Новая промышленная революция и Россия: кто кого?

В России сокращается число студентов. Продолжается утечка мозгов.

Сужается сфера бесплатного образования, по данным Российской академии государственной службы, сегодня на бюджетные средства учится меньше студентов, чем в советское время, притом, что количество вузов зашкаливает. Встает вопрос, не станет ли наше высшее образование платным полностью, если уже сегодня 2 миллиона студентов учатся бесплатно, а 3 миллиона за деньги? Другой, более драматичный вопрос: если эти тенденции сохранятся, то какая роль уготована России в эпоху постиндустриализма, уверенно побеждающего в развитых странах?

На недавнем Всемирном экономическом форуме в Давосе с интереснейшим докладом выступил профессор Клаус Шваб — швейцарский экономист, основатель и бессменный президент форума с 1971 года. Он проделал экскурс в историю уже известных нам промышленных революций и определил черты новой, совершающейся на наших глазах.

Первая промышленная революция сделала слугами человека воду и пар — с их помощью было механизировано производство. Появился скоростной транспорт. Изобретение двигателя внутреннего сгорания продолжило революционные изменения в промышленности.

Главной движущей силой второй промышленной революции стало электричество, благодаря которому создано массовое производство.

Мотором третьей революции стала электроника и информационные технологии, позволившие автоматизировать производство, эта революция началась в середине ХХ века, ее иногда называют «цифровой».

Разворачивающаяся на наших глазах четвертая промышленная революция «вырастает» из третьей. Уже на старте этой революции видны ее базовые признаки: это слияние технологий, размывание традиционных границ между физическими, цифровыми и биологическими сферами.

Профессор Шваб формулирует три причины, заставляющие считать сегодняшние перемены не просто продолжением третьей промышленной революции, а началом новой. Это скорость, с которой происходят перемены, их масштаб и системный характер их последствий.

Никогда еще технический прогресс не развивался так стремительно. И никогда до сих пор его последствия не были настолько всеохватывающими. Четвертая промышленная революция оказывает влияние на любую существующую индустрию в любой стране планеты. Глубина и масштабы вызванных этой революцией перемен требуют принципиальной трансформации всех систем производства и управления. Перед каждым из миллиардов людей, владеющих мобильными устройствами и имеющих доступ к Сети, открываются безграничные возможности для коммуникации. Каждый пользователь компьютера обладает доступом к полезной информации, касающейся всех сфер жизни, и ко всем знаниям, накопленным человечеством. Стало возможным революционное развитие таких областей как робототехника нового поколения, «Интернет Вещей», 3D-печать, нанотехнологии, квантовые компьютеры и пр.

Реальностью становится искусственный интеллект. Автономные («самопилотируемые») машины, дроны, виртуальные ассистенты, программы-переводчики, программы-консультанты, программы, ставящие медицинские диагнозы, разрабатывающие новые лекарства и даже предсказывающие новые культурные тенденции — эта «цветущая сложность» развивается в направлении все более тесной взаимной координации, при которой роль «царя природы» в управлении процессами уменьшается, а роль его электронных помощников становится более значительной с каждым новым изобретенным или усовершенствованным гаджетом.

Стирается грань между цифровыми и материальными технологиями. Дизайнеры, конструкторы, архитекторы, инженеры используют компьютерное моделирование, 3D-печать, интересуются новостями из области синтетической биологии. Сужается разрыв между точными и гуманитарными дисциплинами, между условными «физиками» и условными «лириками».

Новые победы четвертой промышленной революции сделают нас очевидцами и даже потребителями многого такого, что сегодня, на самой ранней ее стадии, представляется нам фантастикой. Однако специалисты утверждают, что одной из главных тенденций развития производства в новую эпоху станет эксклюзивный, «штучный» характер продуктов с учетом запросов конкретного покупателя-потребителя. Кроме того, главным фактором успешного производства станет не капитал, не количество работников, а неординарность мышления и талант. Сегмент коллективного труда будет сужаться, рынок труда — еще больше распадаться на низкооплачиваемый сегмент рабочих мест, не требующих квалификации, и хорошо оплачиваемый узкий сегмент высококвалифицированных специалистов широкого профиля. Постиндустриализм — время творческих одиночек.

Готова ли к нему Россия?

По данным специалистов РАГС, если в 2015 году в нашей стране насчитывалось 5 миллионов студентов, то к 2021 году их число сократится до 4,1 миллиона, т.е. почти на одну пятую.

Виной тому, во-первых, демографическая яма, гулкое эхо 1990-х: в 2012−15 годах число выпускников 11-х классов уменьшилось с 786 до 710 тысяч человек.

По сравнению с 2010-м к нынешнему году численность молодежи 17−25 лет сократилась почти на 15%.

Но дело не только в демографии. Не менее важным показателем является количество студентов в общей численности соответствующей возрастной группы. В этом смысле до недавнего времени все было сравнительно благополучно, процент студенческой молодежи в России даже увеличивался: если в 2006 году студенты составляли 59% своих ровесников-россиян, то в 2014-м их было уже 76%.

Однако в прошлом году правительство в целом одобрило проект «Основные направления бюджетной политики на 2016 год и плановый период 2017−18 годов». Со ссылкой на демографию авторы документа предложили сократить количество бюджетных мест в российских вузах с 800 до 750 на каждые 10 тысяч граждан в возрасте от 17 до 30 лет. Если верить демографам, то сегодня в России насчитывается порядка 26 миллионов граждан этой возрастной группы, следовательно, исчезнет более 100 тысяч бюджетных мест. Тем, кому не хватает финансов на оплату высшего образования, Министерство финансов по-отечески рекомендует брать образовательные кредиты.

Специалисты считают, что на качество высшего образования в России крайне негативно влияет и то, что начиная с 2000 года существенная часть российских студентов учится заочно. В настоящее время дневная форма обучения охватывает лишь 46% российских студентов, остальные учатся «чему-нибудь и как-нибудь».

Не меньше удручает продолжающаяся, даже возросшая, утечка мозгов. В 2013 году из Российской Федерации выбыло 186 тысяч граждан, такого полноводного потока не наблюдалось с 1999 года, когда нашу страну покинуло 215 тысяч человек. В 2014 году уехало еще больше, за первые восемь месяцев эмигрировало 203 тысячи человек, об этом сообщал Росстат. Итоги прошлого года пока, видимо, не подведены, но тревогу вызывает даже не столько количество беглецов, сколько их «качество».

Социологи утверждают, что Россию покидают в основном молодые, образованные, энергичные люди, ориентированные на успешную карьеру, в том числе в академических областях. По данным Росстата, наши соотечественники предпочитают обосновываться в США, Германии, Канаде, Великобритании, Финляндии. Сегодня высококвалифицированную и достойно оплачиваемую работу специалистам может обеспечить не так уж много стран, фундаментальная наука становится дорогим удовольствием.

Горько писать об этом в России, которая в минувшем столетии вкладывала огромные средства в развитие всего спектра научных исследований. Сегодня отечественная наука лежит в руинах. Безответственные, непродуманные реформы, вроде той, которой недавно подверглась Российская академия наук, настораживают молодых ученых. По сравнению с эпохой «железного занавеса» характер эмиграции сегодня принципиально изменился, выезд в чужую страну, даже на постоянное место жительства, не предполагает «билет в один конец». Однако если верить статистике, то именно научные работники, уехав за рубеж, реже других возвращаются обратно. Знания и таланты 90% из них для России потеряны навсегда.

А кто едет в Россию? На протяжении двух десятков лет в нашей стране утвердилось «отрицательное замещение трудовых ресурсов» — уезжают образованные высококвалифицированные специалисты, приезжают граждане бывших советских республик с низкой профессиональной квалификацией или вовсе без профессии, работники-универсалы, которые могут копать и могут не копать.

Для «экономики трубы» такая ситуация угрозы не представляет. Но кто сказал, что в современном мире богатство природных недр создает основу национального богатства? Посмотрите на прошлогодний рейтинг Forbes самых дорогих компаний, составленный с учетом прибыли, полученной за последние три года. В рейтинг попали бренды из 15 стран, представляющие 20 отраслей, около половины рейтинга занимают американские бренды, далее следуют немецкие, японские и французские. Наибольшее количество позиций в списке из 100 самых богатых корпораций занимают высокотехнологичные и автомобильные торговые марки. Тройка чемпионов — Apple, Microsoft и Google. Укрепила позиции корпорация Samsung, переместившись с девятой на седьмую строчку, а горячо любимый россиянами Facebook поднялся сразу на восемь позиций, замкнув десятку лидеров. И никаких сырьевиков в «премиальной» части списка! Считать, что квадратные километры территории и объемы залежей полезных ископаемых страны в XXI веке определяют уровень благосостояния ее граждан — значит, ничего не понимать в реалиях современного мира, который стремительно меняется. Даже военная мощь государства не является определяющим фактором «счастья народного». На первый план выходит такая «проза» как продолжительность и качество жизни граждан, доступность и уровень медицины и образования, эффективность государственных институтов и социальная справедливость. И, конечно же, соответствие государства и общества вызовам новой технологической революции, способной изменить мир быстрее и радикальнее, чем это делали три предыдущие. Опаздывать нельзя: четвертая промышленная революция — поезд-экспресс.