Что народ ждёт от Путина ?

06-03-2012 13:42:00

Свобода или смерть

Путин имеет шансы повторить судьбу «Единой России»

Пессимисты ждут, что теперь власть начнет «завинчивать гайки» и мелко мстить. Оптимисты млеют: дорвавшись до трона, «ли-дер» перестанет чудить и отпустит всех. И вот она — развилка! Перед нами два пути: один ужасный, но напрасный, другой навряд ли, но всерьез. Почему Путин может повторить судьбу «Единой России»

Пессимисты ждут, что теперь власть начнет «завинчивать гайки» и мелко мстить. Оптимисты млеют: дорвавшись до трона, «лидер» перестанет чудить и отпустит всех. И вот она — развилка! Перед нами два пути: один ужасный, но напрасный, другой навряд ли, но всерьез.

Власть на доверии

Планируя впадать в жесть, власть должна считаться с мерой своей реальной легитимности. Иначе грабли (рано или поздно), потом — вилы. Но это если понимать, о чем речь.

На стадионе премьер сообщил, что объявлять выборы нелегитимными до голосования нельзя. Как в «Лужу» message. Власть питает (и вскармливает) иллюзии, будто легитимность обеспечивается «большинством», то есть голым процентом, формально. Все та же линия на «употребление закона» в противовес Праву. Duralex— штык-молодец. Когда говорят: «Закон употребить», его сплошь и рядом именно и употребляют — как дышло, не во вред себе. На самом деле закон — не более чем техническая формализация идеи Права; потому и есть суд — иначе приговоры выносили бы нотариусы и роботы. Легитимность власти тоже определяется не формальным подсчетом голосов, а конечным приговором публичного суда, в котором присяжные — всё общество. Она обеспечивается не цифрой, а реальной верой людей в то, что эта власть имеет право устанавливать обязательные требования и применять легитимное насилие. Или не имеет, даже если насчитали.

Выборы могут стать нелегитимными еще до голосования, если в подготовке и ходе кампании были значимые нарушения. Важно доверие граждан к процедуре (даже если нарушения не доказаны). Выявите процент тех, кто полагает эти выборы честными и думает, что никого из потенциальных кандидатов не отрезали, что были равные возможности, что не было злоупотреблений положением, бюджетом, силой, — и вы получите процент легитимности голосования, который обрушат даже голосовавшие за Путина, то есть даже те, кто голосовал за, не верят в честность выборов.

Но легитимность власти не равна и легитимности процедуры. Когда наши умники, не в силах отрицать декабрьский фальсификат, вспоминают интересные детали кампании 1996 года, вопрошая, что же все молчали тогда, — они сами роют яму себе и клиенту. В том-то и дело, что тогда смолчали, а теперь — нет. Тогда никто не вышел, а теперь вышли и молчать не будут. Хотя тогда даже центральная пресса и ТВ крыли Ельцина последними словами, а сейчас эфирный официоз так заливают сиропом, что уже и самим лизать тошно.

Далее — количество. Всегда есть процент буйных, считающих любую власть нелегитимной, и, наоборот, любящих начальство за всё и всегда. Но чтобы легитимность власти оказалась подорвана, не обязательно, чтобы большинство вышло на улицу. Достаточно, чтобы процедуре и власти отказало в доверии «всего лишь» большое меньшинство, социально значимая часть массы. Тем более умная и в столицах.

Какая часть протестной массы значима, зависит от температуры настроений. Страстное неприятие активной частью общества может пересиливать прохладную «поддержку» пассива и нейтралитет «болота». Насколько наше меньшинство значимо, можно судить по беспрецедентному размаху ответных провокаций и наездов, по всей кампании в жанре «Мы за ценой не постоим», явивший миру небывалый в хрониках политического пиара перебор, как в количестве эпизодов, так и в децибелах истерии.

Принято считать, что голосовавшие не за Путина проголосовали просто «за кого-то другого», что непришедшие на участки согласились с этой жизнью и стабильностью. Это уже давно не так. Это раньше розовые либералы думали, что Путин, конечно, не Явлинский, но и не Зюганов. Точно так же коммунисты считали Путина не Зюгановым, но все же и не Ельциным. Даже жириновцы умилялись тем, что этот хоть и не моет сапоги в Индии, но хоть в сортире что-то мочит. Сейчас этой массе Путин стал чужим. Команда постаралась и сам дошутился. Суммируйте голоса тех, кто не за него, — там масса яростно против. Это тоже удар по легитимности, причем новый и сильный.

А дальше вопрос пропорций и трендов. Чего заслужила власть? Свержения и суда? Права на работу в надежде поднять легитимность и выйти из опасной зоны? Или же моральной санкции на репрессии, в том числе противозаконные, но зато от имени «подавляющего» большинства? И считать надо на перспективу, когда восторги остынут, «оранжевая чума» обернется мирным, но хроническим издевательством над позором «победы», когда обещания сдуются или лопнут, а социальный протест сомкнется с морально-политическим. История легитимности выборами не заканчивается, общественный приговор процедуре не окончательный и подлежит обжалованию в любой острый момент. Нарушения могут не взорвать общество сразу, но это всегда бомба.

Легитимность увертюры

Для начала была даже не тронута машина, сделавшая доказанный фальсификат в декабре. Все сохранили места, нелояльных, наоборот, вымели. Web-камеры и новые урны — для детей. Какие основания считать чистыми выборы, сляпанные грязными руками? И как должны относиться к процессу присяжные и зрители, зная, что судья и прокурор сами уголовники, а адвокатам отказывают во всем подряд и заламывают руки? Хотя бы Чурова надо было менять, а так эта «демонстрация силы» обернулась пугалом, таким же умным, как уральский танк. Лишнее пятно на выборах, объявленных чистейшими в истории.

Зримая беда — оккупация телевизора. Когда переведут в таблицы и графики многократное превышение присутствия Путина в кадре, это будет таким же математическим доказательством нарушений, каким после декабря были бредовые «гауссовы» распределения. Апелляции к тому, что он премьер, не работают: сплошь и рядом нам демонстрировали как раз то, как человек в служебное время позировал в сценах, к управлению отношения не имеющих. Плюс анонсы «аналитических» фильмов про новейшую историю, длинными очередями вбивавшие в сознание аудитории, что сначала всё погибло, а потом Он всех спас. Одного этого в приличной стране и по нашим законам хватает для дисквалификации. Не говоря уже о нескольких уотергейтах, заработанных прослушкой оппонентов, которая была при нем и в его интересах, а он даже не дернулся, чтобы прилюдно осудить и расследовать. Точно так же, как он ни разу не осудил тех, кто собирал путинги кнутом и пряником. Чем платить смешной штраф за Поклонную, правильнее было бы самому заплатить тем, кого кинули бригадиры.