Минутное сомнение

Раз уж вы открыли этот текст и читаете, то у меня к вам просьба: в порядке эксперимента допустите, пожалуйста, сомнение. Ненадолго, всего на минуту — посомневайтесь, если вас не очень затруднит. Я ведь не прошу вас пересмотреть свое мнение, отречься от своих убеждений, я всего лишь прошу посомневаться немного. Можно даже никому не говорить, что сомневаетесь. Можно сомневаться про себя. Вот в чем вы уверены, то и подвергните сомнению на минуту. Вот чем вы заняты страстно, про то и подумайте — а надо ли?

(Я, например, сомневаюсь, что нужно писать этот текст. Назидательный какой-то получается с первого абзаца. Повелительное наклонение это дурацкое. Сомневаюсь, но продолжаю писать.)

Это ведь хорошо, когда люди сомневаются.

Представьте себе, например, — Путин. Вот он едет на инаугурацию. В черном Мерседесе, один, по пустым улицам — все как положено. Граждан никого, как чумой выкосило. Полицейские на каждом шагу, как будто война. Телевизионные камеры снимают, подхватывают по ходу движения каждая со своего ракурса. Все как положено, говорю же.

И вдруг, представьте себе, приходит Путину в голову мысль: «Что это я как дурак, честное слово? Как Черный Властелин какой-то из книжки про Властелина Колец? Может, как-то по-другому надо? Может, надо как Обама — пешком в толпе сторонников? Или вообще скромно: позвать соперников по президентской гонке, призвать к сотрудничеству? Что это я? Не глупо ли?»

Представьте, этой путинской мысли никто не замечает. Лимузин подъезжает к кремлевскому крыльцу. Какая надо телекамера ловит президента в объектив. А он уже успел согнать с лица тень сомнения, и инаугурация продолжается, как задумано. И вот он шагает с решительным лицом по ковровой дорожке. И ужас, конечно. Но мне было бы приятно знать, что президент хоть на миг допустил сомнение в величии переживаемого им момента.

Или, представьте себе — Сергей Удальцов. Вот он садится на асфальт на Малом Каменном мосту, и вот призывает сесть своих сторонников, и даже журналистов призывает сесть, устроить сидячую забастовку.

Но в этот самый момент, представьте, мелькает у Сергея в голове мысль: «Может я не борец за свободу сейчас? Может я провокатор? Может я людей подставляю? Они мне поверили, что будет митинг, а я вместо митинга тут на мосту сижу. И вообще какого черта я называю мероприятие «Марш миллионов», если он и не миллионов и не марш, а вот сижу тут на асфальте?»

Через минуту сомнение проходит. Сидячая забастовка продолжается, перерастает в потасовку. Удальцова арестовывают. Опять, небось, на сколько то там суток посадят. Опять, не дай бог, голодовку придется держать. Но лично мне легче было бы сочувствовать его мытарствам, если б я знал, что минутное сомнение промелькнуло на Малом Каменном мосту у Сергея в мозгу.

Или вот — боец ОМОНа. Тот с фотографии, который волочет по асфальту девушку, едва не придушив. Понятно, что приказали задерживать. Понятно, что политинформацию провели, дескать, все, кто выходит на Болотную, — шпионы. Понятно, что живет боец ОМОНа, поди, в Смоленской общаге, и эти хорошо одетые москвичи, на его взгляд, тут с жиру бесятся и государственный строй подрывают. Но должна же у бойца ОМОНа на секунду мелькнуть под шлемом мысль: «Чего это я? Может не надо так душить? Девушка все-таки, какая бы ни была шпионка?»

И радикально настроенный юноша в маске, когда бросает бутылки в ОМОН — может быть, и у него тоже мелькнет в голове мысль: «Чего это я? Зашибешь же ненароком кого-нибудь. Или в своих попадешь. Осколки разлетятся, а девчонки многие в босоножках». Нет? Не возникает сомнений? Ни у кого? Все уже три года, как предсказывали, чем дело обернется? Все уж наверняка знают, что через два года будет? Все по крику Навального должны выбрать «да» или «нет»?

Что-то я сомневаюсь. И мне неуютно, конечно, если я тут один сомневаюсь, а все остальные уверены.

Валерий Панюшкин