Оптимистическая трагедия

 

В одесском языке есть слово «шалунишка». Так ласково именуется мужчина преклонных лет, свято уверовавший в слова песни «Не расстанусь с комсомолом, буду вечно молодым» и сохраняющий до конца жизни юношеский задор по отношению к прекрасному полу, едва успевшему вступить в период окончательного созревания.    
       Примечательно, что некоторые шалунишки прекрасно помнят, что кузницей кадров комсомола является пионерия. В лихие девяностые с учетом реалий нового времени пионерские лагеря были успешно переименованы в базы отдыха молодежи.      
 На одной из таких баз, находящихся непосредственно в Одессе, воспитатели поражались обилию крутых иномарок, приезжавших в выходные дни, и радовались неуклонному повышению благосостояния народа, наступившего благодаря избавлению от  имперского ярма.
Девочки с радостными криками: «Ура! Папочка приехал!» бросались навстречу солидным мужчинам.
До тех пор, пока один воспитатель случайно не увидел, чем занимается один дедушка со своей внучкой, он был свято уверен, что они таки да родственники. В общем, после наведения тихого шороха, дедушкам и папочкам пришлось на какое-то время, пусть с небольшой охотой, но переключиться на девочек комсомольского возраста.
52836752_800xuntitled1
      А вот одному их коллеге-шалунишке из Черниговской области гораздо меньше повезло в аккурат накануне нынешнего Дня пионерии. Он не только постоянно общался с девочками, в том числе и с такими, которым было очень далеко до комсомольского возраста, но и снимал их, а также свои собственные успехи у юного поколения на фотопленку. За что суд впаял ему 10 лет.
Осужденный сильно нервничал, распускал вопли-сопли за непомерную тяжесть приговора, а некоторые самоназначенные общественные защитники провозглашали, что ему вместо срока нужно дать орден. Потому, что мало кто  вообще потенциален даже к бледной копии его любовных подвигов в возрасте 83-х лет.         
  Что вам сказать, у одесситов таки есть чему поучиться и в таком деле. Помнится, судили у нас шалунишку, которому было даже не 83, а 87 лет. Приговорили к тому же десятилетнему сроку. Он не бился по этому поводу в падучей и не брызгал слюной по поводу тяжести приговора, а, гордо подняв голову, сказал:
  - Граждане судьи, благодарю за доверие.