Была ли любовь?..

Я его увидела сразу, как только вошла в приемный покой. Он стоял возле окна, разговаривая по телефону. И, видимо в такт разговору, слегка так приподнимал носок сверкающих туфель и резко опускал. В приемном покое никого не было, только мы, звук резко отдавался в тишине.

Я тихонько, чтобы не расплескать боль, прошла к дверям ординаторской, заглянула – никого. И я отошла к стене, напротив, чтобы видеть, когда придет врач.

Вскоре пришла женщина в белом халате, бросив на меня мимолетный взгляд, она закрыла за собой дверь громким хлопком. Я продолжала стоять, ведь если это не врач, то мне придется опять возвращаться к стенке, а каждый шаг был весьма болезненным.

Я расстегнула куртку – становилось жарко…

Мужчина у окна продолжал разговор, а я окунулась в воспоминания.

Мы познакомились, будучи студентами. Он учился в медицинском институте, а я - в университете. Познакомили нас родные. Стройный, высокий, черноглазый парень мне сразу понравился, он на меня тоже смотрел с интересом. Мы ездили на пляж, ходили в кино, на концерты, мы проводили вместе довольно много времени. Мы говорили много и обо всем, нас интересовала политика, искусство, спорт. Представляли себе наше будущее…

Один из предметов курса нам, юристам, читали в медицинском, практические занятия проходили в морге.

Собравшись группой, мы прошли в зал, который освободили медики. Но оказалось, что ушли не все, около двери в лаборантскую стояло несколько человек. Мой друг выделялся среди них и ростом и внешностью, за талию его обнимала высокая тоненькая девушка. Мы вошли с шумом и медики на нас оглянулись.

Я кивнула ему, он ответил малозаметным наклоном головы. Девушку заинтересованно оглядела меня и что-то шепнула Рому. Он пожал плечами, а она повернулась к остальным и что-то сказала им. Раздался смех. Я шкурой почувствовала, что это касается меня.

Нас было человек пятнадцать, и мы заняли первые три ряда столов. Доцент еще не подошел и мы, приготовив тетради и ручки, тихо переговаривались. Со мной сидела Ольга, она работала в колонии и была, обычно, очень сдержанной. К нашему столу подошла та самая красавица и попросила ей помочь. Ольга подняла на нее шоколадные глаза и тихо сказала:

-Мужчины это сделают охотней.

-Да не хотелось бы, все-таки это больше женский вопрос.

-Не надо, Оля, это для меня предложение,- остановила я ее, когда Ольга попыталась встать.

-Ну, почему Вы так решили? - заморгала медичка.

-Юристов учат думать и замечать.

Мы подошли к оцинкованному столу, что стоял перед доской. Он был накрыт. Я отлично понимала, что там лежал приготовленный к занятию труп, я даже знала тему, а, следовательно, и что конкретно подготовлено для показа.

Меня занимала сама ситуация. Я могла изобразить обморок, а могла спокойно стоять рядом. Я еще не решила что, конкретно, сделаю, когда встретилась взглядом с Ромой. Он равнодушно смотрел на наше дефиле и ждал спектакля.

Весь мир театр, а мы все в нем актеры – всплыло в голове непроизвольно. Столы располагались амфитеатром, и мы стояли на глазах у публики…

Девушка, оставаясь чуть сзади и справа, убрала покрывало и прямо передо мной появилась открытая черепная коробка, свод черепа был снят и лежал рядом на подносе. Я стояла и смотрела, когда вдруг почувствовала, что меня резко ударили в плечо, я стала терять равновесие, падать мне приходилось прямо на труп…

Но старая школа дворовой забияки сделала свое дело и я, развернувшись на месте, увела плечо от повторного толчка, а девица, не ожидавшая такой подлости, полетела прямо на этот поднос.

Раздался металлический стук, задетый ее рукой, поднос слетел на пол, полетели в разные стороны брызги мозгового вещества, она заорала как резанная.

В этот момент открылась дверь, и вошел наш лощенный накрахмаленный до хруста доцент. Картина маслом его сразила. Он замер на пороге, на глазах побелел от бешенства и тихим голосом, от которого мурашки побежали по телу, выдал:

- Ярославцева, Вы отчислены.

-Я тут не причем, это она! – завизжала перепачканная девица.

Как она ошиблась, выбирая меня жертвой! Я была любимицей доцента, я даже ассистировала ему на практических занятиях.

Он посмотрел на меня, я, молча, покачала головой.

Он попросил нас перейти в другую аудиторию, а ей, показывая на погром, сказал:

-Приведите все в порядок и ждите меня в деканате.

Занятие прошло немного скомкано, что он не любил. После лекции доцент спросил группу:

-Вы мне хотите что-нибудь сказать?

Мы молчали. Он кивнул на прощание и ушел.

У выхода из аудитории меня ждал Рома:

-Ты не могла бы заступиться за Владу?

- Почему я? Может ваша группа больше подойдет для этого?

-Нам у него еще два семестра учиться, а характер у него не мед!

-Я тоже буду весь год у него заниматься, - опешила я.

-Ну, вас- то он не может отчислить, вы чужие.

И я неожиданно поняла, что так и есть, это относится к нам, мы совершенно чужие. Ведь если бы он не хотел моего позора, то остановил бы ее. А ему, видимо, было интересно, что получится.

Получилось то, что получилось.

Я потом спросила доцента, не простил ли он Владу, но он сказал, что к человеку в любом его виде надо испытывать священный трепет:

-Мы готовим врачей. Врачам люди доверяют самое дорогое: жизнь своих близких и свою. Вот Вы сами хотели бы, чтобы такой врач лечил Вас или Ваших родителей? Детей?

А ведь он прав, я бы с таким врачом не хотела встретиться в своей жизни.

И вот я стою в приемном покое с направлением на срочную операцию, а у окна стоит Рома. Он доцент, очень хорошо защитил кандидатскую, давно женат, растит дочь, которая очень похожа на него: темноглазая, темноволосая смуглянка, в отличие от моей зеленоглазой блондинки с золотистой кожей.

Мы, после того случая в институте, виделись один раз мимо ходом и ни разу не поговорили.

Меня пригласили в кабинет, но там началась уже другая история…