере в чудо — в чудо Воплощения Бога, Его смерти на кресте и воскресения. Чудесами наполнены и Евангелия, и книга Деяний Апостолов; святые отцы и учители Церкви, мученики и подвижники наделялись даром чудотворения. Так что чудо для христианина — это не только далекая история, но вся его жизнь. Ведь, например, что такое молитва как не вера в то, что Бог может явить чудо для молящегося. Поэтому очевидно, что без веры в чудо невозможно быть настоящим христианином.

Однако эта простая и понятная мысль порождает множество недоумений и парадоксов. Если сам Спаситель творил чудеса, укрепляя веру людей и подтверждая то, что Он — Сын Божий, то почему Он часто отказывался творить чудо и даже осуждал людей, жаждущих только чудес? И для чего Бог творит в мире чудеса? Неужели мир, созданный Им, не столь совершенен, так что Бог вынужден каждый раз вмешиваться в установленный Им порядок и поправлять его Своим вмешательством? В последние века это осознание парадоксальности и кажущейся противоразумности чуда стала столь распространенной, что почти повсеместно распространилось убеждение, что «чудес не бывает», что вера в чудо — это следствие или невежества, или сознательного заблуждения, что рост научного знания в конце концов приведет к «прозрению» человечества и отказу от религиозных предрассудков. О том, насколько это мнение противоречиво (не парадоксально, а именно противоречиво), скажем чуть позже.

Чтобы разобраться во всех этих парадоксах и противоречиях, необходимо, во-первых, четко определить, что такое чудо, а во-вторых, посмотреть, как вера в чудо входит в контекст общего мировоззрения эпохи, ибо очевидно, что сама эта вера или неверие определяются многими гораздо более общими мировоззренческими посылками.

Понятие чуда представляется столь очевидным, что, кажется, и определять-то его не надо. И поэтому удивляет часто встречающаяся несогласованность в определениях. Отчасти это объясняется тем, что в определение включают и некоторые положения, выходящие за рамки собственно определения и являющиеся, скорее, теоретическими постулатами, т.е. тем, что еще требуется доказать. Собственно же сутью, тем, с чем согласится любой человек, даже и не верящий в реальность чудес, можно назвать тот факт, что чудо — это явление, совершающееся в противоречии с законами природы. Иногда, впрочем, высказывалось мнение, что чудо — это просто редко наблюдаемое явление (ньютонианец Кларк в переписке с Лейбницем [1] ), что фиксирует лишь количественную сторону этого необычного явления, не затрагивая его сути, тем более, что, как верно заметил Лейбниц, любое явление, будучи частным, индивидуальным и неповторимым, является в этом случае чудом, а чудесные явления становятся тогда вполне естественными [2]. Есть и другое мнение, согласно которому чудом называется лишь то, что до сих по еще не познано. Но это взгляд, сам по себе предполагающий, что чудес не бывает и что любое чудо можно в принципе объяснить — по крайней мере, в будущем. Так что наиболее верным определением, схватывающим сущность явления, будет то, которое было приведено выше: «Чудо есть явление, противоречащее законам природы».

Довольно часто в литературе, в том числе и православной, с целью доказать реальность чудес утверждается, что чудо не противоречит законам природы. Такой взгляд, по-моему, вызван неявным признанием верховенства закона в природе, следствием не изжитого полностью естественнонаучного мировоззрения. Но простое сопоставление двух выражений: «существуют явления, нарушающие закон», т. е. чудеса, и «нет никаких явлений, нарушающих закон» (естественно-научное мировоззрение), показывает, что мы имеем все же чистое противоречие, а не противоположность, как, например, между белым и черным (есть серое) или теплом и холодом. Чудесное явление противоречит законам (или, точнее, одному закону) природы и именно этим оно и поражает человека. Чудо хождения по водам и чудо вознесения явно противоречат закону всемирного тяготения, чудеса исцеления — законам медицины, чудо умножения хлебов — закону сохранения материи, а чудо преображения — всем вообще мыслимым законам. Конечно, эти явления сопровождались другими явлениями, совершавшимися в соответствии с законами. Так, хлеба и рыба не летали по воздуху, а лежали в корзинах, возносившийся Иисус Христос не мог быть виден сквозь облако, а шедший по водам Спаситель шел по волнующемуся морю.

Рассудочный человеческий ум не способен вместить в себя и понять это противоречие, и вывод, который он делает, логичен с точки зрения формальной логики — или-или. Или весь мир закономерен, и чудес не бывает; или весь мир чудесен — наука ложна и не нужна для спасения души. С одной стороны, научное (или материалистическое) мировоззрение, отрицающее чудо, вполне логично, но не увязывается с многочисленными фактами чудес (и евангельских, и современных). Таким образом, материалист, считающий ощущения первым и основным источником познания, противоречит сам себе, отрицая достоверность некоторых явлений на основе рассудочных аргументов, уподобляясь чеховскому автору письма к соседу-астроному по поводу пятен на Солнце. С другой стороны, отрицание науки и вера в реальность чудес также не может выдержать критики, ибо достижения науки и техники всем слишком хорошо известны, и пользуются ими все, даже те, кто отрицает их полезность. Часто это противопоставление распространяется не только на материальный мир. Многие люди, понимая, что кроме чувственного мира существует и мир духовный, но не умея мыслить сообразно иным реалиям, переносят метод рассуждения, присущий материальному миру, на весь мир — и материальный, и духовный. Что из этого получается, слишком хорошо известно: вера в общую закономерность порождает разного рода астрологические учения, утверждающие всеобщий и полный детерминизм. Однако возможно и обратное, когда метод, присущий духовному миру, применяют к миру материальному — а с верой в общую чудесность связаны и оккультизм, и демонизм, и колдовство и т.п. Поэтому ясно, что такие противоположные понятия, как чудо и закон, должны быть рассмотрены с точки зрения общей картины мира.

Сразу отметим, что естественнонаучная картина есть мировоззрение, присущее отнюдь не всему населению Земли, и существовало оно не всегда. Возникает это мировоззрение в тот момент, когда появляется наука в современном ее понимании —в христианской Европе в XVI-XVII вв., и ни в буддийской Азии, ни в мусульманских странах научное мировоззрение не возникает. Этому имеется множество причин. И главная среди них — та, что наука возникает как следствие применения некоторых положений христианства для понимания природы. Христианство впервые провозгласило всем людям, что у нашего мира есть один Творец и Промыслитель, что все в мире происходит не случайно, не стихийно, не хаотично, а по Его слову. Замысел Бога о мире к тому же не является полной тайной для людей. Во-первых, мы знаем об этом из книг Священного Писания и из учения Церкви, когда Сам Бог посвящает нас в Свои замыслы о мире, а во-вторых, сам человек, будучи образом и подобием Божиим, может познавать некоторые Его законы, которые Он может открыть нашему разуму. В эпоху Возрождения в западной Европе эти положения стали утверждениями о том, что Бог правит миром посредством своих законов, а человек может эти законы познать. Эти утверждения развивались такими мыслителями — основоположниками современного научного мировоззрения, как Галилей, Ньютон, Кеплер, Декарт и др. Таким образом, научное мировоззрение во времена своего становления противопоставляло себя не религиозному взгляду на мир, а представлениям о мире как о хаосе, наборе случайных событий, которые совершенно непостижимы для человека. Научный взгляд на мир не только не отрицал религиозный, а наоборот, он основывался на том положении, что мир существует и развивается лишь благодаря Божественному управлению. Вмешательство Бога в мир может идти по-разному: либо путем постоянного воздействия на него путем задания ему неких законов, либо посредством разового вмешательства в ход событий, что людям будет представляться как некое чудо. В общей картине взаимодействия Бога и мира чудо и закон — не противоположности, а два различных пути воздействия Бога на мир. Разумеется, это предполагает представление о Боге как о личном Существе, а не некоем безличном мировом Разуме, ибо для совершения разового действия, каким является чудо, необходима воля, имеющаяся лишь у личности.

Развитие науки, приносившее свои позитивные плоды, приводило, однако, не столько к пониманию удивительной мудрости Божией, не к Его прославлению и величанию, сколько к другим результатам. Секуляризм и так называемое свободомыслие порождали еретические псевдохристианские построения типа деистических и пантеистических концепций, в которых отрицался либо промысел Божий, как в деизме, либо Его личное воздействие на мир, как в пантеизме. Но и в том, и в другом случае результат один — представление о законе, управляющем миром, все более и более оматериализовывалось, отрывалось от понятия о Боге. Возникало мнение, что естественные законы есть лишь некое свойство, атрибут материи. Такая концепция, естественно, не могла соединить представление о всеобщей детерминированности явлений с принципом чудесного нарушения этих закономерностей, и выбор, при успехе научного прогресса, делался, к сожалению, не в пользу христианства.

Идеалы научного познания мира овладевают и умами философов. В научном (главным образом, естественнонаучном, и прежде всего физическом и математическом) методе видят они залог и гарантию достижения истины. Применение этого метода в философии для познания сущности мира, его познаваемости и, в конце концов, для постижения цели человеческой жизни должно, по мнению этих философов, научно, т.е. однозначно решить поставленную задачу. Наиболее последовательно этот метод в философии применил Б. Спиноза, в книге «Этика» распространив принцип детерминизма на все явления, в том числе и на человеческую жизнь. Не случайно именно Спиноза явился одним из наиболее последовательных и серьезных критиков реальности библейских чудес. Отождествив Бога и природу, Божественный разум и физические законы, Спиноза утверждал, что «если бы люди ясно познали весь порядок природы, они нашли бы все так же необходимым, как все то, чему учит математика».

В принципе верно замечая, что законы природы суть решения Бога, Спиноза опрометчиво свел все решения и воления Бога, а следовательно, и промысел Божий, к порядку природы, отказав Богу в Его личности и, следовательно, в других Его деяниях. Вывод, который делает Спиноза в «Богословско-политическом трактате», закономерен: «Чудо, будет ли оно противо- или сверхъестественно, есть чистый абсурд» [3].

Спинозовские нападки на христианство шли с позиции его пантеизма. Следующий значительный удар по христианской концепции чуда, но уже с позиции скептицизма и сенсуализма, нанес шотландский философ Давид Юм. Согласно его мнению, невозможно познание причинно-следственных связей в мире, поскольку в опыте фиксируются лишь сами события, а не их связь друг с другом. Все люди, по мнению Д.Юма, впадают в ошибку post hoc ergo propter hoc («после этого, значит по причине этого»), и убеждение в существовании причинно-следственных связей (а значит и законов природы) есть следствие человеческой фантазии, того, что Юм назвал «верой». Следствием человеческой фантазии является и вера в чудеса. Но если вера в закономерность природы имеет под собой объективные данные нашего разума (мысль, развитая впоследствии И. Кантом), то вера в чудеса основана лишь на слабостях людей — в склонности ко всему необычному и способности лгать. И поскольку собственно связь между причиной и следствием чувственным путем не познается, и в этом трудно не согласиться с Юмом, то невозможно так же чувственно установить и связь между чудесным явлением и его Причиной, т.е. Богом. Поэтому из юмовских рассуждений следует чрезвычайно важный вывод о том, что чудо, сколь необычно бы оно ни было, не может быть свидетельством о Боге, непосредственным доказательством Его бытия и действия в мире. Поэтому «удостоверение с помощью чудес, — по выражению Гегеля, — есть лишь первый, случайный образ веры. Подлинная вера покоится в духе истины» [4]. Это, так сказать, философское объяснение того факта, почему Господь не творил чудеса там, где не видел веры в Него. Действительно, для человека, не признающего Бога и не верящего в Него, если и мертвые воскреснут, он не поверит.

Но не каждый может прийти к вере в Бога непосредственно, сразу, без каких-либо знамений и чудес. Человек слаб, и кому-то для поддержания веры, кому-то для первого толчка необходимо и чудесное свидетельство, которое, не будучи доказательством, побудит направить ум к Творцу, а не к твари. Но неужели теперь действительно, как считают некоторые, окончилась эпоха чудес? Неужели наша вера в то, что Бог Своим домостроительством непрестанно промышляет о нас, не будет подкреплена и различными чудесами? Неужели и люди, волей века сего оказавшиеся вне Церкви, не смогут быть возвращены в нее, будучи поражены чудесными знамениями? Ведь если чудо есть нарушение закона природы, то некоторые наиболее очевидные чудеса должны быть понятны всем — не только верующим!

Удивительно, но при внимательном сопоставлении явлений природного мира легко обнаружить, что так называемые всеобщие законы физики совсем не всеобщи и отменяются и нарушаются не просто часто, а также с поразительной закономерностью! В этом контексте понятнее становятся слова ап. Павла: «Ибо, что можно знать о Боге, явно для них, потому что Бог явил им. Ибо невидимое Его, вечная сила Его и Божество, от создания мира через рассматривание творений видимы, так что они безответны» (Рим. 1, 19-20). Для примера возьмем лишь один, наиболее очевидный случай. Всем известны основные законы физики — три начала термодинамики. Второе начало термодинамики, в частности, утверждает постоянное увеличение энтропии в замкнутой системе, что на обыденном языке означает, что невозможно увеличение порядка и уменьшение беспорядка в мире само по себе. Применительно ко всей вселенной отсюда следует вывод о ее тепловой смерти, так что при допущении вечности мира удивительно, как эта смерть еще не наступила. Адепты материализма наивно полагают, что принцип энтропии неприменим к незамкнутым системам, какой является вселенная. Однако в таком возражении видно элементарное непонимание сущности современной физики, которая, опираясь на язык математики, формулирует все свои законы для некоторых абстрактных систем – идеального газа, закрытой системы, абсолютно черного тела, абсолютно твердого тела и т.п. В действительности же подобных идеализаций не существует, однако очевидно, что все законы физики прекрасно работают в реальном мире. Поэтому без особого преувеличения можно сказать, что в неорганическом мире закон энтропии выполняется во всех системах. Для любого здравомыслящего человека ясно, что из груды кирпичей сам по себе не построится дом, обратное же событие не только вероятно, но и действительно происходит. Уменьшение энтропии в груде кирпичей может произойти лишь под воздействием человека, строящего из кирпичей дом, так что обыденная человеческая практика показывает, что сознание может нарушать одно из основных положений физики. 
Но и без воздействия человека в природе происходит множество событий, протекающих в противоречии со вторым началом термодинамики. Сам факт существования вселенной противоречит этому закону, но более всего, разительнее всего свидетельствует об этом противоречии феномен жизни. Каждый из нас наблюдает, как ежесекундно весной и летом происходят удивительные превращения бесформенной земляной массы, окружающей семя или корень растения, в поразительные по своей упорядоченности части растения — листья, цветы, плоды. По аналогии с действием человека мы можем сделать вывод, что и здесь нарушение второго начала термодинамики происходит под воздействием нематериального, духовного начала — Святого Духа.

Такой взгляд на чудо может вызвать некоторые недоумения. Действительно, возникает парадокс: чудом является и само существование вселенной и вещей в ней, и множество процессов, протекающих в мире, в то время как обычно чудом считается явление, выделяющееся из общего ряда событий, неповторимое, уникальное событие. На самом деле ничего необычного в этом нет: такой взгляд на мир как на непрестанное и великое чудо был свойственен уже древним евреям. Среди всех явлений природы, также казавшихся им чудесными, они выделяли особые «знамения», по сути также входившие в общую закономерность природы. С другой стороны, среди ученых мужей еще Лейбниц стал указывать на существование «непрерывного чуда» [5] в виде притяжения планет и различал чудеса высшего и низшего порядка, для которых не необходимо вмешательство Бога. К этому мы можем добавить, что чудесное явление может нарушать либо один, либо несколько законов природы, подчиняясь при этом остальным. Так что наиболее чудесными для нас кажутся те явления, которые противоречат сразу нескольким законам. К этому примешивается и обычное человеческое свойство — склонность к необычному, редкому, и, наоборот, способность не обращать внимания на часто встречающееся. Отсюда возникает чисто психологическое понимание чуда просто как редкого события в противовес обыденному. Такое представление было распространено среди античных греков, предпочитавших видеть в Боге высший Разум, а не Личность, творящую чудеса. Показательно, что ни один древнегреческий философ не размышлял о чуде как о некоей проблеме: Цицерон, например, вообще отвергал существование чудес, объясняя мнение о них случайностями и незнанием действительных причин. «То, что не может произойти, никогда не происходит; то, что может, — не чудо». А если чудом считать то, что случается редко, добавляет Цицерон, то и мудрый человек — чудо [6]. Живший во II в. после Р. Х. философ-скептик Секст Эмпирик, разбирая практически все существовавшие доказательства бытия Бога и их опровержения, даже не упомянул о том, что таким доказательством может быть чудо. Античное постижение Бога было чисто интеллектуальным, исключавшим любое иррациональное Его понимание. Это отличие древнегреческого и иудейского взглядов на мироустройство выражено в словах апостола Павла: «Ибо и Иудеи требуют чудес, и Еллины ищут мудрости» (1 Кор. 1, 22). Христианство, которое было для иудеев соблазном, а для эллинов безумием, в действительности объединило оба этих взгляда на характер действия Бога в мире и его познание человеком, так что и интеллектуальное постижение Бога, и взгляд на мир как на непрестанное чудо, свидетельствующее о постоянном промысле Божием в мире, оказались не противоречащими друг другу, а дополняющими и проясняющими одно другое.

Но вернемся к нашему примеру. Можно ли считать чудом те противоречащие второму началу термодинамики явления жизни, о которых говорилось ранее? Да, ибо здесь учитывается основная, сущностная особенность чуда — несоответствие законам природы, а редкость, уникальность — это лишь случайный атрибут чудес. Древние греки были правы, указывая, что люди обращают внимание на редкое и привыкают к обыденному. Так и человек привык к великому чуду жизни, а некоторые вполне рядовые, но очень редкие явления, типа полета кометы, почитал за чудо. Если бы характер явлений изменился и некоторые явления, которые сейчас кажутся чудесными, стали бы повторяться ежедневно или даже постоянно (например, камни не тонули бы в воде, а плавали бы на ней), то человек и к этому бы привык и создал бы даже науку об этих явлениях (о плавающих камнях), как создал науку о жизни — биологию, хотя по сути факт существования биологии есть нарушение законов физики, есть простое и очевидное чудо.

Мы попытались рассмотреть лишь один аспект проблемы чуда — его взаимодействия с современным естественнонаучным мировоззрением — и доказать, что чудеса не только не противоречат нынешней науке, но наоборот, стройно вписываются в общую картину мира, частью которой является и научный взгляд на мир. Мы надеемся, что подобный подход поможет понять, что через рассматривание творений действительно можно увидеть и невидимое — Божественные силы и энергии, так что убежденность многих людей в том, что «чудес не бывает», имеет под собой лишь психологическую, а не реальную основу.

[1] Лейбниц Г.В. Сочинения в 4 т. т. 1. М., 1982, с. 464. 
[2] Там же, с. 497. 
[3] Спиноза Б. Избранные произведения в 2 т. Т. 2. М., 1957, с. 94. 
[4] Гегель Г.В.Ф. Философия религии, т. 2, М., 1977, с. 310. 
[5] Лейбниц Г.В. Сочинения в 4 т. Т. 1, с. 500. 
[6] Цицерон. Философские трактаты. М., 1985, с. 265.