Тепло, вода и разные трубы

 Почти половина инфляции, до 40% ее объема, в России приходится на тарифы инфраструктурных и сырьевых монополий. При этом значительная часть существующего ценообразования либо экономически не обоснована, либо считается по такой запутанной методологии, разобраться в которой под силу не каждому. К такому выводу пришли авторы программы «Стратегия роста» – среднесрочной стратегии развития России до 2025 года, которую в начале марта презентовал бизнес-омбудсмен Борис Титов. 

Региональные власти и монополии, по сути, предоставлены сами себе в вопросе формирования тарифов. Законодательство в этом вопросе далеко от совершенства, а государственный контроль слишком слаб. В итоге потребители – бизнес и граждане – многократно переплачивают за подключение к сетям и другие услуги. А заложено в эти цены может быть что угодно – и сотни бутылок коллекционного вина, и дорогие ювелирные украшения, и взятые в аффилированных структурах кредиты. Это только то, что в ходе проверок обнаружили сотрудники Федеральной антимонопольной службы (ФАС) России. К этому стоит добавить и разную, различающуюся порой в десятки раз стоимость на одни и те же услуги. Многочисленные примеры причудливого расчета тарифов выявили эксперты Центра мониторинга и контроля за ценообразованием (ЦМОК), чья аналитика легла в основу программы «Стратегия роста».

Существующие тарифы не просто раздуты и не обоснованы. Они поистине разорительны. В результате коммунальная история для любого малого или среднего российского предприятия может обернуться историей банкротства. И это уже негативно сказывается на месте России в рейтинге Всемирного банка Doing Business. Генпрокуратура рапортует о проведении проверок и выявленных нарушениях в системе тарифов. ФАС ужесточает контроль и обещает модернизировать законодательство через три года. Но уже сейчас, говорят эксперты ЦМОК, тарифы можно как минимум заморозить, и это не только не навредит экономике, но и даст прирост ВВП.

На грани отключения

Жило-было в городе Кировске, в Ленинградской области, ООО «Констрактор Рус» – предприятие со 100‑процентным иностранным капиталом, просуществовавшее на российском рынке 8 лет и занимавшееся производством и экспортом стеллажного оборудования. Кормило 100 человек. Компания привлекла в Ленобласть инвестиции на 217 млн рублей, но теперь готова свернуться. Виной тому выросший на 74% тариф на тепловую энергию. До начала 2016 года предприятие платило за эту услугу 1612 руб./Гкал, а сейчас – 2811 руб./Гкал. Тарифы на услуги по теплоснабжению, отмечают в аппарате уполномоченного по защите прав предпринимателей, были утверждены приказом Комитета по тарифам и ценовой политике Ленобласти. Но обоснованность принятия такого решения оценить не удалось – на официальном сайте органа регулирования подлежащая раскрытию информация о составляющих тарифа была представлена не в полном объеме. 

Минтранс объявил о планах досрочного и резкого повышения тарифа за проезд фур по дорогам. За очередным повышением налогов с большегрузного транспорта дальнобойщики усмотрели подарок железнодорожникам

Случай этот для страны типичный, констатирует руководитель Экспертного центра при омбудсмене Анастасия Алехнович. В квитанции коммунальщиков, говорит она, «лишними» могут быть всего 10 рублей, но, учитывая количество потребителей, сумма в итоге набегает немалая. Но дело не только в этом. «Подключение к сетям – самая дорогая услуга, на ней прежде всего и стараются заработать, – объясняет Алехнович.  – Монополист может потребовать у клиента оплатить подключение, например, в 2 млн рублей. И если это требование не будет выполнено, предприятию может грозить отключение от сети».

Затраты на услуги естественных монополистов увеличились – так в 2015 году ответило 66% опрошенных ВЦИОМ предприятий. Не увидели изменений 24%, затруднились с ответом 10%. Генпрокуратура по запросу омбудсмена выявила нарушения в системе тарифообразования в пяти регионах и приняла «меры реагирования». Но нарушения эти допускаются повсеместно, отмечает директор ЦМОК Алексей Малоземов. Опираясь на данные Росстата, эксперты констатировали, что с 2007 по 2015 год индексы цен приобретения промышленными организациями товаров и услуг естественных монополий (по газу, теплу, электроэнергии, железнодорожным перевозкам) росли быстрее, чем индекс цен производителей обрабатывающей промышленности. По данным Института народнохозяйственного прогнозирования РАН, в газовом секторе в период 2005–2015 гг. средняя оптовая цена газа выросла в 3,7 раза (с 1017 руб./куб. м до 3761 руб./куб. м), а средний тариф на магистральный транспорт газа в 3,5 раза (с 511 руб./куб. м до 1764 руб./куб. м). В три раза за тот же период выросла конечная цена за электроэнергию (с 97 коп./кВт.ч до 300 коп./кВт.ч), сетевая составляющая (средний котловой тариф на передачу электроэнергии) – в 4 раза (с 32 коп./кВт.ч до 125 коп./кВт.ч). При этом средние потребительские цены в это десятилетие выросли в 2,4 раза.

Тариф на инфляцию

«Вся наша денежно-кредитная политика, которая была нацелена на инфляцию, на самом деле не давала результатов. Потому что власть борется не с той инфляцией», – заявил Борис Титов на презентации «Стратегии роста» в пресс-центре РИА «Новости». И в этом смысле, по его словам, очень важный вопрос – тарифы естественных монополий. «Многие говорят, что они обоснованы и их нельзя замораживать. Но в объемах инфляции именно тарифы иногда занимали до 40%, – отметил бизнес-омбудсмен. – По нашему мнению, тарифы имеют очень большой резерв в стоимости. И это еще мягко сказано». В частности, по словам Титова, резерв только по транспортировке электроэнергии в среднем по стране составляет 27,8%.

Как «набегают» эти 40%, разобрались эксперты ЦМОК. В целом можно выделить три главные составляющие, раздувающие тарифы монополистов: подключение к сетям, инвестиционные программы монополий и «прочие расходы».

Что касается первого аспекта, то, например, в сегменте технологического подключения к электросетям эксперты отметили, что цена не просто отличается от региона к региону, а отличается порой на порядок. «В техприсоединении может использоваться один и тот же кабель, но его стоимость может варьироваться раза в три, – приводит пример Малоземов. – Это в регионах, которые находятся в одном федеральном округе, и кабели там продаются по одной и той же рыночной стоимости». В соседних регионах сетевой тариф должен быть сопоставим, считает эксперт. «Почему у нас в Рязани и в Иваново за электричество должны платить разные деньги, когда экономическое существование людей и там, и там примерно одинаково?» – недоумевает он. Например, размер ставки С1 (ставка на покрытие расходов на организационные мероприятия по технологическому присоединению к электросетям) в большей степени зависит от расходов на оплату труда, расходов на вспомогательные материалы (бумага, горюче-смазочные материалы). «Учитывая, что около 80% всех планируемых расходов составляют трудозатраты, а прирост заработной платы в сфере производства и распределения электроэнергии в 2016 году составил всего 7,4%, мы видим, что в ряде субъектов Российской Федерации стандартизированная тарифная ставка С1 в 2016 году выросла в разы, а иногда и в десятки раз», – констатирует эксперт. В некоторых регионах, например, в Ставрополе, ставка С1 выросла в среднем с максимального размера 86 рублей до 901 рубля. «Все потому, что действующая методология предполагает расчет ставки в зависимости от присоединяемой мощности, а не от конкретного присоединения», – объясняет директор ЦМОК.

Аналогична ситуация и с подключением к газораспределительным сетям. Так, если в Северо-Кавказском федеральном округе эта услуга обойдется в 48 тыс. рублей, то в Центральном – уже в 3,6 млн рублей, в Северо-Западном – в 4,1 млн, а в Дальневосточном – в 7,5 млн рублей. «У нас есть регионы, где программы газификации нет, а спецнадбавка за газификацию установлена. Такого вообще не должно быть», – говорит Малоземов. Что касается тарифов на подключение к системам водоснабжения, водоотведения и теплосетям, то они в большинстве регионов не утверждены и определяются «на усмотрение должностных лиц». Например, в ЦФО эксперты зафиксировали 2 930 организаций, которым не были установлены соответствующие тарифы, и только 40 (1,4%) с установленными тарифами. В остальных округах процент организаций с установленными тарифами варьируется от 1,6% до 6% от общего числа в каждом из них.

Количество принятых органами регулирования в федеральных округах решений о подключении к теплоснабжению также в среднем составляет не более 2%. А каково «усмотрение должностных лиц», сложно предсказать. «Например, методология расчетов по присоединению к теплоснабжению не зависит от размеров трубы, хотя такого быть не может, – говорит Малоземов. – То есть какую трубу ни построй – 10 м или 20 м, цена будет одинаковой. А получается, что труба всего 20 м, а я плачу как за 40 м».

Инвестиции и прочие расходы

Сами работы и материалы по техприсоединению – это всего лишь 20–25% стоимости техприсоединения. Остальное – «прочие расходы». При этом в размер ставки по присоединению к электросетям включается от 50% до 90% таких прочих затрат, а к газораспределительным – от 50% до 80%. Что входит в дополнительные расходы? А все что угодно. «Если та или иная организация сама себе выдала кредит через аффилированные компании, мы должны это в тарифе учитывать? Потребители должны за это платить из своего кармана? Конечно, нет, – рассуждал на эту тему в одном из недавних интервью глава ФАС Игорь Артемьев. – Или, скажем, мы должны учитывать в тарифе то, что компания арендует недвижимость в Москве в пределах Садового кольца по высочайшим ставкам? Тоже нет». Но именно такие тарифные заявки получают антимонопольщики. «В них в качестве затрат на полном серьезе закладывали сотни бутылок коллекционного вина, дорогие ювелирные украшения», – поясняет Артемьев. «Не хочу говорить об откровенном воровстве, но мы все прекрасно понимаем, что многие ремонтные затраты просто не выполняются», – дополняет Малоземов.

Отдельная тема – инвестиционные программы монополий на строительство новых объектов. Каких-либо вменяемых ограничений на эту статью расхода федеральные органы власти монополиям не дают, а затраты на эти стройки закладываются в тарифы, которые потом оплачиваются из кармана потребителей. Эти инвестиционные программы при этом не синхронизированы с аналогичными программами регионов, то есть потребности в новом объекте в том или ином населенном пункте может и не быть. Такое, тем не менее, происходит часто, говорит Малоземов. «Например, построят газопровод в деревне, которую можно

СУГами (сжиженным углеводородным газом) обеспечивать и который будет намного дешевле. Амортизация этих сетей высокая, и цены на газ постоянно растут, – рассказывает он. – Живой пример – строительство ТГК‑2 газопровода в Архангельске. Снижения тарифов на теплоснабжение не произошло. Стоимость инфраструктуры, заложенной в тарифе, очень большая, и сейчас эти средства включают в расходы ежегодно независимо ни от чего. Если мы начинаем строить дополнительную мощность инфраструктуры, которая не будет востребована регионами, то мы закапываем деньги. А учитывая развитие технологий, через 5–10 лет эти объекты уже никому не понадобятся».

Тарифы вспять

Слабый контроль над тарифами – одна из главных причин необоснованного роста услуг монополистов, считают эксперты. До середины 2015 года, пока не была упразднена указом президента Путина, этим ведала Федеральная служба по тарифам (ФСТ). Соответствующие функции передали ФАС. Но пока антимонопольщики с трудом справляются с поставленной задачей – слишком мало у них опыта.

«В 2013 году правительство России приняло постановление, предусматривающее контроль над использованием инвестиционных ресурсов, включаемых в регулируемые государством тарифы. Согласно ему, инвестиции в электроэнергетике должны мониториться, анализироваться, а отчеты об инвестициях должны быть частью тарифообразования. Но ничего не исполняется. Предельные тарифы превышаются за счет инвестиций, – говорит Малоземов. – В результате региональные власти и монополисты в вопросе формирования тарифов фактически предоставлены сами себе. В большой степени у них есть возможность очень хорошей игры».

Чтобы все проанализировать, нужен системный подход, считает эксперт, а для этого необходимо создать единую информационную систему. В ФАС уже написали проект нового базового закона об основах тарифного регулирования в РФ. О необходимости перевода регулирования на федеральный уровень говорит и Малоземов. Поддержкой правительства и президента в этом вопросе антимонопольщики заручились, утверждает Артемьев, но при этом отмечает, что на уровне межведомственного согласования все не так гладко. «Не все отраслевые министерства согласны с нашей позицией», – отметил глава ФАС. В целом ФАС рассчитывает, что предлагаемые ими законодательные новеллы будут приняты через три года.

А «Стратегия роста» предлагает не ждать так долго и начать экономить прямо сейчас. В частности, по словам Бориса Титова, предлагается «заморозить тарифы на 2018–2019 годы и продумать программу сдерживания тарифов в будущем». «Это позволит экономике дышать по-новому, у нас снизится инфляция, и мы получим возможность перейти на новую систему установления тарифов», – заявил бизнес-омбудсмен.

«В первой части программы мы предлагаем не ломать то, что есть, а донастроить уже существующее и зафиксировать тарифы на уровне 2017 года, – говорит Малоземов. – А во второй части – новая методология ценообразования, где главный показатель – эффективность, которая будет основным фактором давления на инфляцию в обратную сторону. Согласно проведенным экспертами расчетам по одному из регионов, снижение затрат может достигать до 30%. Понятно, что такое снижение будет не по всей стране, но в некоторых сегментах рынка в среднем по сетевой части даже больше можно снижать расходы – до 45,8%. Это снижение до 27% конечного тарифа только по сетевой составляющей».

Макроэкономисты уже сделали анализ в части фиксации тарифов в газовой отрасли по транспортировке газа и в электросетевом комплексе. «По их данным, которые опираются на официальные отчетности монополий, в том числе на отчетность ПАО «Россети», до 2020 года как минимум вообще никаких проблем не будет в связи с фиксацией тарифов, даже учитывая инвестиционную политику этих организаций, – поясняет директор ЦМОК. – То есть на три года можно замораживать тарифы спокойно».

Что же касается нового ценообразования, которое авторы программы надеются запустить в 2019–2020 годах, то здесь предлагается использовать методику price cap. Это, объясняет Малоземов, в первую очередь уход от фиксированной инвестиционной составляющей, которая сейчас включается в тарифы и которая не синхронизирована с планами развития регионов. По словам эксперта, таким образом будет достигнуто «обратное ценовое давление на инфляцию» и снизится рост тарифов. Ограничение тарифов произведут по формуле «Индекс потребительских цен минус фактор Х», где Х «рассчитывается с учетом обоснованных затрат естественных монополий и потенциала к повышению их эффективности». Кроме того, программа предлагает на этом этапе «перейти на принцип установления долгосрочных предельных уровней тарифов на 6 лет, без права их пересмотра». Рrice cap – не российское ноу-хау. Такие системы существуют, например, в Италии и Англии. «Там все построено на эффективности – если я не буду эффективно работать, то у меня и потребителей не будет, – рассказывает Малоземов. – Там огромная конкуренция, сбытовые компании предлагают с десяток тех или иных условий. При этом тарифы, учитывая маленькую инфляцию, в некоторых случаях могут даже снижаться от года к году, потом повышаться. Но предельный уровень тарифа установлен, и вся инвестиционная политика выстраивается с учетом эффективности».

Свои чаяния на реализацию программы ее авторы возлагают на президента. «Борис Титов будет докладывать ему о проведенном нами анализе и предложениях, – говорит Малоземов. – Должна быть синергия, что-то хорошее нужно взять от каждой программы и внедрить. Если мы уже на дне, то стабилизировать уже нечего. Нам нужен рост, а для этого нужен прирост ВВП в 3–5%, чтобы хотя бы не отставать от других стран». Впрочем, одна только заморозка тарифов сегодня приведет к существенному оздоровлению бизнес-климата. «Это уже станет реальным вкладом в экономику – 0,3% ВВП страны, и это приличная цифра», – заключил директор ЦМОК.