Для начала надо «модернизировать» мозги, а уж потом — экономику

Президент Института национального проекта «Общественный договор», член Комиссии при Президенте РФ по модернизации Александр Аузан рассказал о том, как нужно контролировать власть и почему в ходу скоро не останется наличных денег.

Ждём перемен?

— Власть заказала экспертам обновление Стратегии — 2020, которая является своеобразным рецептом по построению светлого будущего. Значит ли это, что в России наконец-то начнутся настоящие, а не «косметические» реформы?

— Слова «решено» и «надо менять» только сказать легко. Во власти всегда есть люди, которые боятся, что, если начать что-то менять, начнёт слабеть либо вся власть, либо их собственная. Поэтому я бы не говорил, что есть однозначное желание перемен.

— Разве проект «Сколково» не демонстрирует единодушие в стремлении к повышению качества жизни в нашей стране?

— В Сколково — как в том анекдоте: кругом суббота, а здесь четверг. В России законы в принципе не работают, полиция плохая. А в Сколково на небольшой территории сделали эксперимент с хорошей полицией, низкими налогами, умными командами, красивыми зданиями. Но дальше-то что? Дальше либо Сколково надо огораживать, чтобы туда не полезли толпы возбужденной публики, которая тоже хочет хорошо жить, либо надо, чтобы Сколково излучало свет в остальные города и веси России. Это очень не просто сделать, но иногда получается. В апреле 2011 года Комиссией по модернизации было принято решение, что суд по делам интеллектуальной собственности нельзя делать в каждом городе и каждом районе, не хватит технически грамотных людей, поэтому надо сделать в Сколково один, но для всей страны. Для того чтобы тонкие инновационные вещи могли получить защиту через сколковский суд. Я думаю, что это одна из немногих находок, которые позволяют рассчитывать, что Сколково будет не только светить интересными зданиями, но еще как-то улучшать жизнь в стране.

— Что будет в следующем политическом цикле? Модернизация продолжится? Ваш прогноз.

— Я полагаю, что модернизационную политику вряд ли можно остановить, потому что тогда у власти возникнут очень серьезные проблемы с креативным классом, без которого эта власть не может эффективно работать. Думаю, что сейчас будут мучительно искать тот политический формат, который позволит сохранить какую-то стабильность. А это будет делать все труднее не из-за модернизаторов, а из-за того, что стабильность стояла на очень хорошей мировой конъюнктуре, чье положительное влияние на нас вряд ли будет бесконечным.

— Кого вы называете креативным классом? И какую роль вы ему отводите?

— Есть часть среднего класса, которая связана с людьми свободных профессий, с людьми, работающими в IT-индустриях, в разного рода креативных отраслях — от производства рекламы до производства ремесленных продуктов. Эта часть среднего класса так же нужна и важна, как и другая часть среднего класса: учителя, чиновники, врачи, которые отвечают за стабильность. Есть люди, которые отвечают за то, чтобы все кругом не развалилось, а есть люди, которые занимаются тем, что стараются что-то продвинуть.

Модернизация должна быть в головах...

— Может ли бизнес и экономика строиться без некоторой степени духовности?

— Это действительно важный вопрос. Объясню, почему. Модернизацией разные государства осознанно занимаются больше 100 лет. Больше 50 лет ученые спорят о том, как сопоставить эффективные методы модернизации. Несколько лет назад вышла книга, которая обобщила математические анализы успешных и неуспешных вариантов модернизации, и вывод был неожиданный: куда бы ни двигалась модернизация — от экономики к политике или, наоборот, от политики к экономике, — в обоих случаях она не сработает. Успешная модернизация — это результат воздействия третьего, упущенного фактора. По мнению многих исследователей, это социально-культурные характеристики — то, что можно назвать духовностью.

Что происходило в успешных случаях модернизации — например, в Восточной Азии? Там социально-культурные сдвиги параллельно шли с техническими и экономическими. Для всех успешных случаев важными оказались пять характеристик. Первая: люди должны больше ориентироваться на самовыражение, на самореализацию, чем на выжывание. Вторая: они должны скорее руководствоваться рациональными соображениями, чем традициями. (Кстати, для России — при том что у нас традиции давно размыты — характерно рассчитывать на «авось»; то есть мы не вполне рациональны). Третья: люди должны руководствоваться не коротким результатом, а долгосрочным и при этом именно результатом, а не процессом. Четвертая: важен индивидуализм, готовность людей быть не конфликтными, но вести себя самостоятельно, принимать определенные решения. И пятая: должна снижаться дистанция власти, то есть люди должны ощущать, что они могут воздействовать на власть. Эти пять характеристик, ценностных и поведенческих, оказались очень важными для модернизационного сдвига.

— Похоже, вы заглянули в очень далекое российское будущее...

— Не думаю. Когда провели социологическое исследование по нашим соотечественникам, работающим в инновационном секторе, то оказалось, что очень многие черты у них уже присутствуют. Например, самовыражение, стремление к самореализации, индивидуализм, правда, конфликтный. Но совершенно неожиданно выяснилось, что такой набор ценностей привел к тому, что креативность люди уважают, а стандарты нет, к технологиям относятся довольно презрительно.

Следствие этой ситуации прекрасно выразил один американский менеджер: «Если вам нужна одна уникальная вещь, закажите русским, если вам нужно 100 одинаковых, заказывайте кому угодно, только не русским». Мы делали детальные предложения и руководству Комиссии, и президенту, как при нынешних ценностных структурах можно было бы двигаться вперед в модернизации. Россия сейчас хороша для размещения опытных производств, для того, чтобы идти от исследовательских разработок к первым сериям, к штучным продуктам. Именно это, по-моему, объясняет, почему за последние 100 лет наша страна сумела сделать космический корабль, атомную станцию, гидротурбину, а вот конкурентоспособный массовый автомобиль нет — потому что такова структура ценностей. Но ценности можно менять, сдвигать. Для этого нужно и со школой работать, и с культурной политикой.

Совершенство не достижимо. Там, где есть достоинства, всегда будут и какие-то недостатки. Но мы имеем такое благо, как выбор и разнообразие.