Кристалл Алфёрова

Александр Проханов
14.03.2012


Жорес Иванович Алфёров пригласил меня в Петербург, в свой академический университет, прочитать лекцию перед профессорами, аспирантами и студентами. Я, разумеется, немедленно согласился. Алфёров — уникальное явление нашей сегодняшней русской жизни. Он — звезда советской науки, один из последних, кто продолжает сиять на потускневшем и померкшем небосклоне нашей научной жизни. Он создал теорию выращивания полупроводниковых кристаллов и осуществил её на практике. Это открытие сделало его лауреатом Нобелевской премии и присутствует сегодня в микросхемах, без которых не обойдётся ни один мобильный телефон, суперкомпьютер, реактивный самолёт или межпланетная марсианская станция. Сегодня Алфёров единственный из российских учёных носит корону нобелевского лауреата и тем самым связывает оскудевшую российскую науку с великим сообществом мировых учёных, оставляет ей статус науки мировой.

Алфёров — красный, советский, он является украшением думской фракции коммунистов. Никогда не отрекался от великого советского прошлого. Объясняет его как грандиозный рывок человечества в постижении неведомого, тайного не только в науке, не только в общественной жизни, но и во всём мироздании. И, наконец, Алфёров — человек мессианский. Он преисполнен мессианской задачи воссоздать российскую школу физики и взрастить новое поколение исследователей на месте оскудевшей в девяностые годы отечественной науки, среди угасших научных школ, омертвевших лабораторий и институтов, в той пустоте, которая образовалась после отъезда за границу множества молодых блестящих учёных. Для этого он использует педагогические и организационные методики, созвучные с теми технологиями, которые взращивают драгоценные кристаллы.

В Петербурге, в удалении от центра, он построил свой академический университет, напоминающий восхитительный драгоценный кристалл с сияющими гранями, в переливах света и солнца, возведённый по законам космической архитектуры, пленяющий воображение своими волшебными формами, сложным пространством, которое было создано по принципам таинственной геометрии. Построен этот космический дворец в годы разрухи, во время бессмысленных трат народной энергии. Этот подвиг Алфёрова — памятник его мужеству, прозорливости и альтруизму. Казалось, возведя великолепное здание, он победил второй закон термодинамики, одолел энтропию, остановил тепловую смерть, воскресил остывающую вселенную русской жизни.

Будущих физиков отыскивают среди победителей школьных олимпиад, в математических и физических кружках. Лелеют и пестуют. Открывают перед каждым чудесные двери знаний. Приглашают в университет, где их обучают лучшие педагоги, читают лекции профессора и академики, окружают уникальные по своей красоте и сложности физические приборы. Каждая душа, каждый молодой интеллект бережно вскармливаются. И помимо точных наук, студентов погружают в музыку и художественную классику, чтобы рациональное подкреплялось чувственным, научное сочеталось с этическим.

И только в этом случае учёный достигает прозрения, мир открывается ему во всей своей полноте. Все эти знания молодой человек получает бесплатно. Будь он из самой бедной семьи, из самого захудалого городка, ему, талантливому русскому юноше, открыт путь в большую науку.

Лаборатории размещены в сердцевине здания, в гермозоне, где господствуют абсолютная чистота и стерильность, где воздух очищают от мельчайших пылинок. В неоновом свете ламп стоят фантастические печи из нержавеющей стали, окружённые индикаторами и пульсирующими экранами компьютеров. В этих тигелях, в драгоценных печах под громадной температурой и давлением совершается таинственная металлургия. Растут кристаллы с уникальными свойствами. И учёные, колдующие у этих печей, напоминают жрецов, владеющих магическим таинством. Кристаллы, выращенные в университете, идут на заводы и предприятия, их подвергают обработке, режут на мельчайшие корпускулы, и они существуют, вживлённые в человеческое сердце, или несутся по далёким космическим орбитам в составе разведывательных боевых группировок.

В биологической лаборатории мне рассказывали об исследованиях, которые ведут молодые учёные, изучая молекулярную жизнь в пограничных условиях, где смерть соприкасается с жизнью, где неживое готово вот-вот превратиться в живое, где таится возможность искусственного синтеза жизни.

Здесь, среди сияющих цилиндров и драгоценных чаш, среди мерцающей электроники, я думал о теории великого русского мистика Николая Фёдорова. Он проповедовал воскрешение из мёртвых, преодоление смерти, возможность средствами науки, одухотворённой высоким религиозным порывом, победить смерть. Всё та же победа над энтропией, которая сметает человека, страну или земную жизнь в целом.

Я прочитал лекцию преподавателям и студентам, в которой изложил своё воззрение на русскую историю, поведал о таинственной синусоиде, что пульсирует в русской жизни, вознося Россию к небывалому величию и красоте, а потом опрокидывает, низвергая в преисподнюю. Я делился с аудиторией своими представлениями о русском мессианстве, об огромной, вменённой русским вселенской задаче преображения человечества, о русской трагедии и неизбежной Русской победе. Вопросы, которые задавала мне аудитория, исходили от людей чутких, восприимчи- вых к загадкам бытия.

В эти же дни я посетил Эрмитаж и был поражён его имперским блеском и царственным величием. Переходя от "Мадонны Литты" к "Возвращению блудного сына", от "Данаи" к "Библейским старцам", я думал об Алфёрове и его детище — академическом университете, который столь же величественен, как Тициан и Рембрандт или мистический Ван Гог.

Возрождение России неизбежно. Русское будущее среди всех катастроф ослепительно. Русская победа неодолима.