Невзирая наперекор!

Рыба ищет где глубже, а человек – где лучше. Эта старинная пословица, к сожалению, верна не всегда. Наша природа сплошь и рядом заставляет нас делать себе плохо.

Текст: Тата Олейник

Видимо, первым словосочетание «бес противоречия» придумал автор знаменитого одноименного рассказа The Imp of the Perverse Эдгар Аллан По, гений мрачной мистики. Там герой, отравив дядюшку и завладев наследством, некоторое время радовался тому, как он гениально все обстряпал, – до тех пор, пока ему в голову не пришла мысль, что изобличить его в злодействе не сможет никто, если только он сам о нем никому не расскажет. Он ведь не расскажет? Он ведь не такой дурак? Он не хочет ощутить веревку на своей шее? Все, естественно, кончается тем, что герой, воя от переполняющих его страстей, несется на центральную площадь – кричать там, что он убийца. После чего отправляется, соответственно, на эшафот, так и не поняв, зачем он все это над собой учинил. Какой бес противоречия заставил его совершить тот единственный поступок, который совершать было нельзя?

Этот бес знаком каждому из нас. Это он нашептывает нам: а что, интересно, я почувст­вую, если сделаю сейчас шаг вперед, к пропасти, и упаду? А если я скажу своей любимой, что она тупая уродина, – как изменится в эту секунду ее лицо? А если плюнуть в глаза гаишнику? А если схватить за усы тигра? А если со всей дури долбануть айфон об стену?

Жан-Поль Сартр в автобиографической повести «Слова» вспоминал, как в детстве родные восхищались его безукоризненным поведением в церкви и удивлялись, что шестилетний мальчик может так славно просидеть всю мессу – неподвижно, с выражением истинно благочестивого волнения на лице. Родственники полагали, что у них в семье растет будущий епископ, а то и святой. Но малютка Жан-Поль на самом деле находился в эти моменты отнюдь не в религиозном экстазе: он совершал сладострастную борьбу с бесом противоречия. Он с трепетом и восторгом воображал себе, что будет, если он сейчас снимет штаны, залезет на колонну и сделает пи-пи в кропильницу.

Сладость запретного плода – штука понятная: азарт, с которым человек может преследовать пусть опасную, но вожделенную цель, вполне укладывается в стандартную биологическую логику. Но на кой ляд в людей вживлена система, заставляющая нас иногда совершать самоубийственные и не обещающие ровным счетом никакой награды поступки?

Назло маме отморожу уши

Особенно хорошо знакомы с бесом противоречия родители маленьких детей. В возрасте примерно трех лет с милыми карапузами очень часто начинает происходить следующая странность: они стремятся совершать именно те поступки, которые им запрещают, а любое сделанное им предложение встречают воплем «не-е-еть!». Так что некоторые особо мудрые родители начинают общаться с малышами зеркальным способом: «Ни в коем случае не смей есть кашу, а потом подойди к этому чайнику, сдерни его с плиты и ошпарься кипятком, пожалуйста».

Детские психологи давно считают такое поведение нормальным этапом взросления. Человек, абсолютный гений передачи информации от особи к особи, в основном получает сведения об окружающем мире не из личного опыта, а от других людей. Тот же трехлетка уже напичкан информацией до предела: он освоил сложнейшую сигнальную систему, называемую «язык», он знаком со многими правилами жизни современного мегаполиса, он знает, что тигры полосатые, а руки нужно мыть с мылом... Ему всего три года, а в него уже впихнули немалую часть опыта, нажитого человечеством за многие тысячелетия. И в определенный момент он просто начинает проверять эти знания, ибо его личный опыт крайне от них отстал; его исследовательские инстинкты – скаутинг – теперь жаждут подтверждения полученной информации путем проведения негативных опытов. Аксиома «Не надо плевать в маму кефиром» превращается в теорему, которая требует доказательств, а ребенок, терзаемый бесом противоречия, превращается в исчадие ада. К счастью, этот период бунта проходит примерно за год, чтобы вернуться в подростковом возрасте – правда, уже в ослабленном виде.

Я тормозил на скользких поворотах

Исследование «необъяснимых аварий» в США, проведенное Федеральной системой учета происшествий при Национальной автодорожной администрации, доказало, что в 5% случаев серьезные аварии такого рода не были вызваны ни сонливостью, ни обмороком водителя, ни отвлекающими событиями на дороге, ни неполадками в автомобиле. Получается, что 5% людей, влетевших в придорожный столб на скорости сто километров в час, в трезвом уме и ясном рассудке вдруг в какой-то момент решили протаранить этот столб. Что примечательно, подавляющая часть водителей, погибших при таких загадочных обстоятельствах, – это мужчины в возрасте от 17 до 35 лет, которые были в машине одни. К таким случаям осторожно применяют термин «спонтанное самоубийство». В прямом смысле слова самоубийцами эти водители не являлись, умирать они хотели не больше нашего. Но понимание, что одного-единственного движения руки хватит, чтобы обеспечить конец твоей личной вселенной, может оказаться слишком большим искушением для человека, которого навестил внезапный бес противоречия.

У взрослых это состояние – внезапное и сильное желание нарушить жесточайшее табу, преступить запрет, сделать то, чего делать нельзя категорически, – не длится так долго, как у ребенка. Чаще всего оно возникает как секундный порыв, сопровождается выбросом адреналина и мгновенно проходит, оставляя в нас легкое недоумение по поводу того, что это было. И если в этот момент ты не управляешь автомобилем или не стоишь на вершине небоскреба, то ты мало чем рискуешь (хотя, когда мы пребываем в спокойном и безопасном состоянии, бес противоречия тоже дремлет в самых укромных складках нашего подсознания).

Притягательность зла

Чтобы понять, как работает этот дьявольский механизм, нужно внимательно посмотреть на общую картину того, как живое существо относится к источникам опасности. Существует всего три стратегии, которые можно применить, встретившись с источником угрозы.

1. Оставаться на своем месте, не делая ровным счетом ничего. Так ведут себя, например, некоторые ящерицы, а также все животные, которые любят притворяться мертвыми. Например, в кататоническое состояние при опасности порой впадают опоссумы и енотовидные собаки.

2. Бежать со всех ног. Почти все виды прекрасно владеют этой стратегией. Пожалуй, кроме тех, у которых ног нет.

3. Атаковать источник угрозы. Опять-таки на это способны даже самые трусливые и осторожные животные. И зайцы, и лани, и мыши могут проявить агрессию, кинувшись на хищника, вместо того чтобы улепетывать от него.

Человек прекрасно владеет этими тремя стратегиями. В зависимости от ситуации и личных качеств мы преотлично можем и столбенеть в ужасе, и спасаться бегством, и рваться в бой словно на брачное ложе, как любят выражаться поэты.

Поэтому нет ничего удивительного в том, что, испугавшись, мы можем испытать неудержимое стремление приблизиться к источнику опасности. Удивляет иное: почему другим животным несвойственно кидаться вниз головой с обрыва просто ради интереса – посмотреть, что получится (всяких леммингов в расчет не берем, там работают совсем иные механизмы). Впрочем, и этому есть объяснение.

Модельный бизнес

Человеческий разум довольно ограничен: мы почти неспособны к полностью самостоятельному творчеству. Что мы отлично умеем, так это составлять новые конструкции из уже имеющихся деталей (так что наше мифологическое сознание всегда прекрасно клепало львов с орлиными крыльями и людей с телом лошади, но ни разу не додумалось, например, до кенгуру). Но зато мы очень сильны пусть не в демиургическом, но очень полезном для жизни навыке моделирования. Вся наша наука, наша литература и живопись, практически все культурные сферы, кроме, пожалуй, музыки, основаны на том, что мы строим модели. Как поведет себя А, если В ее бросит, а мимо проедет объект П – допустим, поезд? При каких условиях крыло сможет опираться на воздух? Что будет делать Сидор Матрасыч, если положить ему на стул кнопку? И это на самом деле круто, так как, кроме нас, почти никто на Земле не умеет так ловко отслеживать причинно-следственные связи и предсказывать события. Кроме разве что врановых, которые тоже показывают умение моделировать ситуации и исследовать мотивы поведения других живых существ, но все-таки делают это намного хуже нас.

Поэтому, если мы вернемся на ту самую вершину скалы, о которой уже неоднократно упоминалось в этой статье, и посадим на нее человека и собаку, то собака наверняка будет вести себя гораздо умнее. Пусть она даже инстинктивно напугается при виде пропасти, но, не видя прямого субъекта угрозы, она просто постарается отбежать подальше. Человек же, глядя вниз, мгновенно смоделирует свой полет с головокружительной высоты, страшный звук, с которым будут ломаться его кости, горе родных и близких – и испугается намного больше собаки. А так как инстинкт скаутинга – стремление проверять важную информацию на собственном опыте – у нас тоже никто не отменял, то все эти условия сообща могут привести к формированию за его спиной жирнейшего беса противоречия с ногой, занесенной для пинка…

Бес в домашнем халате

Если бы бес противоречия караулил нас только в смертельно опасных ситуациях, это было бы еще полбеды. То есть ничего хорошего в том, чтобы хвататься назло всем за оголенный провод или кусать за грудь незнакомую коллегу в конференц-зале, конечно, нет, но все-таки в таких стрессовых ситуациях прямой инстинкт самосохранения чаще всего выигрывает.

К сожалению, у этого явления есть и менее самоубийственные формы, которые мы можем даже не замечать. Например, шотландский психиатр Рональд Лэйнг полагает, что причиной некоторых необычных девиаций чаще всего становятся случайные запреты родителей, которые сверхактивировали таким образом интерес ребенка к самым обычным вещам. Он, например, обнаружил, что практически во всех историях поклонников женских ног и женской обуви – разновидности фетишистов – имеются эпизоды, когда им сильно влетало за ненароком испорченную во время игры туфлю матери (реже – старшей сестры). Коллекционируя теперь украденные у разных дам босоножки, они страшатся и жаждут наказания, хотя при этом не являются мазохистами в общепринятом значении этого слова. Просто теперь образ Великой Запретной Туфли, которая может превратить любящую тебя женщину в сказочное чудовище, волнует мифологию их подсознания.

Другой исследователь, Роберт Кастер, американский психиатр, специализирующийся на вопросах лудомании – болезненного пристрастия к игре, – разделил привязанность аддиктивных, то есть зависимых, игроков к игре на три стадии. Первая – стадия выигрышей. Это проявление азарта, свойственного любым животным-собирателям. Когда после часа бестолковых ползаний по пустым дуплам наконец обнаруживаешь в одном из них жирную личинку, это вызывает чувство гордости и счастья. Животные-собиратели обожают играть в игры с «призами», и в хороших зоопарках им не накладывают еду в миску, а рассовывают ее небольшими порциями тут и там по «тайникам».

Такой азарт свойствен всем людям. Но игроки, слишком рьяно предающиеся любимому занятию, рано или поздно осознают его опасность для их финансового и душевного благополучия. Большинство из них после этого легко, что бы там ни утверждали нравоучительные брошюры, расстаются с этой привычкой, так как, обжегшись пару раз, уже начинают чувствовать неприязнь и раздражение при виде зеленого сукна или прыгающих помидорок на дисплее автомата.

У меньшинства же после этого начинаются две следующие стадии: стадия проигрышей и стадия разочарования. И ту и другую питает как раз бес противоречия, которого автор и упоминает при разборе этих состояний. Игрок в этих стадиях знает, что его игрушка превратилась в порок, он не ждет от игры радости, он удручен и подавлен, но, как только в его карманах заводится пара монеток, он идет делать плохо себе в ближайшее казино, где и изнывает за игрой. Причем выигрыши не приносят ему прежнего удовлетворения: попав в удачную полосу, он часто теряет на время интерес к игре, она начинает казаться ему скучной. И лишь начиная терять деньги, он опять испытывает азарт и своеобразное мрачное удовольствие. Кастер считает, что такие игроки уже не являются лудоманами в прямом смысле этого слова: игру они используют как случайно открывшийся им способ медленно, но верно уничтожать себя, переживая нечто вроде смерти в миниатюре каждый раз, когда их карман покидает последний грош, который завтра нужно было потратить на молоко и смурфиков для своих несчастных детишек.

Изгнание беса

Мы бы с удовольствием порекомендовали любому, мучимому этим бесом, холодные обливания, регулярные прогулки, физические упражнения, полноценные семейные отношения и здоровый режим дня, будь мы хотя бы на миллиметр уверены в том, что это поможет. Если ты внимательно прочел буквы, написанные выше, то, наверное, и сам понял, что это явление – не какая-то случайно приобретенная пакость, а врожденный элемент твоей личности, невозможный для демонтации даже самым здоровым образом жизни.

Стремление совершать запрещенные и опасные поступки можно курировать только отчаянным здравомыслием, которым не разживешься с помощью статей в журналах, даже таких замечательных, как наш.

Но так как жанр, в котором мы работаем, предполагает, что мы должны давать какие-то советы, то мы крайне советуем тебе никогда не пытаться при чистке ушей ватными палочками слишком далеко засовывать их в ушную раковину, чтобы случайно не поранить барабанную перепонку.

Может, наш совет и не слишком тесно связан с содержимым этой статьи, но зато он действительно работает. И да, бери пример с Жан-Поля Сартра: до кропильницы он так и не добрался.