О левой идее и реальности

Копия поста в ЖЖ.

Обвальное крушение СССР и полное перерождение Китая (видимо, в Азии непонятен смысл анекдота про крестик и трусики, и одна из наиболее прокапиталистических политических партий мира продолжает с какого-то перепоя называться коммунистической) привели к тому, что левые проекты сохранились лишь в самом уродливом воплощении, вроде северокорейского. Да и тот левый лишь по ярлыку, на самом деле это — деспотия некоего семейного клана, пользующегося коммунистической риторикой в силу обстоятельств: к власти основателя клана капитана Ирсена Кима привёл его высший воинский начальник генералиссимус Сталин, который также пользовался аналогичной риторикой.

Коммунистическая идеология, отвергающая буржуазную демократию, неплохо легла на корейские реалии, а затем медленно эволюционировала в чучхе, которое уже и вовсе к социализму не имеет отношения, а представляет собой комбинацию бреда величия с бредом преследования, но не на уровне индивида, а на уровне нации.

Глупые антисоциалисты тычут в лицо социалистам Северной Кореей. Умные высказывают, в общем-то правильную идею о том, что плановое хозяйство в том виде, в каком оно существовало в СССР, в принципе невозможно. Действительно, если стратегическое планирование экономики возможно и желательно, вне зависимости от характера государственного устройства (в странах рыночной экономики власти также имеют возможность регулировать экономику: не в форме косыгинского доклада на очередном съезде под заголовком «Основные направления развития народного хозяйства на такие-то годы» плюс конкретные документы Госплана, а через льготное налогообложение или, напротив, завышенные акцизы, через регулирование импорта, через ставки рефинансирования и т.п.), то указать конкретные объёмы и сроки производства сотен миллионов, если не миллиардов позиций, не допустив ошибок и диспропорций, невозможно.

Более того, если вдруг изобретут компьютер такой производительности, что он сможет решить подобную задачу хотя бы за месяц непрерывной работы, то придётся закладывать во все показатели такие огромные допуски, что само формирование этих показателей станет бессмысленным. Идеально сбалансированный план окажется настолько хрупким и неустойчивым перед всякими флуктуациями на месте, что даже при его идеальном выполнении цель не будет достигнута. Допустим, приняли решение, руководствуясь самыми научными-разнаучными критериями, что в таком-то году требуется выпустить 220,674,337 килограммовых пакетов поваренной соли, из них 95,924,219 — мелкой для присаливания блюд и 124,750,118 — крупной, для консервирования скоропортящихся продуктов. Плюс 10 процентов к каждому из показателей, на непредвиденный случай. И тут в Москве какой-то псих или злоумышленник запускает слух о войне или о том, что в стране ожидается дефицит соли, и народ, помнящий дефицит военного и послевоенного времени, бросается запасаться ею впрок, а через гостей столицы и командированных слух распространяется по всей стране. Годовую продукцию вместе с 10-процентным запасом сметают за неделю, приходится срочно закупать соль за свободно конвертируемую валюту, скажем, в Гвинее-Бисау. Но ведь валютные расходы тоже распланированы, соответственно, образуются дырки сразу в нескольких местах, и остаётся только надеяться, что не возникнет цепная реакция обвалов в планах, которая похоронит под собой всю экономику (тут советское правительство должно было бы еженедельно поднимать тосты за долготерпение русского народа, который терпел хронический дефицит в течение 70+ лет, и пошёл на ликвидацию негодной модели лишь в 1991 году; понятно, что заменили её тем, что тоже никак не подарок, но это тема для отдельного разговора).

А ещё большим врагом жёсткого планирования по позициям является мода, особенно потому, что творят её не в ЦНИИ Минлегпрома СССР, а в мастерских всяких заграничных п***расов в обоих смыслах слова, вроде Диора и прочих живаншей, которым не то что начальник главка, но и сам Косыгин не указ. Запланировали произвести 12,729,135 жёлтых распашонок в синий цветочек из плюша, план выполнили на 105 процентов, качество строго по ГОСТам, живи и радуйся. А вот фуй: какой-то морячок завозит в СССР каталог Quelle, и там на 55-й странице довольный ушастый деть в распашонке оранжевого цвета в фиолетовый цветочек из ферромарганцевого волокна. Сшитые на советских фабриках распашонки (или распашата — как правильно?) мёртвым грузом лежат на полках магазинов, превратившись в инфляционное бремя (за их пошив выплачена зарплата, а в связи с отсутствием спроса она не получила товарного покрытия, так что эти честно заработанные деньги стали лишними в системе народного хозяйства), покупают их разве что в Чукотской автономной области, куда не добралась новая мода, а тётки бомбардируют редакцию «Работницы» возмущёнными письмами о том, что мелких не во что одеть, и покупают у спекулянтов модную модель, сшитую в Очамчири с лейблом Made in Pariж по пятикратной цене.

И ругают Советскую власть, хотя ни «Посева», ни «Граней» не читали.

Поэтому в наши дни едва ли вменяемый левый станет требовать возврата к советской системе хозяйствования. Если он требует, то это никакой не левый, а обычный конъюнктурщик, паразитирующий на фрустрации тех, по кому изменение экономической парадигмы проехалось паровым катком. Он просто тоже хочет порулить и попилить, покататься на «Майбахе» и побл**овать в Курвошавеле, ради этого готов пообещать хоть трёхэтажную виллу с дворецким, поваром и садовником, а также текущей из крана водкой премиум-класса каждому бомжу. На самом деле актуальным для левых вопросом являются социальные гарантии.

Именно социальные гарантии, а не некая «социальная справедливость». Они подразумевают создание условий для пристойной жизни без особых излишеств всем гражданам, в том числе и тем, кого Бог не одарил выдающимися способностями, богатой роднёй или предпринимательским талантом. Социальная справедливость — это нечто иное, её путают с «поэтической справедливостью», которая легко вырождается в откровенную шариковщину при народной экзегезе этого понятия. Типа, почему пустышка Максим Палкин имеет виллу за 10 млн евро, а мне, такому высокодуховному Васе Пупкину, не по силам подарить любовнице какой-то вшивый «Фольксваген», не говоря уже о «Роллс-Ройсе»? Но государство не должна волновать доступность символов статуса, кто хочет их заиметь, должен на самом деле в чём-то быть выше среднего (или даже насосать или унаследовать — абсолютной справедливости не бывает), но первые два-три этажа пирамиды Маслова должны быть доступны всем без исключения, при этом простые физиологические потребности удовлетворены не по минимуму для выживания (хлеб и вода, нары в бараке, чукотский сортир, банька по-чёрному раз в квартал и одежда из мешковины), а более или менее в рамках цивилизованных норм. И государство должно мешать обладателям дипломов МВА оплачивать труд тех, кто легко заменим, по нормам того же простого физического выживания. Предприниматель ценен для общества тем, что обеспечивает нормальным заработком население, если он этого не делает, а слишком тянет одеяло на себя ... ну, пусть некоторое время подумает о своём поведении в процессе шитья рукавиц, перед этим лишившись принадлежащих ему активов.


Но есть и ещё одна ловушка для левых из цивилизованных стран, связанная с тем, что мы живём в реальном мире, а не в сферическом конском вакууме. Это — антимальтузианство, пережиток раннекроманьонской ментальности, ставящий выживание популяции в зависимость от её прироста. Технический прогресс и рост производительности труда снижают потребность в рабочей силе, и при некотором соотношении работающих и безработных экономика и социальная система не потянет. То есть, развитие производительных сил должно сопровождаться опережающим снижением численности населения через падение рождаемости и прекращение работ по продлению продолжительности жизни, которые уже привели к попыткам коррекции генотипа. Невозможно повышать пенсионный возраст до бесконечности, по большому счёту, пожилые люди на рабочих местах не очень нужны (есть исключения, я не спорю, но у многих после 60 снижаются все формы трудоспособности), поэтому средняя продолжительность жизни в 70-75 лет — это максимально допустимый. Кому повезло с генами, пусть живёт хоть до 300, как черепаха Тортилла, таких в любом случае мало, но искусственно снимать генетический ограничитель продолжительности жизни более чем опасно.

При этом снижение рождаемости должно идти опережающими темпами у неурбанизированных народов, у урбанизированных и так прирост отрицательный. Для этого левым следует исключить из своей идеологии солидарность с Третьим миром. Если социалист занимается политической работой, скажем, в Бельгии, его должно волновать благополучие только бельгийцев, а не сомалийцев. Иными словами, закрыть Первый мир от великого переселения народов — это задача номер один. В условиях дефицита ресурсов, лишённые возможности паразитировать на социальных системах более благополучных стран либо разрушать там рынок труда демпинговыми запросами, жители Третьего мира сократят свою численность: хватит мозгов — по-хорошему, за счёт снижения рождаемости, не хватит — просто перережут друг друга в борьбе за скудный ресурс.