Загадочная аббревиатура

Своего командира роты мы уважали, несмотря на то, что плохими качествами Бог его не обидел. Плохое и хорошее в нём соотносилось (мы это называли между собой степенью «говнистости») примерно как один к трём в пользу хорошего.

Но на фоне других офицеров нашего училища он резко выделялся в лучшую сторону.

Потому что среди пятнадцати командиров рот один на сто процентов был из говна,  двое – на девяносто, а другие по своим личным качествам находились между нашим старлеем и этими тремя выродками.

 Самым отвратительным в поведении нашего командира было то, что из любви к женскому полу (как и женщин к нему), он слыл дамским угодником в училище и никогда не отказывал ни одной из сотрудниц училища, если та обращалась к нему за дармовой рабочей силой. 

В начале учёбы мы, молча, сносили эту его слабость, но на старших курсах уже открыто выражали своё недовольство. Из-за этого время от времени возникали трения с нашим «отцом-командиром». Но это были мелочи жизни по сравнению с той атмосферой всеобъемлющего террора, который практиковали офицеры в других учебных ротах.

У всех офицеров, командиров рот и преподавателей, нашего училища были прозвища или как мы говорили в своей среде, «кликуха», «погремуха».

 Была «погремуха» и у нашего старлея – АК – по начальным буквам его имени и фамилии, созвучные автомату Калашникова. Он был выпускником нашего училища и ему не были присущи солдафонские замашки, которыми отличались большинство офицеров, окончивших военные училища и отслужившие по десять-двадцать лет в армии.

Эти надменно гордились тем, что они «всамделишные» строевики, в отличие от подобных нашему АК. Ну и, разумеется, презирали и их, и нас за кампанию. Как и водится в подобных случаях, мы, вместе с нашими отцами-командирами, отвечали «всамделишным» взаимной «любовью», доходящей в своих выражениях иногда до анекдота, презрительно называя их между собой «зелёными».

Всё это происходило на фоне того, что некоторые из «всамделишных» вояк, мягко говоря, вынуждены были уйти из строевых частей не по своей воле. Один майор М. танк утопил, другой майор К. самолёт повредил…

Вот после таких «подвигов» их и направляли в такие училища, как наше, дослуживать до пенсии и готовить будущих офицеров запаса…. Возможно, что кое-что из их армейских грешков было и преувеличено, но явно имело под собой реальную основу…

Один из наших преподавателей, гвардии подполковник Б., так презрительно выразился о нашем командире роты: «Ваш командир, чтобы хоть чем-то отличаться от всех нас, отпустил себе трамплин для мандавошек!» Это был такой «тонкий» армейский юмор, намекавший на пышные хохляцкие усы нашего АК.

Тем не менее, мы к своему командиру роты испытывали симпатию – как-никак, а свой брат, бывший таким же курсантом, как и мы. Он видел наше к нему отношение и отвечал взаимной симпатией в наш адрес…

И вот однажды АК поймал за руку одного парня-москвича, Юру С., за неприличным занятием, когда тот, присев и высунув от усердия язык, тщательно выводил мелом на люке канализации (таким образом, сводя свои личные счёты с «зелёными»):

«Старлей АК – хороший ком (в смысле командир),

старлей Иванов – говно,

капитан Сидоров…»

И в этот момент он заметил подкравшегося к нему АК…

Испуганно вскочил, ожидая вполне прогнозируемого нагоняя.

Но АК повёл себя как-то странно. Несколько секунд смотрел на надпись, а потом заявил:

- Чего стоишь? Давай дописывай!

Юра замялся, не зная, шутит командир или говорит на полном серьёзе.

- Что я тебе сказал? Быстро дописывай! – угрожающе потребовал АК.

Делать нечего – Юра присел и дописал:

«…Капитан Сидоров – ХЗЧ».

(На самом деле он написал «ХПЧ». Но такой вариант настолько некрасиво и нецензурно переводится, что у меня не хватает наглости перевести для всеобщего обозрения. Честное слово, не хочется уподобляться тем пользователям на нашем сайте, которые запросто «глаголят» маты не только в адрес мужчин, но и женщин. Именно поэтому я выбрал вариант «ХЗЧ» - это более или менее точный перевод на нормальный язык «ХПЧ». Кто знает расшифровку – хорошо, догадается – отлично, а не догадается ещё лучше).

На лице старлея появилось неподдельное удивление, и он приказал:

- Читай вслух с выражением! Хочу прочувствовать твоё отношение к написанному.

Юра прочитал и спросил:

- Разрешите стереть надпись, товарищ старший лейтенант?

- Зачем же удалять такой шедевр? Пусть будет – зря, что ли ты старался?

После этого АК на полном серьёзе сказал:

- Курсант С., объявляю вам благодарность за этот письменный шедевр!

- Служу Советскому Союзу! – машинально, по выработанной привычке ответил Юра.

- Молодец, - сказал довольный АК. – Какое максимальное количество нарядов, согласно Устава, я могу тебе объявить вне очереди?

- Пять, - хмуро ответил Юра.

- Правильно. Учитывая, что ты написал, что я хороший командир, то один наряд минус… Вынужден также согласиться и с твоим мнением в адрес Иванова – ещё один наряд минус… Значит, остаётся пока три?.. Теперь я желаю знать, что означает «ХЗЧ»? Ни разу я не встречал такого за все девять лет нахождения в училище. Только не ври, я ведь всё равно узнаю – себе только хуже сделаешь!

Удручённый Юра, вздохнув, перевёл:

- Хрен Знает Что!

Лицо старлея просияло. Мило улыбнувшись, он заявил Юре:

- Ты знаешь, у меня сегодня прекрасное настроение. Я тебя наказывать не буду. Можешь считать, что тебе крупно повезло… Марш, в роту!..

Удивлённый Юра, козырнув, быстро ретировался – вдруг командир ещё передумает?..

Через некоторое время мы увидели нашего АК и капитана Сидорова стоящими у злополучного люка с «шедевром» Юры…

Капитан Сидоров (или Фунтик, как мы его называли за маленький рост) был из «всамделишных» офицеров. Он смотрел угрюмо на надпись, озабочено почёсывая затылок... А  стоявший рядом с ним АК, напротив, был в самом радостном расположении духа и при этом что-то Фунтику весело говорил, показывая пальцем на надпись на люке…

По всей видимости, с нескрываемым удовольствием делился секретом расшифровки загадочной аббревиатуры…