Камчатские правоохранители разводят руками, не знают, как вытащить из тюрьмы невиновного человека. 11 лет назад они быстро сообразили, как его туда упрятать. Дело о банде разбойников и убийц, которую Князев (в то время работник шиномонтажки) якобы организовал и возглавил, состряпали в кратчайшие сроки.
Четверых парней обвинили в убийстве охранника и продавщицы в продуктовом магазине «Мишка». Состоялся громкий процесс, который вел судья В. Кича. Подсудимые получили серьезные сроки. Князеву как главарю банды дали больше всех — 22 года строгого режима.
Однако в 2008 году в убийстве охранника и продавщицы признались совсем другие люди. И экспертиза их показания подтвердила. В том, что они — настоящие убийцы, а Князев не имеет к делу никакого отношения, сегодня уже ни у кого не вызывает сомнений. Но невиновный продолжает сидеть, опера и прокуроры, которые его посадили, пошли на повышение, а реальный преступник до сих пор разгуливает на свободе…
Мне удалось побывать на свидании у Константина Князева и записать небольшое интервью.
— Константин, вы помните, когда вас арестовали?
— С первого на второе января 2001 года. Моих «подельников», которых я толком даже не знал, тогда уже избивали. Один из них написал чистосердечное признание, будто бы я их собрал, привел в магазин и открыл там стрельбу.
— Насколько я знаю, вы тоже давали признательные показания…
— Меня четыре дня так лупили, что я готов был признаться во всех преступлениях, которые происходили на земле. Оперативники, или, как их называют, убойщики, на мне просто отрывались. Они тогда Новый год отмечали, пьяные были, веселые. Меня даже в ИВС (изолятор временного содержания. — В.Х.) не хотели принимать, настолько я был изувечен. Но в итоге меня все-таки приняли в ИВС — за две бутылки водки и польские колбаски. 11 дней я пролежал в камере, где мне не давали ни хлеба, ни кипятка.
— 11 суток вы ничего не ели и не пили?
— Почему, холодная вода там была. Но больше ничего не было. Когда врач делала обход, ко мне она даже не заглядывала. Будто меня нет. Она приняла меня только тогда, когда у меня сошли почти все синяки. Спрашивает: «Какие побои ты хотел снять? На тебе ничего нет». Я говорю: «Вы на руки мои посмотрите, они же все передавлены наручниками, я ими ничего делать не могу». Но врач только ухмыльнулась: пройдет, мол, через год.
— Вы можете назвать фамилии оперативников, которые вас избивали?
— Я их не помню. Но в деле они есть. Опера были у меня свидетелями. Хотя я протестовал, они ведь заинтересованные лица. Вел дело следователь Шахов. Когда он первый раз пришел, на мне лица не было от побоев. Он спросил, буду ли я признаваться. Я ответил, что писать не могу, потому что руки перебиты, но оперативник какое-то признание за меня написал, а я закорючку поставил в конце…
Прокурором Камчатки тогда работал Константин Чайка.
Он был на суде, попросил для меня 25 лет и ушел. Больше я его не видел и не слышал. Но знаю, что вскоре после моего дела его отправили в Москву — на повышение. Он, как мне сказали, до заместителя генерального прокурора страны дослужился…
— На следственном эксперименте, по идее, должно было проясниться, что не вы совершили убийство…
— На следственном эксперименте мне задавали наводящие вопросы, а я отвечал: «Возможно, может быть». За моей спиной стояли убойщики. Я понимал, что если сделаю что-нибудь не так, меня опять будут лупить. Мне один убойщик так и сказал: «Вывезешь пятые сутки, пойдешь домой». Но я бы не смог их выдержать, меня бы забили до смерти… Получилось, что я смалодушничал, взял на себя убийство, а соучастие «подельники», которые меня вовлекли в это все, между собой раскидали…
— Почему арестовали именно вас четверых?
— Не знаю. Но сначала взяли двоих. Одного из них я никогда раньше не видел, а с другим жил когда-то в одном районе. Он, видимо, не выдержал пыток. Чтобы не брать вину на себя, свалил на меня все, что можно.
— С «подельниками», которые помогли вам здесь оказаться, вы связь поддерживаете?
— У меня нет их адресов. Но я знаю, что все они уже освободились.
— Когда вы узнали, что найдены настоящие убийцы?
— Года три назад. Ко мне приезжали оперативники и следователь из прокуратуры. Следователь сказал, что мое дело шито белыми нитками.
— Сотрудники колонии знают, что вы сидите ни за что?
— Знают… Кстати, и настоящий убийца сидит в соседнем бараке. Его за какое-то другое дело закрыли.
— Вы с ним общались?
— Нет. Мне запрещено в чужой барак заходить. А на улицу он не выходит. Хотя я приглашал его через других заключенных.
— Насколько я знаю, настоящих убийц было двое…
— Да. Но второй до сих пор на свободе. Ведь формально он невиновен, а я — убийца…
У Константина Князева непростая судьба. С 13 лет он жил один. Его мама долго болела, была парализована. Когда она умерла, выяснилось, что на квартире «висят» коммунальные долги. В ЖЭКе подростку порекомендовали погасить их как можно быстрее, припугнув выселением. Он решил продать квартиру. Тут же нашлись добрые люди, которые согласились помочь ему в этом. Квартиру они переоформили на себя, а Костю вышвырнули на улицу. Он скитался по знакомым, ночевал на дачах, в бараках. Школу ему пришлось бросить. Учиться было некогда, потому что приходилось работать — в основном на полулегальных стройках. Там не требовали документов. Потом Константин устроился в шиномонтажку, скопил денег и договорился со знакомым, что купит у него в рассрочку за 15 тысяч рублей небольшой домик. 13 тысяч он уже заплатил, но был арестован. Так Князев во второй раз остался без дома и без денег.
Впрочем, последние одиннадцать лет ни в том, ни в другом он не нуждался. В колонии о нем заботилось государство, там же его наградили туберкулезом и букетом других заболеваний. Его срок заканчивается в 2022 году. Когда Константина посадили, ему было 25 лет. Выйдет он в 46.
Его пример еще раз подтверждает, что упечь человека за решетку у нас несложно. А вот освободить невиновного — очень трудно. Во всяком случае, правоохранительная система Камчатки справиться с этим не в состоянии.
Комментарии