ЗНАНИЕ-НЕЗНАНИЕ И ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ ФАКТОР

Считается, что современный специалист - это человек, обладающий обширными знаниями в узкой области. Этакий гений с перекошенным от непомерно раздувшегося флюса лицом. 

О человеческом факторе мы чаще вспоминаем в случаях аварии на транспорте и производстве.

Но разве меньшую роль играет человеческий фактор при переходе от незнания к знанию? Или, с другой стороны, в политике, где тот же человеческий фактор приводит к последствиям, соизмеримым с самыми тяжелыми авариями на транспорте и в производстве? 

Как оптимизировать эти процессы, чтобы знание переходило в знание, а негативные последствия в политике были сведены к минимуму? 

В нашей стране были примеры успешного разрешения этой дилеммы. В частности, в освоении космического пространства при Королеве, когда СССР значительно опередил США. 

Во многом этот успех объясняется личностью Королева. Обладая широкими знаниями в космической области, он не встревал в детали, доверяя их разрешение узким специалистам. В этом, наверное, и проявился его талант организатора, который по сути есть человеческий фактор. 

Но таких людей, как Королев, единицы. Как быть, когда таких знающих организаторов мало или вовсе нет? 

При прежней системе - советской (будем справедливы, СССР достиг многого не в одних только преступлениях), когда все общественные структуры были нацелены на выявление и поддержку талантов, да плюс к этому с опорой пусть на эфемерную, но идеологию, - вопрос этот разрешался созданием научных школ, централизованных КБ и НИИ. 

При нынешней системе - капиталистической, при которой исчезла всякая идеология и все структуры оказались в полной зависимости от денег и финансирования, - надобность в создании научных школ, специализированных КБ и НИИ исчезла вовсе, как исчезла потребность в обнаружении и поддержке талантов (грустное тому подтверждение - авария межпланетного зонда "Фобос-Грунт", запущенного в сторону Марса в ноябре 2011 г. и вскоре рухнувшего в океан; одна из версий этой аварии - использование некондиционных контрафактных деталей, которые обошлись кратно дешевле). 

Когда вместо идеологии главным культом становятся деньги, место организаторов с широкими знаниями в своей области занимают назначенцы. Какую практическую пользу стране может принести Кириенко, которому доверено руководить антомной отраслью? Или Чубайс, назначенный руководителем Роснано? Каких успехов можно ожидать а нанотехнологиях, если единственное, в чем Чубайс преуспел, это в нанесении ущерба России в больших масштабах, чем нанесла фашистская Германия всему СССР? 

Мне скажут: нанотехнологии не единственная отрасль знаний, которая внедряется в Сколково - собирательной структуре прежних научных школ, КБ и НИИ. Вы-то сами верите, что из Сколково может выйти что-то дельное, если этим созданным на пустом месте центром руководит миллиардер Вексельберг, который если в чем и разбирается, так это в яйцах Фаберже? 

А ведь Кириенко, Чубайс, Вексельберг и Ко назначены не просто руководителями отраслей, в которых они ни бельмеса не смыслят, - им предоставлено право последнего слова в принятии решений государственного значения! 

Но разве президент, правительство не вправе освободить их от занимаемых должностей в случаях обнаружения их полной некомпетентности и заменить их другими? Теоретически - да, но практических примеров подобных рокировок я не припомню. Хотя допускаю такую возможность, как предвижу сценарий, по которому это произойдет. Одних назначенцев втихаря (зачем лишний шум?) снимут, других назначат, - таких же некомпетентных, но знающих толк во всесилии денег. 

Подобные игры в политике тоже называются человеческим фактором. 

Человеческий фактор многолик. Он впрямую зависит как от внутриполических межличностых отношений, так и внешнеполитических отношений (аргумент тут простой: "Я этого человека знаю и всецело доверяю ему, а того не знаю и знать не желаю"). Пагубные последствия такого человеческого фактора я испытал на себе. Расскажу, как это случилось.

Известно, каких впечатляющих успехов достигла в медицине Куба. Это знают в целом мире, но не знают и не хотят знать в России.

Считается, например, что такая болезнь, как витилиго, не лечится. Кубинские врачи этого не знают и потому успешно справляются с этой болезнью. Или радиоактивное поражение, чреватое целым букетом опасных заболеваний вплоть до рака крови. Кубинские врачи этого тоже не знают и потому на протяжении ряда лет успешно лечили и полностью излечили (притом совершенно бесплатно) сотни детей Украины, Белоруссии и России, пострадавших в ходе аварии на Чернобыльской АЭС.

Каждый, кто хоть раз обжегся искрой от зажженной спички, знает, какую боль причиняет этот ожог. А если речь заходит о пострадавших при пожарах?

Кубинские врачи в сотрудничестве со своими фармакологами разработали и внедрили в производство противоожоговый препарат двух видов - в виде геля и раствора. Производство этого препарата безумно дорогое, но продается оно в аптеках за гроши. 

Первыми из наших соотечественников распознали чудодейственность этого препарата женщины еще в советские времена. Они обнаружили, что небольшое количество этого препарата, нанесенное на кожу лица, шеи и рук разглаживает любые морщигы - от глубоких до едва заметных. И, воспользовавшись тем, что препарат этот отпускается за гроши, стали килограммами закупать его - впрок для себя, для своих родственниц и приятельниц в СССР, те, поразившись его чудодейственному свойству, стали просить прислать препарат уже для своих родственниц и приятельниц, и - пошло-поехало: в считанные месяцы препарат полностью исчез из аптек. 

Кубинские власти провели расследование, обнаружили, что главными пользователями их препарата стали советские модницы, и запретили его свободную продажу нашим гражданам без специальных рецептов. 

Но я отвлекся. 

Многим представителям старшего и среднего поколений запомнилась трагедия, случившаяся ночью 4 июня 1989 г. на перегоне Улу-Теляк - Аша Куйбышевской железной дороги. В ту страшную ночь произошла крупнейшая в истории России и СССР железнодорожная катастрофа: на трубопроводе "Сибирь - Урал - Поволжье" взорвался газ. В 900-х м от трубопровода проходила Транссибирская магистраль. Во время взрыва по этой магистрали встречными курсами проходили пассажирские поезда Новосибирск - Адлер и Адлер - Новосибирск. Катастрофа унесла жизни 575 чел. (по другим данным - 645), 181 из них дети, получили сильнейшие ожоги свыше 600 чел. 

Через месяц после этой трагедии я уехал в командировку на Кубу. (На этой командировке настоял тогдашний председатель Госкомиздата СССР М. Ф. Ненашев. Дело в том, что в издательстве "Прогресс", где я работал, по моему настоянию и под моей редакцией вышла на русском языке книга вдовы Владимира Высоцкого Марины Влади "Владимир, или Прерванный полет", Книга вызвала негодование со стороны части родственников Высоцкого.

В различные инстанции, вплоть до ЦК КПСС, посыпались жалобы. Когда их количество зашкалило, секретарь ЦК КПСС А. Н. Яковлев, курировавший отдел пропаганды, потребовал: "Да гоните этого Меженкова в шею!" Ненашев посоветовал мне на время, пока не улягутся страсти, отправиться на три года в служебную командировку в Китай или на Кубу. Посоветовавшись с домашними, я выбрал Кубу. Спустя несколько лет я познакомился с Яковлевым. Милейшим человеком оказался Александр Николаевич, демократом до мозга костей! Очарованный им, я не стал говорить ему, что я и есть тот самый Меженков, которого он потребовал "гнать в шею".)

Первое, что я узнал на Кубе, было то, что получившие сильнейшие ожоги при взрыве на трубопроводе "Сибирь - Урал - Поволжье" были спасены благодаря препарату, срочно доставленному с Кубы самолетом в нашу страну.

Чтобы мой дальнейший рассказ стал понятен читателю, сделаю небольшое отступление.

В конце 80-х гг. послом СССР на Кубе был Ю. В. Петров. Как-то ему понадобилась помощь в подготовке статьи для одной из бразильских газет. Кто-то порекомендовал ему меня, приступившегося к работе в издательстве "Хосе Марти" - кубинском аналоге нашего "Прогресса". Так мы познакомились. 

В 1991 г. я вернулся в Москву. Уехал из одной страну, попал в другую. И сразу же был огорошен новостью: второй в мире после западногерманского издательства "Бертельсман" мой родной "Прогресс", которому я отдал 15 лет жизни, затрещал по всем швам. Иностранные специалисты валом кинулись из СССР, следом за ними остались без работы наши переводчики и редакторы, в числе первых уволенных оказался и я.

Потянулись долгие дни и недели вынужденного безделья. Однажды раздался телефонный звонок. Говорил Петров. Оказалось, бывший посол СССР на Кубе Юрий Владимирович переквалифицировался в руководителя администрации президента России.

Причина звонка была следующая.

Готовился визит Ельцина в Японию. Японцы обратились с просьбой написать статью о южнокорейском лайнере "Боинг-747", сбитом 1 сентября 1983 г. советским истребителем-перехватчиком в районе Сахалина.

Юрий Владимирович знал, что срочную службу я прошел в Военно-транспортой авиации, после окончания Литинститута познакомился и подружился с главным маршалом авиации А. Е. Головановым, командовавшим в годы войны Дальней бомбардировочной авиации, знал он и то, что всё, что касается самолетов, мне интересно, и попросил помочь написать статью.

Располагая материалами, которыми снобдил меня Петров, написать статью было нетрудно. Когда статью напечатали в Японии, Юрий Владимирович еще раз пригласил меня в Кремль, чтобы вручить мне экземпляр газеты со статьей (хотя я в японском языке ни бум-бум).

Поинтересовался, чем я теперь занимаюсь. Я честно ответил, что бездельничаю. Юрий Владимирович спросил:

- Не хотите поработать в администрации президента? 

Выбора у меня не было никакого, и я согласился. 

Через некоторое время Петров уволился и на его место пришел С. А. Филатов. С Сергеем Александровичем у меня сразу установились добрые отношения, сохраняющиеся поныне. 

И тут случилась новая беда. 24 июня 1993 г. на Дмитровском шоссе в Москве в стоявший на остановке троллейбус врезался бензовов. Из пробитой цистерны разлился по асфальту бензин. Вспыхнуло пламя и мгновенно перекинулось на троллейбус. Кто-то успел выскочить и горящим факелом бросился бежать. Основная масса пассажиров сгорела в салоне троллейбуса. Лишь единицы с сильнейшими ожогами были госпитализированы. 

Надо заметить, что все время после командировки я поддерживал отношения с кубинскими друзьями, работавшими в посольстве. Они-то первыми и позвонили мне: 

- В Гаване загружен самолет с противоожоговым препаратом. Готов вылететь в Москву в любую минуту. 

- Так в чем же дело? - заорал в трубку я. - Пусть вылетает, вы сделаете благое дело! 

- Самолет вылетит тотчас, - пояснили на противоположном конце провода, - как только Ельцин позвонит Фиделю. 

Я ни секунда не мешкая помчался в Кремль. Филатов обрадовался не меньше моего:

- Немедленно иду к Борису Николевичу, дождитесь меня.

Жду час, другой. Драгоценное время тает. Не дождавшись, вернулся к себе на Варварку.

На следующий день с утра пораньше снова отправился в Кремль. Секретарша в приемной Филатова сказала, что Сергей Александрович еще не приехал и неизвестно, когда будет. 

- Не расстраивайтесь, он сам позвонит вам, - утешили меня. 

Опять возвращаюсь на Варварку, но звонит не Филатов, а один из кубинских друзей: 

- Ну как? 

- Пока никак. Когда появятся новости, немедленно перезвоню. 

Поскольку звонка от Филатова по-прежнему нет, сам звоню ему по "вертушке". Отвечает все та же секретарша: 

- Еще не приезжал, я передам, что вы приходили. 

На третий день картина повторяется: с утра я снова в Кремле и снова слышу: 

- Еще не приезжал. 

Только тут я с опозданием понимаю, что меня дурят. Спускаюсь по парадной лестнице вниз и поднимаюсь по служебной к кабинету Филатова, где нет никаких секретарей. Лицом к лицу сталкиваюсь с Филатовым, который лукавить и врать не умеет и потому заливается краской. 

- Сергей Александрович, что мне сказать кубинцам? 

- Владимир Павлович, - смущенно отвечает руководитель администрации, - вы же знаете отношение Бориса Николаевича к Кастро. Он звонить не станет. 

Чувствую, как внутри живота у меня что-то оборвалось и ноги сделались ватными. Вот он, треклятый человеческий фактор! 

Разозленный на весь белый свет и больше всего на себя за свою беспомощность, подаю заявление об увольнении по собственному желанию. Спустя еще какое-то время получаю предложение поработать пресс-секретарем последнего премьера советского правительства, члена ГКЧП В. С. Павлова. Со злорадным удовлетворением принимаю это предложение. 

Вот и вся история о знании-незнании и человеческом факторе, который так мешает нам стать просто нормальными людьми в нормальном обществе, где осуществится наконец так никогда и не прочувствованный нами лозунг: всё во имя человека, для его блага.  

Кому-то эта история покажется пустяковой, не стоящей и выеденного яйца. А для меня она стала знаковой, объясняющей многое из того, о чем я поведал в начале этой статьи.