Поклонение образам и иконам

Можно довольно определённо и смело сказать, что общественным или семейным христианским богослужениям более трёхсот лет после первого возвещения Евангелия было чуждо религиозное поклонение картинам или изображениям. Христиане это видели у язычников и считали идолопоклонством. Последователи апостолов в то время громко и открыто выступали против идолопоклонства язычников, смело свидетельствовали об истине поклонения во Христе Иисусе, принимая ради Него даже смерть. Первые христиане, в большинстве своём происходящие из евреев, которым закон Моисея запрещал делать какие-либо изображения и поклоняться им, считали это грехом, наказуемым Богом(Исх. 20: 3-7).

Царица Елена, мать Константина, была первой, кто склонил помышления христиан к поклонению и почитанию предметов. История рассказывает, что при своём усердном исследовании наиважнейших библейских мест в Иудее она обнаружила и откапала древо «истинного креста». Привязанность человеческой натуры к зримым предметам была разбужена.

Вскоре «откопались» зримые напоминания о Господе и Деве Марии, об апостолах и отцах Церкви. Были отысканы святые реликвии, которые столетиями оставались сокрыты. С дней Константина до начала нападения арабов поклонение иконам и реликвиям постоянно возрастало. В восточных церквях более поклонялись иконам, на западе чтили реликвии. Во время папы Римского Григория Великого (540-604) благодаря писательскому искусству среди духовенства традиции поклоняться иконам приобрели небывалый размах. Картины, писанные масляными красками, статуи, памятники и другие зримые изображения священных предметов стали удобным средством, чтобы поучать народ, привлекать его к богослужениям, и оживлять религиозные чувства людей. Стало обычаем падать ниц перед «образами», поклоняться им, целовать их, украшать их, возлагать на них руки при различных клятвах, а также приглашать их быть свидетелями крещения. Конечно, духовенство старалось объяснить, служат ли эти изображения вспомогательным средством для поклонения или сами эти предметы становятся средством поклонения. Но простой народ остался в стороне от этого различия. Особенно те, у кого их король, царь или вождь принимал христианство, как религию государства или племени, исходя из политических соображений, легко воспринимали языческое поклонение образам и предметам, заменив только поклонение племенным вождям и предкам на образы христианского происхождения. Евреи-иудаисты и христиане из евреев, а позднее и магометане понимали это как идолопоклонство, и многие века шла иконоборческая борьба.

Лев Третий Исавр, весьма одарённый и талантливый правитель, достиг восточного трона цезаря в 717 году. Укрепив страну и защитив её от нападения внешних врагов – мусульман, - он начал заниматься религиозными вопросами. Иконопочитание навлекло на христиан упрёки в идолопоклонстве, особенно со стороны мусульман и иудеев. Император Лев Третий Исавр выступил против иконно почитания и приказал снимать, выламывать, закрашивать иконы, уничтожать любые религиозные изображения.

Он вообразил, что возможно изменить или улучшить религию своих подчинённых кесарским эдиктом, потому издал эдикт в 726 году против суеверий и суеверного поклонения изображениям, против постыдного злоупотребления ими. По всей видимости, одним ударом он хотел покончить с идолослужением и этим достичь церковного единства. Однако он переоценил свои силы. К своему великому раздражению и досаде, он наткнулся на высокомерие и гордую власть папства, равно как и на привязанность народа к образам. Как только рука кесаря поднялась на народных кумиров, со всех сторон поднялось бурное волнение. Учёные и неграмотные, священники и миряне, крестьяне и монахи, солдаты и духовенство, мужчины и женщины, даже дети были втянуты в это волнение. Особенно сильно было влияние монахов. Ведь все монастыри были мастерскими по производству икон, картин и всевозможных изображений. Эдикт кесаря останавливал такое производство, лишая большого дохода.

Когда повсеместно стали свергать священные статуи, срывать изображения и иконы, тогда, «без всякого страха, не боясь даже самой смерти, мужчины, женщины и дети кинулись на защиту своих кумиров, которые были для них дороже собственной жизни. Они схватили кесарских слуг, занятых истреблением их кумиров, и убили их. Оставшиеся в живых под защитой вооружённых воинов отплатили им той же монетой, так что улицы столицы превратились в арену дикой кровавой бойни, какая могла возникнуть только на почве оскорблённого религиозного фанатизма. Зачинщики мятежа были в основном убиты на месте, тюрьмы были переполнены, бесчисленные толпы после телесного наказания были изгнаны в ссылку» (Грейнвуд, кафедра Петра, том 3).

Ярость народная уже не имела границ. Однажды офицер получил приказ уничтожить статую Спасителя, которая находилась около медной двери кесарского дворца и была известна под названием «Надёжный оплот». Эта статуя была чрезвычайно популярна среди народа и высоко чтима им «за чудотворство». Когда офицер делал приготовления для исполнения полученного приказа, собралась на этом месте большая толпа женщин, настоятельно прося пощадить их любимую статую. Однако офицер, глухой к просьбам, поднялся по лестнице наверх, размахнулся и ударил кайлом в лицо статуи. Ошеломлённые женщины ожидали, что небо тотчас покарает такое святотатство, но, когда этого не случилось, женщины стащили лестницу, схватили офицера и разодрали его на куски. Кесарь выслал хорошо вооружённое подразделение воинов для усмирения мятежа, но чернь присоединилась к разъярённым женщинам. Возникла чудовищная бойня, в которой победило войско кесаря. Статуя была уничтожена, а на её месте была водружена надпись, что кесарь является врагом каких бы то ни было кумиров.

Как в столице, так и в провинциях оказывали противоборство исполнению кесарского эдикта. Волнение народа было настолько велико, что потребовалось чрезвычайное усилие военной и гражданской мощи, чтобы их государь остался на престоле. С обеих сторон разгорячённые люди предавались дикому насилию и преследованию своих противников.

Когда же Рима достиг приказ о том, что и на территории Италии должно быть приведено в исполнение повеление кесаря, то всё свелось к оружию. Папа Григорий Второй воспротивился покориться эдикту кесаря. Весь народ стал на сторону папы.

Григорий Второй укорят кесаря Льва Третьего, что он нарушает свои священные обязанности, и резко бросает ему вызов: «Ты желаешь Собора. Отмени свой эдикт, прекрати уничтожать образа, и никакого Собора не потребуется. Ты нападаешь на нас, тиран, грубой военной силой. Беззащитные и нагие, мы можем умалить Христа, Вождя небесных воинств, чтобы Он предал тебя сатане во изнеможение плоти, чтобы дух был спасён. В безумии и надменности заявляешь: Я хочу послать свой приказ в Рим, я желаю раздробить на куски статую святого Петра, и Григорий, подобно своему предшественнику Мартину, должен быть приведён в мой кесарский дворец в цепях, как ссыльный. Если дозволит мне Бог, я готов пройти по стопам святого Мартина, но да послужит тебе предупреждением участь Константина, гонителя Церкви!»… Историк Грейнвуд говорит: «Ни на одном Вселенском Соборе ни единым словом не было поощряемо поклонение образам или же почитание икон. Насквозь лживо также и утверждение о единодушном свидетельстве отцов Церкви. За исключение Григория Великого у отцов Церкви первых шести столетий христианского летоисчисления я нигде не нахожу упоминания о почитании икон». (Грейнвуд, т. 3)

После смерти папы Григория Второго на престол Петра взошёл Григорий Третий. Этот папа отстаивал поклонение иконам с такой же ревностью, как и его предшественник. Он согласился на проведение Собора в Константинополе, и таковой состоялся при участии всех епископов Лангобардской области и Византийской, севера Италии, общим числом 93 человека. В разбирательстве вопроса принимала участие вся коллегия государственного духовенства и огромная толпа народа. Было принято решение, в котором говорилось: «Если кто-нибудь в последующем, пренебрегая старыми обычаями и традициями веры всех христиан, в особенности апостольской Церкви, выступит как разоритель, клеветник или хулитель святых образов нашего Бога и Господа Иисуса Христа, Его Матери, беспорочной Девы Марии, благословенных апостолов и вообще всех других святых, тот должен быть отлучён от Тела и Крови Господа, а также от всякого общения с Церковью».

Лев, возмущённый дерзостью папы, арестовал его посланников, и решил вооружать сильный флот и войско, чтобы научить Италию покорности. Однако этот флот погиб от чрезвычайно сильного шторма в Адриатическом море. Лев, видя это, вынужден был отказаться от своего предприятия.

В 741 году умерли и Григорий Третий, и Лев. Печальный скандал хотя и принял иное направление, но не прекратился. На трон взошёл Константин, сын Льва, и правил по тем временам неслыханно долго – не менее 34 лет. Преемником же Григория стал Захария, весьма одарённый человек, который в то же время был глубоко пронизан духом папства. Константин до конца своей жизни оставался непримиримым врагом поклонения образам.

С первых дней правления Константин Пятый (741-775) с большой энергией выступил против иконопочитания.

Желая более определённо провести иконоборческие идеи, Константин в 754 году созвал во дворце Иереи, на азиатском берегу Босфора, большой Собор, на котором было более 300 епископов. Здесь было определено, что «восстановлять образы святых посредством материальных красок и цветов есть дело бесполезное, праздное и даже богопротивное и диавольское», но что «вместо того следует заботиться о подражании на деле святым», добродетели которых «должны служить как бы одушевлёнными иконами».

Но, поскольку полного согласия в Церкви по поводу почитания изображений достигнуто не было, в 787 году императрица Ирина, правительница при малолетнем сыне, созвала новый Собор, который считается Седьмым Вселенским Собором. (Ирина приказала выколоть глаза сыну наследнику престола, когда он подрос, чтобы самой остаться императрицей).

Собор отменил решения иконоборческого Собора и установил ограниченное поклонение изображениям, строго разделив поклонение Богу и почитание образов. Поклоняющиеся образам как Богу подлежали отлучению от церкви. Епископы, участвующие в Константинопольском Соборе, принесли торжественное раскаяние в своём заблуждении иконоборства и были не только прощены, но и оставлены на своих кафедрах.

Ирина, честолюбивая, лукавая и гордая женщина, после смерти своего мужа под прикрытием имени десятилетнего сына наследника крепко взяла бразды правления в свои руки. Она была склонна к преклонению перед образами и почитанию их, но была достаточно разумна, чтобы вначале скрывать свои планы «о реабилитации» почитания икон. С этим она впервые выступила лишь тогда, когда поверила в достаточную прочность своего положения, когда неудача, казалось, была исключена.

Под председательством избранных Ириной мужей в 787 году был созван Собор в городе, который был прославлен проведением Первого Великого Собора Церкви. В город Никея прибыли 350 епископов. Результат Собора заранее был предопределён. Так, например, уже во вступительных переговорах дискутировался вопрос, к какому классу еретиков должно отнести противников икон. Тарасий, ведущий Собор, утверждал, что таких должно отнести к злейшим еретикам, так как отречение от образов равнозначно отречению от самого Господа Христа. Признание отречения от образов «ересью» определило дух Собора. Из шести предыдущих Соборов: Никейского (325), Константинопольского (381), Ефесского (431), Халкидонского (451), Константинопольского (553), Константинопольского (680), - и седьмого Никейского (787) который был собран разрешить иконоборческие разногласия, - были взяты проклятия в адрес еретиков и постановлен следующий канон: «Наряду с достославным, жизнеутверждающим крестом должны быть вносимы в церковь святые иконы, будь написаны маслом, созданы из мозаики или какого-либо другого материала, в церкви Божьей должны находиться священные сосуды, утварь и столы. Изображения как нашего Бога и Спасителя Иисуса Христа, непорочной Девы Марии, Божьей Матери, высокочтимых Ангелов, так и всех святых должны стать предметами воспоминания, их должно почитать, пред ними должно преклоняться и целовать их, не принося им, однако, чрезмерного поклонения, которое принадлежит единому, невидимому, неисследимому Богу. Всякий, кто будет противиться этим древним преданиям, будь то чрез насилие или хитрость, попытается убрать какой-либо образ, если этот человек из духовенства, то должен быть устранён с поста и отлучён от Церкви, если это монах или мирянин, то они должны быть также отлучены от Церкви Божьей».

Присутствующие все единодушно провозгласили при продолжительных аплодисментах следующее: «Все мы веруем, все мы утверждаем и подписываем это. Это есть апостольская вера, ортодоксальная вера, вера всемирная. Мы поклоняемся Триединству, почитаем иконы. Кто не делает этого, да будет проклят! Да будет проклят всяк, кто называет иконы идолами! Прокляты все, общающиеся с таковыми, которые не почитают икон… Вечная слава правоверным римлянам над Иоанном их Дамаска! Вечная слава над Григорием из Рима! Вечная слава всем проповедникам истины!» (Ист. А. Миллера, стр. 419-420).

Так был разрешён самый острый вопрос из всех вопросов, которые поднимались когда-либо с тех пор, как христианство стало религией римского мира. Седьмой Всемирный Собор (787) утвердил поклонение иконам. С тех пор греческие и латинские церкви так крепко ухватились за почитание образов, что поныне защищают святость икон. Политические последствия споров вокруг икон имели не меньшее значение. Рим разорвал свои связи с востоком и навсегда отделился от Византийского царства. Греческое христианство превратилось в обособленную религию и правление – в отдельное государство.

В этом же, VIII веке родилось учение о «чистилище», как о промежуточном месте между раем и адом, где души горят в очищающем огне; когда грехи их будут искуплены, они могут получить доступ в рай. Была введена заупокойная служба.

Однако и после Седьмого Собора иконоборческие распри продолжали потрясать Византийскую империю. Окончательно почитание изображений было установлено и утверждено повсеместно в 842 году при императрице Феодоре. Эта женщина утвердила поклонение иконам в восточных церквях, чему после смерти Ирины некоторые кесари стремились противостоять. (Ист. А. Миллера, стр. 25-26)

После смерти кесаря Феофила (842) правила в Константинополе его жена, вдова по имени Феодора, которую историки именуют второй Иезавелью. Её тайное предпочтение поклонения иконам духовенству было хорошо известно. Как только представилась возможность, было устроено торжество по случаю восстановления и узаконивания поклонения иконам. Всё константинопольское духовенство и бесчисленная толпа народа, которая стекалось со всех сторон, собрались перед дворцом архиепископа и бесконечной процессией двинулись оттуда к Софийскому собору с крестом и со свечами, где их ожидала царица Феодора со своим малолетним сыном Михаилом. Началось торжественное обхождение собора с зажженными свечами, и всем статуям и изображениям были принесены жертвы поклонения и почитания. Образа были заботливо восстановлены и более никогда не подвергались уничтожению до самого страшного истребления образов оттоманскими турками после падения Константинополя в 1453 году.

После такого триумфального восстановления поклонения образам сторонники этого сочли, что наступило благоприятное время для второй великой победы. Они приступили к царице, чтобы она полностью подавила павелистов, потому что они решительно выступают против поклонения иконам и реликвиям. «Непозволительно, - говорили клеветники, - чтобы такие люди оставались в живых!» К сожалению, они полностью достигли своей цели. Был издан эдикт, который приказывал либо истребить павликиан огнём и мечом, либо обратить назад к греческой церкви. Все попытки обратить их к поклонению иконам наталкивались на непоколебимую твёрдость, с какой они держались за веру, признанную ими истинной. Так начал пылать огонь гонения.

Инквизиторы Феодоры прочёсывали города и все населённые пункты Малой Азии и исполняли своё назначение чудовищным образом. Как мирские, так и духовные составители истории утверждают, что за краткосрочное правление Феодоры было убито не менее ста тысяч павелистов. Рим был восхищён образом действий Феодоры. Николай I, ставший в 858 году папой Римским, в одном из своих писем отзывался о поведении её с большой признательностью и похвалой. Особенно он восхищался её безусловным послушанием римскому престолу и одобряет это. «Она решилась, - пишет он, - либо обратить павелистов к истинной вере, либо истребить их окончательно. Верная своему решению она послала благородных людей и служителей во все провинции государства, которые уничтожили тех несчастных частично мечом, частично распятием на кресте, частично потопили в море». В то же время, отмечает Николай, еретики, видя в Феодоре такую решительность и мужество, едва могли поверить, что она женщина.

Конец Феодоры был несчастлив. Её сын, молодой император Михаил, предался распутству, не имевшему пределов, кощунствуя над религией и грубо оскорбляя свою мать. Прокляв сына, Феодора удалилась с дочерьми в городской монастырь, где была насильно пострижена и скоро умерла в 867 году, благословляемая римским папой Николаем.

Боролись против апелляции к святым и протестовали против поклонения иконам павликиане. Католические историки называют их манихеями. Тем не менее, некоторые протестантские исследователи с большой тщательностью изучили всё, что могло бы пролить свет на их историю, и пришли к выводу, что павликиане не были причастны к тем ересям, которые на них возлагали, что они во времена густого мрака Средневековья были истинными и верными свидетелями Христа и носителями Евангельской истины.

Весьма вероятным кажется, что происхождение альбигойцев в южных провинциях Франции прямо связано с павликианами. Также догматика павликиан оказало своё влияние на богомильство, религиозное движение, распространенное на Балканах в X-XIV веках, которое в свою очередь оказало влияние на катаров. (История христианства, А. Миллер, стр. 423-425)