Ещё немного про «Дом Павлова» …

Из воспоминаний комбата А.Е.Жукова.

« … Полковник Елин решил воспользоваться затишьем и укрепить позиции полка. Он вызвал меня и отдал приказ штурмам взятъ четырехэтажный дом на площади 9-го Января, который местные жители называли райпотребсоюзом. Дом господствовал над всей прилегающей местностью, вплоть до Мамаева кургана. Из этого дома можно было фиксировать любое передвижение войск противника.

Возвратившись в батальон, я созвал штурмовую группу во главе с сержантом Яковом Павловым. Группу вооружил только автоматами и пулеметами. Кроме того, у каждого был штык-нож и по три гранаты Ф-1. Почему я избрал Павлова? Потому что это был энергичный, мужественный, исполнительный и в то же время находчивый сержант. Затем я договорился с командиром артиллерийского дивизиона об открытии по условленному сигналу массированного огня по дому, а с командиром 7-й роты — об огневой поддержке группы Павлова.

С наступлением темноты 27 сентября я с ординарцем Колей Формусатовым, связным Сашей Болдыревым, расчетом ручного пулемета и медицинской сестрой Марией Лодыченко вместе с группой Павлова выдвинулся на исходные позиции, которые находились в развалинах впереди мельницы, в нескольких десятках метров от дома, который предстояло штурмовать.

В двадцать два часа по моему приказу Коля Формусатов дал условленный сигнал, пустив в сторону Волги красную, а затем зеленую ракеты. Через считанные секунды артиллерийский дивизион открыл ураганный огонь по дому. Заработала и вся оборона батальона.

К этому времени в Сталинграде уже традиционно сложилось, что как только начинался бой на участке какого-то батальона, полка или дивизии, наши войска открывали огонь по всему фронту, чтобы скрыть истинное направление удара. И на этот раз не было исключения. Как только были произведены первые выстрелы артдивизиона, сразу же загрохотал весь передний край обороны наших войск в городе.

Но вот огонь артиллерийского дивизиона по дому прекратился, и я дал команду группе Павлова: «Вперед!» Мы видели, как они темными тенями бросились к дому и скрылись в проломе стены. Сразу же оттуда послышались автоматные очереди, а потом все стихло. Началось томительное ожидание, которое длилось двадцать минут, но мне оно показалось вечностью.

Наконец от Павлова прибежал посыльный Черноголов и принес от него письменное донесение:

«Командиру батальона гвардии капитану Жукову. Дом взят. Жду дальнейших указаний, 28.9.42 г. Павлов».

Подняв свою группу, я вместе с ней, преодолев открытое пространство, через пролом тоже попал в дом. Сержант Павлов доложил, что противник оставил дом, но в самом конце дома в полуподвальном помещении есть люди. Судя по отрывкам разговора — русские.

Вместе с Павловым мы еще раз обошли весь дом и, убедившись, что противника действительно нет, направились в помещение, где предположительно были люди. Приняв все меры предосторожности, открыли дверь и осветили фонариком помещение. В страхе прижавшись, друг к другу, в углу стояли несколько женщин и детей и широко открытыми испуганными глазами смотрели на нас.

Вдруг у одной женщины, лет двадцати пяти, страх пропал, она улыбнулась и крикнула:

—Господи, так это же наши, наши!

Женщины бросились к нам, стали обнимать и целовать.

— Спасители наши… Спасибо вам, — шептали они.

Отправив женщин и детей на берег Волги к переправе, мы с сержантом Павловым обсудили все меры по обороне дома, и я, пообещав ему прислать подкрепление, направился на позиции батальона.

С наступлением темноты по моему приказу Павлову было отправлено 2 станковых и 6 ручных пулеметов, 2 противотанковых ружья и сорокапятимиллиметровая противотанковая пушка. Туда же направились дивизионный и артиллерийский наблюдатели для доклада генерал-майору Родимцеву о передвижениях немецких войск и для корректировки артиллерийского огня из-за Волги.

Когда я о принятых мерах доложил командиру полка полковнику Елину, он их полностью одобрил, но в заключение добавил:

— Смотри, Жуков, головой мне отвечаешь за этот дом!

На следующую же ночь я приказал заминировать все подступы к дому со стороны противника противопехотными минами, а где могли пройти танки — и противотанковыми. В дополнение ко всему саперы вокруг дома протянули спираль Бруно.

К нашему счастью, кладка дома была настолько прочной, что артиллерийские снаряды делали только выбоины или, в крайнем случае, пробоины, но стены стояли, как монолит.

В течение месяца, с конца сентября и до 28 октября 1942 года, немцы почти ежедневно, а то и по нескольку раз в день штурмовали дом, но защитники дома во главе с Яковом Павловым мужественно отражали все атаки. Оставив на подступах к дому множество трупов, противник снова отходил на свои позиции.

Особенно крупные силы противник стал накапливать на подступах к дому в конце октября. Чтобы сорвать план противника овладеть домом, было принято решение во второй половине дня 28 октября всем батальоном перейти в наступление. Завязался кровопролитный бой, который длился до самого вечера. Немцы несколько раз переходили в контратаки, но каждый раз метким огнем их встречал двадцатилетний станковый пулеметчик Илья Воронов. Это был настоящий богатырь. Даже будучи раненным, он продолжал вести огонь по врагу. А когда к вечеру закончились патроны и немцы попытались захватить мужественного воина, он, выдергивая чеку зубами, так как левая рука после ранения уже не действовала, забросал их гранатами Ф-1.

Когда атаки врага прекратились, Воронов, весь израненный, не только пытался сам ползти, но здоровой правой рукой тащил за собой и пулемет. В это время к нему подоспела группа бойцов, которую я выслал ему на помощь. Они вынесли с поля боя и Воронова, и его пулемет. Когда я подошел к нему, превозмогая боль, он произнес:

—Ох, и побил же я их, гадов! Это я за Пашу Демченко отомстил! — потом внимательно посмотрел на меня и тихо попросил: — Товарищ капитан, попросите начальника медсанбата, чтобы он не отправлял меня в тыловой госпиталь, чтобы после излечения я снова попал в свой батальон.

Я пообещал, но в медсанбате у него обнаружили около десятка пулевых и осколочных ранений, в том числе несколько тяжелых, а в довершение ко всему ампутировали ногу, так что он не только в свой батальон, но и вообще уже на фронт не попал.

Это был для батальона самый тяжелый бой. Мы потеряли почти шестьдесят процентов личного состава. Погиб командир 7-и роты Наумов, ранены Афанасьев, Глущенко, Гридин, Черноголов. Но дом мы все-таки отстояли!

<…>Когда был пленен командующий 6-й немецкой армией генерал-фельдмаршал Паулюс, то на первом же допросе он чистосердечно признался, что при попытках захватить дом на площади 9-го Января Германия потеряла больше своих солдат, чем при завоевании Франции.»