БИБЛИЯ АТЕИСТА

Я православный христианин. Крещен, как все православные, в младенчестве. Что не помешало мне уже в юности кртически читать Библию, а в зрелые годы стать атеистом. Между тем Библия до сих пор остается моей настольной книгой, в которой я нахожу ответы на все интересующие меня вопросы.
Как совмещается во мне атеизм с интересом к Библии? Самым практичным образом. Библия для меня Книга Книг о человеке и власти, их вечном антагонизме. Божественное в ней вторично, как вторична власть к человеческому сообществу. Расхожее представление о том, что народ имеет ту власть, какую заслуживает, при чтении Библии обретает прямо противоположное значение: власть создает тот народ, которым ей сподручней управлять.
Человек как вид еще очень молод. От роду ему, как установили генетики, всего 143 тыс. лет (плюс-минус 15 тыс. лет). В масштабах биологического развития природы крохи. Понадобилось еще 100 тыс. лет, прежде чем человек, ничем не отличавшийся от других животных, превратился в кроманьонца - прототип современного человека.
Главное отличие кроманьонца от предшествующего вида состоит в том, что в его сознании произошло отделение окружающих предметов и явлений природы от понятий об этих предметах и явлениях. Тогда-то и возникли первые зачатки религии (тех, кому это интересно, отсылаю к трем моим статьям "Секс и религия", размещенным в Гайдпарке в моем блоге). Не будет преувеличением сказать, что человек сотворил религию, тогда как власть присвоила себе божественные полномочия, подменив собой религию.
С тех давних пор и до наших дней человек и власть развиваются параллельными курсами. Человек, поверив в свое богоподобие, стал различать добро и зло, обнаружил в себе духовность и нравственность, одним словом - то, что в свое совокупности мы называем словом совесть.
Власть не нуждается ни в чем из того, чем жив человек. Ее предназначение - сотворение законов, которые человек под страхом неотвратимости наказания обязан соблюдать и которые сама власть не ставит ни во что.
Этот тезис легко проиллюстрировать на примере любви и отношении к законам.
Любовь - это внутреннее наполнение человека, изливающееся во внешнюю среду, тогда как законы - это внешние предписания, диктующие человеку нормы поведения, подобно тому, как внешняя среда формирует поведенческие инстинкты животных. Любовь исполнена полноты, законы всегда локальны; любовь охватывает все многообразие явлений жизни, законы сосредоточиваются на частностях и частностями же ограничиваются; любовь направляет, законы предписывают. Если вам, читатель, попадется на глаза книга русского религиозного философа Бориса Вышеславцева «Этика преображенного Эроса», написанная в Париже в 1931 г., настоятельно рекомендую обратить внимание на главу «Трагедия закона», в которой содержится исчерпывающий анализ несовпадений между любовью и законами. Там, в частности, сказано: «Ошибаются те, кто думает, что справедливое устроение человечества (“оправдание”) разрешаются системой справедливых законов, идеальным государством – монархией, или республикой, или коммунизмом, как думал античный мир и как думает современное внехристианское человечество; ошибаются и те, которые хотят устроить человеческую душу и сделать ее праведной, связать своеволие страстей сетью моральных императивов и запретов. Ни усовершенствование законов, ни организация властей, ни постоянное моральное суждение и осуждение (любимое занятие толпы) – не устраняют и даже не уменьшают количества зла и преступлений на всем протяжении исторического пути. По-прежнему ”мир весь во зле лежит”, и порою кажется, что он становится еще злее. Трагедия закона в том, что он хочет и не может, требует и не выполняет, обещает и не дает».
Любовь, по слову апостола Павла, "долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; все покрывет, всему верит, всего надеется, все переносит. Любовь никогда не перестает, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится" (1 Кор. 13:4-8).
Любовь идет по жизни рука об руку с совестью. Совесть же - это непосредственное ощущение души, что ей во благо, а что во вред, что правильно. а что неправильно, чем должен человек руководствоваться в жизни. а чего избегать.
Сохранился поучительный рассказ о двух законниках, возглавивших незадолго до рождения Христа два различных течения в иудаизме, - Шаммае и Гиллеле. Однажды к Шаммаю пришел язычник и пообещал стал прозелитом, если тот научит его всему закону, стоя на одной ноге. Шаммай разгневался и выгнал язычника вон. Тогда он отправился к Гиллелю с той же просьбой. Гиллель любезно принял язычника, встал на одну ногу и сказал: "Не делай ближнему твоему того, чего не желаешь себе. Это весь закон, все остальное - только объяснение. Иди и исполняй это".
Христианство возникло в недрах иудаизма как ересь. Иудаизм исповедовал нерассуждающее исполнение законов, понимаемых как запреты, наложенные на человека Богом. Никакая свобода воли не допускалась. Вспомним, за какие прегрешения Бог изгнал Адама и Еву из рая? За то, что они ослушались его повеления не есть от дерева познания добра и зла.
С точки зрения современного человека изначальное библейское представление о добре и зле может показаться смешным, как сюжеты телепередачи "Голые и смешные". Но вот это-то "познание" и привело Бога в ярость. Читаем в Библии: "И были оба наги, Адам и жена его, и не стыдились" (Быт. 2:25). Другими словами, первые люди пребывали еще в животном состоянии, когда вопрос о наготе вообще не возникает. (Смешным, чтобы не сказать нелепым, может показаться другое: когда разнополые животные стали бы прикрывать свою наготу одеждой.)
Бог оказался суровее к людям, обнаружившим после того, как они отведали запретного плода, что они "наги, и сшили смоковные листья, и сделали себе опоясания" (Быт. 3:7).
Из этого невинного факта последовал далеко идущий вывод: "Но знает Бог, что в день, в который вы вкусите их (запретных плодов. - В. М.), откроются глаза ваши, и вы будете, как боги, знающие добро и зло" (Быт. 3:5; в этих словах змея речь идет не о Боге, но о богах, что сближало ранний иудаизм с язычеством с его сонмом богов, от которого иудаизм многое позаимствовал).
Весь Ветхий Завет опирается на запреты, налаемые на человека, и жестокую кару за ослушание этих запретов.
Один в этой связи пример. Известно, что иудеи неукоснительно соблюдают субботу как день покоя, или обязательное ничегонеделанье. (Упомянутые выше Шаммай и Гиллель доходили в толковании законов до нелепостей: позволительно ли в субботний день переставлять лестницу от одного ставня к другому, достаточно ли веская для развода причина, если у жены подгорела пища для мужа.) И опять же, как в случае смешения понятий добра и зла с наготой, началось все с пустяка.
На 40-летнем пути из Египта в Ханаан (Палестину), когда израильтянам было предписано соблюдать субботу, а кара за ослушание еще не установлена, некий человек вместо безделья отправился собирать дрова. Его тотчас изловили "и посадили под стражу, потому что не было еще определено, что должно с ним сделать" (ловить ослушников, арестовывать их и охранять не считалось работой, т.е. насилие допускалось даже в субботний день, что само по себе странно). И вот развязка: "И сказал Господь Моисею: должен умереть человек сей; пусть побьет его камнями все общество вне стана. И вывело его все общество вон из стана, и побили его камнями, и он умер, как повелел Господь Моисею" (Чис. 15:33-36).
Дичайший случай, никаким боком не связанный с Премудрым, Праведным, Благим, Многомилостивым, Хотящим спасения всех и т.п., как именуется Бог в Библии. Так жестоко покарать человека за малейшее ослушание запрета могла только власть, исповедующая принцип закон суров, но это закон.
Против такого понимания субботства восстал Христос. Когда же фарисеи обвинили Его в нарушении святости субботы, Христос ответил им притчей: "Кто из вас, имея одну овцу, если она в субботу упадет в яму, не возьмет ее и не вытащит? Сколько же лучше человек овцы! Итак можно в субботы делать добро" (Мф. 12-11-12).
Библия написана людьми и для людей. И потому как ни читай Библию, под каким углом зрения ни рассматривай ее законы и запреты, все они, даже самые нелепые и неоправданные по своей жестокости, направлены на одно: улучшение природы человека, его совершенствование и самоусовершенствование.
Возьмите такой злободневный по нынешний день вопрос, как собственность, которую даже пободрник правды и социальной справедливости Явлинский считает неприкосновенной, оставляя за скобками вопрос о способах ее приобретения. Уместно напомнить всем сторонникам неприкосновенности собственности рассказ, приведенный в древнем сборнике сказаний, притч, изречений талмуда и мидрашей "Агада":
"И сказал Каин Авелю, брату своему:
- Поделим мир между собою.
- Поделим, - согласился Авель.
Взял Каин землю, а Авель стала. И условились не затрагивать один владения другого.
Погнал Авель свои стада в поле, а Каин кричит ему: "Земля, по которой ты ходишь, моя!" - "А одежда, которая на тебе, не из шерсти ли моих овец сделана?" - отвечает Авель.
- Прочь с моей земли!
- Долой одежду из моей шерстви!
Погнался Каин за Авелем по холмам и долинам, пока не настиг его. Завязалась борьба. Не выдержал Каин, упал и, прижатый к земле, стал молить о пощаде: "Авель, брат мой! Нас двое на земле. Умертвив меня, что ты ответишь отца нашему?" Сжалился Авель над Каином, освободил его. Встал Каин и убил Авеля".
Совсем в духе 90-х гг., когда нынешние собственники-миллиардеры доказывают нам, что нажили свои несметные состояния в полном соответствии с действовавшими тогда законами.
С вопросом о собственности теснейшим образом связан вопрос о деньгах, приобретшими сегодня власть не только над людьми, но и над миром в целом.
О пагубности влияния денег на людей и будущее мира в Библии также содержится поучительный рассказ, который я приводил уже однажды и который уместно привести в этой моей статье. Я имею в виду Откровение Иоанна Богослова, больше известное как Апокалипсис.
Ни одна другая книга Библии не вызывает столь споров и противоречивых толкований, как Откровение. В Интернете даже существует портал "Апокалипсис 2012", представляющий собой попытку расшифровать на основе современных знаний скрытый смысл образов, нарисованных в древности Богословом.
Начать с того, что Откровение единственная пророческая книга Нового Завета. И не случайно она помещена в самый конец Библии: ее составители решили, что именно эта книга является логичным завершением всего, о чем говорится как в Ветхом, так и в Новом Заветах.
В Библии нет ничего, взятого "с потолка" или "продиктованного Богом". Авторы обоих Заветов были образованными людьми, хорошо знавшими реалии современной им жизни и тенденции развития истории. Иоанн Богослов был из числа этих знатоков-энциклопедистов.

В этом легко убедиться, если рассматривать нарисованыне им образы не в отрыве один от другого, а в их взаимосвязи.
Возьмем красного дракона о семи головах, увенчанных диадемами, и десяти рогах, увлекшего своим хвостом с неба третью часть звезд и готового сожрать младенца, которого вот-вот родит женщина.
За драконом следует зверь о семи головах и десяти рогах, но диадемами у него увенчаны не головы, как у дракона, а рога. Дал дракон зверю этому силу свою, престол свой и власть, чтобы он царствовал над миром. Одна из голов зверя оказалась смертельно ранена. Смертельно - трижды повторяет Иоанн. И добавляет: смертельная рана исцелела (в истории Древнего мира можно найти множество примеров борьбы людей с собственностью и богатством, так что Иоанну не было нужды вдаваться в детали того, что его современникам было хорошо известно).
Следом за драконом и зверем явился еще один зверь в облике агнца. Чудесами, которыми он наделен, зверь-агнец стал обольщать людей, чтобы они сотворили образ зверя с исцелившейся от смертельной раны головой, и поклонялись ему. Те же, кто не станет поклоняться, подлежат уничтожению.
И тут Иоанн Богослов пишет известное не только христианам, но и представителям других конфессий и атеистам: "Здесь мудрость. Кто имеет ум, тот сочти число зверя, ибо это число человеческое; число это шестьсот шестьдесят шесть" (Отк. 13:18).
На этом числе 666 споткнулся не один исследователь Библии. Кто только не понимался под этим числом - от Нерона до Наполеона и Гитлера включительно. Между тем Иоанн Богослов не мог и помыслить о том, что спустя столетия после его смерти в мире появятся Наполеон и Гитлер. У него сказано яснее ясного: число это человеческое. Другими словами, придумали его люди и сами же им обольстились.
Но откуда взялось число 666, а не какое другое? Иоанн Богослов извлек его из Третьей книги Царств, где говорится: "В золоте, которое приходило Соломону в каждый год, весу было шестьсот шестьдесят шесть талантов золотых" (3 Цар. 10:14; талант, напомню, был самой крупной единицей измерения массы, равной 26 кг; общий вес ежегодного дохода Соломона, таким образом, превышал 17 тонн). И это, читаем далее в Ветхом Завете, "сверх того, что получаемо было от разносчиков товара, и от торговли купцов, и от всех царей Аравийских, и от областных начальников" (т а м ж е, 10:15).
Принесло ли это несметное богатство если не счастье, то хотя бы радость Соломону? Нет. Иначе не написал бы он следующие горестные строки: "И сделался я великим и богатым больше всех, бывших прежде меня в Иерусалиме; и мудрость моя пребыла со мною. Чего бы глаза мои ни пожелали, я не отказывал им; не возбранял сердцу моему никакого веселия; потому что сердце мое радовалось во всех трудах моих; и это было моею долею от всех трудов моих. И оглянулся я на все дела мои, которые сделали руки мои, и на труд, которым трудился я, делая их: и вот, все - суета и томление духа, и нет от них пользы под солнцем!" (Еккл. 2:9-11).
Итак, число 666 означает огромное богатство, сосредоточенное в руках одного человека, пусть и царя. Но разве Соломон был единственный богач в мире? Последний царь Лидии Крёз, живший четырьмя веками позже Соломона - в VI в. до н.э. - была не беднее царя Израиля, если его богатство вошло в поговорку. Крёз стал не только богатейшим человеком древности, но и значительно расширил территорию своего царства. Одна вот только незадача: Крёза разбил, а царство его присоединил к Персии Кир II. С тех пор никакой Лидии, как и лидян, в природе не существует.
Предположить, что Иоанну Богослову не был известен этот факт, нелепо: Крёза разбил и с царством его покончил тот самый Кир, который позволил уведенным вавилонским царем Навуходоносором в плен израильтянам вернуться на родину. Более того, он вернул им священные сосуды разрушенного Иерусалимского храма и профинансировал его восстановление (о фактах этих подробно говорится в Ветхом Завете, который уж наверное знал Иоанн Богослов).
Зачем автору понадобилось обозначать числом 666 ежегодный доход Соломона, а не Крёза, не других богачей древности? Да, полагаю, затем, что Соломон стал первым богачом, после смерти которого древний Израиль, как единое государство, распался на собственно Израиль и Иудею. Случилось это в Х в. до н.э. В VIII в. до н.э. под ударами Навуходоносора пал Израиль, а в I в. н.э. римляне покончили с Иудеей, чему Иоанн Богослов был живым свидетелем.
Это одна сторона дела. Другая состояла в том, что в VI в. до н.э. исчезла с лица земли Лидия. От Иоанна Богослова не укрылось, что гибели как Лидии, так и некогда единого Израиля предшествовало баснословное богатство их царей - Крёза и Соломона. А это уже не могло быть случайным сопадением: за фактами этими автор Откровения обнаружил тенденцию.
Сведем концы с концами. Иоанн Богослов несомненно знал, что со времени исхода израильтян из Египта и заселения Ханаана (Палестины) ими правили Судьи. Продолжался этот период без малого 450 лет. О времени Судей в Библии сказано: "В те дни не было царя у Израиля; каждый делал то, что ему казалось справедливым" (Суд. 17:6). Это время можно назвать временем самоуправления, или, говоря языком греков, самой широкой демократии.
С окончанием времени Судей наступило время правления царей. Настояли на этом сами древние евреи. Последний Судья Израиля Самуил употребил все свое красноречие, чтобы отговорить народ от такой глупости. Говорил, что царь не ограничится собственной властью, а обзаведется множеством тысяченачальников и пятидесятников (на современном языке - сонмом чиновников), которые станут принуждать людей выращивать урожай и изготовливать оружие, девушек и юношей возьмет в услужение себе, а народ обратит в рабов. Самуил пророчествовал: "Восстенаете тогда от царя вашего" (1 Цар. 8:18). Все было тщетно! Народ настаивал: "Нет, пусть царь будет над нами" (т а м ж е, 8:19). В отчаянии от упрямства народа Самуил обратился за содействием к Богу. И услышал от Него: "Послушай голоса народа во всем, что они говорят тебе; ибо не тебя они отвергли, но отвергли Меня, чтоб Я не царствовал над ними (т а м ж е, 8:7).
Продолжался царский период чуть более века, в течение которого сменилось три царя - Саул, Давид и Соломон. При Соломоне единое государство Израиль ни с кем не воевало, ни с кем не ссорилось, напротив, сами цари окружавших государств искали с ним дружбы. Но вот после смерти Соломона государство это вдруг, будто по мановению злого рока, распалось и покатилось к полному исчезновению с лица земли, а выжившие в бесчисленных войнах евреи рассеялись по всему миру.
Внутренняя связь между личным богатством власти и крахом государства была очевидно не толькоИоанну Богослову. Не случайно еще в середине II в. до н.э. - I в. н.э. в Иудее появились ессеи - предшественники раннего христиантсва. Они проповедовали общность имущества, коллективность труда, аскетизм, ничего не покупали друг у друга и ничего друг другу не продавали. (Прямыми преемниками древних ессеев стали в современном Израиле кибуцники, которые не получают за свою работу ни гроша; доходы от их деятельности становятся общими для всех членов кибуцев, откуда каждый получает ровно столько товаров и услуг, сколько требуется ему для нормальной жизни.)
Иоанн Богослов усмотрел общую тенденцию развития истории, которую и обрисовал в триедином образе дракона, зверя о семи головах и еще одного зверя в виде агнца, действующего "со всей властью первого зверя и заставляет всю землю и живущих на ней поклоняться первому зверю, у которого смертельная рана исцелела" (Отк. 13:12).
Расшифровать этот триединый образ с учетом исторических реалий, которые наверняка были известны Иоанну Богослову, нетрудно.
Дракон - это частная собственность, которой мало трети звезд, сметенных с неба на землю, она готова сожрать и только-только родившегося младенца, которого с криком "от болей и мук рождения" (т а м ж е, 12:2) производит на свет женщина.
Первый зверь с исцелившейся от смертельной раны головой - это нескончаемые войны за собственность (тем, кто усомнится в возможности исцеления от смертельной раны, я советую поразмыслить над опытом современных Германии и Японии, которым в ходе Второй мировой войны были нанесены смертельные раны).
Второй зверь с рогами, как у невинного агнца, обозначенный Иоанном Богословом человеческим число 666, это деньги.
Итак, триада Иоанна Богослова - дракон, первый зверь с исцелившейся от смертельной раны головой, и второй зверь, обозначенный человеческим числом 666, - есть не что иное, как собственность, смертельно опасная борьба за ее присвоение и деньги.
В заключительной книге Библии пророчески точно изложено, как человечество, единожды признав целью своего существования собственность, точно так же должно признать и неизбежность войн за эту собственность, несущих гибель целым государствам и народам.
С таким толкованием пророчества Иоанна Богослова согласуется и описание недалекого будущего, сделанное современным французским писателем и политологом, первым президентом Европейского банка реконструкции и развития Жаком Аттали. В книге "На пороге нового тысячелетия" он пишет: "Порядок. основанный на силе, уступает место порядку, основанному на деньгах. Денежный порядок станет универсальным. От Сантьяго до Пекина, от Йоханнесбурга до Москвы все экономические системы будут поклоняться алтарю рынка... Никогда еще мир не находился в таком плену у законов, диктуемых деньгами".
Аттали, как и многие общественные и государственные деятели на Запада, да и у нас в России, сторонник глобализации. И, рисуя картину слившегося в общую корпорацию мира с ее законами прибыли и сверхприбыли, он не скупится на краски: "В грядущем новом мировом порядке будут победители и побежденные. Число побежденных, конечно, превысит число победителей. Они будут стремиться получить шанс на достойную жизнь, но им, скорее всего, такого шанса не предоставят. Они окажутся в загоне, будут задыхаться от отравленной атмосферы, а на них никто не станет обращать внимания из-за простого безразличия. Все ужасы ХХ столетия поблекнут по сравнению с такой картиной".
Есть ли у человечества шанс изменить избранное в глубокой древности направление исторического развития? Иоанн Богослов увидел такой шанс в обращении к Богу как к мудрому существу, при котором только и возможно возникновения Царства Божия, которое, по слову Христа, заключено внутри людей (см. Лук. 17:20-21). Людям и решать, продолжать ли им быть в вечном подчинении у собственности, вести за ее обладание и сохранение нескончаемую войну и копить деньги, или последовать указаниям своей внутренней сущности, которая и есть Царство Божие? Иоанн Богослов верил в людей и потому пророчествовал не только о конце света, но и о возможности нравственного перерождения людей. И писал: "И услышал я громкий голос с неба, говорящий: се, скиния Бога с человеками, и Он будет обитать с ними; они будут Его народом, и Сам Бог будет Богом их; и отрет Бог всякую слезу с очей их, и смерти не будет уже; ни плача, ни вопля, ни болезни уже не будет; ибо прежнее прошло" (Отк. 21:3-4).