«ЛЮДЫ НЭ ПОНИМАЮТЬ!..»

Мы столкнулись друг с другом в одном из судов города Днепропетровска. У него было глуповатое лицо, как будто чем-то удивленное. Манерные движения тела и рук, церемонные повороты яйцевидной головы, по всему видать, копирующие его вышестоящее банковское начальство, плюс небольшой рост, делали его страшно смешным. За деланной уверенностью, похоже, скрывались целые кучи комплексов, о которых можно было только догадываться.

Однако же! Он целый юрист банка, пришел в суд!

Он пришел отсуживать бабки, которые его уважаемая финансовая контора распихивала перед самым кризисом, среди телеодурманенных халявой, украинских граждан. И теперь этот банк, в числе многих других, пытается, при помощи таких вот своих «удивленных» представителей, выдоить из нерадивых заёмщиков, свою какую-никакую прибыль.

Добиться прибыли… через суд. Звучит смешновато. Если банковский бизнес, не может получить прибыль, то сможет ли он теперь, при помощи судов подтвердить эффективность всей своей либерально-рыночной экономики, в рамках которой он законно и пафосно родился?

С такой глуповатой мордашкой, как у него (я вдруг подумал глядя на представителя банка), лучше было бы отплясывать на семейных попойках, где-нибудь в глухой Зачепиловке, среди ползающих между ног, обписянных детишек… Под вечно женящуюся перед смертью Пугачеву и мумифицированного Леонтьева, в стареньком отцовском телевизоре… И быть счастливым! Даже в таком растительном виде! И не корчить тут из себя правоведа, спасающего экономическую систему!

Но видно судьба сыграла злую шутку: человечек таки поверил в свою юридическую избранность и призвание в обществе! И теперь, (горе этому мошенническому обществу!) он в образе юрисконсульта банка стоял напротив меня, то же, правда, человека изображающего из себя нечто юридическое, только противоположное, благородно-донкихотское, стоящее на защите гражданина от капиталиста-кредитора и пытался мне, что-то такое юридическое объяснить.

Очень эмоционально пытался объяснить…

Да!.. Родина позвала таких вот своих юристиков, предварительно воспитав их и заставив поверить в свою избранность, позвала защищать самое святое, что у неё осталось: банковские активы… Она заблаговременно вырастила таких правоведов в оранжерейках платных вузов, сконструировала своих полуслепых полуидиотов-исполнителей, чтобы теперь, они нисколько не сомневаясь в своей правоте, с готовностью шакалов, кинулись на людей, угрожающе убеждать их во всесилии своей структуры и необходимости отдавать последнее своему банку кредитору…

А ведь действительно, защищать больше нечего.

Родина: попы на джипах, любовь в презервативах, депутаты на бигбордах! Всё схвачено глобально, невидимо и высокотехнологично. Всё катится по железным рельсам глобализации и даже локальные ядерные взрывы не остановят этого жуткого стремления к прогрессу. Основная публика сидит с набитым ГМО ртами, и пытается сказать только одно: пожалуйста, оставьте нас в покое!

Господи, когда-то же и до вас доберутся!

Действительно, разве можно защищать Родину от евроинтеграции и инвестиций? Конечно же нет. Иначе за что мы будем покупать дешевые китайские плееры для просмотра алкогольно убаюкивающих Сватов-2012, под стоны умирающего соседа-наркомана?

Другое дело - частные капиталы! Они теперь под угрозой своего кризисного растворения и обесценивания, и потому их законные хозяева, а это целый пласт общества, в лице акционеров банков - продвинутых успешных людей своего времени, срочно напрягает СВОЮ систему государства в лице чиновников от судебной власти для спасения своего общественного успеха! Да-да, так и есть: они не общество свое спасают, а свой успех в нем! А это две большие разницы.

Да мы оба изображали тут из себя юристов.

Он – потому что представлял интересы банка, так сказать главных бенефициаров сегодняшней жизни, а потому особое знание законов в такой ситуации ему вообще-то и необязательно. Я же изображал – потому что… когда каждый месяц один только процессуальный кодекс меняется по нескольким важным пунктам, причем втихаря, быть юристом можно только номинально, не говоря уже об «ужасающей солидности» противоборствующей стороны.

Судья, которая вела наш процесс, худая, лошадоподобная фемина с жуткой амбициозностью громыхая под столом огромными каблуками, металлическим голосом объявила перерыв для принятия решения.  

Время еще было. Мы покорно вышли из здания суда и теперь ходили на свежем воздухе по кругу, вокруг него, поглядывая по сторонам, пытаясь развеять нетерпение и убить время.

Надо сказать, некоторые днепропетровские районные суды, расположены в бывших детских садиках, что как по мне, очень символично. Когда-то в этих стенах советская детвора сидела попами на горшках, торохтя буратинами и пласмассовыми собачками, в ожидании родителей. А теперь, тут как на судебном конвейере вершились их же судьбы, но уже без горшков и горохового супа. По коридорам бродит веселая милиция с наручниками на синих казенных задах, с дубинками «а-ля» американский полисмен, а из кабинета в кабинет шастают плутоватые секретари. То есть из коммунального объекта приносящего только социальные расходы советскому бюджету, эти здания, уже в либерально-рыночную эпоху, превратились в отличные судейские кормушки.

Если люди приходят сюда, изображая из себя жертв, а мы, приходим сюда, чтобы изобразить из себя юристов, то судьи приезжают сюда, чтобы изобразить (не без общей помощи, естественно) некое правосудие.

Всё ведь ясно как божий день. Общество в полной жопе.

Но видно хочется напоследок поговорить… Что ж, давайте поговорим…

Суд в детском саду - это очень символично: там где с заботой о человеке и подрастающем поколении, люди получали свои главные советские иллюзии будущего (типа - государство должно заботится и т.д.), теперь эти же люди повзрослев, отчаянно защищались от этого своего государства, в виде произвола судей, законов, инстанций и прочих механизмов и государственных «заботливых» машин.

Горе тому, кто в усомниться в правосудии открыто и непосредственно, он почувствует на себе всю бескрайнюю невозмутимость бюрократического произвола. Этот классический факт, травмирующий девственную психику украинского гражданина, умудрившегося прожить до последнего дня без суда и следствия, лучше не знать. Так проще. Это как жрать колбасу, и не знать из чего она сделана. Или ходить на выборы и идиотски заполнять бюллетень, выполняя свой гражданский долг прикрываясь от непонятно кого, ручкой – тайна видите ли голосования. А потом, компьютерные (!) данные сливаются в один участок… Нет чтобы сразу проголосовать в копьютер. Дешево и сердито и проверить свою карточку можно в любое время. Нет, лучше голосовать бумажками… И потом бесконечно говорить о фальсификациях и т.д. и пр. для идиотствующего избирателя. Говорить о прозрачности выборов, соблюдении законности наблюдателей из Европы и т.д. Индификационный налоговый код – пожалуйста. Но личная карточка голосования – нельзя! Слишком просто проконтролировать свой голос получается! Лучше прикрываться ручкой…

Можно оказаться застреленным депутатом, сбитым сыночком прокурора, изнасилованным толпой мажоров но снова идти в суд и устраивать цирк…    

Вне стен, его, суд, можно ругать, проклинать, разоблачать, взывать о реформировании, не называя имен конечно, что собственно все и делают от отдельных граждан, вплоть до кандидатов в президенты в их сладкоголосый предвыборный период. Но как только вы в нем оказываетесь после всего, вы становитесь формальным статистом-участником монументальной невозмутимости украинского постсоветского судилища… Проходящего в здании бывшего советского садика.

В основном – статистом.  

Виталик, так звали моего визави в процессе, за которым стояла его «раскрутая» банковская структура, и с которым мы вышли на улицу, время от времени размахивал руками и пытался мне доказать свою правоту. Чудак, нашел, где и кому это доказывать!

Я что-то ему возражал. Во всяком случае, из приличия делал вид что возражаю. На каждое мое слово он странно реагировал своим глуповатым лицом, то есть он удивлялся ещё больше, как будто не ожидал от меня вообще произношения каких либо звуков, а уж тем более фраз. Он постоянно делал паузы, его лицо приобретало выражение ужаса человека, которого, как минимум, застукали за онанизмом в туалете. Затем, после небольшой внутренней борьбы, во время которой, похоже, его юридическая «звезда» мучительно боролась с сомнениями и комплексами (и конечно же обязательно побеждала!), снова начинал махать руками и доказывать.

Он наверняка далеко пойдет, благодаря своей тупой преданности банку, подумал я. Хоть как юрист он полное гавно. Хуже меня.

«Люды нэ понимають!» – говорил мне Виталик.- Це закон життя! Ми так до Европы не дийдэм.!»

Во загнул.

Я смотрел на здание суда, на фоне которого он махал, на бездомных собак, которые бегали по двору бывшего детского садика и время от времени обнюхивали наши ноги и мне очень захотелось рассмеяться, над всем этим.

Но не мог: Виталик хотел поговорить! Он философствовал!  

***

Да Виталик, ты прав! Люды нэ понимають!

В жизни любого общества, Виталик, как в жизни любого организма возникают моменты, когда что-то должно измениться. Куда-нибудь и когда-нибудь, но изменится. Это не связано с необходимостью, допустим, пересесть с лошадей на паровозы, поход в синематограф заменить телевизором, а живое общение с проституткой заменить на виртуальный секс с интернетыми кибершлюхами. Речь идет не о технических, не о культурных и прочих революциях, которые обсасываются современными культурами и науками и выдаются как единственно правильные и возможные, на пути к всеобщему прогрессу. Речь идет о революции социальной. Речь идет о революциях меняющих устройство обществ и принципы взаимодействия людей в них.

О, если б общественный прогресс заключался только в технике: мы бы до сих пор жили каждый в своей колонии допустим древнегреческого полиса (или римского), и исходя из своей принадлежности к эллину или варвару имели бы свой сословный набор технических прибамбасов и кнопок.

Социальная революция затрагивает нечто такое, что рано или поздно должно быть затронуто, и это нечто, вызываемое чем-то очень серьезным и не сразу видимым, меняет человека изнутри. Оно его переворачивает. Оно взывает к таким инстинктам, о которых он запутавшийся в своих искусственных убеждениях давно забыл.

Можно бесконечно долго уповать на научно-техническую революцию, или искусственно путать гомосексуальную революцию толерантности с молодежным бунтующим либидо, творчески рвущемся к своей реализации в полном смертельных противоречий современном обществе, рано или поздно вопрос о старости этого общества, как и о необходимости социальной революции в этом обществе придет. Он придет, даже если методично и изощренно, при помощи сверхпродвинутых манипуляционных и информационных технологий, направлять социальный протест этих обществ друг на друга, как на укрепление и без того, жесткого мирового порядка оцифрованного доллара и глобального чиновника на местах. Рано или поздно наступают принципиальные моменты, когда давно изменившееся содержание, должно, в конце концов, изменить и форму. Это как перед развалом СССР: когда внутри государства уже давно действовали совершенно асоциальные законы экономического и политического целого, инстинктивные законы групповых эгоизмов требовали социально-экономического и политического единообразия с западом.

Что и получилось, только в самой убогой и зависимой от него форме.

При всей кажущейся ясности, всё же есть проблема. И эта проблема он… Виталик.

Это тут возле суда он машет руками, и на абракадабрском сельско-юридическом языке доказывает мне свою правоту, а в других случаях, тысячи таких вот Виталиков, уверенных в неподсудности, убежденных в своей правоте до мозговой рвоты, и уже не с глуповатыми лицами, а со свирепыми лицами жаждующими крови и выслуги перед начальством, машут в ряд над городской толпой дубинками. Наивные защитники системы, они даже не догадываются, что их банки, структуры, организации, системы просто обречены: всегда наступает момент, когда… когда что-то, должно измениться.

И оно меняется, ибо мы живем слишком быстро, чтобы что-то понять и заметить, не говоря уже о том, что бы это что-то полюбить. Просто оно меняется с той нечеловеческой скоростью, приспособиться к которой можно только отдав себя ей на растерзание. А это значит, что кто-то должен будет махать дубинкой, кто-то подставлять спину, потому что других ролей скоро просто не окажется. Надвигающаяся утилитарность социальных ролей просто смертельна в обществе с естественным разделением труда и общественных функций дававшего ему право на жизнь.

Усиленно скрывая полное политическое банкротство своей частнособственнической системы, власть акционеров этого общества ещё может стравливать нас друг с другом, как искусственно создаваемые и культивируемые мозговые вирусы в обществе, допустим потешных коммунистов с грантоедскими лесбиянками, националистов с анархистами, потребителей с пожирателями, паразитов с микробами и т.д. Но катастрофическая необходимость органического целого, при помощи которого только и может жить любое общество - скажется. Она скажется в самый последний момент.

Вот и проснувшийся от кризиса интеллектуальный вулкан Фукуяма, снова разродился чревовещанием и пучениями своего геронтологического либерального футуризма. Он вновь говорит о незыблемости принципов частной собственности и демократии. И тут же говорит о глобальных вызовах! Как же без них! Так ведь достовернее!

Вот она преданность системе! Точно как у Виталика, машущего руками возле суда-детского садика и причитающего: «Люды нэ понимають!...» !

Честное слово, нынешняя техногенная иррациональность и алогичность современных футурологов, будет похлеще Ницшеанского безумия начала ХХ века, хотя даже в нем можно было (при большом желании, конечно), увидеть специфический немецкий гуманизм.     

Виталик, разве сможет человечество выйти на новые общепланетарные масштабы своего развития и способы решения глобальных вопросов(вызовов), пусть даже имея сверхтехнический и научный потенциал, если оно по прежнему будет придерживаться старого и порочного своего фетиша частной собственности? Собственности на средства производства, капиталы, научные достижения, культуру и т.д.? Вплоть до образов справедливости с которыми ты ходишь в своей яйцевидной голове, пытаясь скопировать свое успешное банковское начальство? О каком планетарном развитии человека может идти речь, если всё что придумывается и изобретается человеством, сначала проходит этап его приспособления под частные коммерческие интересы определенного корпоративного слоя общества, паразитирующего на всём обществе и его ресурсах, а уж потом измеряется общественной полезностью?

- «Здравствуйте корпорация! Я гениальный ученый и придумал лекарство от рака! Рак - порождение глобально загрязненной экологии. Вы это знаете.»

-  «Замечательно. Вы просто молодец! Мы покупаем у Вас все права и зарабатываем сверхприбыль.»

-   «Да, но не все больные в состоянии оплатить! Я хочу для всех чтобы…»

-   «Обращайтесь к своему государству».

-   «Но оно давно банкрот!»

-   «Что ж, меняйте правительство!»

-   «Но ведь и прошлое было по сути вашим!»

-   «Вы ведете себя слишком неадекватно… Террорист!»

***

.Собственно, как ни крути, а вся человеческая цивилизация паразитирует на ресурсах планеты. Наше отношение к ней, как чему то такому, где мы можем безнаказанно насрать, и где наше дерьмо подымается по устьям рек прямо к источникам жизни, вполне превратилось в одну мощную традицию. Другое дело, когда и среди человечества есть такая его часть, которая паразитирует ещё и на своих собратьях. И это, она называет природным, законным и естественным, ссылаясь наверно на природный паразитизм первого уровня. Паразитирование на паразитах! Где ж тут здравый смысл и возможна ли рациональная середина такого нашего паразитизма?

А может рано или поздно, в общественную планетарную уборную придет некая звездная тетя Клава, с космической шваброй и вселенским туалетным мылом, и смоет всю эту цивилизацию «паразитов на паразите» в один большой унитаз? И при этом будет бурчать о загубленной молодости, задержке зарплаты и сыне поддонке, но уже в своем, в сверхкосмическом масштабе и мире…        

«Люды нэ понимають!» – говорит мне Виталик, пытаясь такими заклинаниями и взыванием к невидимому разуму людей, который, он себе Виталик, придумал, спасти свою зарплату, которая, по всей видимости, зависит от «отработанных» в судах сумм.

Смешной парень этот Виталик. При других раскладах, мы бы с ним премило пили водку и вспоминали прошлых баб. Но теперь, я вижу как пришпоренный системой, он не станет мне наливать, он пропитан могуществом своего финансового банковского института, пришел спасать свою шкуру и заодно и шкуру холёных людей в кожаных банковских кресельцах, и посматривая на кризисные мониторы сводок чешущих украдкой свои затекшие гениталии.

Мы с Виталиком, снова заходим в зданием суда. Скоро должны объявить решение… Идем по коридору…

Эх, советский детский садик, зачем же ты был? Чтобы породить таких глупых и изнеженных людей, просравших уже в свои взрослые горшки, вместе со своими мировыми рыночными иллюзиями и землю своих праотцов, продавших её в долг на много столетий вперед, как и всё свое наследие и национальную судьбу?

Скорей бы приговор, потому что нет ничего тяжелее для нас, людей, чем не понесенное наказание… Это правда, Виталик, «Люды нэ понмають!».