Путин: стратегия рывка

На модерации Отложенный

Он прошёл своей офицерской походкой: делая отмашку одной рукой, прижимая другую к бедру. Перед ним распахнулись золотые ворота, и придворная стража наклонила свои кивера. При его появлении встали все, кто наполнял Георгиевский зал. И он спокойно, без аффектации, зачитал Послание Федеральному собранию.

Он определил цель своей политики на предстоящие годы. Этой целью было создание счастливого, благоденствующего и многочисленного народа, населяющего пространство России. Уже после многие политологи ухватились за эту стратегическую цель, объявив её национальной идеей России. Но они ошибались, потому что национальной идеей великого мессианского народа не может быть сытое, комфортное, безмятежное пребывание на земле, когда один за другим громоздятся чудовищные вызовы, маячат грозные потрясения. 

Национальную идею мессианского народа ещё предстоит сформулировать историкам, богословам, художникам и духовидцам, почерпнуть её среди деяний, которые народ совершает на полях сражений, в великих одолениях и трудах.

Однако смысл этого Послания заключался в другом. Казалось, Путин держал перед глазами карту всех нынешних русских бед и кошмаров, всех чёрных зон и кромешных бед. И на каждую такую беду он отвечал своей программой преодоления и искоренения этой беды. Он говорил о русском вымирании, о старении народа, что через десятки лет приведёт к исчезновению России и русских. И предлагал меры преодоления демографической катастрофы. 

Он свидетельствовал, что народ одичал, остервенился, что в народе поселился зверь, и мы относимся друг к другу как враги — ненавидящие и нетерпимые. И он говорил о нравственных ценностях, нравственном возрождении, которые должны исцелить больное общество. Он говорил о национальной рассечённости, о национальном эгоизме и вражде, что разрывают Россию, подвигают её к распаду. И он уповал на целостное русское пространство, предлагал общее дело, которое объединит российский народ.

Он говорил о неэффективном государстве, о дурном управлении, о скверной работе государственных институтов, не способных осуществить развитие. Обсуждал способы улучшить и оздоровить государство, перестроить государственную машину для грядущих сверхсложных задач. Он говорил о выморочной экономике, пожирающей углеводородное сырье, но не способной привести к развитию. Говорил об исчерпанности сырьевой экономики, о необходимости немедленно трансформи- ровать весь экономический уклад России. 

Он говорил о коррупции как об общенациональном зле, которое сжирает весь исторический ресурс страны, провозглашал программу борьбы с этим чудовищным злом. Говорил о слабости нашего оборонного комплекса, об устарелом вооружении и недостроенной армии. И на фоне военных угроз обещал в кратчайший срок устранить отставание. Таким образом в его мягких бархатных формулировках просматривались векторы будущей работы, которая уже началась во всех направлениях и складывается в общую картину мобилизационной стратегии, раскрывает суть того рывка, о котором Путин обмолвился несколько месяцев назад, говоря о форсированном развитии, о необходимости преодолеть в кратчайшие сроки стратегическое отставание России.

Этот мобилизационный характер Послания не был явлен в своих радикальных формах, был завуалирован мягкостью формулировок и спокойным тембром Путинской речи.

Но сущность этой стратегии просматривалась в установках, характерных для классической мобилизационной практики. 

Путин говорил о пассионарности, которая должна вернуться народу и превратить печальное, разочарованное и унылое общество в единый, охваченный энтузиазмом отряд. Он говорил о семёновцах и преображенцах, о тех гвардейцах, которые в петровское время были носителями авангардных преобразований. И сегодня, когда гвардейцы вернутся в русскую жизнь, они станут той новой элитой, на которую будет возложено мобилизационное реформирование России. 

Он говорил об общем деле, которое должно объединить весь народ, все его слои и страты, когда огромные, направленные в перевооружение деньги, коснутся не только заводов, не только новых видов оружия, не только инженерного корпуса и нового рабочего класса, но и авангардной культуры, авангардного образования, каждой деревенской школы, в которой за партой сидят будущие семёновцы и преображенцы. 

Он говорил о том, что в России общая для всех поколений история, и её не следует разрывать на отдельные фрагменты. А весь огромный русский исторический процесс сливается в единый световод российской истории, где важен и драгоценен каждый период. Это знак того, что пора закончить изнурительную распрю между красными и белыми, найти в этом волноводе стык, где можно произвести восстановительную сварку, соединяющую век девятнадцатый с веком двадцатым. С тем, чтобы историческая энергия без утечек вливалась в двадцать первый век и питала сегодняшнее государство российское. 

Он в своей речи тронул глубинные коды русского человека, многократно, в отличие от прежних посланий, повторяя слова "русский", "Россия", "русская цивилизация". И эти разбуженные русские коды будут способствовать грядущим творческим подвигам и свершениям. 

Он говорил о необходимости подавлять врагов русского развития, врагов рывка, призывал наносить планомерные неослабевающие удары по коррупции, вырвать принадлежащие России богатства из оффшорных зон, вернуть их в реальную российскую экономику, начать инвестировать русские деньги в большие проекты, а не складывать их в стабилизационные фонды и заграничные ценные бумаги. Он обещал жестоко подавлять криминал, который идёт в политику, криминал, который искривляет силовые линии власти, направляя её в пользу криминальных теневых группировок.

Так в бархатной замшевой форме была изложена Путиным мобилизационная стратегия, которую уловили не все. Но те, кто её уловил, аплодировали Путину с окаменевшими лицами и с выпученными глазами, полными реликтового ужаса. А те, кто услышал в словах Путина долгожданный зов трубы, заметил, как в кульминационные моменты речи начинают сверкать вдруг золотые надписи на беломраморных стенах Георгиевского зала, оживают имена гвардейских полков, батарей, экипажей, беззаветно служивших России, как громадные люстры начинают пламенеть, словно ослепительные неугасимые солнца.

 

Опубликовано в газете Завтра