13.05.2012 04:00

Дневник моего отца. Разгром (1942 год)

На модерации Отложенный

Обнаружила копии фронтовых записей отца, мне они показались интересными, решила ими дополнять основной его дневник, который отец успел сделать. Предвижу вопрос о том, какое наступление наших войск могло быть в 1942-году. По приказу Тимошенко весной 42-го начался прорыв немецкой обороны в районе Харькова. В результате несколько частей попало в немецкий "мешок", и далеко не всем удалось оттуда выбраться.

"...В конце апреля мы покинули Острогожск и двинулись в район Красного Лимана своим ходом. Готовилось наше наступление с плацдарма на Харьков. Прибыли к месту, дивизионы распределили свои батареи на фронте юго-западнее Красного Лимана вдоль реки Северный Донец. Студебеккеры были укрыты в большом сосновом лесу. По берегу Донца занимала оборону морская бригада - моряки.

Из фронтовых записей:
"5 мая. Впервые увидел маршала Тимошенко. За апрель очень много войск вошло в этот "мешок", который проделали мы в январе-феврале. Встречаются новые виды военной техники, особенно артиллерии. Смотря на все это я пришел к убеждению, что наступил перелом войны. Мы выходим в составе полка в тыл на формирование.
11 мая. Ст. Савинцы.Мы гоним автомобили и трактора через Донец по мосту. Вдруг вижу: на берегу побежали военные и гражданские в укрытия. Выглянул из кабины, увидел, как, блеснув крыльями в синеве неба, Ю-87 стал быстро скользить к земле. За ним второй, третий, еще, еще. Стервятники пикируют на мост. Я даю полный ход трактору НАТИ-5. На мосту много машин других подразделений. Самолет, кажется, идет прямо на меня. Дергаю Назарова - тракториста и кричу, чтоб гнал еще сильнее. Вот вижу: бомбы черными каплями отделились от самолета, и самолет, опять блеснув на солнце, пошел на Савинцы. Бомбы падают в воду. Вдруг треск, мост закачался, впереди столб дыма. Трактор встал, а самолеты все валятся и валятся с неба. Я лежу у перил вверх лицом - так как-то спокойнее. В небесном океане тысячи пучков дыма. Кажется, что небо горит. По сторонам - грохот. Но мост порван в одном месте - через один от нас пролет (это последний пролет к берегу).
Неожиданно во время переправы встретился с пополковником Сандлером (бывший пом. командира 404-го арптполка, с которым отец служил с Харанора до окружения в сентябре 41-го. О.Л.), когда двигались навстречу друг другу. Встреча была радостной, т.к. мы расстались под Оржицей, и судьбу Сандлера я не знал. В короткой беседе выяснилось, что он отступал вместе со штабом полка и избежал окружения. Судьба трех дивизионов ему неизвестна.

Я коротко рассказал ему, как и где мы с людьми, без машин, прошли 400 км тылом врага, и под Староверовской перешли фронт. Он мне сообщил, что дивизия, в которой я служил прежде, находится севернее Балаклеи в составе 57-й армии. Меня потянуло к своим однополчанам.
Наступила тишина. По Донцу плывет белобрюхая рыба. Саперы исправляют мост. Я, кажется, постарел.
Работы шли несколько часов, за это время трижды пришлось ложиться на мост и смотреть в небо, как оттуда падали серебристые Ю-87. И трижды авиация в цель не попадала. На закате солнца въехал в Савинцы.
12 мая. День теплый, ясный. Машины и трактора погружены. Поезд тронулся. Еду на Изюм и дальше на Воронеж. Кругом тихо, как будто нет войны. По черному необозримому полю движутся люди и, изредка, лошади, тянущие бороны. Наступил перелом, от которого мы уже отвыкли. Кажется истории колесо повернулось обратно и скоро обернется той стороной, где люди обрабатывали землю мотыгой".

До середины мая обстановка была почти нормальной. Затем наш участок фронта активизировался, участились полеты вражеских самолетов-разведчиков. 19 мая был нанесен бомбовый удар по обороне моряков и нашим артбатареям.

Из фронтовых записей:
"19 мая Сдал машины и вернулся в Острогожск, где дислоцировался наш полк на формировании. Получив задание командира полка, я вместе с инженером Алексеевым приступил к укомплектованию полка техникой.
21 мая. Услышал о прорыве нашей обороны между Изюмом и Барвинково. Немец сильным ударом стал завязывать узел нашего мешка. От Изюма почти до Харькова идут ожесточенные бои. Положение на фронте, видимо, не из приятных. Нас стали торопить, но тракторов все еще нет. Я сфотографировался несколько дней тому назад. Сейчас получил фотографии на себя и Михайлюка. Пишу письмо жене и высылаю фотокарточки. Ответов на мои письма нет. Обидно: скоро смена места, бои. Неужели не получу письма?
22 мая. Острогожск. Встретился с Лосученко. Он бросился мне навстречу, но, зная его предательство, я не расположен дружески. В трудную минуту он и Грин покинули мое подразделение и ушли. Это было около села Вороново вблизи г. Лубны. Правда, я был даже рад, что они ушли, ибо своей трусостью мешали мне в действиях. Я сухо поздоровался с ним и, повернувшись, ушел..."