На Иран замахнулись: решатся ли на удар?

Напряженная ситуация на Ближнем Востоке остается в центре внимания экспертов. Аналитики высказывают предположение, что волна нестабильности не остановится на Сирии и может перекинуться на Иран, причем в качестве гипотетического сценария рассматривают возможность военного противостояния Тегерана и НАТО.

В военном плане Иран представляет собой заметную величину, поэтому внешнее вторжение грозит вылиться в крупномасштабную войну, по своему размаху значительно превосходящую ливийскую. Отметим, что Иран находится недалеко от российских границ. Уже сам по себе этот факт заставляет нас внимательно присмотреться к дипломатическим маневрам вокруг Тегерана. Запад оказывает на Иран давление в связи с ядерной программой этой страны, однако Тегеран не идет на уступки. Кроме того, Иран считается союзником Сирии, а западное сообщество предъявляет претензии и Дамаску. Все это усложняет и без того непростую ситуацию на Ближнем Востоке.

Начнется ли очередная война в Персидском заливе? Удастся ли Тегерану не допустить «ливийского сценария» у себя в стране? Какой должна быть позиция России в этом вопросе?

2 марта в 11:30 мы беседуем на эти темы с вице-президентом Академии геополитических проблем Константином Николаевичем Соколовым.

Вернуться к ролику

В эфире КМ ТV программа «Конференция» и я, ее ведущий, Дионис Каптарь. Сегодня у нас в студии вице-президент Академии геополитических проблем Константин Николаевич Соколов. Речь пойдет о ситуации вокруг Ирана. Напряженность в зоне Персидского залива — вещь достаточно обычная для политологов. Но сейчас в связи с волной так называемых «оранжевых революций» и беспорядков на Арабском Востоке тема напряженности вокруг Персидского залива и вокруг Ирана приобрела дополнительный смысл. Поэтому мы сегодня и будем обсуждать эту тему с нашим экспертом. Здравствуйте, господин Соколов. Начнем с того, насколько опасна для Ирана именно «оранжевая» волна. Будут ли попытки сначала взорвать ситуацию изнутри и только лишь потом, возможно, применить военный сценарий? Как вы считаете?

С моей точки зрения, ситуация, которая складывалась вокруг Ирана, привела к обратному эффекту. Вы помните, что «оранжевая» попытка уже была, но она была неудачной. А сейчас мы стоим на пороге парламентских выборов, и все прогнозы говорят о том, что большинство в парламенте займут представители силовиков, представители безопасности, как говорят, консервативные круги. О чем это говорит? В условиях внешней военной угрозы народ сплотился вокруг своего руководства. Это — главный показатель.

То есть народ в Иране прекрасно понимает всю инспирированную сущность «оранжевых технологий», я правильно понимаю?

Безусловно. Понимают гораздо лучше, чем несколько лет назад. Почему? Потому, что перед глазами находится пример ситуации в Северной Африке и на Ближнем Востоке. Все это люди, конечно, воспринимают и понимают, кому это нужно.

Странно, почему в других странах эта технология сработала и один, и два, и три, и уже сколько угодно раз. Чем Иран отличается от других стран? Почему там это буксует?

Тут особая ситуация. Дело в том, что там, в других странах, это произошло достаточно неожиданно, был такой эффект неожиданности — народ был не готов. А ведь в Иране ситуация под угрозой удара длится уже много лет.
30 лет... Больше уже?

Больше. Первый удар по Ирану сорвался 1 апреля 2007 года.

Я говорю — 30 лет!

30 лет — имеется в виду такая пассивная угроза. А конкретный военный удар готовился уже в 2007 году. И вот под дулом пистолета, как говорится, или под жерлом орудия они стоят в этой ситуации уже пять лет. Понятно, конечно, что это влияет на психологию людей.

Если бы вы взялись прогнозировать — все же таки ситуация дойдет до войны в Иране?

Вы знаете, может быть, я разойдусь во мнениях с большинством других комментаторов, но мне кажется, что именно в связи с предысторией и с нынешней ситуацией в мире удар по Ирану может состояться либо буквально через неделю, через несколько дней, либо он оттянется очень надолго. И вот это второе мне кажется гораздо более вероятным.

То есть если сейчас не будет войны, то ее не будет долго?

Совершенно верно. То есть сейчас есть масса причин, которые я не буду перечислять, в том числе и то, что вы понимаете. Даже в Ливии после огромного и разрушительного воздушного удара все равно потребовался спецназ и наземные операции — а в Иране огромные просторы горных районов и интересующие точки как раз расположены там, поэтому даже есть просто сезонные вещи, есть и многое другое. Но главное совершенно не в этом. Главное в том, кому этот удар нужен.

Да, безусловно, это тоже интересно.

Нужен ли он — это гораздо важнее. Тут у меня складывается впечатление, что как раз вот эта подвешенная ситуация накануне удара невыгодна главным действующим лицам. Давайте подумаем. Формальная причина удара? Это иранская ядерная угроза. Наиболее трезвомыслящие политики понимают, что логика действий США заключается в известной посылке — ты виноват лишь тем, что мне хочется кушать, потому что для США иранская ядерная угроза может стать актуальной только через много-много лет. Ведь вы понимаете, скажем, от получения ядерных технологий (и баллистических ракет еще) до формирования такой мощной военной угрозы ведь не одну же надо послать, понимаете — это много лет. Поэтому, конечно, этот аргумент, попросту говоря, лишь повод.

Константин Николаевич, позвольте, я вас перебью. Тут просто можно реконструировать такую американскую логику — что да, не боятся на самом-то деле удара по самим США. Но они, может быть, боятся того, что Иран, обзаведясь ядерным оружием, начнет мешать их планам уже в самом Персидском заливе.

Вы понимаете, тогда тут получается такая искривленная логика. Ведь дело в том, что удар по Ирану — это фактически удар по Китаю. А Китай уже всем обладает — и ядерным оружием, и могучими вооруженными силами, и т. д. Надо понимать, что Иран — это один из крупнейших поставщиков углеводородов в Китай, и примерно миллион гектаров плодороднейшей иранской земли обрабатывается для того, чтобы обеспечить продовольственную программу Китая. То есть удар по Ирану настолько чувствителен Китаю, это как болевая точка, так что заявления китайский руководителей, что они готовы прийти на помощь Ирану любыми способами и методами, имеют под собой совершенно объективную основу. Нужно ли сейчас США войти в прямую конфронтацию с Китаем? Ситуация, которую мы знаем, еще не до конца решена во многих регионах мира. В ситуации, когда к войне, к поддержке войны силы НАТО не готовы — по внутренней ситуации в Европе, там идет страшный кризис — и в этом отношении обеспечить успешное противостояние будет крайне трудно. Давайте посмотрим, что теряют США в случае нанесения удара. Прежде всего под маркой иранской ядерной угрозы проходит развертывание американских сил ПРО в Европе, которые вызывают естественное возмущение местного населения, но его уговаривают только этой угрозой. Почему? Потому что все понимают, что в случае конфронтации те самые точки ПРО станут объектами первого превентивного удара, то есть прежде чем запускать что-то по Америке, сначала ударят по ним, иначе невозможно. Второе, что теряют США. Вот это вот бряцание оружием в Персидском заливе привело к тому, что страны Персидского залива сейчас проводят беспрецедентные закупки вооружений у США, что, естественно, и оживляет экономику США, и усиливает привязку к политике США этих стран, поэтому этот аргумент тоже довольно серьезный. Смотрим третий аргумент. Что же в случае удара по Ирану — какова будет политика относительно их сил в Афганистане? То есть получится, что выводить силы из Афганистана не нужно, их нужно перенацелить, а они сейчас должны выводиться мало того что через Россию, а с созданием военной базы в Ульяновске, это стратегический центр России. И потом они должны наземным путем двигаться в сторону Риги, Таллина, то есть мимо Москвы, мимо всего, мимо всех наших стратегических центров. Я думаю, что эта задача неслучайно ими поставлена, и заявления о возможной дестабилизации ситуации в России, известный договор о статусе сил России и НАТО...

02.03.2012, 11:38
Озвучьте, пожалуйста, этот договор.

Это договор, который был заключен в 2007 году. Согласно этому договору — причем он был ратифицирован довольно хитрым путем, так что никто вообще не понял даже из членов Думы. Согласно этому договору войска НАТО могут входить на территорию России в условиях дестабилизации ситуации, причем не только в связи с социальными конфликтами, но и, насколько я знаю, даже с крупными техногенными и другими катастрофами. При этом они не попадают под юрисдикцию российских законов, нельзя проводить их таможенный досмотр, нельзя проводить досмотр их военнослужащих, и вообще они пользуются полным правом экстерриториальности. Конечно, в контексте всего этого и когда у нас на улице мы видим, как пытаются раскачать «оранжевую революцию», пребывание этих сил на территории России я считаю крайне опасным, то есть это вопрос совершенно подготовленного внешнего вмешательства. Короче говоря, этот аргумент тоже убирается. Мы видим, что я только взял по-крупному. Там есть еще масса опосредованных фактов, которые надо учитывать. В общем и целом мы знаем, что военная доктрина США недавно было изменена. Если раньше они могли вести две локальные войны, то сейчас они исходят из того, что США могут вести только одну локальную войну. А здесь они получат сразу несколько, как говорится, фронтов, потому что ответной реакцией будет возмущение во многих точках мира. Посмотрим, что дает для Ирана вот эта ситуация. Действительно, мы говорим о том, что сейчас — и я думаю, парламентские выборы это покажут — единство народа, его объединение вокруг идейных своих руководителей и т. д. повысится. Понятно, что у Ахмадинежада просто по закону уже срок кончается и дальше не будет, через год он просто передаст свои полномочия, поэтому там сейчас будут некоторые нюансы, кто будет следующий, но это неважно. Единство общества повысилось, безусловно, там идет волна патриотизма. Но кроме этого еще в 2007 году удар по Ирану был сорван не только из-за позиции Израиля, который должен был участвовать в ударе и для которого это означало тяжелейшие последствия в военном плане, но это было обеспечено единством мусульманских сил, причем проявившимся, когда уже забыли распри даже шииты, сунниты и т. д. То есть, попросту говоря, находясь в этой ситуации под очевидной военной угрозой, Иран повышает свой авторитет в мусульманском мире, становится определенным центром притяжения, духовным центром и это тоже для него очень важно. Поэтому вот эта подвешенная ситуация, мне кажется, важна для обеих сторон.

Наверное, бесконечно в подвешенной ситуации находиться невозможно. Вы говорите, что если сейчас не будет войны, она будет отложена... Насколько она будет отложена — на год?

Я могу сказать так. Конечно, прогнозировать сроки — дело неблагодарное. Она будет отложена до решения следующих стратегических задач. США со своими сателлитами решают определенные задачи, и довольно откровенные намеки на это дают их известные лидеры. Например, их сенатор и бывший кандидат в президенты Джон Маккейн уже неоднократно сказал в последние месяцы о том, что после Ливии будет Сирия, а после Сирии будет Россия.

Но не Иран, как ни странно.

Совершенно верно. И мы видим, что в Россию брошены вот эти силы Запада, которые раскачивают ситуацию совершенно очевидно. Очевидно, что сейчас внешнее вмешательство в наши дела имеет место быть, об этом говорят уже все. Действительно, после решения следующих стратегических задач, наверное, будет и Иран. Причем вы должны понимать, что Иран вместе с Китаем, только так, а не один Иран.

Аналитики говорят, что, возможно, американцы и не захотят полномасштабной войны с Ираном, то есть им нет смысла оккупировать весь Иран и лезть в северные районы. Возможно, они захотят ограничиться нефтеносной провинцией Хузестан. И, как говорят аналитики, для этого у них как раз достаточно сил, то есть они спровоцируют там беспорядки, нестабильность, возможно, они ударят по Хузестану, оккупируют эту часть и дальше будут по периметру оборонять вот эту нефтеносную провинцию, а оставшийся Иран без нефти падет уже сам по себе.

Вы знаете, мне кажется, что события последних лет показывают, что такой сценарий может быть только гипотетическим. Почему? Потому что реально получается ситуация, что нанести-то удар удается, а контролировать территорию не очень. И одна ситуация, это когда в Ираке им действительно удалось взять под контроль нефтеносные районы. Это было связано и с внутренними причинами Ирака, и действительно с расколом общества и т. д., а вот в Иране добиться раскола общества не удастся, поэтому контролировать этот район они не могут. Самое главное — кто здесь будет ближайшим союзником США? Ведь вы понимаете, что тогда, в 2007 году, скажем, попытка двигаться в сторону Каспия и получить поддержку со стороны Азербайджана привела к тому, что Ахмадинежад связался по телефону с Алиевым и сказал, что если хоть что-нибудь прилетит со стороны Азербайджана, то в течение двух суток он будет оккупирован. При соотношении сил, которые есть, и при том, что Азербайджан отгорожен горами от всего мира и только с Россией имеет нормальную границу, а от России помощь он в этом случае не получит, то это совершенно реальная угроза. Поэтому я думаю, что здесь решить такую задачу будет крайне трудно, причем имейте в виду, что и ресурс США не беспределен. Они уже слишком увязли во многих точках. Им нужно дорабатывать вопросы в Ливии, где у них ничего не получается, а сейчас народное сопротивление только окрепло, идет информация о том, что они готовятся сбросить вот эти все навязанные им силы. Они увязли и в Египте, там вопрос еще не решен до конца, и в Афганистане, и т. д. Еще одна проблема Ирана...

02.03.2012, 11:46
Да и Сирия не решена.

В Сирии тоже, я так понимаю, что все идет не так, как предполагалось.

Поэтому сейчас, как говорится, играя игру за США, я бы сосредоточился на Сирии, потому что это был бы тоже очень эффективный удар по Ирану, причем который бы не затронул, не позволил бы Китаю ввязаться. Почему? Потому, что взрыв в Сирии — это прежде всего взрыв межрелигиозного мира и огромного количества конфессий, и там сразу обостряется все. Не только шииты и сунниты, там и христиане, и все. И самое главное, что тут же обостряется курдская проблема, она перекидывается и в Иран, и в Турцию, и в Ирак. То есть это на самом деле подорвет потенциал Ирана гораздо больше и заставит его отступить, чем если будет нанесен удар непосредственно по Ирану, который, наоборот, даст ему помощь и мусульманского мира, и Китая прежде всего.

Стратегия непрямых действий, в общем.

Совершенно верно, и здесь она гораздо более эффективна.

Давайте теперь к России обратимся. Какова должна быть позиция России? Что нашей стране надо делать вот в этот момент?

Это очень тяжелый вопрос, скажу прямо. В интересах России сейчас, безусловно, поддержать Иран, причем поддержать, подчеркиваю, безусловно. Почему? Потому что вот эта наша позиция, которая ведется в последние два десятилетия, когда мы и ни то, и ни это, или как с Ливией воздержались. И она лишила нас в конце концов стратегических союзников. И кто как ни Иран в этой ситуации с точки зрения совпадения интересов России и Ирана должен быть нашим стратегическим союзником? Конечно, Иран. Поэтому здесь, с моей точки зрения, Россия должна была бы его поддержать. Хотя я прекрасно понимаю все внутриполитические обстоятельства России. Я понимаю интересы тех, кто привязан к Западу, к США. И я понимаю, что такую политику сейчас крайне сложно обеспечить любому президенту, какой бы ни пришел. Но вот это как раз и есть, что как только мы вмонтировались в мировую систему власти золотого тельца, так мы лишились самостоятельности, мы лишились возможности отстаивать свои собственные интересы.

Давайте теперь обратимся к Китаю. Все же таки Китай известен своей очень осторожной политикой. До последнего времени Китай даже не особенно проявлял активность на международной арене. Казалось, что он занимается своими делами, укрепляется и только лишь, может быть, в самое последнее время только-только начал проявлять внешнеполитические инициативы по отношению к Африке, начал вмешиваться — не то чтобы вмешиваться, а считать зоной своих интересов нефтяные поля вне территорий, непосредственно контачащих с Китаем, как можно дальше. Вы считаете, что вот этот гигант еще долго будет находиться в таком состоянии, как говорили, что «Россия сосредотачивается». Так вот, Китай сосредотачивается или когда-то произойдет перелом, фазовый переход, как говорят, и мы увидим совершенно другой Китай, который занимает очень активную внешнеполитическую позицию и фактически его экономическая мощь придет в состояние, соответствующее, что называется, его полному потенциалу. И это даст ему серьезные рычаги дипломатического давления. Когда ждать вот этого перелома?

Я думаю, что перелом произойдет достаточно скоро, но немножко не такой, как вы говорите. Прежде всего надо иметь в виду, что Китай — да, экономический потенциал там большой — пришел к очень серьезному системному кризису, именно не экономическому, как у нас сейчас все на экономику сводится, а в совершенно другой плоскости. Дело в том, что формально коммунистический Китай на самом деле таковым уже не является, то есть там огромное количество... Ну, олигархат вырос, в общем, это капиталистическая страна, но, тем не менее, с серьезными остатками коммунистического Китая в образе жизни. Понятно, что противоречие между финансовой элитой и теми кадрами сверху донизу, которые трудящиеся поставили в своей системе, сейчас достаточно высоко. Насколько мне известно, на предстоящем съезде компартии Китая , который состоится в конце этого года, предполагаются очень глубокие изменения в политике Китая.

Аналог нашего хрущевского съезда ?

Это аналогично началу перестройки. Видимо, там будет смена лидера, смена политики. А вы понимаете, что это само по себе, как в Советском Союзе, сразу приводит к внутреннему кризису. Это первое. Второе — Китай совершенно не нужен мировым силам как некая мощная альтернатива. Давайте обратимся к выступлению Барака Обамы, к ежегодному посланию, которое состоялось 5 января. Там он что выделил в приоритетах на этот год? Россию и Китай. Китай причем ругают и демократы, и республиканцы именно за его политику. А за что же его ругать? За экономическую политику, потому что именно своей валютно-финансовой политикой он обеспечил успех своей экономике, но им это не нравится, они хотят этот изменить. Там же была сказана принципиально важная вещь в отношении России. Барак Обама сказал, что необходимо, что Конгресс должен сделать все, чтобы обеспечить преимущество американским корпорациям на новом рынке России. Возникает вопрос — а что за новый рынок в России? Вроде они и так здесь свободно хозяйничают. То есть речь идет о принципиально новом рынке России. Это значит, что предполагается мощнейший передел собственности, видимо, связанный с какими-то политическими изменениями. И тут же, в этой же связке, было сказано негативное про Китай, то есть, попросту говоря, к куску пирога Китай допустить нельзя. Вот что сейчас заводят, а это ежегодное послание, это разговор о приоритетах политики этого года. Поэтому я предполагаю как раз в связи с темой нашей сегодняшней беседы, что если ударят по Ирану, и Китай, отстаивая свои интересы, бросится, да еще и не на своей территории в эти военные разборки, то это будет во вред США, потому что везде произойдет мобилизация антиамериканских сил. А вот когда внутренние силы в Китае начнут этот процесс, то это будет гораздо более выгодно.

Это, кстати, аргумент в пользу вашего тезиса, который вы вначале сказали, что война будет скорее отложена. И как раз, может быть, американцы дождутся вот этого вот решения съезда Коммунистической партии Китая, посмотрят, что там и какие новые расклады, и тогда уже будут принимать решение, как думаете?

Я думаю, что у США разведка работает неплохо, поэтому то, что там будет, они уже хорошо представляют. Дело не в этом. Если мы вспомним (мы же с вами регулярно встречаемся), я пытаюсь уже много передач объяснить, выступая и не только здесь, что мировая война уже невозможна, ее не может быть. Мы входим в сценарий мировой революции и мировой гражданской войны. Это прежде всего подрыв изнутри, это прежде всего социальные волнения, социальная стихия, социальный бунт. Мировой войны не может быть почему — потому, что нет самостоятельных субъектов, которые бы друг с другом воевали. Руководители всех государств уже вмонтированы в валютно-финансовую систему мира, они зависимы от нее и поэтому не самостоятельны. Логика мировой и гражданской войны, логика мировой революции очень хорошо объясняет эти процессы. И сейчас, посмотрите, может ли НАТО с внутренним состоянием в европейских странах сейчас вступить в войну? Не может. Там просто население массово выходит с протестными вещами против своего руководства, уже наступило понимание, кто во многом делает этот кризис. Мы видим, что в США выходят на Уолл-стрит и тоже понимают, кто это все делает. И, конечно, в такой ситуации, имея ослабленный тыл, никто в войну ввязываться не будет. Военно-полицейские акции — да. Акции устрашения — да. Локальные удары — да. А вот мировой войны быть не может.

Это очень хорошо, кстати, это как раз оптимистический прогноз.

Я вам не скажу, что мировая революция — это лучше. Если мы вспомним нашу гражданскую войну, какие страшные были потери, то сейчас потери могут быть еще больше.

В этом смысле — безусловно. Война на своей территории опасней, чем война между двумя государствами. Мировой опыт это и показывает.

02.03.2012, 11:55
Все-таки двойственное впечатление остается от вашего интервью. То есть, с одной стороны, вы даете какие-то позитивные сигналы, говорите, что Иран объединяется вокруг своего лидера и способен отстоять, и мировой войны не будет. Но, тем не менее, главную угрозу вы видите не в этом. Я так понимаю, вы видите угрозу совершенно другого типа, угрозу новых войн. Если такая угроза настолько реальна и настолько серьезна, расскажите поподробнее о ней. Иран, проблема Ирана тогда уже покажется, я так понимаю, легкой прогулкой по сравнению с тем, что вы сейчас сказали.

Конечно, сам факт внешнего давления на Россию — вы видите, заявление госсекретаря США есть серьезный аргумент, серьезный. Это позиция, они уже заранее: думские выборы, еще ничего не посчитали, еще ничего не объявили, но они уже были объявлены Хиллари Клинтон недействительными, несправедливыми и т. д., то есть для дипломата...

Константин Николаевич, одну секундочку — про нынешние выборы мы сейчас не говорим, нас ждет день тишины.

Нет, я говорю про думские. Про нынешние не говорим.

Про думские, поэтому я вас просто предупреждаю.

И она заранее объявила их, грубо говоря, нелегитимными. Понимаете, я могу допустить, как говорится, что какой-нибудь там деятель искусств заорал в истерике или даже журналист, который захотел сенсацию сделать или кто-то еще. А это главный дипломатический представитель США, то есть это вопрос демонстрации политического насилия в отношении России, то есть они уже перешли в эту парадигму.

Это даже чем-то напоминает холодную войну, если не хуже.

Да, это уже хуже, это прямое вмешательство во внутренние дела. Смотрим дальше. Белоруссия — а ведь вы понимаете, что это для нас очень болезненная точка — отзыв послов.

Да, всех! Это беспрецедентная вещь.

Совершенно верно. Так отзыв послов раньше означал фактически преддверие начала войны, причем по совершенно надуманному поводу. Теперь объясняют, что Лукашенко неправ, хотя на самом деле ввели санкции против него и он сделал естественные ответные меры. Нагнетается ситуация и здесь. На Украине ситуация тоже непростая. Ее взорвать достаточно легко. Понимаете, что когда это со всех сторон вокруг России нагнетается и в этом отношении такие жесткие вещи, в Европе сейчас, видимо, произойдет серьезная инфляция в связи с кризисом. Продовольствие подорожает, продовольствие мы получаем из Европы, значит, оно у нас тоже подорожает, оно идет двумя основными потоками через Белоруссию и через Украину. И если в Белоруссии начинаются беспорядки, то это может повлиять даже на ритмичность поставок и т. д. — вот вам самая простая причина, возбуждающая социальные проблемы. Есть политическая воля — действовать насилием против России — и есть чисто фактические ее проявления. Так что здесь, конечно, кого бы ни избрали президентом, я бы не хотел быть на его месте.

Тем более если говорить про Украину, то ситуация с Юлией Тимошенко там очень хитрая. Оказывается явное давление, идут сигналы с Запада, что Тимошенко надо выпускать. Но мы знаем этого политического лидера давно, и если ее выпустят, то она запросто способна использовать свой факт заключения в тюрьме как резкое повышение рейтинга с последующим противостоянием Януковичу. А мы видели, к чему это приводит на Украине, то есть это как раз четко ложится на то, о чем вы говорите.

Вы знаете, еще когда Януковича избрали, у нас был такой политологический диспут, немного кружок такой. И пришли к выводу, что, попросту говоря, используя амбициозность Януковича, ему дали сыграть самую неприятную часть игры. То есть он выходит как пророссийский, на самом деле у него возможности играть самостоятельную игру никакие, на самом деле он от России получил только что мощную поддержку, получив огромные деньги за Севастополь, еще послабление по газу. И все, а в остальном он был вынужден проводить прозападную политику. Сейчас, когда клубок проблем при нем еще более нарастет, то выяснится, что пророссийский президент ничего хорошего не сделал. И тогда выходит на поляну опять-таки та самая ультразападная либеральная и т. д. часть, которая уже совершенно запросто решает свои проблемы. Причем на самом деле при Януковиче никакого серьезного перераспределения собственности не произошло, то есть кто где сидел, кто чем владел, тот там и остался. Это значит, что развернуть, то есть изменить соотношение политических сил в свою пользу Януковичу не удалось. Он хотя бы мог свою базу нарастить за это время, но этого не произошло, то есть ему не дали, вот и все, используя его зависимость, естественно, от Запада.

Константин Николаевич, наш эфир подходит к концу. Спасибо, что вы нашли время к нам прийти. Мы говорили в основном про Иран, а заканчиваем Украиной. Наверное, в геополитике, тем более в мировой геополитике, по-другому и нельзя, ведь все связано.

Безусловно. Сейчас я вам могу только добавить к этому, что огромная инерционность мышления не только — я уже не говорю про обывателя, который на это смотрит так, знаете, как будто за футбольным матчем наблюдает, на эти политические игрища — но даже среди руководителей, специалистов и т. д. непонимание последствий глобализации, непонимание того, что мы реально вошли в единый мир, уже реально государственные границы превратились в условность, уже реально руководители потеряли не только желание, а и возможность отстаивать интересы своих государств. Потому что как только они делают первый шаг, эта мировая система готова задушить всю страну, то есть это новые реалии — мы перешли не в межгосударственную борьбу, а в борьбу социальных групп в мировых масштабах. Сейчас социальная группа, которая владеет инициативой и главенствует, это та самая мировая валютно-финансовая элита, вот эта группировка, которая держит в своих руках и контролирует мировую валютно-финансовую систему, вот эта группировка владеет инициативой. И ей надо очень быстро решать свои вопросы, потому что это микроскопическое меньшинство населения мира, потому что у людей мира приходит осознание того, как говорится, кто является их противниками. Поэтому развивать эти процессы мировой революции надо очень быстро.

Спасибо. На этом мы заканчиваем нашу программу. В эфире был Константин Николаевич Соколов, вице-президент Академии геополитических проблем.