Великий поворот на Восток

Автор: Виталий Даренский

Современная Россия начала великий исторический поворот на Восток, от которого в полной мере зависит её будущее: если этот поворот удастся, она вновь станет сверхдержавой, от которой будут зависеть судьбы всего мира; если нет – останется сырьевой периферией Запада, каковой она была с 1917 года. СССР как удачный проект Уолл-Стрит разрушил Россию изнутри и привел её в такое состояние, при котором речь шла уже только о выживании. Разруха 1990-х была результатом неизбежного краха большевизма, который мыслители русского Зарубежья предсказали в мельчайших деталях еще сто лет назад. Но по милости Божией Россия не погибла окончательно и сейчас получила последний шанс на возрождение. Если этот шанс будет упущен, бытие мiра сего потеряет смысл и наступит Апокалипсис.

Россия выходит из экономической системы коллективного Запада и встраивается в экономическую систему Азии, в которой нет диктатуры одного центра, но существует содружество интересов стран, в совокупности более мощных, чем Запад и в экономическом, и в военном отношении. Это процесс почти сто лет назад был точно предсказан Н. Трубецким: «В международных сношениях будущая Россия… не будет стремиться стать европейской державой, а, наоборот, будет всячески отмежевываться от Европы и европейской цивилизации. Памятуя уроки прошлого, она будет следить за развитием европейской материальной техники, усваивать из этой техники то, что ей необходимо, но всячески будет ограждать себя от усвоения европейских идей, европейского миросозерцания и духа европейской культуры. Она не будет вмешиваться в европейские дела, не будет брать сторону той или иной из борющихся в европейских странах партий или идеологий… Наоборот, в отношениях своих к странам и народам неевропейской цивилизации будущая Россия должна руководствоваться чувством солидарности, видя в них естественных союзников, одинаково заинтересованных в преодолении империализма европейской цивилизации». Именно так сейчас и происходит. Кроме того, как предсказал Н. Трубецкой, тщетно будет Россия искать на Западе каких-то «союзников», поскольку «полная гибель международного капитала и прекращение его эксплуататорского властвования над “нецивилизованными” или “полуцивилизованными” странами, т. е. именно то, что должно быть целью России, для европейского пролетариата невыгодно и неприемлемо, совершенно так же, как и для европейской буржуазии».

Но почему эти прозрения принадлежат именно кн. Н. Трубецкому – основателю евразийства? Потому что евразийцы первыми сумели посмотреть на Россию и русскую историю не с Запада, а с Востока и увидеть то, что до них не видел почти никто. Евразийство до сих пор принято критиковать – по старой привычке интеллигенции холуйствовать перед Западом и выглядеть «европейцами». Однако критикуются обычно лишь какие-то второстепенные моменты, а главного в евразийстве «в упор не видят». Но это в лучшем случае, а чаще всего критикуются лишь собственные домыслы, которые эти критики приписывают евразийцам без всяких на то оснований. Например, тезис о том, что евразийцы якобы отрицали татаро-монгольское иго, или что они считали Россию Ордой, или даже то, что они якобы оправдывали большевизм. Всё это ложь. Евразийцы писали, что Русь смогла победить Орду в том числе и благодаря тому, что переняла у неё принципы создания Империи с огромным конгломератом азиатских народов, но это просто исторический факт. Факт и то, что Россия вобрала в себя все народы, ранее собранные Ордой в единое государство. Но это не значит, что Ордой стала сама Россия. Как раз наоборот, это Орда стала Россией, потому что просто перестала быть Ордой благодаря русским царям.

Особая заслуга евразийства состоит в строго научном понимании роли Православия как созидателя России. Как это ни странно, но «классическая» русская историография – от Татищева до Ключевского – не рассматривала Православие как фактор исторического процесса, но только лишь как некий «этнографический» фактор. Даже войны в защиту веры и Святой Руси – от св. Александра Невского до освобождения балканских славян – трактовались ими в первую очередь в политическом контексте. Только евразийцы первыми стали рассматривать Православие как важнейший фактор русской истории именно с научной точки зрения. Именно евразийцы первыми объяснили, почему на Русь так и не смог проникнуть европейский феодализм (о чем первым писал еще А.С. Пушкин), но была создана православная «народная монархия» отчасти по византийскому образцу, даже не смотря на самые неблагоприятные для этого обстоятельства. Как известно, св. Александр Невский создал союз с татаро-монголами против агрессии коллективного Запада ради сохранения Православия и так заложил основы современной России. Но почему этот выбор стал устойчивым и потом создал великую Империю на 1/6 части суши – из какого-то совсем маленького Московского княжества? Именно евразийцы первыми объяснили, что это произошло только потому, что Москва переняла самую высокую на то время в мире политическую культуру – наследие империи Чингисхана.

В чем же суть этой культуры? «Чингисхан был не только великим завоевателем, он был и великим организатором. Как всякий государственный организатор крупного масштаба, он в своей организационной деятельности руководствовался не только узкопрактическими соображениями текущего момента, но и известными высшими принципами и идеями, соединенными в стройную систему» («Взгляд на русскую историю не с Запада, а с Востока»)», – писал Н. Трубецкой. А именно: «К своим подданным, начиная с высших вельмож и военачальников и кончая рядовыми воинами, Чингисхан предъявлял известные нравственные требования. Добродетели, которые он больше всего ценил и поощрял, были верность, преданность и стойкость; пороки, которые он больше всего презирал и ненавидел, были измена, предательство и трусость. Эти добродетели и пороки были для Чингисхана признаками, по которым он делил всех людей на две категории… Люди такого ценимого Чингисханом психологического типа ставят свою честь и достоинство выше своей безопасности и материального благополучия. Они боятся не человека, могущего отнять у них жизнь или материальные блага, а боятся лишь совершить поступок, который может обесчестить их или умалить их достоинство… Преклоняясь перед велениями своего внутреннего нравственного закона и сознавая уклонение от этого закона как потерю своего лица и своего человеческого достоинства, они непременно и религиозны, ибо воспринимают мир как миропорядок, в котором все имеет свое определенное, божественной волей установленное место, связанное с долгом, с обязанностью. Когда человек такого психологического типа повинуется своему непосредственному начальнику, он повинуется не ему лично, а ему как части известной, божественно установленной иерархической лестницы»; «согласно государственной идеологии Чингисхана, власть правителя должна была опираться не на какое-либо господствующее сословие, не на какую-нибудь правящую нацию и не на какую-нибудь определенную официальную религию, а на определенный психологический тип людей. Высшие посты могли заниматься не только аристократами, но и выходцами из низших слоев народа; правители принадлежали не все к одному народу, а к разным». Но, ведь именно на этих принципах потом создавалась царями и Россия!

Фактически это конфуцианские принципы, заимствованные монголами у китайцев, с которыми они воевали уже много веков и тоже на некоторое время включили их в свою Империю, как и Русь. Как известно, русское слово «государство» – китайского происхождения («го»); однако на самом деле не только слово, но и сами принципы государственности, пришедшие к нам через посредство первой евразийской Империи Чингисхана, имеют конфуцианское происхождение. Они отличаются от принципов, сформировавшихся в древней Греции, в первую очередь тем, что изначально имеют не узкие «полисные», а Имперские происхождение и цели. Цель полиса – «феодальная»: хорошо обустроиться в своем маленьком мирке, отгородившись от всех. Цель Империи – мировая: установление всеобщей справедливости и совершенства. Почему же Русь усвоила именно эту великую восточную традицию, а не «дикий феодализм» Запада? Потому что хотела спасти Православие. И спасла.

Афористически говоря, «наследие Чингисхана» – это то, что спасло Москву от судьбы Литвы. Православное царство можно было построить только на этой основе, а не на основе европейского феодализма, основанного на «борьбе всех против всех». А Московская Русь строилась на народной соборности и нравственном отборе. Естественно, Русское Царство является православным, а не «конфуцианским». Но для сохранения Православия и создания Православного Царства именно Москва имела особые культурные основания, а не Русь Литовская, которая переняла европейский феодализм, выродилась в олигархию и была поглощена Польшей. А ведь изначально именно Русь Литовская была намного больше по площади и сильнее Руси Московской – она и должна была бы по всем «естественным» предпосылкам собирать Русь. Но не смогла и даже не ставила себе такой цели. Почему? Потому что в ней уже с самого начала господствовал европейский феодализм, который в принципе не может создать Империю, как это показала судьба Империи Карла Великого. А Москва смогла – благодаря совершенно иной политической культуре, которую Н. Трубецкой метафорически и несколько провокативно назвал «наследием Чингисхана». Только на основе этого наследия можно было устоять перед натиском Европы и построить монархию по образцу Нового Рима. Это исторический факт.

Именно поэтому евразийство страстно ненавидят все без исключения западники и враги Православия – тем самым, отношение к евразийству defacto стало своего рода «тестом на русофобию». Евразийцы – белогвардейцы и эмигранты – были самыми последовательными врагами большевизма.

Так, Н. Трубецкой писал: «Большевизм есть движение разрушительное, а евразийство – созидательное. Оба движения полярно противоположны, и никакое сотрудничество между ними немыслимо. Эта противоположность между большевизмом и евразийством не случайна, а коренится в глубинной сущности обоих движений. Большевизм – движение богоборческое, евразийство – движение религиозное, богоутверждающее».

Для евразийцев большевизм – это лишь самая радикальная форма антирусского «западничества»: «Евразийство призывает все народы мира освободиться от влияния романо-германской культуры и вновь вступить на путь выработки своих национальных культур… в большевизме скрыто то же нивелирующее “цивилизаторское” культуртрегерство, и притом в гораздо более радикальной форме, чем у романо-германских колониальных империалистов. Не к созиданию подлинно-национальных культур, преемственно связанных с историческим прошлым, а к национальному обезличению и разрушению всяких национальных основ хотят большевики привести все народы Азии и Россию» («Мы и другие»).

Н. Трубецкой прозорливо писал и том, что Антанта только делала вид, что помогает Белым армиям, а на самом деле изначально хотела оставить у власти большевиков. Коллективному Западу была нужна большевистская оккупация России для её максимального ослабления: «Несмотря на всю явную с коммерческой точки зрения невыгоду, которую представляет для буржуазной Европы существование в России коммунистического правительства, затрудняющего своими социально-экономическими опытами проникновение в Россию европейских товаров в желательном для Европы количестве, европейцы тем не менее мирятся с этим неудобством и считают существование коммунистического правительства в России для себя выгодным. Ибо это правительство ведет в России европеизаторскую работу. Разрушая духовные устои русской жизни и национальное своеобразие, насаждая в России то материалистическое мировоззрение, которое фактически является в Европе и Америке господствующим, и воспитывая Россию на идеях, созданных европейскими теоретиками и выросших органически из почвы европейской цивилизации, коммунистическое правительство закрепляет Россию в положении провинции европейской цивилизации и утверждает духовное завоевание России Европой, завоевание, которому начало положил Петр I».

Евразийцы нисколько не «оправдывали» большевиков, они говорили совсем о другом – о том, что СССР удалось создать именно на основе тех же самых объективных закономерностей объединения огромных пространств, которые ранее создали и Российскую Империю. Не идеология создала СССР, а паразитирование большевиков на уже созданном задолго до них царями единстве евразийского содружества народов, которые уже и не мыслили тогда свою жизнь без России. Но после советского периода уже не только мыслили – но и готовы были любой ценой бежать из «совка», с которым многие и до сих пор отождествляют Россию. Именно в советский период было уничтожено это содружество, и вместо любви к России теперь мы видим почти тотальную русофобию на пространстве «бывшего СССР». Эта русофобия, основанная на тупом отождествлении русского с советским – одно из самых худших и страшных «наследий» СССР. И СВО на Украине – это тоже наследие большевизма. Саму Украину создал Ленин, отдав ей огромные территории Новороссии – но это еще было полбеды; а потом стихийное народное сопротивление большевизму создало бандеровщину и она стала «национальной идеологией», за которую многие готовы умереть. Всё это «наследство» мы получили в «подарок» от СССР. Многих удивляет сейчас упорство «украинцев» в этой изначально безнадежной для них военной операции. Наивно списывать это на одну лишь пропаганду и бандеровщину. Основная масса тех, кто воюет против России – это вовсе не бандеровцы, а люди, которые вследствие лживой и умелой западной пропаганды воспринимают современную Россию как некий СССР-2. И поэтому они готовы лучше умереть, чем вернуться в «совок». А идиоты, которые возвращают на уже освобожденных территориях советские названия, только укрепляют их в этом заблуждении, и тем самым, продляют войну и увеличивают число её жертв. Это не просто идиоты, а преступники. Не только на Украине, но и вообще на всех территориях «бывшего СССР» массовая русофобия будет господствовать до тех пор, пока в самой России не будет проведена декоммунизация. До тех пор, пока на Красной площади еще стоит мавзолей, все бывшие окраины России будут её непримиримыми врагами.

Многих смущает обращение Н. Трубецкого к образу Чингисхана, которого традиционно воспринимают как «мирового злодея». Чингисхан действительно был злодеем – но не в большей степени, чем любой крупный политический деятель его времени. Разница лишь в том, что другие злодеи злодействовали исключительно в своих корыстных интересах не оставили после себя ничего, а Чингисхан создал самое большое по площади и числу народов государство во всей мировой истории. Поэтому фактор злодейства следует вообще исключить из рассмотрения как стандартную величину и оценивать все остальное. А здесь есть о чем задуматься.

Первыми всерьез задумались евразийцы и не зря. Они нашли исток, исходную позитивную модель российской государственности, которая её и создала. Н. Трубецкой писал: «Наследие Чингисхана неотделимо от России. Хочет Россия или не хочет, она остается всегда хранительницей этого наследия, и вся ее историческая судьба этим определяется. Даже в период антинациональной монархии, когда и правительство, и образованное общество стремились к тому, чтобы Россия была европейской державой, и всячески стыдились признать естественную связь России с Азией, даже тогда Россия силою вещей принуждена была продолжать историческое дело государственного объединения Евразии – дело Чингисхана… правительство, стремясь во всем подражать “великим европейским державам”, готово было всюду проводить насильственную ассимиляцию и культурно обезличивать вновь присоединенные области (как это делают подлинные европейцы в своих колониях), народная русская стихия, инстинктивно ощущавшая подлинную задачу России, усваивала по отношению к туземному населению тактику братания, охотно заимствовала от покоренных разные черты их быта… мешало только стремление русских верхов (как образованного общества, так и правительства) иметь культуру непременно европейскую».

В результате этого, как пишет Н. Трубецкой, «процесс европеизации разрушил всякое национальное единство, изрыл национальное тело глубокими ранами, посеял рознь и затаенную вражду между всеми… в России эпохи европеизации никто не чувствовал себя совсем в своем доме: одни жили как бы под иноземным игом, другие – как бы в завоеванной ими стране или в колонии». Поэтому «евразийство походит к национальной русской культуре… с желанием освободить ее от романо-германского влияния и вывести ее на путь подлинно самостоятельного национального развития».

Но общая ошибка и евразийцев, и И. Солоневича – при всех их великих прозрениях в сущность русской истории – состоит в односторонней трактовке «Петровской монархии» как якобы «антинациональной». На самом же деле, в петровской европеизаторской «оболочке» продолжала жить все та же самая православная Россия. Это доказано самой историей и положительным, и отрицательным путем. Отрицательным: если бы это было не так, то враги России не стали бы её разрушать в 1917 году и устанавливать в ней свой антирусский террористический режим. Они могли бы и оставить эту якобы «антинациональную» монархию. Но если они этого не сделали, значит она не была «антинациональной» и не соответствовала их целям. Положительным: именно в «Петербургский период» Россия стала мировой сверхдержавой и сделала Православие известным всему миру через русскую культуру. Это была апостольская миссия России, которую она смогла выполнить только благодаря усвоению форм европейской культуры и наполнению этих форм своим русским содержанием. Иначе это было бы невозможно. Вместе с тем, вирус «европеизма», занесенный Петром I, действительно, в конце концов и привел к катастрофе 1917 года – как это совершенно справедливо утверждают и евразийцы, и И.Л. Солоневич. «Коммунистическая власть оказалась продолжательницей европеизаторских традиций… Она не порвала с прошлым, а находится всецело во власти этого прошлого, пресловутых “заветов Петра Великого”», – писал Н. Трубецкой. Большевизм был самой радикальной формой русского «западничества» и «чужебесия», взращенного и интеллигенцией, и государством после Петра I.

Почти сто лет назад Н. Трубецкой писал: «путь к подлинно своему, к обретению своего настоящего лица для России-Евразии предначертан её прошлым. И тем не менее это не есть путь назад, а путь вперед, к подлинно новому, к небывалому. Предстоит создать совершенно новую культуру, свою собственную, непохожую на европейскую цивилизацию. То, что сейчас делается в России, только кажется новым и своеобразным. На самом же деле это разрушение, а не созидание, и разрушение это проникнуто тем же старым духом, духом Петра I, Екатерины II и всей интеллигенции XIX века, прельщенной заманчивым внешним видом европейской цивилизации и европейских идей. Подлинное творческое созидание еще впереди. И станет оно возможным лишь тогда, когда окончательно будут изжиты увлечения европейской цивилизацией и придуманными в Европе идеологиями, когда Россия перестанет быть кривым зеркалом европейской цивилизации, а обретет свое собственное историческое лицо и вновь станет сама собой – Россией-Евразией, сознательной носительницей и преемницей великого наследия Чингисхана». Это время пришло и всё теперь зависит только от нас.

Современное монархическое учение в России должно иметь системный, многоуровневый характер. Его высший, богословскийуровень представляют, например, труды святителя Серафима (Соболева); средний – политическую философию – классическое исследование Л. Тихомирова; но в основе всего должна быть и научно-эмпирическая часть, которая хорошо представлена «Народной монархией» И. Солоневича и евразийцами, а из современных исследователей – например, книгой «Самодержавие» А. Боханова. Но особая ценность наследия евразийцев состоит в том, что они спрогнозировали важнейшие геополитические процессы в России XXIвека.