Государь Император и разжалованный в рядовые полковник Исаков.

Из сборника "Сердце Царево в руце Божией. Нравственный облик Царя-Мученика Николая". Составитель - Михаил Ардов (Москва, 1996)

"Император начал говорить. Каждое Его слово было отчетливо слышно в самом отдаленном углу поля парада. Говорил Он просто, как говорит русский человек в тяжелые минуты своим друзьям. Речь Его шла от сердца, вследствие чего сразу же воспринималась сердцами тысяч русских людей, которые жаждали услышать то, что Он говорил. Царь благодарил войска за их жертвенный подвиг, звал их любить Россию, как они ее любили до сей поры. Несмотря на простоту, с которой была сказана речь Государя, она носила Царственный характер. Этому содействовала величественность Высочайшего смотра. Вместе с этим, слова Императора трогали своей задушевностью и внешним образом Русского Царя, стоявшего в скромной серой шинели, держа за руку красивого больного Мальчика, облаченного в такую же солдатскую шинель. Когда Государь кончил говорить, поле молчало, но, затем, как-то сразу - вдруг грянуло "Ура". Мне казалось тогда, что такого могучего, сердечного ура, я никогда не слышал, а теперь скажу: и не услышу.
    Командир 11-го армейского корпуса генерал Сахаров обратился к командующему армией с просьбой просить Царя о помиловании разжалованного в рядовые полковника Исакова. Генерал Лечицкий доложил Императору, и Государь приказал вызвать его. Полковник Исаков - корпусной инженер 11-го армейского корпуса был предан полевому суду за антидисциплинарный поступок и приговорен к расстрелу, но, принимая во внимание его боевую службу, смертная казнь была заменена разжалованием в рядовые. "Рядового 23-го саперного батальона Исакова к Его Императорскому Величеству-у-у-у" - раздался по полю повторяемый протяженный зов. Я увидел, как из дальнего угла построения пехоты отделился какой-то серый комочек: это бежал с ружьем у ноги рядовой. Теперь он оброс седой бородой и сильно постарел.

Подбежав к Государю, он остановился и взял "на караул". "К ноге", - скомандовал тихим голосом Император и начал говорить: "Твои командующий армией и командир корпуса доложили Мне о проявленной тобой доблести при взятии опорного пункта на высоте Н. Награждаю тебя Георгиевским крестом 4-ой степени". "Рад стараться, Ваше Императорское Величество," - по-солдатски ответил рядовой Исаков. В руках у Государя очутился Георгиевский крест и булавка. Накалывая на борт шинели крест, Государь продолжал своим ровным голосом: "Мне было также доложено, что при взятии этого опорного пункта тобою была проявлена не только доблесть, но и большое знание военно-инженерного дела". Выдержав несколько секунд и внимательно взглянув в глаза солдата, Император так же спокойно сказал: "Рядовой Исаков, Я возвращаю тебе твой чин и все твои ордена" и задушевным голосом добавил: "Полковник Исаков, носите крест, который Я вам сейчас накалываю, столь же доблестно, как вы его заслужили". Слезы хлынули из глаз Исакова. Он наклонил голову и поцеловал руку Царя, заканчивающую накалывание креста. Я почувствовал какое-то сжимание в горле и делал неимоверные усилия, чтобы не разрыдаться, так красива и благородна, широка была только что проявленная Царская милость.
    Посмотрев на генерала Лечицкого, я увидел, как по его сухому, мужественному лицу катились крупные слезы, а генерал Сахаров просто и откровенно плакал. Спокойнее всех был сам Государь. Обратившись ко всем присутствующим, Он громким голосом сказал: "Полковник Исаков до окончания войны должен оставаться в рядах 23-го саперного батальона". Я был поражен мудрости Царского приказа.
    Полковник Исаков пострадал из-за своего скверного характера. Оставляя его на все время войны в этом батальоне, в котором он отбывал свое наказание, он дольше бы помнил о совершенном им воинском преступлении. С другой стороны, проявленная им солдатская доблесть и заслуженная им Царская милость создавали ему своего рода ореол среди чинов батальона, что смягчало бы многие углы его не всегда приятного обращения."

/Из статьи генерал-лейтенанта Головина "Царский смотр"/