Ограбление Ленина, или конец банды Кошелькова

Посмотрел сегодня документальный фильм про этот случай. Порылся в интернете и нашел то, что излагается ниже.

Безусловно, столь известная в 1918–1919 годах своими массовыми налетами и дерзкими ограблениями банда Якова Кошелькова, действовавшая в основном в Москве и имевшая вначале в своем составе около ста человек, при всей ее беспримерной наглости и разбойной хитрости никогда не привлекла бы к себе такого пристального внимания историков и специалистов правоохранительных органов, если бы не знаменитое нападение на вождя пролетарской революции Ленина. Лихие парни сумели ограбить самого председателя Совета народных комиссаров в то самое время, когда советской власти не исполнилось еще и двух лет. Происшествие, безусловно, неординарное, а по нынешним меркам просто сенсационное. За всю трехсотлетнюю историю существования самодержавия никто не ограбил ни одного царя, ни одного премьера. Как же могло случиться такое в стране, где уже не было царя, где власть взяли в свои руки рабочие и крестьяне, провозгласившие новую мораль, честь и совесть, свободную от греха, как они могли допустить ограбление вождя мирового пролетариата?

В советские годы столь печальное событие, как ограбление Ленина, понятное дело, всячески замалчивалось. Еще бы, можно ли ставить имя вождя мировой революции в один ряд с именем какого-то бандита-насильника Кошелькова? Подобный факт никак не вписывался в чистую биографию великого борца за освобождение рабочего класса от эксплуатации капиталистов. На Ленина могли совершать покушения с целью его убийства, устранения политически. Такое деяние логически вполне объяснимо и понятно. Но попытка ограбить?.. Больших ценностей он с собой, как известно, никогда не носил. Человек был по натуре вообще непритязательный, хотя и одевался по тогдашним понятиям вполне как сытый и зажиточный буржуа. Носил усы и короткую бородку, котелок. И все же один господин – масштаб не для солидной банды головорезов. А вот его мощный автомобиль – другое дело. Кто мог разъезжать по городу в ухоженной самодвижущейся коляске? По мнению бандитов, только состоятельный делец, фабрикант, недорезанный буржуй, у которого все пальцы в кольцах с бриллиантами, а карманы наверняка набиты золотыми царскими монетами. Не личность сидевших в машине пассажиров, а она сама привлекла внимание налетчиков. Короче, нападение на Ленина, собственно, и породило к самой банде и, особенно, к ее главе Якову Кошелькову неослабеваемый интерес, сохраняющийся и в наши дни.

Все произошло поздним холодным снежным вечером 19 января 1919 года. Заместитель председателя ВЧК Яков Петерс в своем кабинете находился один и уже убирал деловые бумаги со стола. Собирался отбыть домой на отдых. Позади был напряженный трудовой день, как две капли воды похожий на предыдущий: сплошные заседания, обсуждение проблем текущего дня и, главное, поиск мер по усилению борьбы с контр-революционными элементами, террористами и всякими бандитами, которых в последнее время развелось видимо-невидимо. ВЧК не хватало квалифицированных кадров, испытывалась нехватка в вооружении. А всю вину за расплодившиеся уголовные элементы взяли на себя бывшие министры Временного правительства. Именно они в 1917 году в эйфории всеобъемлющей свободы выпустили постановление о полной амнистии для всех заключенных, осужденных до Февральской революции, в том числе и для уголовных элементов. Амнистия, по утверждению тогдашнего министра юстиции Керенского, должна была способствовать «напряжению всех творческих сил народа по защите нового государственного порядка, открывающего путь к обновлению и светлой жизни и для тех, которые впали в уголовные преступления».

Рассчитывали на один результат, а получилось все с точностью до наоборот. Временное правительство, осуществляя якобы благое, гуманное намерение, на самом деле выпустило джина из бутылки. Большая часть из числа освобожденных преступников, а это были десятки тысяч человек, принялась за старое ремесло. Начались повальные грабежи, нападения, убийства. Насильники и грабители, бродяги и пьяницы, выпущенные из тюрем Москвы, Петрограда, Киева, других крупных городов, почувствовав слабость новой молодой власти, не найдя себе подходящего занятия, и прежде всего работы, стали наводить в стране свой уголовный порядок. Кроме того, сотни налетчиков перебрались в центральные районы из прибалтийских и польских губерний. Это произошло в результате эвакуаций тюрем из районов боевых действий. Оперативная обстановка в городе, как докладывали Петерсу, становилась угрожающей. Пьяные дебоширы громили магазины, подвергали нападениям винные склады, совершали налеты на квартиры, грабили жителей, не забывали и районные комиссариаты милиции, куда внезапно врывались и, угрожая бомбами и пистолетами, отбирали у милиционеров оружие, а потом безжалостно расстреливали их.

Так действовали уже не отдельные преступники, а целые бандитские формирования. Всего их в Москве насчитывалось в 1919 году примерно два десятка. Особенной дерзостью отличались два из них: банда Кошелькова, руководимая неким Яковом Кузнецовым по кличке Кошелек, и банда Сабана, Сафонова Николая Михайловича. Обе натворили столько бед, что все не перечесть. Эти матерые налетчики выбирали либо банки, либо богатые рестораны, короче, искали места, где собирались люди состоятельные. А в последнее время бандиты совсем распоясались, не знали удержу, вламывались не только в частные коммерческие предприятия, но и в государственные учреждения. Заставляли весь персонал лечь на пол и положить руки за голову. Сами же начинали грабить помещения. Потом выворачивали карманы лежавших на полу людей, с женщин срывали украшения, забирали все ценное. Иногда в завершение расстреливали всех подряд, если те сопротивлялись или если налетчики не хотели оставлять свидетелей. При стрельбе не жалели уже никого.

Петерс знал, что в Москве множились разного рода слухи, население жило в страхе, по вечерам горожане не отваживались в одиночку ходить даже по освещенным улицам в центре. Люди пугались любой тени, крика. Кошелькову же, Сабану и еще некоторым руководителям шаек масштабом поменьше типа Гришки Адвоката, вора-рецидивиста Григория Плещинского, порой приписывали злодеяния, которые они и не совершали вовсе. Московской чрезвычайной комиссии – МЧК – обо всех этих бандитах было известно многое: например, о Кошелькове, что его настоящая фамилия Кузнецов, что носит он прозвище Янька Кошелек, сам родом из Сибири, выходец из семьи каторжника Кузнецова, осужденного на вечную ссылку за разбойные нападения.

И вот сынок пошел по стопам своего родителя: воровал, грабил, насиловал, убивал. К 1917 году он имел уже десять судимостей. Стал лихим парнем. Его несколько лет разыскивали и в Сибири, откуда он уехал, и в крупных городах, и, в частности, в Москве, где он оставил за собой кровавый след. Собственно, среди прочих налетчиков Кошельков был самой заметной фигурой.

Год назад его выследили, поймали и готовились предать суду. Но ему удалось ловко обмануть охранников и бежать.

И сразу после этого его стали называть неуловимым. Да, этот неуловимый Кошельков принес массу проблем Московской чрезвычайной комиссии. Всего год назад его вместе с еще одним бандитом схватили в городе Вязьме. Застали буквально в деле.

Все, казалось бы, замечательно: схвачен главарь банды, впереди суд, значит, и банде придет конец. Главное – отправить его в Москву и устроить открытый судебный процесс. И вот уже трое конвойных, трое молодых солдат-милиционеров, были назначены сопровождать Кошелькова и его напарника в Москву. Вся поездка прошла спокойно, но когда обоих бандитов вели по улице Мясницкой по направлению к зданию на Лубянской площади, к конвоирам обратилась какая-то убогая старушонка и попросила передать несчастным бедным задержанным арестантам буханку хлеба.

Вон они какие сирые и голодные, надо же иметь сострадание. И тут конвоиры допустили огромную оплошность. Они сжалились, забыв обо всех инструкциях и наставлениях, взяли буханку и передали ее Кошелькову. И тот на глазах у всех трясущимися руками моментально разломил ее. Все ждали, что он начнет с такой же жадностью есть.

Но ничего подобного не произошло. В буханке, Кошельков это знал точно, находилось его спасительное средство – заряженный револьвер. Схватив его, Кошельков взвел курок – и прозвучали три смертельных выстрела. Так налетчик расправился с сердобольными конвоирами, проявившими к нему сострадание.

Трое истекавших кровью милиционеров остались лежать на булыжной мостовой, а Кошельков вместе с напарником бросился бежать с места преступления. Он хорошо знал подворотни центра, где нередко уходил от преследования. Так случилось и на этот раз. Организованная погоня ничего не дала. Кошелькова и его напарника и след простыл. Они наверняка нашли в центре квартиру и людей, которые их приютили. Свои люди, скорее всего в воровской малине, помогли Кошелькову и в дальнейшей его деятельности. Во-первых, он отлежался, подождал, когда утихнет шум, во-вторых, собрав вокруг себя таких же, как и он сам, лихих парней, снова принялся за старое.

Очевидцы рассказывали, что после того побега Кошельков якобы обосновался теперь в Сокольниках и оттуда начнет свои смелые вылазки…

Размышления Петерса прервал громкий телефонный звонок. Кто бы это мог быть в столь поздний час? Он снял трубку, не ожидая ничего хорошего. И сквозь помехи и шум на линии услышал знакомый картавый голос, который, буквально срываясь на крик, ошеломил его:

– Это Петерс? Петерс, вы меня слышите?! Говорит Ленин… Да, Ленин! На меня напали бандиты, нас всех высадили из автомобиля. Да, угнали автомобиль 1048. Я жив-здоров, нахожусь в Сокольническом исполкоме советов. Прошу срочно выслать автомобиль! Слышите, срочно!..

Петерс не верил свои ушам: на Ленина напали в Сокольниках? А что делал в этот момент его охранник, чекист Чебанов? Где был опытный шофер Гиль? Петерс в ответ только успевал говорить утешительные слова:

– Не волнуйтесь, Владимир Ильич, сейчас все сделаем. Высылаю автомобиль и несколько красноармейцев на подмогу. Ждите. Мы разберемся, найдем налетчиков, не переживайте, отыщем автомобиль…

Кто мог выследить Ленина и напасть на него? Террористы? Нет, на них это не похоже. Те действуют по-другому и сразу бы его убили. Значит, налетчики. Кто орудует и бесчинствует в Сокольниках? Известно кто – Кошельков. Неужели он отважился? А может быть, и не он. Петерс уже представлял себе, как на следующий день Ленин задаст ему трепку, как начнется этот пренеприятнейший разговор. Он уже видел нервную походку Ильича по кабинету, его руки, заложенные в карманы брюк, и слышал рвущий тишину картавый голос.

Петерс тотчас отдал распоряжения, чтобы за автомобилем Ленина, с открытым верхом и имевшим номер 1048, организовали погоню, чтобы все милицейские посты по местам возможного проезда машины усилили бдительность, поставили заслоны. Он уже знал, что налет был совершен на Сокольническом шоссе, возле Краснохолмского моста. Кошельков лично обезоружил Ленина, отобрал у него документы, часы. Но бумаги на месте смотреть не стал, а вместе с напарниками, довольный добычей, уехал. Учитывая снежные заносы, автомобиль мог двигаться только по тем улицам, которые были свободны от сугробов. Петерс понимал, что в такой ситуации многое зависело от его умения отдать верные распоряжения. И все же главное, что его утешало: Ленин был жив и здоров, находился теперь в безопасности. Если бы угонщиков удалось поймать или хотя бы вернуть украденный автомобиль, то, считай, он свою задачу выполнил. Правда, остается банда налетчиков. С ними со всеми надо покончить самым решительным образом, мобилизовав все силы. Житья они не дадут никому. Иначе они могут натворить еще массу бед. А если это действительно дело рук Яньки Кошелька, то теперь уж точно по Москве разнесутся слухи о его новом беспримерном «подвиге». Это, конечно, прибавит ему бандитской славы и авторитета. Соберутся в своей воровской малине, начнут похваляться. Как же, он сумел ограбить первого человека в стране, самого Ленина. Теперь успокоиться можно будет лишь тогда, когда вся банда Кошелькова будет схвачена, и прежде всего ее главарь.

Для Петерса начиналась очередная тяжелая ночь: он ждал звонков, отдавал новые распоряжения. Тем временем ему позвонили с одного из милицейских постов и сообщили, что упомянутые преступники бесчинствуют, буквально терроризируя прохожих. В одном месте они остановили извозчика с седоком и отняли у того шубу. Далее на углу Остоженки они напали на какого-то прохожего и сняли с него все ценности.

И теперь машина свернула к Москве-реке, едет по Хамовнической набережной. Петерс понимал, что в таких условиях для поимки банды потребуется участие воинских частей. Чтобы устроить заслоны на улицах, нужны были надежные вооруженные люди.

По подсчетам Петерса бензин в машине должен быть уже на исходе. И она либо остановится, либо врежется в сугроб, так как бандиты не умеют толком обращаться с рулевым колесом, с тормозами, а накатанная от саней дорога очень скользкая. В тех местах, куда ехала машина, в это время людей быть не могло. Значит, есть смысл надеяться, что все обойдется и без человеческих жертв. Петерса успокаивала мысль, что Ленин уже в Кремле, отходит от пережитого, человек он не из трусливых и не раз доказывал это личным примером. У него уже имелся горький опыт, приобретенный в подобного рода стычках, и каждый раз он вел себя вполне мужественно. Первый случай такого рода произошел все в той же Москве летом 1918 года, когда вместе с Крупской Ленин, проезжая мимо вокзала, услышал крики «Стой!». За рулем его автомобиля находился тот же шофер Гиль. А поскольку не было видно кричавших, Гиль не снизил скорости. И вот тут из-за угла раздались выстрелы. Это было уже опасно. Гиль остановил машину, и к ней подбежала группа возбужденных красноармейцев с винтовками наперевес. Слава богу, тогда все быстро разобрались в ситуации. Произошла досадная ошибка. Как выяснилось, красноармейцев смутил открытый автомобиль. Им показалось, что в нем едет какой-то недобитый буржуй. Потом был еще один прискорбный случай. И опять же в Сокольническом парке. Там Ленина арестовал какой-то комсомольский патруль. У Владимира Ильича потребовали предъявить документы. Ленин показал свой мандат председателя Совета народных комиссаров. Ему не поверили, подняли на смех и повели в ближайший участок милиции. Там все вскоре выяснилось. Ленина отпустили, а комсомольцам, не узнавшим своего любимого вождя, устроили взбучку, прочитав поучительную лекцию. Этим все и обошлось.

Ночь с 19 на 20 января 1919 года выдалась действительно тревожной. Петерс никогда еще так много не переживал, ведь он ощущал и часть своей вины в происшедшем. Да и Ленин не был ему чужим человеком. Они близко сошлись еще в Петрограде, где Яков Кристофорович Петерс, латыш по происхождению, опытный чекист, в 1918 году вел следствие по делу покушавшейся на жизнь Ленина эсерки Фани Каплан. Проявил себя закаленным революционером, преданным чекистом, человеком знающим и болеющим за общее дело. Поэтому вместе с правительством его из Петрограда направили в Москву на подмогу, на активизацию борьбы против контрреволюции и бандитов. Прошло всего несколько месяцев, пока он входил в работу, выдвигал свои предложения, и вот такой первый неприятный инцидент.

http://fictionbook.ru/author/mihail_kubeev/ugolovniye