Что есть любовь?

         ч т о    е с т ь   л ю б о в ь ?

Если бы трилобиты, населяющие нашу землю полмиллиарда лет назад, могли бы думать своими маленькими, едва заметными головками, то, без всякого сомнения, выяснили бы, что их матери природе потребовалось не менее трех миллиардов лет, чтобы из маленьких комочков первых живых клеток появились  такие совершенные членистоногие создания, как они. Разум способен на прогноз, и чистая логика бы подсказала, что для его, трилобита, преобразования в хрящевую рыбу должно было бы уйти не меньше времени. И, пожалуй, столько же, а то и во много раз больше времени, понадобилось бы для создания высших позвоночных и птиц, млекопитающих с их тепло кровностью, живорождением, иммунной системой и фантастическим мозг

Все это - по вполне разумным и оправданным предположениям разумного трилобита, которые основывались на абсолютно достоверных фактах.  Он (если бы дожил до наших дней) очень удивился бы, что реальная жизнь не посчиталась с его линейной трилобит-вой  логикой. На создание рыб жизнь отпустила всего 250 миллионов лет, потом еще 150 миллионов лет на то, чтобы птицы и млекопитающие освоили нашу землю, на высших животных и приматов ей потребовалось всего 20 млн. лет, и, наконец, чтобы преодолеть принципиальный рубеж между человеком и обезьяной - лишь два - три млн. лет.

Примитивный трилобит дался эволюции труднее, чем все её последующие творения, несравненно более сложные. Процесс самоусовершенствования живого шел с огромным ускорением.

Расчеты показывают, что простой естественный, Дарвинский,  отбор не мог быть причиной создания принципиально новых и более сложных организмов с такой фантастической скоростью. (Сам Дарвин это понимал).

И тогда приходиться допустить, что живая природа помимо естественного отбора располагает еще какими-то механизмами, естественными инструментами, позволяющими конструировать новые организмы.

Что есть любовь, если исключить из рассмотрения художественные, риторически-вопросительные, эмоционально-восклицательные и религиозно-мракобесные определения?

Что мы знаем об этом понятии - любовь - реально, без мифов?

Попробуем выяснить это.

Понятие любовь можно свести к избирательности, не безразличию к подбору брачного партнера. Все.

В той или иной мере это наблюдается у животных, и человек давно уже признал такого рода селективность - не достаточным, но необходимым признаком любви. Вопрос только, для кого эта избирательность более характерна: для человека или для животного? Биология накопила множество свидетельств тому, что половая селективность не только присуща животному миру, но и является правилом, можно даже сказать законом, управляющим различными сферами жизни отдельной биологической особи всего вида. Примеры? Ч. Дарвин заполнил ими тысяче страничный том. Число примеров растет, по мере того, как зоологи, зоопсихологи, этологи предпринимают новые исследования.

У птиц действие этого правила весьма наглядно: большинство пернатых создают парные семьи, часто пожизненные, располагая при этом обширным выбором среди большой стаи. Даже у кур, с их полигамией можно определить любимую пеструшку в стае, ей принадлежит "право первого клевка".

Избирательность при подборе пары демонстрируют и млекопитающие. Волки, шакалы, койоты - высокоорганизованные и к тому же социально организованные животные: жизнью популяции управляют весьма строгие законы. Наблюдается очень жесткая иерархия. Волк - вожак и самцы высшей страты имеют власть над прочими членами стаи, которые в знак почтения ложатся перед высшими на брюхо, или даже вверх лапами. Точно так же стратифицирована и женская часть стаи: Высшей волчице выражают почтение все члены стаи, в том числе и самцы, которые находятся ниже её на иерархической лестнице стаи. И вся эта иерархическая лестница, выстроенная эволюционным путем миллионы лет, вдруг разваливается иногда, едва только появляется любовь. Зачастую самка высокой социальной страты, которая могла бы выбрать себе такого же знатного самца, почему то вступает в мезальянс с самым последним в стае, и уже никто, даже сам вожак, не вправе оспорить её выбор.

У тех животных, которым свойственна моногамия, хотя бы временная, на один сезон, брачного партнера выбирает, как правило, самка. Она принимает на себя ответственность: не только зачать, выносить и вскормить потомство, но прежде подобрать для него отца, единственного из всей стаи. И даже у тех животных, для которых характерен гарем, права самки отнюдь не нулевые. «Способность пленять самку порою важнее, чем способность побеждать других самцов в битве, - делится своими наблюдениями Ч. Дарвин,  –  в очень многих случаях самцы, побеждавшие своих соперников, не достигают обладания самкой, если последние их не выберут»

Любопытно, что критики Дарвина, оспаривая это положение, и по сей день приводят в качестве примера главным образом стадных, притом домашних птиц и животных. А ведь очевидно, что их стадность – многоженство, сулящее повышенную продуктивность. Неразборчивость самки, позволяющая проводить человеку селекцию не в интересах вида, а в своих собственных интересах, как раз и сделала этих птиц и животных удобными для одомашнивания.  При том искусственная селекция  поколение в поколение снижала половую избирательность: покладистые скотинки имели больше шансов воспроизвести себя в потомстве. (Непокладистых скотинок – съедали в первую очередь). И вот эти то свойства человек экстраполировал на весь животный мир и на себя заодно….

Итак – «закон любви».  Разумеется, сформулировать его мог только человек. И он же присвоил себе это всеобщее свойство: объявил его исключительно человеческим. Но по праву ли? Стоит задуматься, для кого этот «человеческий» закон более непреложен, кто лишь формально признает его, а кто действительно ему следует – человек, или животное?

Ч. Дарвин, кроме естественного отбора, подробно рассмотрел еще и половой отбор, притом особо выделил «второй тип» полового отбора – благодаря большей привлекательности особи для противоположного пола.

Отбор по признаку привлекательности! Отсюда один шаг до искомого механизма совершенствования, до «ускорителя» эволюции! Достаточно вместо этого слова «отбор» употребить другое слово, например «выбор», или «разборчивость». Или «предпочтения», или «пристрастие», или «любовь».  ( Взятые в кавычки слова – цитаты из Дарвина).   Правда он оговаривается, что все эти индивидуальные антипатии и предпочтения определяются наличием у животного конкретных признаков, «но какие это признаки, мы редко или никогда не можем с уверенностью решить». Теперь,  больше чем столетие назад после выхода  в свет его книги «Происхождение человека и половой отбор» уже можно предположить, «какие именно это признаки».

Обманчива ли внешность?

Мы подходим к одному из главных положений. Сформулируем же его как можно яснее.

Чтобы получить гармоничное в данных условиях среды, высокоэнергетическое, с развитой и восприимчивой нервной системой потомство, требующееся для прогрессивной эволюции живого, особенно на последних ступенях развития, необходим природный механизм, который должен включать в себя такие «узлы»:

1)       Выбор брачных партнеров не случайный, но в силу определенного предпочтения.

2)       Предпочтение – его смысл состоит в подборе такой родительской пары, которая дала бы наиболее жизнеспособное и гармоничное потомство.

3)       Способность животных по внешним, фенотипическим признакам партнера угадывать и оценивать определенные свойства его генотипа – опять же в интересах будущего потомства.

Логично предположить, что волчица, занимающая в своей стае высокое положение, которое соответствует, очевидно, её особой жизнестойкости, добычливости, чутью и т.п., должна и могла бы выбирать себе супругом столь же выдающегося волка, не так ли? Потомство этой «элиты» закрепило бы и передало дальше свои достоинства и стати…. Но это логика животноводов. В природе оказалось все не так: партнера выбирают не потому, какое положение он занимает в иерархии стаи.

(…..описываются возражения академика Алексеева против этой теории….)

Однако мы видели, что брачная селективность как бы отключает множество прочих законов, управляющих жизнью популяции и вида, причем законов логичных, разумных с точки зрения сохранения вида.

Так не естественней ли предположить, что закон выбора, закон любви потому и оказывается могущественней иных биологических законов, что он напрямую работает на интересы вида? Что подбор родительской пары существенен не только для самой этой пары?

Для кого же еще?

Потомку, вот кому.

Он и есть тот главный, который выбирает себе родителей, заставляет свою мать огрызаться на всех волков стаи, кроме единственного, её избранника. Ему, еще не рожденному, не зачатому, не знающему законов стаи плевать, что волк из высших «слоев» домогался его матери, - он, не рожденный, отверг его. Он пренебрег привилегиями матери, которая могла бы сделать выгодную партию. Он пожелал себе в отцы последнего волчка, который ползал на брюхе – буквально ползал – перед матронами и перед каждым волком ложился на спину в знак покорности.

И вот он, еще не рожденный, свел их и приказал им: вы – пара, только вы, и никто кроме вас. А когда выбор определен, вся стая (в том числе и отвергнутые претенденты) становятся стеной вокруг этой пары, чтобы охранять их, пока они … что? … - любят! Назвать можно как угодно, конечно, важно другое обстоятельство: выбор на уровне экстерьера – для животноводов, но не для животного. Зверю, по всей видимости, доступен какой-то другой уровень, где выбор не случаен, а закономерен.

Этот третий пункт и есть важнейший. Выбор на уровне генотипа. Неужели животные способны по каким-то внешним признакам партнера угадывать глубинные свойства его наследственной конституции? Неужели могут оценивать соответствие собственному генотипу и на этой основе совершать выбор?

Допущение, на первый взгляд сомнительное. Хотя бы по тому, что в геноме живого существа множество генов представлено рецессивными аллелями, которые у данной особи внешне никак не проявляются, но проявляются в полной мере у потомков, если дополняются такими же аллелями другого родителя. Наверное, самый известный пример такого рода – с геном гемофилии, который принцессы Габсбурги дома, пребывая в добром здравии, передавали своим цесаревичам.

Еще одна проблема – огромное количество генов и гораздо большее число их возможных сочетаний ставит перед животным вроде бы непосильную вычислительную задачу. Но может же человек и животное отличить известную им особь из множества остальных мгновенно. Такую задачу очень трудно было бы решить, опираясь на методы математической логики.

На помощь, в трудных случаях, как обычно, приходят мыши.

……описывается ген гистио совместимости у мышей, такой же ген есть и у людей……

Американец Томас высказал предположение, что собаки могут по запаху различать людей, у которых разный набор генов гистио-совместимости. Иными словами, каждый набор генов гистио совместимости имеет, с точки зрения собаки, свой особый запах. А отсюда не далеко до мысли, что и животные одного вида, к примеру, мыши, могут различать друг у друга наборы генов гистио-совместимости и определять, соответствуют ли они их собственным генам.

Десять лет экспериментов позволили ученым доказать, что мыши практически безошибочно справляются с этой  задачей – по запаху сородичей определяют эти гены. Наблюдая брачное поведение в популяциях, которые состояли из разных линий, авторы установили, что  мыши явно предпочитают особей противоположного пола с набором генов, отличным от них собственного.

Главный постулат нашей идеи подтверждается экспериментально: животные способны определять важные свойства генотипа другой особи с точностью до отдельного гена.

У высших животных закон любви открыто проявляет себя. У млекопитающих он вступает в полную силу, у приматов достигает пика. Человек и здесь стал исключением. Сколько премудростей и предрассудков, сколько житейских правил и законодательных актов он придумал, чтобы ослабить действие всеобщего закона, закона любви, чтобы свести свободу выбора к минимуму.

Классическая ситуация: юноша и девушка увидели и полюбили друг друга, разумеется, с первого взгляда, потому что выбор сделан на уровне генотипа, и пристальное рассмотрение деталей фенотипа уже ничего не меняет.  Но – оказалось это Ромео и Джульетта. Увы - они принадлежат к враждующим фамилиям, они из разных племен, у них разный цвет кожи, не нравящийся их соплеменникам. Они исповедуют разные религии, у них разное имущественное положение, диаметральный социальный слой, гражданские обязанности, жизненные привычки. Да, такая потребность возникала и диктовалась тоже фундаментальными законами, только не биологическими, а социальными. (В этом заключается трагизм жизни). Потребовался диктат коллектива над отдельными его членами – эволюционная необходимость становления сильного общественного организма. Выживали лишь те страны и народы, которые сумели подчинить своих членов общей задаче, пренебрегая их личным биологическим выбором. Подавляя и презирая всяческие его проявления. Закрепляя это в культуре…

В этой статье написано еще о многом – о барьерах социального подбора, об остановке биологического развития человека, о том, что у животных – эволюция продолжается, у человека она остановилась, и осталось только история. О замедлении эволюции животных белков. О причинах всего этого – об игнорировании  закона любви в человеческом обществе.

 Вывод – любовь – вот единственно надежный компас ….

Полностью статья напечатана в №7 «Химии и жизни» 1988