Как "защищают" детей в Америке

Началась вся эта бодяга во вторник. Сижу на работе и – вы не поверите – работаю. Звонит мобильник. Вы Сара такая-то? Меня зовут Эмили (тут фамилия), я звоню из службы защиты детей (child protection services), к нам поступила жалоба по поводу «безопасноти» вашего младшего сына. По телефону ничего сказать не могу, приходите ко мне в офис в пятницу в четыре и приводите старшего сына – с младшим я уже поговорила.

Как поговорила? Где поговорила? Оказывается, она пришла в школу, вытащила Арика с урока (при помощи школьного психолога) и час с ним беседовала. Арик говорит, oна спрашивала, не бил ли его кто, не обижал ли, не трогал ли в «неположенных местах». Ну и общее, про семью. Арик сказал, что всё у него хорошо, и вообще он не понял, чего от него хотят.

У меня первое чувство – полное недоумение. Не то чтобы я считала себя идеальной матерью, но в целом всё совсем неплохо. Дома порядок, дети здоровые, весёлые, адекватные, учатся хорошо, друзей полно, синяков на теле нет (да и вообще их никто пальцем не трогал), а дома я их одних начала оставлять только в этом году, после того, как Натану исполнилось 12 (а Арику 9). Никаких известных мне правил я не нарушала.

Позвонила в школу, поговорила с тем самым штатным психологом. У них жалоб нет – нормальный мальчик, общительный, дружелюбный, хорошо учится. А что за странные вопросы ему задавали? Так это у них протокол и стандарт, не волнуйтесь, всё образуется. 

Начала думать на соседей – тут недавно Глен приходил, ныл, что ему дети траву потоптали. Но там было несколько детей, а не один Арик. Да и при чём тут безопасность ребёнка – просто шаловливые мальчишки. Он просто хотел, чтобы мы им вставили и наказали по его траве не бегать. Он в целом адекватный мужик – из-за такого не звонят соцработникам. Может, Кори? Этот вечно читает мне морали, что дети ездят на велосипедах там же, где ездят машины. Улица у нас тихая – пару машин в час, если не час пик, да и едут медленно. А тротуаров нет. Что вы хотите от детей? Но тут опять непонятки – Арик не один такой, все соседские мальчишки на великах гоняют, да и старая это песня, он мне уже третий год мозги полощет. Если бы он хотел куда-то позвонить, то позвонил бы давным давно.

Мэрион? Эту беспокоит отсутствие шлемов. У нас по поводу шлемов война – Арик их отказывается надевать, снимает, как только выходит из дома и вообще периодически «теряет». В итоге договорились, что если мы выезжаем из нашего района куда-либо на проезжую часть – то надо шлем. А тут, вблизи, можно обойтись. Не, но со шлемами тоже старая песня, да и никто, опять же, из соседских мальчишек не носит шлем, гоняя между домами. 

Тем не менее, других объяснений просто нет. Ну нет. Арик сорви голова, за ним не угонишься, может, уехал куда-то, куда не разрешают, может, его кто-то увидел без шлема – хрен его зна.

И что теперь делать? Отнимать у мальчишки велик? Клеить к голове шлем? Блин. Два дня гадаем, что это могло быть и кто позвонил (и почему сейчас), а так же потихоньку поругиваем Арика за лихачество. Арик бегает и скулит: «Меня ведь не заберут из дома, правда? Мам, правда не заберут?» Уверяю, что никуда его не заберут (а позвонившего найду и по ближайшему забору размажу). Боря высказывается в духе why does shit always happen to US (read: to YOU).

Сегодня, наконец, приходим в офис этой защитницы детей. Сначала она пол часа мурыжит Натана – про дом, про семью, про отношения с братом, про эффект развода. Натан тоже не понимает, что от него хотят. И говорит, что про велосипед и улицу вообще не спрашивали. Чёрт знает что.

После Натана иду я. Захожу. Сидит настоящая грымза – худший вариант англо-саксонской некрасивости и чопорности. Аж зубы сводит. И говорит мне, с совершенно серьёзным лицом: «К нам поступила анонимное сообщение, хотя аноним сказал, что сам ничего не видел, а только от кого-то слышал, что вас старший сын трогает младшего в ...эээ... неподходящих местах.» И, видя, что я фффшоке, быстро добавляет: «Но моё интервью с детьми этого не подтвердило.»

Я просто не знаю, плакать или смеяться. Это такая чушь и бред, что первая мысль – кто-то решил надо мной пошутить. Дальнейшее расследование показало следующее. Натан выходил из душа, Арик входил. Натан его «боднул» бёдрами – дурака валял. К тому же шуточки у него бывают... ребёнку 12, с фильтрованием базара у нас пока не очень. Арик кому-то обо всём этом рассказал, слегка приукрасив (тоже без царя в голове). Этот некто (кто-то из приятелей-мальчишек, я даже кажется знаю кто) рассказал маме, в очередной раз приукрасив. Весь испорченный телефон вылился на соцработников. 

А у них протокол. Жалобы надо расследовать. На нас завели дело. Целая папка. Эмили теперь должна прийти к нам домой и посмотреть, как мы живём. Мне дали телефон психолога – не хочу ли я, чтобы Арика проверил профессионал (на что? вы же сами подтвердили, что с ребёнком всё нормально!). В школе запись, что к Арику приходили из службы защиты детей. Натан сначала ржал как конь, а потом расстроился – ну что за фигня, в самом деле? Ему и в голову не могло прийти, что вся эта бодяга из-за него. Дети теперь друг на друга дуются – мол, ты сам первый начал. А ты рассказал не пойми кому не пойми что.

А мне прочли лекцию о том, что развод плохо влияет на детей. И надавали брошюрок.

Ну и... я понимаю, что лучше такой бред, чем если настоящие преступления остаются безнаказанными, и всем начхать, когда насилуют детей. Но что-то где-то надо поправить в канцелярии, вы не находите?