Служил в нашей роте солдат. Ничем с виду от других не выделялся. Ходил в наряды, как и все, дежурил на объектах. Умом не блистал, у начальства на глазах не мельтешил. И в «сомнительных солдатских операциях» не участвовал.
Но, как известно - «шпионы прокалываются на мелочах!». Вот мне и удалось его раскусить …
А случилось это так. Дежурили мы с ним на «Неве». Он сидел и писал письмо, я же – решал кроссворд. Почти все решил, осталось несколько строчек по вертикали и горизонтали. Вот я его и спрашиваю
Он, не поднимая головы, говорит слово.
Я еще спрашиваю. Он опять отвечает, не оглядываясь.
И так, по всем мною не разгаданным, словам.
В другой раз играл я в шахматы с соседями-метеорологами. Положение для меня было сложное. Был шанс ходом коня обострить ситуацию и комбинацией улучшить положение. Но я все никак не мог просчитать варианты. Протяну руку к коню, и отдергиваю.
Оглянулся, а он сзади стоит.
Вспомнил я свои подозрения и пошел этим конем. И через несколько ходов противник сдался…
Подозрения мои усилились. Я понял, что в шахматы он играет лучше меня. Только об этом никто не знает…
В другой раз, делал я приемник. Схема оказалась сложной. Я сидел и ломал голову, пытаясь определить, почему она не работает. Он несколько раз проходил мимо, поглядывая мельком в мою сторону. Потом не выдержал, подошел, оторвал один провод с одного конца и ткнул им в ножку электролампы. Приемник сразу и зашипел. Я припаял проводник к нужному месту гнезда лампы, и все заработало.
Вот здесь я и взял его «за жабры»!...
-Ну, деревенщиной…какая разница? Уж, не шпион ли ты, часом, тайком пробравшийся на наш секретный объект? Али, агент КГБ?
-Ну, для шпиона или агента КГБ я не дорос. Молодой еще. Долго учиться надо. Скорее, это тебе ближе подходит…Вон, какой ты старый!...Это ты провалился, меня расколов!...
-Отец мой – изобретатель СССР. Пол чемодана авторских свидетельств. А внедренных – несколько штук. И все – по мелочам. И вот, много лет он ходит по инстанциям, пытаясь что то внедрить.
И все над ним смеются, везде отписываются, гоняют по кругу. Везде сплошные неприятности. На работе, на заводах, где должны были внедрять его изобретения. Одним словом – сплошной негатив. А сам он стал задерганным, злым, постоянно настороженным, вечно озабоченным.
Старший брат – слабак и нюня! Никому отказать ни в чем не может. Вечно за других «пашет». Способный математик, институт окончил с красным дипломом. На работе «засветился», и начальство этим воспользовалось. Детишкам ихним курсовые и дипломы делает задарма. И готовит в институт тоже за бесплатно…
Сестренку младшую в Райком комсомола забрали… на самую маленькую должность. Пишет, что помыкают все, кто хочет.
Вот подумаешь – а зачем «рисоваться»? Чтобы по стопам моих близких пойти? Против системы не попрешь! Умные сегодня никому не нужны. А вот пользу извлечь – можно. Я работу могу быстрее любого другого сделать. Обязательно что-нибудь придумаю, чтобы и легче, и быстрее и качественнее выполнить. А время «сиканомленное» - на себя потратить…
Я не помню, что ему ответил. Зато помню, когда меня приняли кандидатом в члены КПСС, он ехидно заметил
-Ну что, батенька, доигрался? Ну, теперь то, с твоим характером, будешь пахать, как Павка Корчагин, на строительстве той самой ветки!...
Во всей последующей жизни я вспоминал слова своего друга. И со всем им перечисленным пришлось столкнуться. И с изобретательством, когда не смог внедрить первые свои изобретения и бросил оформлять на них заявки. И с попытками начальства нагрузить меня не свойственной работой, и с предложениями перейти на партийную работу.
Но жизнь сложилась так, что чего не хочешь, то и случается. Хотел устроиться конструктором на завод – взяли начальником ЭМО (энерго-механического отдела завода). Через полгода назначили Главным инженером. Перешел в локомотивное депо рядовым технологом, через год поставили Главным конструктором. Ушел в Ташметрополитен, (просился рядовым в техотдел), приняли начальником КБ метрополитена.
А с другом после армии так увидеться не удалось.… Дай Бог, чтобы у него все сложилось…
Я уже рассказывал про солдата, которого обучил работе оператора РЛС. Так вот, продолжу.
Дизель он знал, наверное, получше, чем Крючков в фильме «Трактористы». И содержал его в идеальном состоянии.
Служба у него проходила нормально. Получил он третий класс по квалификации и первый по ВСК. Но, что то было в нем такое… деревенское.
Готовили нас к караулам до одури. Сдавали мы Устав караульной службы всем, кому не лень. Старшине, своему сержанту, командиру, Дубинину и Конику (Замполиту). Ночью любого подними, сонный расскажет.
И вот это наш Денис сумел в карауле так отличиться, что мы все в трансе были!...
Кто видел схему нашей части, должен помнить, что сразу за нашими казармами (два здания) в ночное время был охраняемый часовым пост. В ночное время охранялись магазин и склады, находившиеся в подвале под нашими казармами. А с семи утра пост у магазина снимался, и часовой охранял уже склады до девяти утра (до прихода рабочих и кладовщика).
И выпало Денису стоять часовым с шести утра до восьми.
Заступил он на пост. Походил немного, видит, персонал магазина подошел. Сдал он пост персоналу, отошел и, с устатку, сел на скамейку…
А тут Генерал пришел. И понесло его за казармы.
Видит, сидит вооруженный солдат, который при виде генерала попытался встать.
-Сиди, сиди, сынок… Докладывать не нужно. Лучше расскажи, как служба идет, на что жалуешься? Старшина и командиры не обижают?
Тут наш бравый солдат стал рассказывать генералу о своей службе. Что, мол, все хорошо… Дела идут нормально.
-Дай ка, карабин посмотрю…. Что солдат из себя представляет, можно определить, как он к своему оружию относится.
И наш дурень отдает свой карабин генералу, прекрасно зная, что он у него в идеальном состоянии.
Генерал посмотрел карабин, вернул и ушел, оставив Дениса весьма собой довольным.
Через несколько минут прибегает в караулку дежурный по части и поднимает весь караул в «ружье». А через полчаса нас сменили.
Пыли было – дня два. Всех таскали, особенно Осипова, нашего командира. А Дениса посадили на «губу» на десять суток. И его, и нашу «Каму» лишили звание «отличных»….
А второй раз попал он уже после моей демобилизации. Ребята написали, что залез он в склад под нашей казармой, который охранял. Зимой пластилиновая печать отрывалась с морозу. А отмычку он из большого гвоздя сделал. (По ней и определили, что с заранее обдуманными намерениями). А когда печать на место прилеплял, что-то там и потревожил. А начсклада усек и шум поднял.
Армейские будни… Эпизоды из армейской жизни (окончание)…рассказ двадцать первый
Дембель
Вот так, потихоньку и заканчивалась моя служба в армии. Буквально недели за две до «Приказа», после сдачи экзаменов, присвоили мне первый класс оператора станции. А после приказа в дежурства уже не посылали, и из расчета «Камы» вывели. Там уже другого оператора натаскивали. Ни тебе нарядов, ни учебы. Одним словом, никому не нужен.
Не был бы я один «дембелем», было бы повеселее. А так, не привычно и скучно. Особенно, когда в казарме никого, кроме дневальных и дежурного не оставалось.
Осипов сказал, что на меня документы готовят. И я ждал отчисления из части.
Неожиданно вызвали в штаб, на партбюро части. Пришел, доложил. Сидит высокое начальство и среди них – подполковник Прунтов. И вот парторг мне говорит
-Принято решение послать вас в Новосибирское (Или – Омское) политическое училище. Будете учиться на политработника. Выйдете через полгода в звании младшего лейтенанта. Вернетесь в нашу часть и будете служить у нас.
Я чуть не взвыл. Попросил слова и сказал, что это для меня не приемлемо. На моих руках жена с двухгодовалой дочерью и старая бабушка. Живут они в рабочем поселке. Бабушка из своего дома никогда никуда не уедет. А если и уговорю, то в ДОСе (Дом офицеров и сверхсрочнослужащих) нам трехкомнатная комната будет нужна. И потом, приду в 24 летнем возрасте младшим лейтенантом. На четыре года старше выпускников училищ, в звании лейтенанта. Какая от меня польза.
Парторг завел речь о том, что партия посылает туда, куда считает нужным, что я неправильно понимаю политику партии и правительства. Что я радостно должен сказать – «Есть» и двигать туда, куда направили.
И вот тогда Прунтов посмотрел на меня и прогундосил
-Ну что вы все к нему привязались? Не хочет человек, и не надо. Он что мог, уже для нас сделал. Пусть домой к жене с дочкой едет. Я против буду.
Отправили они меня за дверь. Сидел я в коридоре, ни жив, ни мертв. Наконец вышел Прунтов и сказал
-Идите в казарму. Считайте – пронесло….
Вот так я чуть не загремел политруки…
Купил я большую красивую куклу для дочери (девчата из магазина ГДР скую достали) и жду документы.
И вдруг, как гром среди ясного неба - приказ. Ввиду того, что наступают первомайские праздники, демобилизацию отложить до 10 мая. (В связи с тем, что много солдат в пути по пьяни гибло).
Известие это мне принес майор Дубинин.
Я в это время в ленкомнате упаковывал куклу. Услышав такое, я взял куклу за руку и побрел в казарму. Дубинин смотрел мне в след, а потом вышел.
На следующий день он пришел в казарму и вручил мне все документы. Потом завел меня в канцелярию и сказал
-Неплохой ты мужик, товарищ ефрейтор. Только хреново тебе в жизни будет, пока во всем не разберешься. Уж больно ты честный и правильный. И мой тебе совет, не посвящай свою жизнь партийной карьере. Таких, как ты, там не держат. Там своя жизнь, свои правила. Я тебе только добра желаю…
-Спасибо вам за ВСЕ, товарищ майор (Здесь я сделал упор на слове «все», а почему, поясню позже). Постараюсь разобраться в ваших словах. Я всегда и во всем чувствовал вашу поддержку.
Мы пожали друг другу руки, и я вышел из канцелярии.
Старшина чемодан мой «замылил», но выдал очень хороший рюкзак. Упаковал я свои вещички и стал ждать ребят с работы.
Вскоре они приехали. Мы попрощались, и они пошли провожать меня к воротам.
Я знал, что Юрий Иванович ждет меня у себя дома. Но не знал, что он выбил увольнение двум моим самым близким друзьям – Володе Кулакову и Саше Слепоженко.
Слева направо...Кулаков, Дега, Слепоженко...
Они предъявили свои увольнительные и вышли вместе со мной.
За воротами они сказали, что Гуров нас ждет.
Пришли к Гурову, заходим в зал. А там стол накрыт, и на столе чего только нет. У ребят глаза на лоб полезли.
Нас пригласили за стол. Мы сели, немного выпили, и все время разговаривали и ни о чем и обо всем.
Наконец пришла пора прощаться. Гуров попросил ребят проводить меня до станции. И что бы все было нормально.
Ребята были поражены, что мы с Гуровым в таких дружеских отношениях. Я им сказал, что их командир им очень доверяет, раз не стал скрывать этого. И напомнил, что на службе его приказы мною выполнялись неукоснительно. И наказал сделать все, что в их силах, чтобы расчет стал отличным, а Гуров получил первый класс.
Ребята мне обещали (что потом с блеском и выполнили).
Я отстегнул сумму, чтобы мой «дембель» оставшиеся отметили, обнял ребят, сел в поезд и ….поезд тронулся., унося меня от моих друзей, моей части и армейской жизни.
Прощайте, дорогие друзья! Прощайте навсегда....
*****************************************************************
Армейские будни… эпилог
«Шкелеты» «бравого ефрейтора»…
Знаете, у меня много мемуарных воспоминаний советских генералов и маршалов. И вот что я заметил. Почти никто, (кроме Рокоссовского и Горбатова) не пишет о своих неудачах и поражениях. Зато другие генералы на них указывают. Чуйков на Василевского (и наоборот), Василевский на Баграмяна, Конев и Рокоссовский на Жукова. И все указывают на неточности автора или на желании показать себя в выгодном свете.
Я хоть по сравнению с ними совсем маленькая величина, но и мне бы не хотелось, чтобы у моих читателей сложилось обо мне впечатление, как об идеальном солдате. Это не так. Идеальных ни людей, ни солдат нет.
И у меня были моменты, когда дело могло закончиться гауптвахтой и, даже, трибуналом.
Вот об этом я и хочу рассказать…
«Шкелет» первый…
Бегом по камням…
Случилось это в ШМАСе. После присвоения звания ефрейтор, назначили меня в первый раз дежурным по роте. Отвратительнее наряда я и не припомню. В наряде кроме дежурного были трое дневальных. Дневальные по два часа стояли у тумбочки (в ночное время сидели на табуретах), ночью могли поспать по два часа, (в остальное время драили казарму), а вот дежурный не спал сутки.
До двенадцати ночи дежурство проходило нормально. Дневальные убрали помещения, натерли полы в казарме. Двое легли отдыхать, один остался сидеть у тумбочки. Я мыкался по всем помещениям, как неприкаянный, не зная, куда себя деть. В казарме тишина, темно, только храп и бормотание спящих слышно.
Присел я на койку в кубрике, отделение которого ушло в наряд на кухню, и отключился.
И видится мне, будто нахожусь я на берегу моря, на крутом берегу и, почему то, босиком. И захотелось мне вниз спуститься. Стал я прыгать с камня на камень. А камни «жесткие», прыгать больно.
Открыл глаза - передо мной офицер. Дежурный по части. И пинает он меня по подошве моих сапог с приличной силой.
Я вскочил с койки… и даже докладывать ему не стал. Семь бед – один комбед!
Он повернулся и вышел с казармы.
Утром я явился на разбор. Перед дежурным по части стояли двенадцать дежурных по ротам. И вот он говорит
-Плохо, товарищи ефрейторы. Подсобные помещения убраны кое-как, в двенадцатой роте после отбоя солдаты телевизор смотрели, а один дежурный, представьте себе, спал.
Я сделал шаг из строя…
-Встаньте на место! Я вас не вызывал! Вот так мы Уставы знаем!
После длительной нотации он всех отпустил. Всех – кроме меня.
-Ну, так что мне с вами делать? Подскажите?
-Сажать на губу, товарищ капитан…
-Смотри-ка, понимает! Что ответственности не боитесь, вам плюс. А за все остальное – минус. Доложите своему командиру. Пусть он сам решает.
Я ответил – «Есть!» и вышел из кабинета.
Пришел Пшеничный, и я ему все рассказал.
-Что же ты так? За это губа полагается….
-Первый раз в таком наряде. Уж лучше бы – на картошку (на кухню).
-Ладно, два наряда в не очереди, Отработаешь в учебном классе. (Я уже и так там работал).
Но самое интересное, что я этому капитану потом стенд запустил, который они списать хотели….
«Шкелет» второй…
За пятнадцать минут…
Второй случай произошел уже в Вольске. Еще до моей аферы с «Ленинским кружком».
Женатые и женихающиеся солдаты после отбоя бегали в самоволку. А после моих требований стали опасаться.
Вот и подошел ко мне Димка Фомин (командир нашего отделения) утрясти со мной этот вопрос.
Я поставил одно условие. Чтобы их можно было найти и вернуть за пятнадцать минут.
Недалеко от нашей части жила старая женщина. Одинокая. Был у нее дом-пятистенка с пристройкой. И летняя кухня с утепленным сараем. Так вот, невесты договорились с ней, чтобы в определенное время она им позволяла там ночевать с кавалерами. Две девушки были замужем за нашими солдатиками.
Бабуля согласилась. Невесты приходили, убирались, готовили. А после большая часть продуктов оставалась. Да и помещения стали чище, чем были до этого. К тому же, при стирке постельного белья девчонки и ее вещи стирали.
Вот и слиняли четверо наших стариков в самоволку в мое дежурство по роте, предварительно уложив в койки свернутые шинели.
А часа в два ночи пришел дежурный по части. Им оказался тот самый офицер, что встретил меня при прибытии в часть.
Я ему доложил о наличии людей в наряде, в лазарете, на гауптвахте и прочем. При этом, докладывал точно, потому - что он мог потребовать карту нарядов.
Он осмотрел помещения, и мы прошли в казарму.
-Сколько в самоволке?
-Самовольщиков нет, товарищ майор.
Но обмануть не удалось. Он не стал проверять, поднимая одеяла, а просто, пересчитал шинели…
Завел он меня в канцелярию и спрашивает
-А если тревога?
А я возьми, да и брякни
-Товарищ майор, пока бегунки разнесут, пока офицеры прибегут, я всех самовольщиков за пятнадцать минут верну...
-Да ну! А если не вернешь?
-Тогда – «Губа»…
-Ну, давай! Время пошло…
С этими словами он снял часы с руки и положил на стол.
Я выскочил из канцелярии и сделал знак дневальному. Тот рванул вниз по лестнице.
Я вернулся в канцелярию и сел напротив дежурного.
Прошло пятнадцать минут. За дверью – тишина. Майор ехидно улыбнулся
-Дать еще пару минут?
-Не надо, товарищ майор…
-Понятно…Блефануть захотел…
Мы вышли из канцелярии, и зашли в казарму.
Он снова пересчитал шинели. Все оказались на месте. Тогда он начал считать по головам. И здесь все сошлось.
Он покачал головой и ушел. Я все думал, заложит он меня Прунтову, или - нет?
Но все обошлось…
«Шкелет» третий…
На губе…
Содержание солдат на гауптвахте в нашей части было очень жестким. И в этом они сами были виноваты. Ужесточения произошли, когда с работы на территории части удрали в самоволку сразу четверо арестованных. А караульный молодой был. И побоялся пресечь.
Помещение было серое. У стены - двухэтажные нары. Шесть откидывающихся нар, закрывающихся на замки. В торце – железный стол с деревянной столешницей, размером с тумбочку. Очень узкая лавка, не позволяющая лежать или сидеть за столом более одного человека. Параши не полагалось. Так как расчет был на то, что арестованных будут водить на работу.
И вот, работы отменили. Арестантов выводили во двор для умывания и туалета. В это время поднимали нары и закрывали на замки. И до восьми вечера. Когда кого-либо «подпирало» он сообщал часовому, и свободный караульный выводил его в туалет, типа сортир.
Поварихи части их очень жалели. И пищи накладывали раза в полтора больше, чем караульным. Не ведая о том, что караульные снимают с этого большую часть.
И вот, я в первый раз пошел в караул разводящим. В арестантской сидело шесть человек. Все из роты охраны.
Наши ребята принесли им обед. И тут я увидел, что Кучер забирает мясо, гущу и жир из ихнего бачка в наш.
_ Сашка, ты что делаешь?
-А что! Мы всегда так делали...
- Да им и так плохо, а мы даже в этом их обделяем. А, вдруг, наши сидеть будут, не дай Бог…
Я у дверей губы…
Я переложил все назад и сам отнес «губарям».
Старший схватил бачок и стал там шарить половником.
Когда я уходил от них, то видел, что «старшой» смотрит мне в след с недоумением.
После караула я пошел в роту охраны, нашел там сержантов (ходивших разводящими) и кое-что с ними обговорил.
Во-первых, с ключа от нар я сделал слепок, и отдал сержантам, сказав, что в столешнице есть щель, куда ключ можно прятать.
В случае «шухера» часовой будет громко кричать, согласно уставу. Или из караулки в стенку сапогом пнут.
Затем указал на место в сортире, где нужно было оставлять сигареты и письма арестованным. А после смены караула, забирать ответы и отправлять по адресам.
И договорился, что обирать арестованных никто не будет.
Вот после этого и началось сплошное нарушение воинской дисциплины.
Если бы докопались, то меня первого на губу бы упекли…
«Шкелет» четвертый…
Косари…
Дежурил я на «Неве». Дело было в четверг. Расчет уезжал в часть, и до вторника смены мне не было. Но радоваться мне не пришлось…
Богдашевский приказал до вторника обкосить территорию станции, заросшую высокой травой. Так как летом она могла высохнуть и загореться от малейшей искры.
А я косу ранее в руках никогда не держал.
Дали мне косу и «точило» … и уехали.
Метеорологи принесли мне обед. (Так как я один дежурил на станции). Пообедав, я взял косу и вышел на территорию.
Поширкав точилом, я махнул косой, и вогнал ее наполовину в землю. (Ну, точно, как тот волк, когда зайца выкашивал!).
Махал я этой косой, и так, и сяк, и ничего не получалось!
А тут по дороге, за колючей проволокой ехал старик на деревенской телеге, в которую была запряжена корова. А в телеге было немного накошенной травы.
Он остановился, и стал советовать, как надо.
У меня все не получалось. Вижу, он стал злиться.
-Чем орать, лучше показал бы, как надо!...
-Дык, проволока…
-А я ее подержу…
Старик перелез ко мне и стал показывать.
Я у него спросил, почему он на корове ездит. На что он ответил, что он ее пасет. А в это время сено по бочажкам косит. Ведь косить на лугах не разрешают!
-Сынок, а сено потом куды деваете?
И тут меня осенило. Я ему и говорю
-Слышь, дед, распрягай свою корову и гони домой. Телегу я покараулю, а ты приходи, как стемнеет. Я прожектор направлю, а потом сено погрузить помогу.
На том и порешили.
Дед пришел, когда стемнело. Я снял гимнастерку и напялил на него. Потом направил прожектор на нужное место.
И дед стал косить. А тут звонок дежурного по аэродрому. В бинокль с диспетчерской вышки увидел
-Слышь, ты че там делаешь?
-Да Богдашевский приказал траву выкосить. А у меня не получается. Боюсь, не успею. И днем плохо косится. Не то, что ночью…
-Ну, давай, давай…. косарь хренов.
За ночь дед все и выкосил. Даже чай пить не стал.
Под утро мы стаскали сено в телегу и спустили по дороге в овраг.
Я был рад такой удаче. А где то часов в восемь дед опять приехал на велосипеде. И зовет из-за ограждения.
Я вышел и говорю
-Дед, сена больше нет. Приходи на следующий год….
-Да я не за этим. Там, чуть далее, я травкой гостинчик прикрыл. Ты это, забери, только банки верни. А то старуха ругать будит.
Пошел я туда, вижу - две трехлитровых банки с самогоном.
Сходил я в сарай, принес пустую канистру, и перелил в нее самогон.
Дед забрал банки, сказал еще раз – спасибо, и уехал.
А тут друг пришел. Метеоролог. Завтрак из столовой принес. (Вон он, злодей! В самом верху)
Зашел в помещение, потянул носом и унюхал. И пристал, как банный лист. Колись, говорит.
Я ему и показал эту канистру
-Слышь, это добро у Богдашевского хранить опасно. Я ее заберу и у нас спрячу.
Ну, я сдуру, и согласился.
Обед мне никто не принес. А часа в три подошла машина, кого-то там грузили, потом машина уехала.
Вижу, едет ко мне «Газик». Выходят из него дежурный по аэродрому, Богдашевский и Осипов. Доложил, как полагается. Смотрю, а майор все принюхивается.
Я ему и говорю, товарищ майор, разрешите, я на вас дыхну?
-Ну, дыхни…
Дыхнул я на него… он и отошел. И говорит Осипову
-Какие то у вас солдаты неправильные. Дед трезвый, а молодые в «умат»!
А я стою и думаю, вот сейчас спросят, куда сено девал, и загремлю я к остальным увезенным, до кучи!
Но Богдашевский был настолько рад, что на его объекте этого не случилось, что и не спросил.
А Гурову повезло, что у него на «Вершине» скульптор дежурил. Некогда ему было…)))
«Шкелет» пятый…
Расстрельная статья…
А это случилось зимой. Морозы стояли жуткие, а в этот день еще и пурга была. Дежурил я на «Вершине». Вышел в сарай за дровами для печки. Вижу, за колючей проволокой у склада часовой стоит, спиной о стену облокотившись.
В сарае наколенных дров не оказалось. Пришлось самому минут десять колоть.
Вышел я из сарая с дровами. Вижу, часовой, как стоял, так и стоит. И не двигается.
Отнес я дрова, закинул в печку и пошел посмотреть, что с часовым.
Издалека кричу, жив ли он. Часовой не отвечает. Подошел поближе. Ни окрика, ни команды.
Смотрю, а это – молодой, с пополнения. Видать, в первый раз. Совсем ополоумел. Машу ладонью перед носом – никакой реакции.
Взял я его за руку, сунул подмышку его карабин и повел к себе в помещение.
Там я его раздел, постелил его тулуп, уложил, укрыл второй полой тулупа. А сверху еще и шинель свою набросил.
Он минут десять еще стучал зубами, а потом затих.
Я знал, что смена у него должна быть примерно через час. Поэтому решил полчаса не будить.
А тут открывается дверь, и на пороге стоит майор Дубинин. Он в этот день дежурным по части был.
Я понял, что влип капитально. Нужно было, как то, держаться. И я бодро ему отрапортовал.
Он повернулся и сделал шаг к порогу. Но, друг, вроде бы споткнулся. Потом решительным шагом вышел из комнаты.
Меня вроде бы отпустило… Но, повернувшись к печи, я с ужасом увидел прислоненный и запотевший карабин часового…
А вот это уже – трибунал!…
Поэтому и благодарил майора Дубинина при прощании...
Многое еще можно было бы вспомнить по этой теме. И как Дубинин, играя на пианино, бутылками звякнул, когда на педаль нажал. (Ребята туда засунули для встречи Нового Года). Дубинин тогда перестал играть и вышел из Ленинской комнаты. (Но, все же, мне сказал, чтобы я смотрел, чтобы без эксцессов)…. И про то, как я по тревоге босиком на «Каму» бежал, выбравшись в отверстие для самовольщиков. (А все из-за того, что понадеявшись на авось, мы предыдущим днем провод в блоке не припаяли). А бежал я напрямую, опередив машину на полчаса. И в кармане у меня были ключи от секретной станции и печать.
И еще многое…. Но я и так у вас много времени отнял на чтение моих рассказов…. Уж, не сердитесь…)))
*********************************************************************
ВОЗВРАЩЕНИЕ
В предыдущих своих рассказах я остановился на том, что мои армейские друзья проводили меня на железнодорожную станцию в Вольске. Пошел я в воинскую кассу, где мне сказали, что на сегодня на ближащий поезд плацкартных билетов нет, так как поезд проходящий. Если сегодня закажут, то завтра утром смогу уехать в плацкартном вагоне.
Меня это совсем не устраивало, и я согласился в общий.
Дали мне картонку, и я с трудом сел в общий вагон, где пристроился в отсек к теткам с молодым парнем.
Я так устал, что с их разрешения освободил третью полку под потолком, сунул под голову рюкзак и почти мгновенно заснул.
Под утро тетки меня разбудили и сказали, что ночью была проверка, и они мой билет отдали тому мальчишке, так как у него билета не было. А ревизору сказали, что там солдат спит, он и не стал будить, потому что все солдаты брали билеты в воинской кассе и без билетов не ездили.
Под утро приехали в Куйбышев (нынче - Самара). Этот парень тоже добирался в Оренбург, поэтому от меня не отходил. Пришлось и ему купить билет, хотя для меня он был бесплатный.
Сели в поезд. Вышли в тамбур покурить. Он мне рассказал, что едет к тетке в Беляевку. По пути его на вокзале обокрали, когда он заснул. Вот так зайцем и добирается.
Я посетовал, что до Беляевки поезда нет, а на автобусе зайцем не проедешь, и дал ему двадцать рублей на билет и на еду, так как он со вчерашнего дня ничего не ел (кстати, я - тоже). Он просил меня мой адрес, что бы вернуть деньги. Адреса я ему не дал. Сказал, чтобы он нашел бедную старуху и купил ей дрова или угля на зиму. И мы будем с ним в расчете...
В Оренбурге мы расстались. Он все стоял и благодарил меня. И я с трудом его отправил на остановку автобуса.
До поезда в Саракташ у меня оставалось часа два, и я уже в мыслях был дома.
Иду по перрону. Навстречу полковник. Посмотрел я на него задумчиво и пошел дальше. Слышу голос:
-Солдат, подойдите ко мне...
Пришел в себя. Чую - погорел. Подхожу строевым, докладываю:
- Товарищ полковник, ефрейтор такой-то по вашему приказанию прибыл.
-Ваши документы!
Все, думаю, гарнизонной гауптвахты не миновать! Вынимаю, подаю документы.
Полковник внимательно просмотрел и стал задавать вопросы:
-Был приказ Министерства обороны, до 10 мая из части не отпускать...
-Мне разрешили, как "Отличнику ВВС", и Боевой и политической подготовки...
-Ясно... Кандидатом в КПСС в части принимали?
-Так точно...
-Вот что я тебе скажу, сынок...
Сейчас везде усиленные патрули, в связи с праздниками. Гребут метлой. Я понимаю, что ты уже почти гражданский, но очень обидно будет, что отпустили раньше - а домой прибудешь на десять дней позже. Имей ввиду
-Спасибо, товарищ полковник.
Откозыряв, я пошел дальше, нашел местечко, пристроился и больше по вокзалу не бродил.
Наконец подошел дачный пятьсот веселый поезд, и я сел в вагон. Этот поезд останавливался у каждого столба, даже, когда поселений не было. Одна дорога, от которой до деревни дойти или доехать можно.
Наконец то, во втором часу дня добрался до Саракташа. Я выскочил из вагона и бегом побежал домой.
До дома было километра четыре, но я пробежал их минут за двадцать. Прибегаю к дому, захожу во двор. Двери в сени открыты, а дома никого нет. Туда-сюда и не знаю, что и думать.
Тут открывается калитка и входит бабуля. Увидела меня и заголосила:
-Ох, внучек, не уберегли!
Я так и сел. Ноги подкосились. Оказалось, что дочь простудилась и заболела воспалением легких. И их положили в больницу.
Я бабуле попенял, что так пугать не нужно. А сам сел на велосипед и поехал в больницу.
Вот такая была у меня встреча с женой и дочкой.
Жена рассказала, что бабулю чуть не заарестовали. Она самогон гнала, и кто-то заложил. Если бы не мой приезд, точно дело бы открыли. А так, вошли в положение. И еще купили три ящика перцовой и ящик вина.
С этим я и уехал домой, пообещав, что много до их возвращения употреблять не буду.
Приехал домой. Походил по двору, посмотрел огород, заглянул в сарай.
А там стоит мотоцикл. Как ушел в армию, так прислонил к стенке, укрыл старыми телогрейками, так он и простоял почти два года.
Вывел его во двор, качнул, слышу, бензин плещется. Вывернул пробку, и дощечкой тщательно в баке размешал остатки топлива. Пнул скобу - он и завелся.
Прогрел минут десять, сел и поехал на заправку.
На заправке молодые ребята поздравили с возвращение, проверили машину, заправили... Рассчитался за бензин и оставил на пару бутылок вина, чтобы отметили мой дембель...
Доехал почти до дому, а тут решил проехать до леса и обратно... Давно не ездил, потянуло. Да еще мотор так заманчиво урчал...
Жму на газ, смотрю, как земля под колеса бросается... Поднимаю голову, а тут овраг. А дорога серпантином спускается с одного берега и поднимается на другой. Я по тормозам, мотоцикл заносит, падаю. Фару разбил, подножку погнул, кронштейн трубы тоже. И колено - в хлам.
В голове гудит. Поднимаюсь, а на той стороне оврага мужик стоит и со смеху угорает, аж руками взмахивает!
Нащупал каменюку и полез в овраг, к этому мужику. Поднимаюсь, а это - чучело. Ветер дует, и рукава болтаются.
Плюнул, вернулся к мотоциклу. По колену кровь течет, а суконные армейские брюки целые. Вот качество было!
Поднял с земли, думал пехом переть придется, но он завелся с пол-оборота. Сел и поехал к другу.
Пока доехал, в ботинке полно крови. Жена друга промыла рану, обработала, забинтовала. Друг носки принес, а сам аппаратом занялся. За полчаса все поправил. Выпили мы втроем бутылку водки, и я домой поехал.
Бабушка как увидела забинтованную ногу, опять заохала! Еле успокоил...
Три дня гуляли... по-деревенски. Пока все не выпили - не успокоились. А на четвертый бабуля нам заявила, что дом продавать надо, так как шашель ест (жучок древесный). Одним словом, линять нам надо.
Можно было квартиру поискать и снова на завод устроиться. А там на очередь встать. Но решили мы в Ташкент возвращаться. Отец тогда в ГОСНИТИ зам начальника конструкторского отдела работал, мог поспособствовать в трудоустройстве.
И вот я, вначале июля, с трехлетней дочерью в Ташкент на поезде поехал, а жена осталась магазин сдавать. Молодые были - безголовые.
Дочь в вагоне двое суток орала, житья никому не давала, еле доехали. В Ташкенте отец с матерью нас встретили, и я смог хоть немного поспать.
Кошмар этот продолжался. Ночью, чтобы родители смогли несколько часов поспать, я заворачивал дочь в одеяло, выходил на проспект, садился на скамейку и показывал ей звездное небо, приговаривая, что вон мама летит на самолете. Она засыпала, а я сидел и караулил...
В ГОСНИТИ (Государственный Научно Исследовательский Технологический Институт ремонта и эксплуатации машинотракторного парка) начальник техотдела № 2 (Уманский) брал меня на 120 рублей, но жилья выбивать не захотел. А начальник техотдела № 3 Усачев Семен Семеныч давал 100 рублей, но обещал выбить комнату в коммуналке, так как у него увольнялся человек, который там жил. Выбора не было, пришлось соглашаться...
А в этой комнате нужно было еще и ремонт делать...
Ремонт комнаты у нас с отцом занял, где то неделю. Обои не клеили, просто побелили и полы с подоконником и дверью покрасили.
Дочь устроили в садик, и я вышел на работу. Но дочь в садике оставаться не хотела, орала до истерики. И начальник разрешил мне работать первое время полдня. Так продолжалось где-то неделю, пока она хоть как-то привыкла...
Техотдел занимался разработкой технологической документации на капитальный ремонт водополивной техники.
Когда я возвращаюсь в то время, меня не покидает мысль, что с такой организацией труда мы никогда бы и близко не приблизились к высокоразвитым странам. Это был сплошной дурдом...
В нашем Среднеазиатском филиале работало около 600 сотрудников. Из них, десять лабораторий научных (кандидаты и доктора) и в ЦОКТБ - инженеры технологи и конструкторы. Три конструкторских отдела, три технологических, Бюро технической информации, Бюро нормоконтроля, Бюро стандартов и нормалей, Экспериментальный отдел, Бюро размножения документации, фотолаборатория и еще что то...
Научные лаборатории писали кандидатские диссертации (на одном шпинделе хлопкоуборочной машины было защищено не менее полусотни кандидатских), высасывали из пальца темы заданий и скидывали в ЦОКТБ. Там по этим заданиям разрабатывали техпроцессы на ремонт, восстановление сельхозтехники, конструкторскую документацию на оборудование и оснастку для ремонта этой техники. А также, техдокументацию на ремонтные предприятия.
И вся эта армия получала не малую зарплату, и выполняла процентов 80 бесполезной работы.
Вот, к примеру, как строилась работа в нашем техотделе.
Получив задание от лаборатории по водополивной технике, приступали к изучению состояния вопроса, сбору информации, приобретению рабочих чертежей, созданию информационного отчета. Это длительные командировки (обычно по двое, трое в города, где эта техника изготовлялась), так как приходилось ждать, пока подготовят рабочую документацию.
Привозили по три, четыре комплекта этих чертежей. Бывало, огромные тюки. После этого рулоны разделяли на чертежи, комплектовали, оставляли себе один, а остальные сдавали в лабораторию и БТИ. (Все кладовки были забиты этими чертежами).
Далее, приступали к написанию отчета о проделанной работе. С фотографиями этих чертежей и оснастки, которые удалось добыть на заводе изготовителе. А так же со всеми техническими характеристиками данных изделий. У специалиста на это полгода уходило...(А он зарплату получал).
Этот отчет обсуждался на ученом совете, где сидели все завлабы со своими замами и руководство института и ЦОКТБ. И с утра до вечера перетирали тему... все такие важные и озабоченные.
Наконец, отчет утвержден... и тут начиналось самое интересное...
Документация разрабатывалась по ГОСТу ЕСТД (Единая система технологической документации). И глупее его и придумать было нельзя!
Весь техпроцесс писался на специальных бланках (Маршрутная карта, Маршрутно-операционная карта, Ведомость оборудования, Ведомость инструмента и оснастки, Комплектовочная ведомость, Ведомость материалов, и прочая и прочая...). А в этих бланках были графы, куда вписывались зашифрованные данные. Например: Молоток слесарный ( ХХХ.ХХХХ.ХХ ГОСТ ххххх-хх) И все это в маленькую графу. И вот представьте, написано:
-отвернуть три гайки М 12 крышки поз. ХХ снять прокладку, вывернуть стопор поз. ХХ. А дальше в графе оснастки и инструмента пошло Ключ гаечный.....ГОСТ...., отвертка.....ГОСТ, оправка.....
И бланка нет...
Бланки печатались на ротационной машине на рулонах толстой бумаги. Эти рулоны приходилось рвать на бланки и комплектовать по форме. Дурная работа, а деваться некуда. А писать на них - мука. Сворачиваются...
Рулоны вагонами получали, а машина в две смены работала... А в техотделах целыми днями слышался звук отрываемых листов...
Я техпроцесс на капитальный ремонт насосной станции СНП - 500/10 писал целый год...
Пропустив все через нормоконтроль и через ученый совет, нужно было самому разобрать и собрать изделие по своему техпроцессу.
Ну, а далее, все это передавалось в конструкторские отделы для разработки чертежей оборудования, инструмента и оснастки... и все повторялось, так как у них был свой ГОСТ, и назывался ЕСКД (Единая система конструкторской документации), и я не знаю, какой их этих был дурнее...
А самое интересное, всю эту макулатуру мы отправляли в Москву в головной институт. И там, уже "Большие ученые и специалисты" перерабатывали все это в альбомы в книжный вариант. Где все было просто. Никаких бланков, ГОСТ ов и прочей хрени. Ключ гаечный 12, молоток слесарный500 г., Отвертка слесарная3 мм(Жало)...И картинка с позициями...И вот эти то альбомы передавались ремонтникам на предприятия. Ну, а нашу макулатуру они затем на "Мукулатуру" сдавали, на книжные талоны...
А зато, сколько человек (и не хилых специалистов) с этого кормились...начиная с ученых, технологов, начальства, руководства и прочих...
Какая уж тут производительность труда!
В технологическом отделе ТО-3 работало человек 12 исполнителей и один начальник Семен Семеныч Усачев. Довольно суровый мужик, который держал отдел в «ежовых рукавицах». Так вот, прикрепил он меня к зубру-технологу Осадчеву Геннадию Александровичу, чтобы тот натаскал по работе. Осадчев вытащил свой разработанный техпроцесс на какую-то станцию и сказал, чтобы я изучал, а что непонятно, спрашивал у него.
Собственно, сложного там ничего не было, за исключением этих кодов и шифров в маршрутно-операционных картах. Но он показал мне полку с этими ГОСТами и предложил с ними познакомится.
Знакомился с неделю, а затем он дал мне несложный узелок и предложил написать на него техпроцесс.
Я написал. Он указал на ошибки, которые я исправил, и он дал мне уже агрегат посложнее.
Одним словом, через месяц он доложил Усачеву, что мне можно дать самостоятельную работу.
Решили они дать мне разработку техпроцесса на капитальный ремонт насосной станции СНП 500/10, и мы поехали с Осадчим в Манкент Чимкентской области на завод изготовитель за чертежами. За пару недель чертежи нам подготовили, и мы привезли их в институт.
Так началась моя деятельность в этом отделе…
Здесь на фото слева на право – я, Семен Семныч, Володька Пятаев, и Пархоменко Юрий Григорьевич. А ближе – Гета Степан Яковлевич.
Несколько интересных моментов…
Любой техпроцесс разделяется на части, на которые и составляется документация. Вначале составляется маршрутная карта, где указаны названия всех выполняемых работ и перечисляется задействованное оборудование. И так, на каждый узел, каждый агрегат или работу. Например – Мойка и очистка станции. Общая разборка на составные части, разборка составных частей (маршрутно-операционные карты) и т.д. Затем – сборка, испытание, окраска….
И эти карты подписывает «шэф»…
И вот, несешь ему карты на подпись. Он читает и крыжит ошибки. Ничего не объясняет. Пять кавычек, забирай и вали отсюда. Три захода – и премии нет…
Володя Пятаев…Добрейшей души человек. По моему, его все любили,…ну и использовали в своих интересах. Он же никому отказать не мог…
Пархоменко Юрий Григорич…ПЮГ, как мы его между собой называли (или – дюгонь…уж не знаю, почему). Первый раз увидел его при следующих обстоятельствах… Сижу, рву бобины на бланки. А оторванные бланки сворачиваются. Выкручиваю в обратную сторону. Заходит мужик, тормознул у порога, потом подбегает ко мне и вырывает свернутый бланк, прижимает ладонью к краю стола и тянет. Бланк стал ровным, но я напугался такой настырности. Вот, он и Пятаев стали моими самыми близкими друзьями…
А вот с Гетой я общего языка так и не нашел…
И с этой станцией тоже интересно было. После сдачи документации в лабораторию, решили они сами произвести разборку-сборку по техпроцессу с целью проверки. Работало у них три молодых специалиста. Харченко, Марченко и Борисенко
У каждой лаборатории был свой бокс, где стоял обязательно 40 тонный гидропресс и был набор инструмента и оснастки. И вот там эти амбалы стали разбирать станцию. Она, естественно, не мытая и вся проржавевшая.
И вот, иду я мимо этого бокса, слышу, гул стоит … такой… неприятный. Того и гляди, что то взорвется или развалится. Смотрю, пресс включен, на прессе огромная шестерня на коротком шлицевом валу, а эти други за столбы прячутся. Оказывается, шестерня заржавела и с вала не сходит. Вот они и прибавляли давление в гидростанции. Рабочее то 125…а у них уже к 180 подходит. Я как раз у рубильника стоял, ну и выключил питание.
Они из-за столбов повылазили и давай на меня орать, что я им здорово помешал. Я им показал на манометр, который от этого давления заклинило, и сказал, что еще чуть-чуть, и пресс бы порвало. И что так никто не делает.
Они на меня поперли и стали прогонять с бокса. А я им сказал, что на спор на литр коньяка я эту шестерню один за час сыму…
Они посмеялись, но поспорили. После чего я предложил им завязывать и идти на обед. А снимать буду после обеда.
Они ушли, а я пошел во двор, нашел консервную банку, сходил на заправку и слил в нее остатки бензина из пистолета. Там в ведре слитое масло было, вот его-то я и добавил в бензин. Потом пошел, поширкал шлицевой вал тонким напильником, полил этим составом и положил еще смоченную в составе тряпку.
После обеда, где то через час, позвонил этим друзьям, привел в бокс, поставил шестерню на подставку и двинул по валу кувалдометром….Вал и вывалился!...
Они долго вертели и нюхали этот вал. Потом признали, что проиграли…
Вечером пришел Борисенко и принес две бутылки… водки. Но я неудовольствия не проявил и ему это с рук сошло…
*************************************************************
КОММУНАЛКА
Наконец-то через месяц приехала жена, и мы переселились в комнату в коммуналке. И вот что она из себя представляла…
Это была четырехкомнатная квартира. Мы занимали девяти метровую комнату на троих. В двенадцати метровой жила пара. Муж, Школин Анатолий, работал «вертухаем» на зоне. В пяти километрах по прямой в поселке Садовом были два лагеря, мужской и женский. Жена Нина работала техником в лаборатории.
В двух смежных комнатах жила строительница с сыном. Звали ее Лида, а сыну было лет 12. Так вот эта Лида получила комнаты по строительному лимиту. И пила она по черному. А посему входные двери у нас не закрывались. И с вечера было сплошное паломничество алкашей.
В некоторых квартирах продавали по ночам вино и водку. Давали алкашам в долг. Они брали выпивку и шли к нам. Если было закрыто, то звонили, стучали в двери и ногами пинали. Пили или вместе с Лидой, или сами на кухне. И никакой участковый с ними сделать ничего не мог, так как сам кормился от подпольных продавцов спиртным.
Я подзанял денег и купил холодильник (как помню – 186 рублей отдал, запомнил потому, что цена не круглая). Родители отдали тумбовый кухонный стол со встроенным шкафом над ним. И еще купил диван-кровать раскладной.
Насчет дивана… После этого еще три было, накрученных, с кронштейнами, пружинами, скобками и прочими механизмами. А тот был простейшей конструкции. Широкое сиденье, спинка и две откидывающиеся железки для упора. И все. И ничего не рвется и не ломается. Поднимаешь спинку, откидываешь упоры, двигаешь сидение ногой и опираешь спинку на упоры. Гениально….
В комнате у нас стояли Риткина кроватка, диван, холодильник, два чайных фанерных ящика для вещей и белья. И на ящике телевизор «Таурас».
Стол вначале стоял на кухне. Но дня через два украли ложки и вилки из нашего свадебного набора и глубокую и две мелкие тарелки от японского сервиза.
Кстати, у Школиных двери открыты были, и я увидел, как Нина ему подает суп в такой глубокой тарелке, а жена заметила, что после гостей Нина моет мелкие тарелки. Я вызвал Толика и сказал ему про это.
-Толик, ты знаешь, у нас такие тарелки пропали от японского сервиза. Одна глубокая и две мелких…
-Это мои тарелки…
-У тебя полный сервиз?
-Это остатки сервиза… остальные побили…
-Покажи две глубоких тарелки или три мелких, и вопрос будет снят…
-Ничего я тебе показывать не буду!...
-Тогда продай их мне…
-И продавать не буду…
-Ну, тогда купи у меня для полного комплекта…
-И покупать не буду, мне не нужно…
-Ну, смотри… только знай, тебя Бог накажет за такую наглость!...
-Давай, давай! Вали отсюда…
На том и порешили…
А через пару месяцев его прямо из дома забрали. Анашу в зону проносил и зэкам продавал. Кто-то спалился и его сдал!
Кстати, в Садовом жили и мой наставник Осадчий и Усачев. Бывал у них в гостях. Видел, конвой ведет женщин в баню. Они идут и поют:
Гоп-стоп, Зоя.
Давала Зоя стоя,
Давала Зоя стоя
Начальнику конвоя…
А то еще чего похлеще.
Ванной мы не пользовались, а купаться ездили к родителям в Ташкент.
У Лиды была дурная привычка, напьется без памяти, разденется догола и спит на полу. Пацан плачет. Жена зайдет, оденет что-нибудь и на кровать переложит. Мальчишку приласкает и покормит…
Когда Лида умерла, сын в Россию к тетке уехал. Насколько знаю, спиртное совсем не пил. Даже смотреть не мог, психический надлом. Он закончил институт, стал большим человеком, женился на хорошей женщине…
В соседнем подъезде на третьем этаже жили в общаге три молодых специалиста, (Сашка Иванов, Катин Юрка, и Чуприков) попавших к нам после распределения. С одним я был знаком, а с двумя – дружен.
Катин Юрка (слева) и Сашка Иванов. О Катине писал в рассказе про рыбалку, когда мы с ним подлещиков на пиво ловили. А о Сашке - в рассказах "Сашкина обида"
Однажды, на Новый год посидели мы с женой, отметили. Я вышел на лоджию покурить, слышу, наверху шум, кто-то поет, на гитаре играют.
Что-то мне в голову стукнуло, и решил я подшутить. Сунул за пазуху бутылку вина и в трико и рубашке, в тапочках на босу ногу, полез по водосточной трубе на третий этаж со второго. Трудностей не доставило.
Залез к ним на лоджию, поставил пузырек в угол, захожу в зал. За столом Чуприков с Катиным о чем-то спорят, а Иванов на гитаре бацает и поет.
Я, молча, налил в стаканы вино и позвал их выпить. Иванов отложил гитару и спрашивает, где я шлялся? Я сказал, что на лоджии курил. Мы выпили, и Катин за вином собрался. Я его остановил и вынес свою бутылку.
Мы еще с час посидели, и я домой собрался. Пошли они меня провожать, открыли двери, я и пошел. Они меня остановили и смеются. Из-за того, что я пальто и ботинки не надел. А я над ними – когда заявил им, что так пришел…Во, рожи у них были!...
Уже на следующий год. Дочери четыре года. Лето, выходной, вечер. Забегает дочь, ревет в голос, на расспросы не отвечает, забилась в угол. Тут открывается дверь, врывается разъяренная мамаша с дочерью-первоклашкой. У той на лбу здоровенная шишка. Такой еще ни у кого не видел. Мамаша орет:-«Ааа… тебя уже наказали! Так тебе и надо!» А нам говорит, что Рита ее дочь камнем по голове ударила.
Мы извинились и она ушла.
Пошел я на улицу, нашел пацана лет пяти и спросил, что там произошло. Прибежали дети и наперебой стали рассказывать, что та девчонка Риту дразнила, а потом толкнула и смеялась, что та упала. Рита встала, взяла голыш, подошла и точно в лоб той заехала. А потом домой убежала…
Вообще то, дралась она часто. Особенно в детском саду…
*****************************************************
Первый блин…
Конец ноября. Вызывает меня шеф и говорит, что надо лететь в командировку в Душанбе. Пришло указание из Центра, проверить состояние стендов испытания тракторных двигателей на ремонтных предприятиях.
Оформил я командировку, забрал специальные бланки, купил билет и вылетел в Душанбе.
С самого начала командировка не заладилась. Сложил вещи в автоматическую камеру хранения и поехал в Республиканскую Сельхозтехнику. Оформил прибытие и договорился, что с завтрашнего дня начну работать. Приехал за вещами, а камера не открывается. И так и сяк – никакого эффекта. На четвертый раз зазвенел звонок и подошел мент. Я ему говорю, что набираю код, а камера не реагирует.
Он позвал работника камеры хранения и двух свидетелей. Тот открыл камеру своим ключом. (Код и там и там был одинаковым). После чего мент у меня спросил, что там в портфеле. Я назвал. Они открыли и проверили. После чего оформили протокол и содрали с меня пять рублей. Никакие аргументы, что это дефект камеры, не подействовали…(по-моему, так они наваривались, так как я просто деньги отдал).
Мест в гостинице, как всегда, не оказалось. До часу ночи просидел в холле, а в час ночи принесли раскладушку в один номер. Содрали деньги , и я заснул часов на шесть. Утром забрал вещички и ушел на работу.
В Сельхозтехнике меня отправили в отдел испытательного оборудования, сунули папки с документацией и все на этом.
В отделе сидели три молодых таджика. Видно, по распределению попали.
Я посидел часа два и захотел в туалет. Туалет был во внутреннем дворе. Я, не одеваясь, вышел из комнаты.
Придя назад, я оделся, попрощался с таджиками и вышел…
Когда проходил через площадь, решил посидеть на скамейке и подумать. Опять нужно было искать гостиницу. Но прежде надо было где-то перекусить.
Достал бумажник, открываю, а там вместо ста девяносто рублей лежит червонец!... Пока ходил в туалет, меня таджики и обокрали. Хоть червонец оставили, что б совсем не пропал!
Сижу я, как мешком пришибленный. Наконец, пришел в себя. Что-то ведь делать надо?
Позвонил домой родителям. Отец сказал, что пошлет сорок рублей на Главпочтамт до востребования. А пока, я могу поехать по указанному им адресу и переночевать.
Делать нечего, поехал по указанному адресу. Это были знакомые матери. Как смог, пояснил ситуацию и они приняли меня хорошо.
Утром попрощался. Мне сказали, если деньги не пришли, то чтобы снова приходил.
Деньги пришли. Я все же решил зайти в тот отдел.
Прихожу, вижу, эти молодцы с огромного бодуна, в глаза не смотрят.
«Спасибо, -говорю,- хоть десятку оставили!» Молчат…
Вышел я, ушел на автовокзал и уехал в Курган-Тюбе.
Дорога шла постоянно наверх. Сначала на один перевал, затем – на другой…
Мотор автобуса натужно выл, на малой передаче. И под этот вой я заснул и спал до самого города…
В Курган-Тюбе управился за пару дней. Решил пройтись пешком, посмотреть город. Но смотреть особо то и нечего было. Разве что поразили огромного вида собаки, лежащие на тротуарах. Люди обходили их стороной, сходя на проезжую часть дороги. Это были алабаи. Иной прохожий остановится, пороется в сумке и вытащит полбуханки хлеба или лепешку и даст собаке. Те при людях никогда не ели. Подгребет лапой под себя и смотрит. Затем меланхольно отвернется.
На следующий день я уехал в Душанбе, а оттуда вылетел домой.
Прихожу на работу, сдаю Усачеву документы, вижу, он краснеет от бешенства. Затем начинает орать, что командировку мне не засчитает и с меня все затраты через бухгалтерию сдерут.
Ничего не понимаю. Наконец его зам, Охман Семен Петрович, поясняет, что я печати не поставил!!!
Оглушенный, выхожу в сад, сажусь на скамейку. В голове, сумбур. Думаю, на сто девяносто обокрали, больше сотни сдерут, квартальную премию не дадут. Вот вляпался!
Выходит Охман, спрашивает, как это я так попал. Говорю, про печати мне никто ничего не говорил. Командировка у меня первая, да еще там обокрали.
Петрович спросил, почему я ничего про это не сказал. Я ответил, что кому до этого дело?...
Семен ушел. Минут через пятнадцать вышел и сказал, что может все уладится. Взяли ГАЗик и поехали в Ленинабад( в Таджикистане) за триста километров. Там в реммастерской поставят печати. А в Москве никто на них и смотреть не будет. Сразу в архив и засунут, только галочку поставят, что выполнено…
Так оно и вышло….
************************************************************************
Челябинская эпопея
Где-то в первых числах декабря вызывает меня и Юру Пархоменко шеф и говорит, что надо лететь в Челябинск на машиностроительный завод за чертежами на экскаватор и скрепер. И с нами полетит снабженец Ислам Мурадович Мурадов.
Чем то похож...Но больше всего похож на Вахтага Кикабидзе в его знаменитой фуражке...Из уважения к нему это фото не поставил...)))
Пархоменко знал этого чудака и особого восторга не проявил. Просто спросил, нельзя ли сделать так, чтобы он сам по себе полетел. На что Усачев сказал, что вопрос согласован в верхах и изменению не подлежит.
В отделе Григорич мне и говорит. Если мы с собой повезем килограмм тридцать гранат, то сможем навариться. Возьмем коробку от пылесоса, забьем доверху, упакуем, отвезем в аэропорт в камеру хранения.
На том и порешили. Купили на базаре гранаты, упаковали и отвезли в аэропорт.
Сели в самолет, полетели. Не помню уж, какой самолет, только сидели мы втроем в одном ряду. Я у иллюминатора, рядом Пархоменко, с краю – Мурадов.
Принесли обед. Я есть не стал, и мою порцию курицы забрал Григорич. Мурадов сидел зеленый, но когда Григорич хотел и его порцию забрать, он не отдал и съел все сам.
Через полчаса его совсем скрутило. Он не успел вызвать стюардессу, а в сумке кресла пакета не оказалось. Он хотел прикрыть рот рукой, но все хлынуло фонтаном на впереди сидящего мужика.
Странно, мужик ругаться не стал, а просто прошел в туалет, смывать все это добро…
Прилетели в Челябинск. Получаем вещи, а наша упаковка раздербанена, и ровно половину гранат нет.
Куда жаловаться? Упаковали кое-как и поехали на базар.
Мурадов над нами смеялся. Он вез с собой помидоры в чемодане и не пострадал. Ожидал хорошего навара.
На базаре приткнуться было некуда. Одни грузины. Никто у нас ничего не покупал. Потом подошел один грузин и сказал, что возьмет у нас оптом за такую-то сумму.
Мы забрали из коробки килограмма три гранат, а остальное отдали ему.
Навар наш составил три рубля на нос…
Мурадов сдавать оптом не захотел. Он встал в сторонке, открыл чемодан и стал торговать. А мы поехали в гостиницу.
Места в гостинице имелись, и мы устроились втроем в четырехместный номер. Сходили в кафе, поужинали и стали ждать Мурадова.
Гостиница "Южный Урал". От центрального входа, третий этаж, налево. Окна на центральную улицу...
Пришел он поздно вечером, совсем темно было. Злой, как черт. Оказывается, подошли к нему три грузина, предложили продать. Он их послал. Они залезли в чемодан ногами и все потоптали…
-А милисия, сволич, так и не подошель! Сторона смотрель!...
Пархоменко ему говорит, что бы радовался, что морду не набили…
На следующий день пришли на завод, оформили временные пропуска и командировочные документы. Отправили нас в отдел архивации, чтобы мы там отобрали все, что нам необходимо.
Пришли мы в отдел. Заходим. В отделе одни женщины. Я Григоричу говорю, пойду, там в холле подожду. Что нам всем здесь толпиться.
Вышел, смотрю, курилка в углу. Закурил сигарету.
Вдруг вылетает из отдела разъяренный Пархоменко, аж весь трясется. Спрашиваю, что случилось?
Оказывается, наш друг говорит начальнице, что мол, мы с юга прилетели…голодные, пусть кто-нибудь к нам в гостиницу приходит!...
-Убью, гада! Пусть за себя говорит!...
У меня в пакете было штук пять гранат. Я зашел в отдел, а Мурадов оттуда вышел. Я прошел к начальнице в кабинет, и сказал, что наш сотрудник немного не в себе. И вообще, это не наш сотрудник. Мы – технологи, а он – снабженец. Пусть они на него не сердятся, такая уж у них работа. Интеллигентности ждать не приходится…
Она мне говорит:
-А я то думаю, почему ваш товарищ пулей отсюда выскочил…(Это Пархоменко, значит).
-Вот, вот – и я боюсь, что сейчас он ему морду лица чистит…
-Так вы идите скорее и остановите… а за нас не переживайте. Спасибо, что разъяснили.
Я оставил гранаты и вышел из отдела.
Григорич меня ждал, а Мурадова нигде не было.
Я спросил, где он, на что Пархоменко ответил, что они поругались и тот ушел.
Мы с ним не разговаривали дня три. Наконец он не выдержал и предложил забыть эту размолвку.
Как не крути, а дело надо было делать. И мы согласились.
Возвращаясь домой, мы с Григоричем купили по две пачки сигарет. Уж больно упаковка была красивая. Но сигареты оказались страшно крепкие. Мы выкурили по штуке, а на остальные стали играть в карты. Вскоре весь подоконник был завален штучными сигаретами. Сами мы купили свои обычные сигареты, а тут Пархоменко мне говорит:
-Смотри, а наш Мурадов то наши же сигареты курит…
А потом спрашивает у того, зачем тот сигареты с подоконника берет?
-А что они там валяются?
-А мы на них в карты играем…
-А вы на спички играйте, хоть рассыпаться не будут!
Ну что такому скажешь!?
В первый день, как начали разбирать документацию, к обеду Григорич послал меня занимать очередь в столовую. Взял я первое, второе и третье. Приходят Пархоменко с Мурадовым. Сели обедать. Мурадов заявляет, что свинину не ест. А в столовой говядины нет. Пархоменко выгреб с его борща и второго блюда свиное мясо себе в тарелку… Мурадов не возражал.
Дня через два, Григорич, как всегда захотел забрать мясо, но Мурадов ему не отдал, и сам (видно, с трудом) съел это мясо. А посему, Пархоменко остался полуголодный.
На следующий день он сам пошел в столовую заказывать обед. Поварихой там была красивая полная хохлушка. Ну, все при ней!..Уж не знаю, что он ей там пел, но в блюдах было почти двойная порция мяса. А через пару дней он мне и говорит, чтобы мы сами в гостиницу шли, его не ждали.
Я то ушел, а Мурадов остался за ними следить, смывшись от меня потихоньку. А Юра его просек, и вечером скандал устроил. Еле замяли…
Однажды Григорич у меня спрашивает, где я мыло и зубную щетку храню. В тумбочке, отвечаю.
-А ты знаешь, что твоей щеткой Ислам пользуется?
-Да не может быть!
- Обрати внимание, своей у него нет. И мыла тоже нет.
Я выкинул щетку и купил новую, которую с этого дня носил в кармане, чем его сильно озадачил.
Но я Григоричу той же монетой ответил. Один раз приходит Мурадов с душа, и через полчаса заявляет:
-Вот сволишь, сказаль, мачальку принесеть, а все не несеть.
-Какую мочалку?
-Там два мужик, Юрин мачальку спросиль. Я даль, сказаль сюда давать. А никак не несеть!...
Я все это Пархоменко и выложил. Он эту мачальку тоже выкинул….
К концу командировки наш Мурадов заладил ходить в ресторан по вечерам. Что уж он там заказывал, не знаю. Но однажды он привел женщину довольно приятной наружности, лет сорока. Выпихнув меня из номера, он там с ней и заперся. Сижу я в фойе на диване, вижу, открывается дверь, выбегает эта женщина и бежит к лестнице.
Я зашел в номер, вижу сидит на кровати раздетый Мурадов, совсем опешивший, и спрашивает у меня:_
-И что я такого сказаль? Толька спрасиль, ты чистий?...
Я чуть на пол не упал с этого…
Наконец наша командировка подошла к концу. Мы упаковали полученную документацию. Что то с собой взяли, что то багажом отправили, и самолетом вылетели в Ташкент.
Больше я с Мурадовым в командировки не ездил…
**********************************************
Дела партийные
После армии в Саракташе я не вставал на партийный учет, а потом с дочкой уехал в Ташкент. В Ташкенте тоже не сразу устроился на работу. А после трудоустройства пришел вставать на учет в первичной партийной организации института. И тут возникла такая неприятность…
За май, июнь и июль не были заплачены партвзносы. Хоть сумма была копеечной, так как я не работал и от минимальной зарплаты должен был платить 1% (всего около трех рублей за три месяца), нарушение партийной дисциплины было налицо.
И вкатили мне выговор без занесения. Так началась моя партийная деятельность в этом НИИ.
Где то в июне следующего года меня должны были принимать в члены. Предстояло прочитать массу материалов, а «Кодекс строителя коммунизма» заучить наизусть.
И вот наступил этот день. Нас автобусом повезли в Райком партии.
Как помню, принимали нас в каком то полуподвальном помещении. Мы сдали анкеты и стали ждать своей очереди.
Наконец подошла моя очередь. Волнуясь, я зашел в кабинет. За столом сидели члены парткомиссии. Председатель стал зачитывать мою анкету.
Вдруг он поперхнулся, и стал что то показывать рядом сидящей женщине. А потом спрашивает меня:
-Почему вы в пункте таком то написали «профессиональный организатор»?
-А там пояснение есть. Сокращения не допускаются. А я – профорг отдела. Вот и получилось «профессиональный организатор»
Все члены комиссии засмеялись, потом председатель говорит?
-Что мы можем спрашивать у профессионального организатора? Он, наверное, потомок старой гвардии профессиональных революционеров. Давайте примем, и пусть идет.
Меня поздравили с принятием и отпустили. ( Но мне кажется, что все это от того, что они все устали и нашли повод быстрее закруглиться).
А через месяц еще одна неприятность случилась.
Заплатил я партвзносы, пришел домой, повесил рубашку на стул, а партбилет из кармана выпал. А дочь нашла. И написала шариковой ручкой на первой странице «ирта». Во так, как здесь.
Пришел я к секретарю парткома и показал это. И снова мне вкатили выговор за халатное хранение партдокумента. И избавился я от этого позора только через восемнадцать лет. Я еще об этом напишу.
Секретарем парторганизации у нас был начальник лаборатории Кабанов, а замом и председателем Народного контроля сотрудник его лаборатории Ачилов.
Интересный это был человек, Ачилов. Он «стучал» всем и всюду. Лазил по утрам на крышу нашего трехэтажного корпуса с фотоаппаратом и снимал опоздавших. А потом вывешивал на доску позора.
Опаздывающие иногда перелезали через забор на территорию института. Даже женщины. А он, спрятавшись за деревом, снимал на камеру. Вот и представьте себе эту порнуху…
Стучал на сотрудников, стучал на Кабанова директору института, стучал на директора в Райком партии.
А мотивировал это тем, что он «Председатель народного контроля».
Как то начальник конструкторского отдела Требухин шел поздно вечером из института домой. В то время у нас клуб строили. Он и прихватил доску со стройки для какой-то надобности. Ачилов его сфоткал и написал заяву в парторганизацию. Вкатили Требухину строгача с занесением по партийной линии.
Выделили нам по разнарядке два ордена. «Трудовик» и «Почета». Райком на откуп в институт отдал. Директору и секретарю. Директор просил себе трудовик, а Кабанов не дал и сам получил. И вот, чтобы директору угодить, Ачилов Кабанова и заложил.
На 7-е Ноября вывезли весь институт на хлопок. Понятно, что в этот день мало что собрали, а отмечать стали с утра. Завлабы, начальники отделов в обед так загудели, что дым коромыслом стоял. Вот и напился Кабанов до положения риз. А Ачилов съездил в хлопковый штаб района, и привез второго секретаря райкома партии и директора института. А директор у нас без ноги был, протез носил и на клюшку опирался. Когда черная «Волга» подошла, все начальство разбежалось. А Кабанов не смог. Заходят они в помещение, а тот пытается встать и бормочет:
-Вить, дай клюшку, встать не могу!...
Второй был в ярости! И загремел наш секретарь под фанфары. Сняли и строгача влепили с занесением. Исключить хотели, да пожалели. Все ж – орденоносец!
И вот это Ачилов невзлюбил меня лютой ненавистью. Уж не знаю, за что.
В то время я уже был членом партбюро. И так получалось, что голосовал почти всегда против таких решений, которые он выдвигал. Может и за это.
В добровольно-принудительном порядке нас оформили членами «Добровольной дружины» по охране общественного порядка. И направляли по очереди на дежурства в вытрезвитель. Когда протоколы оформляли, мы за свидетелей подписывались, что у кого забрали.
Заступали часам к шести. В вытрезвителе сидели врач, дежурные менты, дружинники и наряд на машине. Наряд уезжал по району на патрулирование и привозил пьяных Там пьяных осматривал врач и затем их помещали в камеры.
Часов в 12 ночи мальчишки приносили нам плов, или манты, ханум , дамламу. И лепешки. Доставали из шкафа ящик вина и выпивали за два, три часа. Мне дома постоянно за это влетало, так как не верили, что я дежурить в вытрезвитель ходил.
И вот однажды, на какой-то праздник мы всем отделом гуляли. Городские уехали на автобусах, а местные остались столы и посуду убирать. Вышел я в коридор, а навстречу мне Ачилов. Поздоровался и пошел мимо. А через час приехал наряд из вытрезвителя на машине. Заходят патрульные. Увидели меня, поздоровались.
Я у них спросил, что они здесь делают. А мои знакомые отвечают, что приезжал наш Ачилов и сказал, что в здании института пьяный буянит. И обрисовали мужика, на меня похожего…
Мы посмеялись, и они уехали.
На следующий день вызывает меня директор института и предлагает рассказать, как я ночь в вытрезвителе провел. Я удивился и заявил, что в вытрезвителе не был, ночевал дома. Тогда он позвонил туда сам. И ему сказали, что тут какая-то путаница. Мол, приезжал Ачилов, заявил, что в институте кто-то буянит. Они приехали, никого не нашли. И наших сотрудников в эту ночь не привозили.
Оказывается, Ачилов написал на меня телегу, и такое там наворотил! Видать, директора он достал своими кляузами и тот этот вопрос вынес на партбюро. Вкатили Ачилову строгача за клевету. А он с этого напился, пришел к директору в кабинет и устроил там дебош. Говорит, что как пес служил, и вот такая плата за все. А потом все со стола директора смел на пол, и кулаком стекло на столе разбил.
Секретарша побежала, привела мужиков. Его и вывели.
Хотели из партии исключить и с работы с волчьим билетом выгнать. Еле удалось директора убедить так отпустить. Восемь детей у того было…
А меня на следующем партбюро выбрали зам. секретаря парторганизации и автоматом председателем народного контроля.
Начал я с того, что содрал в фойе «Доску позора», перенес на третий этаж перед входом в конференц-зал и написал «Уголок Народного контроля». И вывесил там «Положение о народном контроле», где и подчеркнул, что кроме контроля за законностью решений администрации, контроль еще должен стоять на защите прав работников предприятий.
Директору я заявил, что по крышам лазить не буду, и снимать фото – тоже. Для этого руководители лабораторий и отделов есть. Пусть они и следят за дисциплиной.
А директор потом, наверное, пожалел, что так вышло. Одна женщина ушла в декрет и на ее место приняли молодую девчонку. Временно. А она вышла замуж и забеременела. Вот ее-то директор и уволил, мотивируя, что принята она была временно. Я ему пояснял, что это нарушение закона. А он уперся на своем, и ни в какую. Тогда я поехал в Областной Комитет Народного Контроля. Схлопотал директор замечание по партийной линии и выплатил этой женщине за вынужденный прогул за месяц из своего кармана. И второй раз тоже попал. Уволилась одна женщина, а он распорядился ее детей в ведомственный детсад не принимать. Она и не могла выйти на новую работу.
Написала она жалобу на директора в наш «Народный контроль». Опять я долго пояснял, что это нарушение закона. А результат был такой же. Только теперь ему нужно было выплатить из своего кармана уже за два месяца.
После этого он стал прислушиваться к «Народному контролю» нашего института.
Однажды секретаря не было в институте. По-моему, тот в командировке был. А тут вызывают в Райком партии на совещание. Ну, и пришлось мне поехать.
Принял секретарей второй секретарь райкома. И вот он нам заявляет, что срывается план по сбору винограда в районе. И что бы наши предприятия где хотишь виноград находили и на винзавод сдавали. Говорит, хоть на базаре покупайте.
Приехал я в институт и доложил директору. Тот вызвал завгара. (прохиндей, какого свет не видел). На следующий день меня вызывают и предлагают поехать сдавать три тонны винограда. А где взяли – не говорят.
Я и поехал. Приехали на винзавод. Встали в очередь. Впереди тракторов с тележками штук двадцать. Простояли часов пять. Виноград течь стал. А в сторону винзавода спуск. И вот, с нашей тележки – немного, далее – поболе, а у ворот - ручей…
Наконец заехали, взвесили, оформили справку. Подъехали к приемной яме, свалили в нее.
Запах стоял – чистейшая брага. Ос и мух – тучи. А внизу от мошек ничего не видно. Они, по моему, это пойло сразу в бутылки разливали…
Приехал в институт. Отдал справку. Но, на всякий случай копию снял на «Эре».
Наследующий день дали мне отгул. Сижу дома, звонок в двери. Гляжу в глазок, два мента. Не открыл. Подождал, пока за угол завернут, перелез через забор и к директору. Говорю, менты за мной приходили. Где это завгар виноград достал?
А получилось вот что. Завгар приехал на поле, нашел бригадира и договорился с ним, что тот продаст тележку винограда за наличные. Пригнал тележку, ну ему и насыпали. А потом я это все и сдал.
А бригадира этого кто то и заложил. А в совхозе новый директор был. Он то и стукнул в милицию.
Наш ему позвонил, не знаю как, но они договорились. Я вношу в кассу деньги за три тонны винограда, а он замнет это дело.
Завгар оформил помощь на своих шоферов, принес деньги, которые я и внес в совхозную кассу.
А бригадира этого чуть не выгнали. В рядовые перевели. Деньги, полученные от завгара, тот своему директору отдал.
А директора совхоза на следующий год посадили. Проворовался совсем…
Вот так и ходил я в председателях народного контроля лет семь или восемь. И только когда на заочный в институт поступил, тогда самоотвод удовлетворили…
*************************************************************
Ботьева
Просто похожа
У нас новый сотрудник. Приняли женщину на должность инженера-технолога. Жена офицера из ракетной части, которая располагалась недалеко от нашего института.
А все дело в том, что наш партком Кабанов дружил с секретарем парткома этой части. Вот и удружил ему, по - свойски. И не только ему. Устроил на работу жену одного майора, и в этом же году ей квартиру дали, хотя очередь из сотрудников изрядная была.
Чуть отвлекусь,… жена этого майора, Светлана Андреевна, была очень красивой женщиной. Но была одна деталь, от которой наши сотрудники дар речи теряли. А заключался он в этом…
Это было что-то умопомрачительное, для нашего советского времени…
Ну да ладно… Вернемся к повествованию. Ботьева эта в технике почти ничего не смыслила. И формами такими не обладала. Зато внешне могла дать большую фору женщинам института. Ухоженная, с красивой прической, духи, тени, помада – все в идеале.
Как известно, в коллективе не любят тех, кто выделяется. Вот и ее женщины отдела невзлюбили. Но Ботьева в три минуты могла их превратить в базарных баб, оставаясь спокойной и вежливой. А посему, ее оставили в покое.
Поручали ей самую неквалифицированную работу. Что-то переписать, рвать рулоны на формы, комплектовать, искать в текстах грамматические ошибки.
Нас к этому времени уже объединили с другим отделом. Коллектив увеличился до двадцати четырех человек. Усачева перевели начальником экспериментального цеха, а у нас был Гойхман Аркадий Матвеич, которого тоже потом перевели Главным инженером ЦОКТБ. А начальником у нас стал мой приятель, бывший зам. отдела Охман Семен Петрович.
Я к тому времени дослужился до руководителя группы. Но от группы мне при прежнем руководстве удавалось отбиваться. И работал я один, к моей величайшей радости.
Сложились мы и купили ведерный электрический самовар. (По сложившимся правилам в летнее время разрешалось пить чай в рабочее время на рабочих местах). Так вот, по очереди мы ходили с ведром на второй этаж за водой. Дежурный ставил самовар, заваривал чайники и приглашал остальных сотрудников.
Так вот, наступила очередь Ботьевой. А она – вся из себя!.. И говорит так громко, на весь отдел?
-В таком большом коллективе и мужчин нет, чтобы за водой сходить.
Что-то меня в этом задело, и я вспомнил, что не так давно шел мимо военного городка и видел Ботьеву, когда она белье под краном полоскала, юбку подвернувши. Простоволосую, в сланцах на босу ногу. Я еще подумал тогда. Обычная русская баба… из рабочего поселка, а гнет из себя прынцэссу!...
Вот я и сказал ей
-Ничего, не переломишься! Видел я недавно, как ты ведра с водой ворочала у крана в своем городке!...
Она открыла рот, пытаясь что то сказать, потом выскочила из-за стола и убежала в кабинет к машинисткам.
Потом девчата мне сказали, что она была в шоке, что я ее с подвернутой юбкой видел, и в лахудренном виде.
И с тех пор она перестала меня замечать.
И вот вызывает меня Охман и говорит
-Слушай, ты один у нас рукгруппы без группы. Так дело не пойдет. Бери себе Ботьеву. Хватит ей ерундой заниматься!
-Да она со мной работать не будет. До сих пор не разговаривает.
-Не пойдет, уволим…
-Может кого другого?
-Все уже со своими завсекторами сработались. Одна она без дела болтается.
Тут уж не поспоришь. Тот прав, у кого больше прав.
Вызвал он Ботьеву и решил этот вопрос.
Место у меня в отделе было замечательное. В самом углу, два шкафа сзади, телефон, подставка с двумя горшками с цветами. И вот пришлось тащить ее стол и пристраивать в моем углу.
На следующий день с утра у меня было партбюро, затем - техсовет у Главного инженера. Освободился к обеду. После обеда она спрашивает, что ей делать. Я удивился этому вопросу. Предложил заняться сортировкой ГОСТов и справочников. Объяснил, как по группам раскладывать, чтобы удобно найти можно было.
После обеда опять куда-то вызвали. Пришел часа через три. В шкафах был идеальный порядок. Даже пыль вытерла.
На следующий день предложил посмотреть карты на разборку-сборку узлов машины, на которую писал техдокументацию на капремонт.
Предложил обратить внимание, как формы заполнять, откуда коды и госты брать.
И пришла мне в голову интересная мысль. Дело в том, что много времени уходило на правильное заполнение форм. А комплект этой документации, заполненной от руки, шел как оригинал. После чего его подписывали руководитель, исполнитель и начальник отдела. И только после этого он передавался в машинописное бюро. А затем, экземпляры, напечатанные на кальке, опять подписывались и проходили нормоконтроль. И, наконец, все это копировалось на светочувствительной бумаге (синьках) в несколько экземпляров и с кальками передавались в лабораторию.
И решил я писать техпроцесс в произвольной форме, а кодирование, заполнение граф, редактирование, корректировку, оформление и сдачу поручить Лене.
А тут как раз мне новую машину дали. Насосную станцию СНП 50/80.
Говорю Лене, я план-график составлю, ты его оформи и следи, чтобы мы с тобой его не срывали. А если слегка впереди идти будем, то афишировать не нужно.
Составил я план, она переписала себе в журнал и крыжила каждый день.
Через месяц все пошло как по маслу. Я в произвольной форме писал техпроцесс, где приспособления, инструмент указывал без гостов и шифров. Лена его корректировала, заполняла формы по ЕСКД, шифровала, ГОСТировала, и отмечала в своем графике.
Ей постоянно приходилось использовать справочники, ГОСТы на инструменты, материалы, заполнения форм и прочее. И стал я замечать, что наши завсектора частенько у нее спрашивают, где то найти, где это. Да и конструктора повадились приходить и с ней вопросы, у них возникающие, согласовывать. Меня часто на рабочем месте не было, а они народ занятой.
Да и мне частенько попадало, за то, что я ГОСТы или справочники на место не ставил. Или ее закладки терял.
Она мне напоминала про график. Тогда я садился и писал несколько техпроцессов, и опять занимался общественной работой.
А простые узлы она сама разрабатывала и мне ничего не говорила.
Однажды вызывает меня Главный инженер. Захожу, а там у него конструктор сидит.
Главный и говорит
-Вот, на твой редуктор приспособление для запрессовки наружного кольца подшипника разработали. Я ему (конструктору) говорю, чтобы он Ботьевой показал. Пусть посмеется!
-Уже..
-Что уже?
-Да показал.
- Ну и что?
-Она сказала, что работать не будет.
-Не объяснила, почему?
-А он ее обхамил и ушел. Она мне про это сама рассказывала.
-А не говорила, почему работать не будет?
Говорила..
-Ну?
-Да кольцо то узкое и диаметр приличный. Перекашивать будет. Корпус редуктора чугунный, или треснет или посадочное отверстие задерет.
-И что предложила?
-Приспособление делать. Направляющую по ходовой посадке, затем насаживать кольцо и тоже по ходовой, а на хвостовике установить массивную насадку, выполняющую роль молотка. И забивать кольцо этим грузом вручную, перемещая на штоке-хвостовике. Тогда перекоса не будет.
-А как потом оправку из корпуса извлечь?
-Направляющую вывернуть, делов то…
Тогда Главный говорит конструктору
-Видишь, вежливые всегда в выигрыше! Не хамил бы, тогда и в дерьмо бы не вляпался …
Я после этого случая пошел к Охману и говорю
-А знаешь, Семен Петрович, совести у нас и нет!
-Это почему это?
-А потому, что нагружаем Елену Алексеевну как ведущего инженера, а платим как рядовому. Нужно вторую категорию присваивать.
-Не пойдет, у нее третьей не было.
-Значит, завсекторов консультировать, пойдет – а на вторую не пойдет? Завтра же любые консультации под запрет попадут. Пусть только на себя работает.
-Ладно, не кипятись. Что сделать надо?
-Напишу рапорт на твое имя, все распишу по полочкам. А ты к Главному иди. Он же бывший наш начотдела. В курсе всего, посодействует.
Так и сделали. И присвоили ей вторую категорию через ступень, что такого почти никогда не было.
А через полгода мужа перевели в другую часть. На север от Ташкента. Вот где слез было - море… Да и мы все очень переживали…и ей сочувствовали.
***********************************
Катин
Юрка слева, рядом с Сашкой Ивановым
Однажды, в середине семидесятых, иду по коридору нашего НИИ и вижу, у урны курит молодой парень, кудрявый, симпатичный, с серыми глазами.
Подошел...
- Привет! Владимир... (представился)...
- Юра...
-Откуда, где, к кому?
-Из Риги... после института, по распределению... в третьем доме в коммуналке... в КО-1, к Сафину...
Ответ мне понравился... четкий, как в армии.
-Там у меня отец работает, зав.сектором. К нему просись...
-Да меня уже распределили, к Веретенову…
-Значит, на оснастке будешь... Ничего, мужик неплохой. Баламут только. На восемьдесят - приколы, остальное - серьезно! Если за сто принимать - жить можно.
- А Вы где?
-А что это ты меня на Вы? одного возраста ведь! Давай уж по справедливости....
-Так ты - старожил, а я - новичок...
- Еще какой старожил... на целый год раньше тебя здесь!...
Приехал он с женой и дочкой. Дали ему коммуналку, правда, комната поболее моей...
Так мы и подружились...
Зашел он однажды ко мне и увидел на балкончике вяленую рыбу. Спрашивает, где поймал. Говорю, отец на рыбалку ездил на Сырдарью, вот и привез...
Пристал он ко мне... свози да свози!
Делать нечего... друг ведь!
Выехали затемно. Приехали в Новый Чиназ. Там раньше большие водоемы были. Место называлось "Казармы"...
Я там давно не был. Пришли, и я местность не узнал. Там стали строить песчаный карьер и все перекопали. Водоемы засыпали, провели дорогу к Сырдарье.
Делать нечего, вернулись на станцию, сели на товарняк и переехали железнодорожный мост.
Часов в девять утра пришли на берег реки, но места там совершенно не было. А все из-за того, что ловили рыбаки в основном на закидушки. Приезжали первой электричкой, ставили по двадцать, двадцать пять закидушек через 10...15 метров.
Пошли вниз по течению. Прошли километра три. Нет места, хоть тресни!
Подошел я к одному парню и говорю,
-...слышь, друг, привез приятеля на рыбалку. Он из Латвии приехал, но места нет. Сними пару закидушек, мы там сядем и на удочки порыбачим. Шуметь не будем...
Парень неплохой оказался, вник... Снял он три закидушки и мы там устроились.
Кинул я в воду несколько катышей из глины, песка, моченых сухарей и перловки, и стали мы рыбачить.
Вскоре начался клев. И, при чем, интересный... Как забросишь, сразу хватала чехонь. Далее, в глубину, где-то посередине, клевала плотва, а если доходило до дна - подлещик.
Юрка не успевал вытаскивать. И после каждой поклевки приговаривал:-"Вот еще одна кружка пива!..."
Парень смотрел-смотрел, и взялся за удочку. Но у него не клевало. Он ловил на хлеб, червей у него не было. Да, к тому же, место было не прикормлено.
Чехонь...
Я его позвал, дал червей, и дело у него пошло. Уже втроем приговаривали:"...о, еще кружка пива!"
Выше по течению., был перекат, а около нас - глубокое место. И чуть ниже переката крупный жерех гонял мелочь. У меня был спиннинг, но лески на нем было не достаточно, чтобы до тех мест дотянуться. Пришлось привязать тонкую леску.
Взял я блесну, которую не жалко и говорю Юрке:
-Пойдем, крупную рыбу покажу...
Пошли...
Пришли к обрыву. Река в этом месте поворот делала и берег подмывала. Высота - метров пять...
В воде ударил жерех. Я закинул блесну выше по течению и дальше этого места и стал крутить катушку. Он схватил сразу.
Стал подтягивать, хоть и понимал, что не вытащу. Леска тонкая, подсака нет, до воды далеко. Но хотел его показать Юрию.
Он бегал вокруг и оглашенно орал. Я подвел жереха к берегу, но вытаскивать не стал, а он орет, тащи!..тащи!.
Сунул я ему спиннинг в руки и говорю, сам тащи. Он потащил и леска порвалась... Как он расстроился.
Я ему показал леску и говорю, что в этом месте никто бы не вытащил. Зато он посмотрел, какие жереха здесь бывают...
Вернулись мы на место и рыбачили до вечера.
В руке - подлещик...
Домой вернулись поздно, темно уже было. Принес он весы, взвесили рыбу. Двадцать два килограмма оказалось. Поделили...
Он-то может быть и пил пиво, а мою дочь всю поела. По десять раз на день прибегала. Прыгнет, схватить за хвост и на проволоке лишь голова болтается...
* * *
P.S. Юра погиб через несколько лет. Через три года ему пришлось уехать, так как за женой ее начальник приударил. Переехали в Нижнюю Туру. Стал заядлым охотником... Вот там, на охоте что
*******************************************************************
Ксан Ксаныч
Сашка Иванов в то время был молодым парнем, только что закончившим институт в Сибири (факультет релейной автоматики) и направленным в наш институт по распределению. А сам он – родом из Сахалина. И даже, не из Сахалина, а с какого-то острова в тех местах. Рассказывал о гигантизме растений на его родине.
Родные присылали ему красную икру, и ел он ее ложкой без хлеба. ( Я же кетовую икру на дух не переваривал).
Зачислили его в диагностическую лабораторию к Овчаренко, на должность инженера по релейной автоматике. А поселили в общежитии, под которое была отведена четырехкомнатная секция в многоквартирном четырехэтажном доме.
Он, Катин и я сдружились. Называли нас «Три мушкетера» и по молодости мы часто чудили. И лозунг у нас был – «Ни дня без приключений!».
И на разбор к начальству нас вызывали оптом. Но, как-то все с рук сходило.
Я тогда заправлял художественной самодеятельностью. Катин выступал чтецом и конферансом, а Сашка играл на семиструнной гитаре. Еще в нашем ансамбле был аккордеонист (по совместительности - клавишник) и саксофонист (трубач). А ударником выступали все, кому не лень и у кого хоть немного чувство ритма было…
Однажды, так случилось, что мы одновременно ушли в отпуск. Через пару дней я предложил ему поехать на рыбалку, на неделю, и он с радостью согласился. Палатка, снасти у меня были.
Закупили мы продукты, кукурузу на прикорм и насадку для сазанов, завтраков туриста, чай, соль и прочее.
Отвезти нас должен был мой зять на «Волге». Вечером он с моим отцом подъехал к нашему дому, погрузили вещи в машину.
У магазина я попросил остановиться, пошел и купил десять бутылок «Вермута» по 94 копейки. Когда принес в машину, Сашка меня спрашивает, зачем я это купил. Он тоже столько же купил… и тоже – Вермут.
Отвезли нас на Сыр Дарью за сто двадцать километров от Ташкента. Места там были совершенно дикие. И была там огромная ферма, огороженная жердями. И по этой громадной территории расхаживали коровы, которые сами на дойку приходили, а потом уходили.
Высадили нас на песчаном берегу, с километр длиной. Отец передал две бутылки водки (на неделю), а зять – бутылку коньяку. Они уехали, договорившись, что приедут за нами в воскресение.
Итак, семь дней Робинзонства. Полное безлюдье.
Не расставляя палатки, мы сразу взялись за рыбалку. Сашка на простую удочку быстро наловил чехонь и плотвичек, и я поставил закидушки на живца. Не успел поставить третью, как зазвенел колокольчик первой. Сашка побежал и выволок огромного судака и на второй поводок – змееголова. И без всякого подсака. Просто забросил леску на плечо и побежал от берега.
Змееголова посадили на кукан, а судака решили пустить на «Хе». И через час закуска была готова.
А дальше плохо помнится. Проснулся утром от жуткого холода. Лежу на песке и соображаю, как я здесь, на берегу реки оказался. Вспомнил про Иванова. Но его нигде не было.
Я здорово струхнул. Весной сосед на рыбалке утонул, да еще в таком месте, где воды то по колено было.
Смотрю, палатка зашевелилась. Это он от холода в нее завернулся и так спал.
Одним словом, уговорили мы с ним за три дня и водку, и коньяк и половину «Вермута». Какая там рыбалка?...
На четвертый день слышим с другого берега музыку по транзисторному приемнику. Кричим мужикам на другом берегу, какое сегодня число. Они нам сказали
- А день?
- Вы че там, совсем офонарели?
-Да нет у нас ни часов, ни приемника. Зато – было!....
-Давно вы здесь?
-С воскресения…
-Ну и как, клюет?
-Да не знаем пока…
-Ну, ну!...Понятно.
Вдруг Санек мне говорит
-Смотри, лодку готовят. Сюда намыливаются..
-Щас шугану!
И кричу им
-Эй, мужики, выпить есть?
-Да, нет… чуть для себя только.
-Да мы купим.
-Нет у нас на продажу.
И лодку на берег выволакивают. А часа через два совсем слиняли. При нас свою водку пить не захотели.
Потом я и говорю Сашке
-Все, Саня, завязываем, а то ведь ничего не поймаем. Стыдно возвращаться будет…
Он согласился. Закрепили мы наше решение бутылкой «Вермута» и взялись за рыбалку.
Весь день ловили змееголовов и судаков на закидушки. Сажал я рыбу на кукан, и было ее там приличное количество. А к вечеру Санек поймал судака и решил на кукан посадить. Тащит за веревку, а она идет так свободно…. И ничего на ней нет.
-Эй, а где наша рыба?
-Как где, на кукан сажал!
-А как ты ее сажал?
-Как обычно. Через рот и жабры?
-Да кто так змейбашку сажает? Видишь, какая пила вместо зубов? Надо вводить в жабру и выводить через вторую. И бантиком на макушке завязывать.
Опять не повезло…
К ночи наловили марлей мальков, посадили на закидушки. Сашка наловил мелочи на удочку для тройной ухи. Пока я донки ставил, он рыбу почистил, сварил. Рыбу выше по течению выбросил и полез за крупными судаками, с кукана снимать. Но, ни одного судака на кукане не оказалось. Всех сидящие на кукане змееголовы пожрали. Хорошо, что на одну закидушку крупный судак схватил…
Поужинав, стали устраиваться на ночь. Но, перед этим я на две удочки поставил по мальку и воткнул торчком в корягу.
Ночью вылез из палатки по малым делам, гляжу, а удочки то ходуном на фоне луны ходят. Побежал, выволок двух приличных судаков.
А мальков то больше и нет. Стал я по берегу ползать и при свете луны тех, что мы выгребали марлей, искать. Не видно ни шиша. Пришлось искать по запаху.
Улов зависел от того, как скоро я этих вонючих мальков найду. Судак хватал чуть ли не на лету!
Утром проснулся Ксаныч, вышел и дар речи потерял. Видит, с одной удочки судака снимаю, а другая ходуном ходит. Прибежал, выволок судака. А потом и говорит мне
-Я, это, порыбачу, а ты пойди, завтрак приготовь.
Я не стал возражать и пошел готовить завтрак.
Со вчерашнего вечера оставалось полкотелка завтрака туриста (с перловкой). А чуть выше по течению от того места, где Иванов ловил судаков, была еще одна коряга, из-за которой течение шло по кругу. Глубина там была по пояс. Зашел я в воду и аккуратно утопил котелок и вывалил содержимое на самое дно. Намял хлеба, посадил мякиш на крючок и забросил удочку по мощнее. А сам занялся завтраком.
Вдруг слышу – шлепок. Оборачиваюсь, а удочка по воде шлепает. Побежал и вытащил сазана, чуть более килограмма.
Какой там завтрак! Стал ловить сазанов. Поймал штук пять, а Санька пришел и говорит, что судаков ловить надоело, да и вонючих мальков больше нет. Так что, теперь сазанов ловить будет. А я должен продолжать готовить завтрак.
Вот и ловил этих сазанов, пока я завтрак готовил, и кукурузу на крупных сазанов варил. Целое ведро…
Отец мой предупреждал, что есть в тех местах однорогая корова. (Видать, рыбаки рог отшибли). Страшно мерзопакостная. Грабит приезжих рыбаков. Сжирает припасы, прикорм, потрошит все, что можно ( и нельзя).
Вот на нее мы и нарвались. Сварил я кукурузу, и пошел рыбачить. А через некоторое время смотрю, бежит Сашка и кидается камнями. А у нашего ведра корова кукурузу жрет. И ведь, мерзавка, горячую не стала есть, подождала, пока остынет. Сашка бежит, орет, камнями кидается, а она – ноль внимания. И только когда дистанция сократилась на длину броска камня, не спеша потрусила от ведра. Но как только он стал уходить, стала возвращаться, сохраняя дистанцию.
Одним словом, сожрала у нас почти всю кукурузу, и сорвала рыбалку на крупного сазана. (Полведра кукурузы на прикорм нужно было высыпать).
Потом она еще долго момент караулила. Видно, хлеб учуяла. Только ничего ей больше не обломилось…
Весь день рыбачили. Ловили сазанов, судаков и змееголовов на закидушки и мелочь для ухи. Вечером Санек почистил рыбу мелкую на первый заброс. Пошел за крупной рыбой, а от того места, где он чистил, огромный змееголов в глубину сиганул.
Наделали мы штук двадцать кармаков (Леска метра два с крупным крючком на конце), нацепляли рыбешек, вбили колья в берег и привязали эти кармаки. А утром сняли штук двенадцать крупных змееголовов.
В пятницу клев тоже хороший был. Мы радовались, что у нас еще суббота есть и воскресение. А тут, вдруг отец приехал на летучке и сказал, что у зятя машина поломалась, а летучку на работе только на сегодня дали. И что нам собираться надо.
Стали мы укладывать вещи. Солнце уже спускалось к горизонту. Стал я вытаскивать легкую удочку, а она за корягу зацепилась. Дернул чуть посильнее, крючок отцепился, и поплавок по течению поплыл. Вытащил, а там чехонь болтается, а ведь точно видел, что крючок пустой.
Вспомнил, что кто-то говорил из рыбаков, что на белый пустой крючок чехонь цепляется, если солнце под определенным углом светит. И решил я над шофером подшутить. Подозвал его к себе и вытащил еще одну чехонь на голый крючок.
Шофер страшно удивился. Принес ведро, взял у меня удочку, и за час, что мы собирались, поймал чехони больше полведра. И все на голый крючок. А потом солнце село и клев прекратился…
Приехали домой, поделили рыбу. Отец взял только сазанов. Водитель, немного судаков, Санька сазанов и судаков. А мне весь улов змееголовов достался. Целый мешок. Никто брать не захотел. Правда, и сазаны, и судаки тоже достались. Но в меньшем количестве…
А Сашкина судьба мною описана в рассказах « Сашкина обида»…
**************************************************************
Введение в хлопководство
Сдан шестой миллион тонн...Первый секретарь Шараф Рашидов
Для большего понимания обстановки, сложившейся в семидесятые годы прошлого века, хочу познакомить с хлопководством в Узбекистане.
Фактический материал изложен здесь
http://maxpark.com/user/937260541/content/2911277
Это диссертация кандидата в кандидаты по истории, опирается на научные исторические материалы. Я лично прочитал с большим интересом.
А теперь проиллюстрирую конкретными примерами.
Лично меня на сбор хлопка стали гонять с 1962 года. С первого курса авиатехникума. Как это происходило, я описал в своем цикле рассказов «Студенчество». А дочь – с 12 лет (с 1981 г.), еще школьницей и во время учебы в университете. А вот сельских школьников привлекали на сбор хлопка чуть ли не с третьего класса.
В институте же ездил на битву за урожай с 1973 года и до своего ухода в 1989 году. Правда, последние годы работал в колхозной мастерской, ремонтировал тракторы. (По просьбе руководства колхоза за 200 кг. чистого хлопка, приписываемого нашему институту в день и три рубля зарплаты в сутки.)
По рассказам стариков, с которыми был дружен в этой мастерской, раньше дома выходили задами на поля. Семьи были большими, в семье было много скота. В конце участка рыли большую яму для навоза и уборной, и воду с арыка направляли в эту яму, а из нее, на полив хлопчатника, выращиваемого на закрепленной за этой семье семьей. МТС только пахал и сеял, остальное делали члены семьи, включая всех поголовно. А это огромная работа. Прополка, чеканка, полив, сбор хлопка. Работали все с утра до вечера. Хлопкоуборочных машин не было.
Зато земля живая была. На полях водились перепела, фазаны, змеи и ежи, И дождевых и навозных червей была масса.
Хлопок вырастал высокий, по грудь или шею стоящему человеку. Коробочки были с кулак взрослого мужчины.
В этот год старались получить максимальный урожай (стоимость в три раза выше пшеницы), потому что осенью нужно в этом месте сеять озимь, а после ее уборки - свеклу.
Но вскоре ученых и агрономов, отстаивающих хотя бы трехполье, пересажали. И заставили выращивать только хлопок.
А тут еще стали применять хлопкоуборочную технику. Поменяли сорта хлопчатника, поменяли технологию уборки.
Стал первый сбор (ручной), машинный сбор, подбор (после машинного сбора), курак (сбор зеленых нераскрывшихся коробочек).
Это еще по божески...Прямо у арыков разлитая желто-зеленая жидкость. Валяющиеся алюминиевый фляги, вонища, дышать нечем...
И стали травить землю удобрениями и поливать ядохимикатами и дефолиантами. И на этой земле больше ничего не выживало… А при царившей бесхозяйственности на полях встречались окаменевшие кучи селитры и сваленные где попало ядохимикаты.
Такие кучи у края полей валялись. От дождей в монолиты превращались. Только и взрывать...
Между прочим, дефолиантами американцы вьетнамские джунгли с самолетов поливали, чтобы обезлистить.
****
***
Закутана она потому что где то, рядом, дефолиацию проводят. Или с самолета, или опрыскивателем с трактора. Но все равно воняет сильно. И дышали этой мерзостью и рожали потом...
***
***
Мальчишки курак очищают
В самом колхозе урожай убирали в основном женщины и дети. Мужики были бригадирами, приемщиками, агрономами, учетчиками. Одним словом, любая должность, но только не в поле согнувшись. Да и куда там, с престижным показателем (большим животом).
Невыполнение плана колхозу было смерти подобно. Поэтому поля до снега стояли не убранные, не паханные, с торчащей гузопаей (стебли). Земля не могла накопить влаги. Времени не хватало промывку почвы провести, происходило засоление.
Поле под снегом, не паханое...
И вот что получалось...
Каждый колхоз имел неучтенные земли, урожайность на которых была в два, три раза выше, чем в учтенных. И собирали там вручную, и пахали вовремя. И в конце ноября эти земли с самолета сразу заметить можно было. Все вспахано.
На сбор хлопка посылали и учреждения, институты, заводы, и даже врачей (просто собирать). Создавался штаб под руководством нашего Райкома партии, которым руководил обычно третий и ли четвертый секретарь. Козлов, мой приятель, отиравшийся в штабе в оформителях, рассказывал, как сняли с руководства штабом четвертого (партийного кадровика). Заходит к первому секретарю, приехавшему с инспекцией женщина, третий секретарь (орготдел) и заносить пачку медсправок от больных, по которым от сбора хлопка освобождали. И рвет их все на глазах у Камбарова. А тот довольно ухмыляется! И поехали эти больные на уборку вместе со всеми.
А это они... управители нашей жизни
Райкомовские любили такие проверки. Под штаб обычно выделялось лучшее в колхозе здание, питание по высшему уровню, так как процентов десять выделяемых продуктов удерживалось у завхозов предприятий на «содержание» штаба (хотя у них своя норма была, и не сравнимая с нашей). А это мясо, сливочное масло, сахар и прочее. Все просто - получаю 20 кг. мяса, два килограмма вырезки в цинковый ящик штабистам. И так – во всем.
Вот такая обстановка царила в то время…
Слава Богу, что при нынешнем руководстве ситуация изменилась!.....
Вот теперь можно и дальше продолжать свои рассказы…
****************************************************
Ж Е Р Е Х
В конце семидесятых годов послали сотрудников нашего НИИ в первый раз на сбор хлопка. На хлопок ездили мы все давно, будучи студентами, и поэтому сперва очень обрадовались. Главное – не работать!
Послали нас в Дарверзин. Это километров на 150 восточнее Ташкента. А через пару недель все запели по другому. Весь день простоять, согнувшись – не каждому дано…
Был я в это время в отпуске. Но мне показалось, что там отпуск провести будет намного веселее. Поэтому я поехал на хлопок, рассчитывая там устроить дискотеку для сотрудников института.
Вместе с музыкальными инструментами приехал я в колхоз, но там быстро у меня инструменты отобрали, а самого отправили на сбор хлопка, так как план по ежедневной сдаче хлопка институт хронически не выполнял. Так я и загремел в рабство…
Махалля была небольшой, но нас рассовали по разным дворам и в разных концах поселка. Когда привозили почту, то «почтальону» приходилось перебирать письма в каждом доме, где обитали сотрудники. Это занимало много времени. И очень нервировало, так как каждый хотел получить письмо побыстрее.
Решил я изменить положение и поэтому дал каждому месту, где обитали сотрудники, свое название.
Мы жили в конце поселка, и наше обиталище называлось «Тихая обитель». Женщины жили в большом, почти достроенном доме, с деревянными полами и без хозяев. (Они жили у родных на этот период). Поэтому их подселение называлось «Женский монастырь».
Основная масса мужиков жила в центре поселка в хлевах и сараях у одной семьи. Они много пили, и поэтому их обиталище называли «Отель Бормотель».
Штаб называли «Банка», имея в виду пауков в банке, но руководство про это не знало и понимало по-своему.
Зато с другого края села поселили трех женщин. И это место прозвали «Публичный дом», так как поселили их в хлеву, а за загородкой были бараны…(с большим трудом удалось их оттуда вызволить, потому что штабисты не хотели, чтобы они видели, как в штабе бухают). Потом их перевели в комнатку при штабе, только вход сделали с другой стороны…
Теперь письма разбирались заранее и тут же доставлялись на места.
Теперь о самом рассказе.
Приятель мой пристроился при штабе оформителем. Таким людям в общественных мероприятиях цены нет. Но и, конечно, им послабления разные…Работал он немного, а в основном свободное от работы время проводил на рыбалке.
Были у него излюбленные места. Озеро, где ловились лещи, «Три насоса», где с висячего моста можно было поймать жереха, если повезет, «Шесть насосов» со стационарным мостом (там ловилась крупная плотва, «Яма», где ловились сазанчики и караси, а один раз там поймали щуку на хлеб (совершеннейший дилетант забрасывал и вытаскивал снасть каждые три секунды). И «Откос», где ловилась исключительно крупная плотва.
Из всех снастей у меня была так называемая «жереховка». Это сто метров лески 0,4, намотанной на дощечку с привязанной блесной и красной тряпочкой на тройнике.
(Не могу удержаться, чтобы не рассказать историю этой тряпочки. Как бывает всегда, такой тряпочки мы с Сашкой Ивановым найти не могли нигде, пока он не увидел красные трусы на нашем интеллигенте. Предложил он ночью отрезать с них лоскуток. Я, было, отказался, но тряпочка была все-таки нужна. А этот змей предложил к тому же ради хохмы отрезать на самом интересном месте. На мое возражение, что интеллигент может проснуться и надавать по шее не по интеллигентски, он ответил, что тот спит без задних ног, а резать будем ножницами, а их сопрем у нашего добровольного парикмахера, когда тот тоже спать будет.
Так и сделали. Отрезали ночью кружок, а наутро пережили бурю негодования. Причем все шишки достались парикмахеру, так как было очевидно, что резали ножницами. Он божился, что не причем, что ножницы у него сперли. Не знаю, поверил ему интеллигент, но Сашка, чтобы его успокоить, отдал ему свои новые трусы в упаковке. Потом интеллигент увидел тряпочку на моей блесне, и тут мне уже пришлось божиться, что нашел я ее на полу, под его раскладушкой, когда оставался дежурным….)
После работы, проходя по висячему мосту, я разматывал снасть на всю длину, а потом наматывал на дощечку. Занимало это минут двадцать. Ловились жерехи не больше килограмма, и то не часто. А более одного раза я снасть не использовал. Рыбу же отдавал в «Женский монастырь». Они уху жидкую варили (которая все же рыбой пахла).
Ну, а теперь, к самому рассказу, без вступления к которому он был бы довольно пресным…
Однажды, в обеденный перерыв обед нам привезли пораньше. Быстро поев и помыв посуду, народ пошел на мост у «Шести насосов», что бы посмотреть, как приятель ловит под мостом рыбу.
Я, почему то, несколько задержался, и когда подошел, там было довольно много людей, которые смотрели, как друг мой вылавливает плотву. К тому же у него «поперло», к его большому удовольствию. Видя, что его распирает от гордости, я решил подшутить. Залез в самую середину моста, встал между зрителями и говорю, что зря они восхищаются этим «малявочником». Вот я сейчас распущу свою «жереховку» опущу с моста. Начну травить, а вон из тех водорослей выплывет огромный жерех, ударит в блесну, сядет на троиник, и я выволоку его на мост. Говорю и все это делаю.
Вначале все смеялись. Но, когда из водорослей выплыл жерех и ударил в блесну, смех прекратился, и начались вопли и советы, как его вытащить. Жерех был большой, а высота моста метров пять.
Я не стал мудрствовать лукаво. И пока тот не пришел в себя, просто вытащил его на мост, не смотря, что он слабо трепыхался.
А про приятеля все забыли. Стояли и рассматривали этого красавца, так как жерех был «королевским».
Я сказал, чтобы женщины «Монастыря» его забрали себе, а сам пошел к приятелю и спрсил его
-Ну как я тебя?...
-Вечно ты … придешь, нагадишь и сваливаешь!..
-Ладно… я нечаянно. А рыбу ты монастырским отдай!...Хватит штабистов-коммунистов кормить…. Пусть сами ловят. А то за рыбалку того и норовят выговор влепить…
На том и расстались. Я ушел с поля, так как женщины обещали мне за жереха записать килограмм 15 хлопка при вечерней сдаче собранного хлопка….
И вот, идя домой, я под деревом увидел гриб, потом второй, потом третий…. Это были вешенки…
Но это совсем другая история….
*******************************************************************************
ПЮГ
Два раза в год нам в отделе раздавали канцелярские принадлежности. Ну, там линейки, резинки, лекала, треугольники, ручки, карандаши, и прочее. И на каждом предмете наш завгруппой, ас-технолог, Пархоменко Юрий Григорьевич писал или выцарапывал три буквы…ПЮГ. Ну, и довыцарапывался до того, что схлопотал себе эту кликуху.
Григорич был неплохим мужиком, и я с ним быстро сдружился. Открытый, веселый, не способный на подлость. Я о нем писал в рассказе о командировке в Челябинск.
Жил он в Ташкенте на Чиланзаре с татаркой-женой, дочкой и тещей в двухкомнатной хрущевке. Хобби у него было – книгособирательство.
Охман, Гойхман и он сделали винтовой пресс, и всю ненужную нам макулатуру прессовали в кипы и сдавали на книжные талоны. А когда Гойхман стал Главным инженером ЦОКТБ, то вышли на книжный склад, изготавливали для них стеллажи, потом собирали и за это получали книжный дефицит.
И вот несколько эпизодов из нашей жизни…
***
ДЖЕНТЛЬМЕНЫ УДАЧИ
Будучи на хлопке, иногда мы ходили на рыбалку, на реку (Чирчик), которая протекала рядом с местом нашего обитания…. Как правило, к нам присоединялся коллега из моего отдела Пархоменко Юрий Григорьевич, носивший кликуху ПЮГ и «Дюгонь» (за то, что был невысокого роста, толстенький, кругленький, и чем-то похожий на актера Леонова).
И вот, однажды, сдав пораньше собранный хлопок, пошли мы (Я, Приятель, Сашка Иванов и ПЮГ) на рыбалку.
Посидев с час, и ничего не поймав, пошли мы обратно на поле (на всякий, чтобы нас начальство увидело).
Тропинка среди кустов была узенькой, что заставило нас идти друг за другом.
Когда мы подошли к людям, то увидели, что они смеются, и, явно, над нами…
Я спросил командиршу, в чем дело, и она мне ответила, что поздравляет нас, так как мы получили новые кликухи…. Кто-то приметил, когда мы шли гуськом по тропинке, что очень уж мы похожи на Джентльменов удачи (А ПЮГ – так копия и из за него нас ими наградили). И вот он стал Доцентом, Приятель – Хмырем, Иванов – Косым, а я - Татарином….
В тот же вечер приехал наш друг Чипига. Узнав наши кликухи, он долго смеялся, а потом на свою беду спросил, кем он будет в нашей компании. А Приятель, возьми и ляпни….Как это кем?...Конечно - тараканом!...Так и приклеил ему эту кликуху до конца сезона хлопковой кампании!...
***
Праведный гнев
Примерно так, только назад бросал...
В первый день заезда на хлопок побросали мы свои вещи и побежали на реку Чирчик на рыбалку. У меня с собой был спиннинг и метров двадцать толстой лески на шпуле.
Покидав спиннинг и убедившись, что не клюет, посмотрел я на другой берег и увидел, что ПЮГ что то на кукан сажает. А через некоторое время снова к воде спускается и опять к кукану.
Решил я к нему сходить. Прихожу и вижу такую картину. Стоит он на берегу, раскручивает закидушку, но бросает не в реку, а назад.
А сзади – колхозный пруд, сазанов там разводили. И расстояние то – ничего, через асфальтную дорогу. Но, на той стороне вышка. А на ней сторож. Спину Юры видит, а остальное – нет.
Интересно мне стало, решил посмотреть на этот цирк. Но перед этим захотел поставить удочку.
Внизу, в реке было сильное течение, и лежали огромные валуны. Так, на всякий случай, нашел мощную палку, привязал метров десять толстой лески, завязал большой крючок, насадил мякиш величиной со сливу и забросил между этих валунов.
А сам сел и смотрю, как ПЮГ сазанчиков ловит.
Вдруг, вижу, леска то моя против течения прет! Побежал и выволок сазана, килограммов на шесть.
Юрка на меня стал ворчать, что вдвоем мы сторожу засветимся, и чтобы я линял отсюда.
Ну, смотал я снасти и свалил оттуда, цирк не досмотревши.
И, как потом оказалось, он на мое место сел, и попусту просидел часа три, ничего не поймав. И за это на меня был здорово разозленный…
***
Катастрофа
Григорич стал замечать, что его жена стала на работе задерживаться. И от нее коньячком стало попахивать. А тут появились у нее часы золотые, золотые сережки и кольцо с камушком из одного набора.
Решил проследить…и поймал.
Работала она лаборанткой в медлаборатории в поликлинике. И вот, караулит он на автостоянке, и видит, как она выходит из поликлиники, идет на автостоянку и садится в машину к какому-то мужику.
Он подскочил, открыл двери машины и потребовал от нее выйти. А водила испугался и дал задний ход. И дверью лоб ему рассек.
Он упал, а они тут же уехали.
А в окно сотрудницы ее увидели. Выскочили, замотали лоб платком и завели в поликлинику. Там обработали и швы наложили…
И ушел наш друг от семьи с одним чемоданом с рубашками, трусами и брюками…
Поселился он у своих родителей в поселке «Солдатском», километров в восемьдесят от работы. Добираться часа два туда и столько же обратно.
Да к тому же – запил здорово… Что то надо было делать.
Как то, в разговоре, наш общий друг Трупанов Юрий Иванович, рассказал мне про свою соседку. Мол, вдова, муж-полковник умер, взрослые дети (два сына) живут отдельно. Попробовал клинья подбить – напрасно. Педагог, русский язык и литература. Руссишеморале…
А я ему и говорю, давай Юрку на ней женим! Он же холостой.
Как то он договорился с ней, что приведем его знакомиться. А ему я сказал, что мы приглашены на какое-то торжество к Трупанову.
Вечером поехали,…но не к Трупанову, а сразу, к соседке.
Вот здесь он и показал себя во всей красе… Сидит бирюком, пыхтит, краснеет. Выпили мы, поели, а Трупанов говорит, что домой сходит, там у него еще выпить осталось. Ушел и нет его.
Я им говорю, щас схожу и приведу. Ушел в квартиру к Трупанову и дверь за собой закрыл.
Минут через пятнадцать – стук в двери. Это Пархоменко стучится. А мы ему через двери говорим, чтобы он назад возвращался и там ночевал. До дому то уехать не на чем.
Соседка открыла, понаблюдала, а потом говорит, чтобы он заходил. Делать то нечего.
А потом быстро все оформилось. Он ее к своим родным свозил. Она там всем очень понравилась. А она его со своими сыновьями познакомила, и разрешение от них получила.
Нам в институт продукты привозили и сотрудникам продавали. И стал ПЮГ первым за ними бегать. А на предложение выпить, двумя руками отмахивался…
А Трупанов мне говорил
-Эх ты!...Такого мужика загубил!...
*********************************************************
ГАЛЧОНОК
Было это на хлопке в конце 70 годов. В период «Битвы за урожай» сотрудников нашего НИИ посылали на сбор хлопка. Причем, отправляли с ночевкой всех подряд, даже женщин, имеющих детей…. Это потом стали их возить автобусами каждый день.
Выходных, как правило, не было…. Раз в 10 дней разрешали съездить домой, постираться и помыться.
Кроме героя моего рассказа в приятелях у меня ходило еще три личности – Сашка Иванов, Юрка Катин и Витька Чипига.
В ту осень нас всех вывезли, кроме Чипиги, который был в отпуске и приехал позже.
Приятель (о ком я рассказываю, и в дальнейшем буду так его называть), тогда еще работал, как все люди, рядовым хлопкоробом, стоя весь день буквой «Г» на солнце и таская фартуки с собранным им хлопком. Это потом он халявничал в штабе при выездном райкоме партии, пристроившись оформителем…
Нас поселили в школе, а девчонок (женщин) – в спортзале при школе.
Я тогда играл на гитаре и пел песни на любой вкус, поэтому пользовался некой популярностью у слабого пола…., и только нам разрешалось заходить к ним в общагу (с гитарой, естественно) после работы (часа через два). Другим доступ был категорически закрыт.
На поле при сборе хлопка держались мы компактной группой и среди нас заправилами были две мадамы – Галка Лукашенко и Галка Какорина. Причем, Лукашенко была хрупкой, как тростинка, а Какорина, довольно крупного телосложения. (Но первенствовала Лукашенко…)
Девчатам наша дружба была выгодна, особенно тростинке, которая ездила на нас верхом, в прямом смысле слова. Мы таскали их фартуки с хлопком, сдавали на приемном пункте (а они уходили домой готовиться к вечерним посиделкам)…. А что до Лукашенко, то приписывали ей собранный нами хлопок, так как она не могла много собирать (порок сердца), а за слабый сбор позорили….
Какорина (толстушка) в первом ряду... четвертая
А далее, насколько эпизодов того времени:
***
КАБАНЫ
Как я уже писал, после работы мы иногда ходили на рыбалку. Особенно этим увлекался мой Приятель. Натащил он из дома разных рыболовных снастей и почти каждый вечер проводил на Чирчике.
Не скажу, что много ловил, но что-то попадалось…
Что бы было понятней, расскажу предварительно о нашей командирше (или – «бандерше», как ее называли заглаза).
Очень похожа...
Я писал, что была она не совсем здорова и очень слаба. Весила килограмм
45, была невысокого роста, с зелеными глазами. А худющая… жуть. При этом, довольно привлекательная и напоминала ребенка, которого хочется приласкать….
Но в женском коллективе (как и в другом ином) слабых бьют, и на них все отрываются те, кого обидел более сильный…. Так что ей поначалу было несладко…
Зато «ума у нее была – палата». Чтобы защититься, ей нужна была «крыша». А наша компания ходила в «авторитетах». Я и Сашка Иванов заправляли художественной самодеятельностью в НИИ и играли на гитарах.
И вот среди нас, во исполнение своих целей, она выбрала меня.
Надо сказать, что у них в то время заправляла коллективом одна дама, за которой увивалось треть мужиков НИИ. Была она красивой, но стерва,…. как хорек! Что до меня – я ее терпеть не мог, и она мне отвечала тем же. Так вот, Лукашенко от нее больше всех доставалось…
Но продолжу…. При вечерней сдаче собранного хлопка она выпорхнула на поле впереди меня, таща на горбу огромный фартук. (Как она его на себя взвалила – ума не приложу!). Сделав шагов десять, она упала…. Я, естественно, бросился к ней, поднял, отругал, посадил на свой фартук с хлопком, приказав стеречь, пока буду сдавать ее хлопок. Простояв в очереди и сдав ее хлопок, я вернулся за своим, и по этой причине мы ушли с поля почти самые последние….
По пути много общались, и она позвала вечером прийти к клубу всю нашу поющую капеллу.
Нам, собственно, делать вечером было нечего, мы и пошли. А там с Сашкой по очереди на гитаре «бацали», что вызвало восторг пришедших послушать женщин.
Понятно, что этим концертом заправляла Галка,…и мы к ней относились как к хозяйке, то есть – почтительно…
А дальше и пошло…. Была она очень веселой и жизнерадостной, так что мы и не заметили, как уступили ей командование всей нашей бригадой….
А теперь к самому рассказу….
В тот вечер мы собирали хлопок на поле, край которого выходил на реку. Приятель, как всегда, сдав хлопок пораньше, свалил на рыбалку. Я же подзадержался, так как сдавал хлопок командирши и свой. Но тоже управились раньше окончания сбора.
Вышли мы на край поля и увидели вдалеке одинокого рыбака. Это был мой Приятель. Но путь к нему преграждала лагуна, поросшая камышом, формой старого полумесяца. Причем, мы вышли к выпуклой стороне прямо посередине…
И вот между нами с командиршей следующий диалог:
-А кто там рыбачит?
-Да Приятель… не видишь разве?
-Я ни разу не была на рыбалке. Пойдем к нему….
-Да ты что? В обход очень далеко. Ты не дойдешь!
-А если напрямую? Видишь, в камышах кто-то тропинку проделал…
-Вода в реке постоянно меняет уровень. Сейчас может быть глубоко. Да ты и пройти не сможешь по грязи…
-А ты меня протащи на «закорках»….
-Ничего себе…. Это, как мешок картошки на горбу волочь…
-А..а…а! Слабо стало!...
-Черт с тобой - пошли,… Но если утонем, ты виновата будешь!
-Кто не рискует….
Взвалил я ее на «закорки» и «попер» напрямую. Вначале было мелко, но потом глубина стала увеличиваться. При этом чтобы не намочить себе задницу, она все норовила вскарабкаться повыше, и чуть не уселась мне на плечи.
Вода дошла уже до пояса, а грязь до колен. Тащу, кляну себя, что повелся на ее «закидон». Бурчу себе под нос. Она притихла и молчит. Знает, что в такой ситуации лучше мужика не трогать!
Наконец, вылезли на берег и пошли к Приятелю.
Тот посмеялся над нашей выходкой и показал свой улов.
Было там несколько подлещиков и чехоней…. И среди них, одна крупная.
Командирша вытащила ее из лунки и говорит: - «Бедненькая…она пить хочет»… После чего отпускает ее в реку….
Каково состояние рыбака, который ее поймал?!
-Черт возьми! Вот и бери женщин на рыбалку!!!
Что бы там ни было, но Приятель вскоре успокоился, и вдруг неожиданно рассмеялся…. На наши недоуменные взгляды он предложил посмотреть на колено бамбуковой удочки, лежащее неподалеку.
К колену был привязан нож…
Как объяснил Приятель, он подумал, что к нему кабаны ломятся, сильно струхнул и подготовился к встрече….
***
НЕРАЗМЕННЫЙ ПЯТАК
Представьте такую картину…., где то четыре часа дня. Приятель разгибается,…расправляет плечи. По этому сигналу вся группа подтягивается к нему. Выждав, когда подойдут все, он резко наклоняется, и у него с головы слетает его кожаная фуражка… Все смотрят в нее и видят в ней медный пятак….После чего интенсивно начинают шарить по своим карманам, зная, что там практически ничего уж давно нет…
Но, странное дело, всегда нашаривали на бутылку (а может и не на одну) болгарского сухого вина (а бывало в хорошие времена и нам, мужикам удавалось нашарить на «бормотушку», и не на одну).
После чего наша толстушка на машине своего почитателя отправлялась в магАзин, где и покупала данный напиток.
Вечером, примерно через час после ужина, мы, приведя себя в порядок, шли к нашим Галкам. Там уже стоял импровизированный стол с длинными стаканами, которые наша командирша привезла из дома. Разливали вино по стаканам и каждый выпивал ровно половину, после чего в стаканы доливали холодный чай до прежнего уровня…. И так все время, пока сидели у них… И называлось это удовольствие – «Чай с молекулами…».
Одной бутылки хватало на весь вечер, который мы проводили за беседами и пением песен…. И всему женскому коллективу этой общаги нравились такие вечера….
***
ОСТРОВ
Однажды мы (Я, Сашка Иванов, Наша толстушка и командирша) закончили сбор пораньше, и пошли искать приятеля, который ушел на рыбалку чуть ли не с обеда…
Нашли его ниже по течению реки, на острове (песчанно-галечном). Чтобы пройти на остров, нужно было вброд перейти рукав с довольно сильным течением.
Галки обязательно захотели попасть на этот остров. Но, если у командирши личный осел был, то у Какориной такого не было.
Я, как обычно, взвалил командиршу на закорки и без труда перетащил на остров.
А вот Иванову не повезло. Как истинный джентльмен, он предложил Какориной перенести ее на руках. Не знаю, по какой причине она согласилась. Ведь ясно было, что это чревато…
Взял он ее на руки и вступил в протоку. Но, где-то на середине, его сбило течением, и они нырнули с головой. Причем, Иванов утопил сигареты и спички. Вышли они мокрые, как кроты., которых ведром с водой из норы выливают.
Иванову то что. Он тут же разделся до трусов. А Галка стоит и мнется.
Командирша спрашивает, почему та не сушится. Галка ей отвечает, что нет купальника. Тогда она ей говорит, что они сейчас пойдут на другой край острова, а ребятам она скажет, чтобы мы не смотрели. Причем, ни у кого нет сомнения, что так и будет. Ни у нее, ни у нас.
Они ушли…. А потом стали там купаться.
Мы и не смотрели, так как нам было некогда. Клевала рыба, сразу на два крючка. Не знаю, как называлась. Толстенькая, золотистого цвета, но мелкая – величиной едва больше пол-ладони.
Наловили мы этой рыбы штук 500. И не представляли, куда ее девать.
И вдруг у приятеля мелькает мысль коптить ее сырокопчением. Он, оказывается, видел металлическую бочку. Осталось просверлить дырки, вставить проволоку, сделать жестяной поддон и топливную решетку… и достать опилки.
Опилки мы заказали, и на следующий день нам их привезли. За это время он переделал бочку, как я описал и засолил рыбу.
И вот вечером, после работы он заправил свою коптильню, положил опилки, уложил первую порцию промытой рыбы на решетку и запалил огонь. Через час была готова первая партия свежей вкуснейшей копченой рыбы, которую мы, естественно предложили женщинам.
Рыбы хватило всем…и я думаю, что у всех остались об этом копченые воспоминания… кроме моего Приятеля, который здесь помнит,…а здесь не помнит! )))
******************************************************************
Аркадий и Давид
Эпиграф
Каждый человек - хранилище и черного... и белого...и не надо забывать про это... когда его осуждаешь...
В середине 70х работал я в НИИ в техотделе. В виде общественной нагрузки, руководил я тогда художественной самодеятельностью (Об этом тоже целая история). Ну и выискивал таланты, где только можно.
В институте был отдел нормалей и стандартов. А начальником там был еврей лет 35. Звали его Аркадий. Но все звали его – интеллигент (или «вшивый интеллигент»). Кличка за то, что он никогда не матерился, не обсуждал женщин, не пил пива и бормотухи, а употреблял исключительно коньяк или ликер.
Отдел его звали «Крысятник». Работали там три пожилых женщины и одна девчонка лет 20. Ее звали «мышкой» или «серой мышкой» (кому как нравилось). В свой коллектив они никого не допускали и жили как-то обособленно.
Пили тогда много, но исключительно в своей среде. В каждом отделе по 20-30 человек и гуляли на праздники в своих отделах. (Да еще на ключ закрывались).
Решил я эту систему поломать и устроить на Новый год бал-маскарад. С большим трудом нашел женщин – певуний. Кто-то читал стихи, кто-то рассказывал юмористический рассказ. Репетировали мы упорно и дело понемногу шло. Концерт обещал быть неплохой.
А тут, будучи членом партбюро, узнаю из анкеты, что наш интеллигент - бывший балерун (правда балет он бросил, закончил народный университет и стал патентоведом). Думаю – бывший артист, что-то он умеет! Стал я к нему клинья подбивать, а он нет и все!
Заманил я его на репетицию. Поерзал он там, в зрительном зале, но ничего не сказал. Он же с музобразованием и видел наши ошибки.
Приближался день бала. Я вижу – клиент «дозревает», но терпеливо жду. Наконец он приходит ко мне и приносит пластинку. ( Какой-то королевский вальс). Договорились, что я во время танцев по его телефонному звонку отключу музыку. А пластинку запущу, когда увижу его в дверях. Я удивился, но пообещал сделать в точности.
Концерт прошел удачно, но его и серой мышки не было. «Гнилая интеллигенция» - подумал я, и забыл про это в суматохе.
Начались танцы. По-моему, всем было весело. Но вдруг у меня на сцене звенел телефонный звонок. Я вспомнил, и стал лихорадочно искать пластинку. Наконец-то она нашлась, я поставил ее в тюнер и стал ждать.
Вдруг в дверях появляется принцесса. Нет! Не принцесса, а королева. В черном вечернем платье и с двумя нитками жемчуга на лебединой шее, в маске «Летучая мышь». А ведет ее одетый во фрак наш интеллигент. Но его не видно, он только при ней… Царственной походкой прошла она на середину зала, и в этот миг я включил музыку.
Боже, как они танцевали!...
Когда музыка кончилась, наступила мертвая тишина. А потом все стали хлопать в ладоши и кричать. Причем оборачивались ко мне и показывали большой палец!
Они ту же исчезли, но бал продолжался.
А наутро за столом опять сидела та же «серая мышка»…
Вот я и думаю...не нужно от людей скрывать свои таланты...
Не нужно судить о человеке... не узнав его целиком...
Каждый человек - хранилище и черного... и белого...и не надо забывать про это... когда его осуждаешь..
***
Интеллигент
Было это в конце семидесятых годов прошлого века. Послали нас, институтских служащих, на сбор хлопка.
Большая часть работников жила на месте сбора, а женщин, имеющих малолетних детей, возили автобусами за сто километров от Ташкента.
Разместили нас в колхозном детском саду, но куда детей дели, не знаю.
Однажды вечером захожу я в общежитие, смотрю, ребята сидят около ведра, колют и едят грецкие орехи.
Молоток был один на всех, и они кололи поочередно.
Что до меня, то я не стал ждать своей очереди. Просто положил поварскую доску на стол и стал колоть орехи ладонью.
Олегу Марченко это не понравилось, так как я успевал съесть раза в два больше орехов, чем он. Тогда он заявил, что не стоило мне выкаблучиваться своим каратэ, просто орехи тонкокожие.
Я предложил ему расколоть несколько штук, но он только ладонь отбил и других повеселил.
Тут его занесло и он предложил расколоть орехи, которые он привезет из дома. Если я десять штук расколю, то он поставит литр водки. Я согласился, но предложил спорить на два литра, к большому удовольствию окружающих.
Через несколько дней он привез с полкило орехов. Я сразу определил, что орехи горные, и что он на то и рассчитывал, что их толстую шкуру я не проломлю.
Вечером все собрались около нас и ждали с интересом продолжения.
Принес я с улицы массивную толстую железяку и положил на стол. Потом стал колоть эти орехи.
Короче, из всего количества я не расколол штук двенадцать, и все признали, что он проиграл подчистую.
Выложил он двадцать рублей, и мы стали думать, как их отоварить.
Тут я вспомнил, что мой хороший товарищ, Аркадий Гольденберг, едет в Ташкент на штабной машине, и завтра должен к вечеру вернуться. Я его нашел, вручил деньги и попросил купить два литра водки и консервы на сдачу.
На следующий вечер мы все с нетерпением ждали его приезда. Наконец он вошел, но предчувствие мне подсказало, что сейчас что-то будет…
В руках у него кроме маленькой сумки ничего не было.
Стараясь сдержать волнение, я спросил: Что, в штабе отобрали?
Он удивился и сказал, что все привез. И с этими словами вынул из сумки бутылку марочного коньяку и банку шпрот!!!...
Мы все чуть на пол не попадали, и стали на него орать, что какие мозги надо иметь, чтобы на восемь человек купить бутылку коньяку. Там денег было на четыре бутылки водки или на пол-ящика вина. Он оправдывался, и говорил, что он свои пять рублей добавил. Что просто хотел, что бы мы хоть раз попробовали, что такое марочный коньяк.
Заварили мы кофе, влили коньяк и выпили… и ни в голове, ни в ……
Все-таки решил я ему отомстить. Работали мы рядом на поле, и вот я ему говорю: Я знаю, ты честный человек, и давай мы с тобой поспорим о том, что ты не сможешь два часа не думать о «желтой обезьяне»…
Зная мои штучки, он сперва опасался спорить, но когда я сказал, что спор на интерес, то со смехом согласился, сказав, что моя обезьяна ему не нужна, и думать о ней он не намерен.
И вот работаем мы рядом, он шутит, смеется, и, вдруг, его буд-то колодит. Замрет, а потом на часы смотрит.
Вечером подходит он ко мне и заявляет, что проиграл, и просит снять с него эту чертовщину…
Ладно, говорю, так и быть, не думай о желтой обезьяне…
Утром он мне говорит, что у меня ничего не получилось, и он опять думает…
В конце концов, я его пожалел, и сказал, чтобы он два часа не думал о том, что водка хуже коньяка…
Он и сам про это знал, поэтому все обошлось. Напасть эта от него отстала….
***
Красная тряпочка
А это эпизод, когда нас послали в Дарверзин за более чем за сотню километров от Ташкента.
Из всех снастей у меня была так называемая «жереховка». Это сто метров лески 0,4, намотанной на дощечку с привязанной блесной и красной тряпочкой на тройнике.
(Не могу удержаться, чтобы не рассказать историю этой тряпочки. Как бывает всегда, такой тряпочки мы с Сашкой Ивановым найти не могли нигде, пока он не увидел красные трусы на нашем интеллигенте. Предложил он ночью отрезать с них лоскуток. Я, было, отказался, но тряпочка была все-таки нужна. А этот змей предложил к тому же ради хохмы отрезать на самом интересном месте. На мое возражение, что интеллигент может проснуться и надавать по шее не по интеллигентски, он ответил, что тот спит без задних ног, а резать будем ножницами, а их сопрем у нашего добровольного парикмахера, когда тот тоже спать будет.
Так и сделали. Отрезали ночью кружок, а наутро пережили бурю негодования. Причем все шишки достались парикмахеру, так как было очевидно, что резали ножницами. Он божился, что не причем, что ножницы у него сперли. Не знаю, поверил ему интеллигент, но Сашка, чтобы его успокоить, отдал ему свои новые трусы в упаковке. Потом интеллигент увидел тряпочку на моей блесне, и тут мне уже пришлось божиться, что нашел я ее на полу, под его раскладушкой, когда оставался дежурным….)
***
Давид
У моего друга Аркадия Гольденберга новый сотрудник. Давид Моисеич Гринблат. Если Аркадий был большим оригиналом, то Давид был на порядок больше…
В конце семидесятых годов послали сотрудников нашего НИИ в первый раз на сбор хлопка. На хлопок ездили мы все давно, будучи студентами, и поэтому сперва очень обрадовались. Главное – не работать!
Послали нас в Дарверзин. Это километров на 150 восточнее Ташкента. А через пару недель все запели по другому. Весь день простоять, согнувшись – не каждому дано…
Был я в это время в отпуске. Но мне показалось, что там отпуск провести будет намного веселее. Поэтому я поехал на хлопок, рассчитывая там устроить дискотеку для сотрудников института.
Вместе с музыкальными инструментами приехал я в колхоз, но там быстро у меня инструменты отобрали, а самого отправили на сбор хлопка, так как план по ежедневной сдаче хлопка институт хронически не выполнял. Так я и загремел в рабство…
Махалля была небольшой, но нас рассовали по разным дворам и в разных концах поселка. Когда привозили почту, то «почтальону» приходилось перебирать письма в каждом доме, где обитали сотрудники. Это занимало много времени. И очень нервировало, так как каждый хотел получить письмо по быстрее.
Решил я изменить положение и поэтому дал каждому месту, где обитали сотрудники, свое название.
Мы жили в конце поселка, и наше обиталище называлось «Тихая обитель». Женщины жили в большом, почти достроенном доме, с деревянными полами и без хозяев. (Они жили у родных на этот период). Поэтому их подселение называлось «Женский монастырь».
Основная масса мужиков жила в центре поселка в хлевах и сараях у одной семьи. Они много пили, и поэтому их обиталище называли «Отель бормотель».
Штаб называли «серпентарий», но руководство про это не знало , к нашему счастью…
Зато с другого края села поселили трех женщин. И это место прозвали «Публичный дом», так как поселили их в хлеву, а за загородкой были бараны…(с большим трудом удалось их оттуда вызволить, потому что штабисты не хотели, чтобы они видели, как в штабе бухают). Потом их перевели в комнатку при штабе, только вход сделали с другой стороны…
Теперь письма разбирались заранее и тут же доставлялись на места.
Однажды ночью мы услышали грохот и ругань. Это Давид кого-то ругал. Вставать никто не хотел, поэтому мы спросили, в чем дело…Оказалось, что ему спать не давала мышь и он метнул в нее сапогом. И это в кромешной темноте....
Утром, проснувшись, мы увидели валяющийся на пороге сапог, а рядом дохлую мышь. И заимел наш Давид кликуху – «Мышколович»!
Однажды шел сильный дождь, и нас на поле не послали. Мы обрадовались и решили идти на рыбалку. Идти было довольно далеко и через поля.
И решил Мышколович идти с нами. Как я его ни уговаривал, он стоял на своем.
Ну, пришли мы на место, дали ему дрын вместо удилища, самую толстую леску и огромный крючок. Нацепил он на него корку хлеба и закинул в воду. Все разбежались, чтобы не угореть со смеху…
Через час он промок и замерз. Я подошел к нему и спросил, помнит ли он дорогу домой. Он ответил, что не помнит.
Тогда я показал на большую дорогу и объяснил, как добираться вкруговую. И предупредил, чтобы он никуда не сворачивал, а то шакалы бродят стаями, а у него сапоги яловые, да маслом намазаны. (Аллергия на крем).
Пять раз переспросил, и наконец, он ушел…
Практически ничего не поймав, мы тоже решили идти домой. По грязи через поля идти не охота было. Решили идти по дороге, по которой ушел Мышколович.
Дорога подходила к оросительному многоводному каналу. Но обширная территория была залита водой (что-то вроде озера) и поросла камышом. Водились там кабаны, и птицы было масса.
Ну, так вот…идем мы по дороге, и вдруг, видим грязный яловый сапог, а от дороги след, как-будто кого-то тащили в сторону камышей.
Мы страшно перепугались и полезли в эти камыши. Поорав с полчаса и промокнув до нитки, пошли домой, на ходу соображая, как будем докладывать в штабе об этом ЧП.
Но зайдя в помещение, увидели, что наш Мышколович лежит на раскладушке, укрывшись с головой одеялом, а рядом стоят вымытые и смазанные яловые сапоги…
********************************************************************************************************************
Командировка в Тбилиси
У технологов филиалов ГОСНИТИ было правило, после разработки техпроцесса на капитальный ремонт сельхозмашины, исполнителям ездить в города, где эти машины производились и брать на предприятиях-изготовителях рецензии на выполненную работу.
Я как раз закончил разработку капитального ремонта водополивной станции. И отправили меня с альбомами в Тбилиси, в командировку на завод «Грузсельмаш».
Вылетел поздно вечером, прилетел в Тбилиси утром. Когда подлетали к аэродрому, жутко было. Самолет заходил на посадку через какое-то узкое ущелье. Но приземлились мы нормально.
Как мне разъяснили, с аэропорта нужно было автобусом добираться до центра города, потом на метро доехать до конечной остановки, по длинному эскалатору подняться наверх, и еще одним, но уже городским, автобусом доехать до завода.
Сел я в «Икарус», и доехал до конечной остановки. При выходе дал рубль, и стал ждать сдачи семьдесят копеек. А водитель мне говорит:
-Спасибо, генацвале…
Я не понял, стою и жду. А он спрашивает, что еще …
-Да сдачу…Больше ничего…
-На твой рубль, мне не нужно. Так довез…
-И мне не нужно, бесплатно не езжу…
С этими словами беру рубль, отрываю от него треть и кладу на панель лобового стекла автобуса.
Он что-то мне орал в след по-грузински, но я ушел, не оглядываясь…
Нашел метро, спустился, доехал до конечной станции. Что интересно, метро в Тбилиси почти везде поверху проходит. А на конечной станции эскалатором наверх минут пятнадцать ехать надо.
Доехал до верха, нашел свой автобус и на нем еще час ехал до нужного места.
На заводе радости по случаю моего приезда особо не проявили. 22 февраля завод отмечал День Советской Армии. А 23 и 24 были выходные дни. С трудом нашел секретаршу и отметил командировку.
Выписали мне временный пропуск и отвели в гостиницу при заводе. И был я в этой гостинице совершенно один. Комендантша дала ключ и просила дверь открытой не оставлять.
У вечеру захотелось мне поужинать. Вышел через дальние ворота и пошел искать кафушку.
Кафе располагалось недалеко. Столы стояли на улице, и обслуживались здоровенным официантом. Сел я за стол и попросил шашлык на шампуре и что-то жидкое.
А тут подсаживаются ко мне три грузина и заводят беседу, кто я, что я, откуда. И я, зная, что грузины добрые и гостеприимные, повелся. Рассказал им про себя и зачем сюда приехал.
Они чуть ли не целоваться полезли. Заказали шашлыков, вина, салатов. Выпили, побеседовали.
Потом один, вроде в туалет пошел. А через некоторое время, и второй с третьим – тоже.
Сижу, жду. Нет никого. Просидел с полчаса, никто не идет. Позвал официанта, попросил расчет. Вот он мне и накрутил за всех.
Пытался ему что то доказать, но от гостеприимства и следа не осталось. Того и гляди, морду лица начистит!
Одним словом, отдал двадцать пять рублей и ушел оттуда.
В выходные дни решил съездить в город, выполнить заказы жены и родных.
Доехал до конечной остановки автобуса. Хотел уже спуститься вниз, но увидел, что там внизу недалеко какой-то рынок. Спустился вниз и пошел посмотреть. И неожиданно нашел, что мне заказывали. Газовые платки.
Купил шесть штук, разных цветов. По два жене, матери и сестре. По десять рублей за штуку.
Потом спросил, как доехать до универмага. А мне говорят, зачем ехать, иди по этой улице, и только вверх, дойдешь до проспекта, а там – налево. Я и пошел. И в самом деле, минут через сорок вышел к универмагу. Захожу, поднимаюсь на второй этаж в отдел женского белья. А там агромадная очередь. И ни одного мужика, одни женщины. А на входе в отдел стоит продавчиха с метровой линейкой и по пять человек пропускает. Встал я в уголочке прилавка и закручинился. Вижу, бюстгальтеры есть в продаже, а вот купить – большая проблема.
А тут подходит ко мне продавец, молодая грузинка и спрашивает, что я хочу. Я ей говорю, что из Ташкента в командировку приехал, хотел бы жене «бустгалтеры» купить, да, видно, не получится.
Она засмеялась и спрашивает, какого размера. А я ей двумя руками стал показывать величину небольшого арбуза. Она еще больше развеселилась. Спросила, неужели в Ташкенте лифчиков нет. Я ей и ответил, что такого размера нет.
Тогда она попросила показать на женщину с таким размером, и цвет назвать. Минут через пять я ей показал и попросил цвета черный, бежевый и голубой. Она взяла деньги и ушла. И, вскоре принесла их завернутыми в упаковку.
Я поблагодарил, но, уходя, обернулся. Она стояла с подругами и смеялась. А мне не обидно было, главное – купил.
Потом погулял немного и приехал на завод поздно вечером. Прихожу в номер, вижу, мне человека подселили. Приехал инженер с Волгоградского КБ, (которое какую-то сельхозмашину разработало), с авторским надзором. Познакомились. Он спрашивает, где тут поужинать можно. Я ему говорю, что через задние ворота уже не выйдешь, охранники 23 февраля отмечают. Сидят в центральной проходной. И предложил его вывести и показать, куда идти нужно.
Пришли к проходной. Оттуда вышел охранник и стал звать к себе, праздник отметить. Я упорно не соглашался, помня преподанный урок, но коллега предложил пойти. И мы пошли.
Сидело их там человек пять. На столе было холодное мясо, чхомбили, сыр и зелень. И, ради нас, выставили они бутылку водки, но сами ее не пили, предпочитая чачу.
Выпили под цветастые тосты, закусили. Потом тамада спрашивает, почему я сразу не захотел пойти. Ну, я ему и рассказал про тот случай в кафе. Они все стали возмущаться, а тамада говорит:
-Это не грузины были,… а осетины или абхазы. Грузин никогда бы такого не сделал.
Хотел я еще про шофера сказать, но ума хватило этого не делать.
Часа через два пришел мальчишка. Принес чачу и мясо. Выпил я еще немного, поблагодарил, и, как ни уговаривали, ушел в гостиницу. А сосед остался. А ночью его принесли… Совсем невменяемым. Потом его еще не раз приносили.
Но, самое интересное потом было. И поили его, и кормили, а за два дня до своего отъезда он пить перестал, проверил, как изготовление и сборка машины производятся, и такое заключение написал! Они потом неделю, наверное, «пюлювались»…
Я на свое задание просил их побыстрее дать заключение, но они до самого последнего дня протянули. Но я тоже не даром это время провел. Попросил в архиве познакомиться с оборудованием и оснасткой на изготовление своей станции, навернул кольца на объектив своего фотоаппарата и сфоткал все, что мне надо было. Даже и не мне, а конструкторам, которые потом оснастку проектировали.
Наступил день отъезда. Собрал я вещи, и, зачем то подошел к окну. Ни разу за все время не смотрел. А тут вижу, какое-то большое здание и площадь перед ним. И автомобилей много. Пригляделся, бог мой, да это же – аэропорт. И ходу до него – с полчаса! Вот за полчаса я пешком до него и дотопал.
Прошел регистрацию, повели пешком на посадку. А тут сильный ветер. Толпимся у трапа, а у меня шляпу с головы сорвало и на взлетную полосу выбросило. Только и увидел, как исчезает из виду. А мужик впереди спрашивает, что это там мелькнуло.
Да шляпа моя, отвечаю.
-Так беги, лови ее…
-Куда беги, она уже до перевала долетела. Хорошо что билет в нее не положил.
Посадили нас в самолет, стали взлетать, а его с полосы то и сдуло. Зарылся передним шасси в гравий на обочине полосы.
Подогнали трап. А пристыковать к самолету не могут. С полметра щель. Мужики то прошли, а женщины и дети боятся. Тогда второй пилот (ну точно – Мимино), встал врастопырку и перетащил оставшихся пассажиров на трап, заодно и женщин пощупал. И потопали мы километра два до здания аэровокзала. А самое странное, что никакой паники не было.
Аэропорт до утра закрыли. А утром мы улетели другим самолетом.
Вот и все мои впечатления от Тбилисской командировки…
**********************************************************
Короткий, который оказался длинным…
Санька на переднем плане, что то читает. Дальше я... между двумя беседующими
Вызывает как то меня директор нашего института и спрашивает, что я могу сказать о сотруднике девятой лаборатории Коротком Александре.
-Что я могу сказать? Попал к нам по распределению. Простой, не злобный, не подлый. Ровесники его уважают. Пьет мало, в порочащих связях не замечен. Со всеми спокоен и доброжелателен, недавно принят кандидатом в КПСС. А что, опять в КГБ забрать хотят? Захарова Володю уже забрали (Секретарь нашей комсомольской организации).
- А вы не знали, что у него отец работает заместителем министра сельского хозяйства Узбекистана?
-Да откуда же! Уж не знаю, как его воспитывали, но, приняли то его на невысокую должность, сам он не кичится, держится со всеми просто. Правда, мелькнула мысль, что рука есть. Это тогда, когда его кандидатом приняли. Вон, завлаба Зотова три года не можем в партию продвинуть, а Короткий – раз, и в дамках!
-Так вот, это ваш добрый и спокойный товарищ жену побил, а потом стекло в большом окне кулаком высадил. Оно упало, и на руке ему вену вскрыло. Еле залатали. А сейчас жена грозится в парторганизацию института заявление написать. А она дочь не менее известных родителей.
-А вот это уже плохо. Насколько я понимаю, партбюро в народный контроль передаст. Если подтвердим, в партию ему не попасть. Тут, думаю, и папа не поможет. Неужели родители эту ситуацию сами разрулить не могут?
- Видно, не могут. Так что делать будем?
- Давайте его в командировку недели на две отправим. Глядишь, все и поутихнет. Без него вопрос то не рассмотришь.
-А что, это мысль! Только одного посылать нельзя. Езжайте вместе с ним…
-У меня капремонт насосной станции на выходе. Да и что я там делать буду?
-А мы его во ВНИИВИД пошлем (НИИ восстановления изношенных деталей). Вам тоже полезно будет посмотреть.
С этими словами он меня и отпустил.
Охман эту новость воспринял без особой радости
-Езжай, но только учти, сроки срывать никак нельзя. Все шансы получить первое место. И премию за это.
-А что я сделаю? Вся надежда не Ленку Ботьеву…
-А подписывать за тебя кто будет?
- Она и будет. Давно уже подписывает.
Оформили мы документы и договорились встретиться в аэропорту.
Нашел я дома пустую бутылку под «Польскую водку».
Помыл и наполнил ее разведенным спиртом. Хотел сперва налить неразведенный, но что-то меня остановило. Затем навинтил пробку и совместил все зубчики на пробке и нижнем кольце. Только зря старался. При посадке контролер ее вытащил, осмотрел и пробку вывернул. Потом налил в блюдце и поджег. Пламя чихнуло и погасло. А он все равно распорядился вылить в плевательницу. Открытая, говорит. Как ни доказывал, что это он сам открыл - он ни в какую. Нельзя и точка!
Сашка пошел уговаривать. Стою, жду. Вижу, идет к плевательнице, а рядом с ним – милицейский капитан. Он что-то капитану говорит, а сам бутылку наклоняет. Все, думаю, вылил.
Идет он ко мне и улыбается во весь рот. Приоткрывает куртку и показывает нашу бутылку.
-Как тебе удалось. Ведь видел, что выливаешь!
-Не только ты видел. Тот, на контроле тоже видел. Подошли с капитаном. Я ему говорю, – выливаю…он молчит. Я опять, – вылью ведь! А он мне, - давай, иди уж, да быстрее. Хороший мужик оказался! Свой!
Прилетели в Харьков, он мне говорит
-Подожди, в туалет схожу. Подперло что-то.
-Ты там того, не засиживайся. Нам еще гостиницу искать.
Санька ушел и с полчаса отсутствовал.
Пришел и говорит
-Поехали, а гостиницу я уже нашел.
-Это как, с толчка, что ли?
Приехали в гостиницу. И в самом деле, сразу ключ от двухместного номера дали. А вечером он мне говорит. Знаешь, у меня сегодня день рождения. Пошли в ресторан, отметим.
Я то не любитель был по ресторанам шастать, но тут такое дело. Тем более, вижу, что он простыл.
В ресторанном зале были ниши, а в них столы на четыре человека. И шторки. Не успели зайти, как нас в такую нишу провели и заказ приняли.
Перед уходом в последний фужер водки я ему весь черный перец из перечницы высыпал. И через полчаса заставил выпить. Ночью он сильно пропотел и наутро был совершенно здоров.
Искупался он в душе, переоделся и говорит
-Давай свое командировочное удостоверение, я отмечу. Что там тебе со мной делать? Выпил грамм пятьдесят нашего спирта и уехал.
Днем я побродил около гостиницы, нашел небольшое кафе, где недорого пообедал. А вечером он приехал и мы нашу бутылку «добили». И так дня три-четыре продолжалось.
Погода была плохая. Дожди, туманы, мокрый снег. Так что я из гостиницы почти не выходил. Да и не любитель я без цели в чужом городе таскаться.
Наконец-то он свои дела в Харькове закончил. И мы полетели в Киев. В аэропорту рейсы постоянно задерживали, так как был сильный туман. Думали, ночевать в зале ожидания придется. Но тут наш вылет объявили. Оказывается, наш командир решил лететь. Самолет был АН-24. И багаж с собой брать нужно было. Смотрю, а Санька тащит большую кожаную сумку, которую я раньше я у него и не видел. Оказывается, он заранее ее в камеры хранения сдавал. Я и не предполагал, чем она у него заполнена.
Прилетели в Киев. Он мне заявляет, что будем жить в гостинице для ВИП персон министерства сельского хозяйства. Нам уже места подготовлены. Это на улице Ямской.
Нашли это заведение. Обычный двухэтажный дом. Крепкие ворота. А вместо вывески - только номер дома.
Нас уже ждали. Ухоженная администраторша показала наши апартаменты.
Поселили нас в двухкомнатном номере, с холодильником, телевизором, ванной и туалетом. Мебель была типа «Люкс».
**********************************************************************
Не могу себе отказать в удовольствии рассказать об этой улице. Довольно знаменитой в Киеве. О ней даже Куприн писал в своей повести «Яма».
В 19 веке домов терпимости в Киеве было столько, что легче называть районы, где их не было, чем районы, где они были. Первое место, о котором стоит упомянуть, это так называемые Кресты. Кресты – это название местности, расположенной между современным кинотеатром «Зоряный», Печерским райсудом и улицей Суворова. Именно там находилось самое крупное в городе поселение «безсоромних дівчаток», как их называли некоторые журналисты. Местные жрицы любви себя никак не афишировали, потому что до 40-х годов 19 века наказание за проституцию было очень суровым. В те времена за это секли и сразу высылали в Сибирь. Но без всякой рекламы интересующаяся публика – офицеры, студенты, чиновники – прекрасно знали дороги к таким местам.
А вот уже в 1843 году после легализации проституции на Крестах возникли первые официальные бордели. Их отличали по цвету фонарей, естественно, красных. Если фонарь красный горит – вход открыт. Однако, в начале следующего десятилетия в связи с расширением Печерской крепости эти дома терпимости начали кочевать. Сначала они переехали на Андреевский спуск. Несмотря на близкое соседство Андреевской церкви, практически в каждом доме по вечерам горел красный фонарь. Это возмущало многих горожан, а также самих церковных деятелей. Но перевести эти весёлые дома в какое-то иное место оказалось не таким простым делом, ведь большие деньги их владельцев гарантировали им неприкосновенность.
В 1854 году на спуске напротив Андреевской церкви поселился писатель Андрей Муравьёв – человек религиозный и, к тому же, обладатель генеральского звания. Он решил раз и навсегда очистить улицу от публичных домов. Кстати, по воскресеньям на Андреевском спуске можно было наблюдать довольно абсурдное зрелище: все эти девушки выходили молиться к Андреевской церкви, что раздражало церковнослужителей.
После того, как Андрей Муравьёв прогнал девиц с Андреевского спуска, часть домов терпимости переехала на Подол, за Нижний Вал, а вторая половина перебралась в так называемый «латинский квартал» возле Университета, где квартировали студенты. В результате, вместо одной улицы красных фонарей – возникло две.
В 1885 году генерал-губернатор Дрен Тельн велел вообще вынести все бордели за окраину Киева, и пока городские власти раздумывали, где именно их прописать, предприимчивые жители улицы Ямской (что недалеко от Палаца «Украина») неожиданно выступили с просьбой перевести публичные дома к ним. Ибо, по их словам, их «благосостояние этим улучшится, потому что под такие дома квартиры идут дороже». Так Ямская на два десятилетия внезапно стала центром ночной жизни Киева. Побывавший там журналист и писатель Андрей Куприн красочно описал нравы этой улицы красных фонарей. Его роман «Яма» именно об этом читала вся Российская империя.
Жизнь домов терпимости регулировали «Правила содержательниц борделей», которые утвердил министр внутренних дел. Согласно этому документу, открывать бордель разрешалось только женщине средних лет, в возрасте от 30 до 60. Содержательница публичного дома не имела права держать при себе детей, им надлежало проживать в другом месте. Кроме того, не разрешалось держать постояльцев. Функции отдела кадров также возлагались на хозяйку публичного дома: всех сотрудниц своего заведения она должна была внести в специальный список. Подобный учёт был необходим для того, чтобы в борделях промысел производился только теми женщинами, которые значатся по спискам. Посторонние же ни в коем случае к этому списку не допускались.
Согласно правилам, воспрещалось «содержательницам по воскресным и праздничным дням принимать посетителей до окончания обедни». В остальные дни, следовательно, промышлять разрешалось без ограничений. То есть в борделях была 7-дневная рабочая неделя, в которой последний день был сокращённый.
Такая богатая история, возможно, и объясняет то, почему во время Евро-2012 Украина в отдельных странах пропагандировалась в довольно неприятном ключе.
( http://newsradio.com.ua/rus/2013_05_26/Kiev-100-letnej-davnosti-ulici-krasnih-fonarej/ )
*
*************************************************************************
Но, прошу прощения за отклонение от темы. И продолжаю рассказ.
На следующий день поехали искать этот ВНИИВИД. Это на правом берегу Днепра. Автобус более часа идет. Вышли на конечной, люди сказали нам, куда идти. Мы и пошли. Нашли этот институт, предъявили свои командировочные. Забрали наши документы. Сидим, ждем. Час проходит, второй кончается. Никакого результата. Санька не выдержал, начал спрашивать. Ему сказали, чтобы он сидел и ждал. Тогда он секретарше директора позвонил и что-то сказал ей.
Минут через пять пришел мужик. Он и провел нас без пропусков и с сумкой, которую нес Саша.
Пришли в приемную директора. Тот нас сразу и принял. Вышел из-за стола, почтительно с нами поздоровался. Сашка ему передал какое-то послание, и пока тот читал, вытащил набор посуды в национальном стиле, и поставил на край стола. Директор подошел, не без удовольствия, перебрал пиалы, кисы и чайники. Поставил себе в сервант, стоящий в кабинете.
А Санька ему и говорит
- У вас есть рубль. Дайте мне, пожалуйста.
У того челюсть отвисла.
-Какой рубль, я больше дам…
-Нет, мне рубль нужен.
Вынул тот рубль и отдал Саньке. А тот вытаскивает узбекский «Пчак» в чехле и подает директору. У того аж глаза заблестели, как у кота, сало увидевшего. Вынул из чехла, а рукоять позолоченная. И по лезвию арабская вязь. И какая-то бумага выглядывает. Вынули, посмотрели. Оказалось, свидетельство, что клинок из дамасской стали.
Вышли от директора, а Санька говорит, что тот - приятель его отца. В Москве часто встречаются.
Главный инженер, по звонку директора, нас уже ждал. Поприветствовал и спросил, чем нам помочь может. Передали мы ему список оснастки, применяемой при восстановлении деталей сельхозмашин, нас интересующих. А Главный инженер и говорит
-Знаете, давайте приезжайте дня через четыре. Мы не будем синьки делать. Сделаем фото чертежей. У вас же есть фотолаборатория?
Нас такое решение вопроса совершенно устроило. И кипы бумаг тащить не нужно было.
Вышли мы из административного корпуса, а Санька говорит, что есть хочет, просто не вмоготу. Спросили, где столовая. Пришли, заходим.
Раздаточная одна, а зал перегорожен металлическими ограждениями пополам. Взяли подносы. Двигаемся вдоль витрин.
Саня берет большую порцию борща, с куском свинины. Затем второе с тремя котлетами. Постоял у пончиков, взял штук пять, а под конец – стакан сметаны. Я беру то же самое. Подошли к кассе. Я ему говорю. Неси, я сам уплачу. А кассирше говорю – за все это, только в двойном размере. Вон, товарищ унес. Она посчитала и говорит
-Рубь шестнадцать копеек.
Я даю два рубля и сорок копеек. Она берет рубль двадцать и дает четыре копейки сдачи.
Я ей говорю
- Я просил, в двойном размере…
-А я в двойном и взяла…
Оказалось, что та часть столовой была для заводчан. А разницу профсоюз покрывал. А вот другая часть зала выходила на улицу. И цены там другие были…
Одним словом, вернулись мы в Киев и все эти дни бездельничали. Утром выходили в город, садились на первый попавшийся трамвай и ехали, куда глаза глядят. На конечной остановке выходили, гуляли немного, потом назад возвращались. К вечеру добирались до Крещатика, покупали в магазине пять бутылок пива и шли в гостиницу, пешком.
В конце Крещатика выходили на площадь перед институтом Патона, далее вниз, и на улицу Ямскую.
В гостинице смотрели телевизор, пили пиво и ложились спать. И каждый из нас норовил уснуть ранее другого, потому что оба нещадно храпели. (В конце концов, я не выдержал и перебрался в зал на диван).
Зашли мы один раз в Киевский ЦУМ. Я немного задержался у одной из витрин. Оглянулся, а он стоит у какого то стенда и смеется.Подхожу, а там вот это написано.
Я тоже засмеялся. А тут мужик подходит и спрашивает, что там интересного написано А Санька ему и говорит
-У нас в Узбекистане мужское достоинство настоящего мужика называется «Кутак». А «Кутачек» - это пиписка пацана…А у вас что, у всех покупателей пиписки?...
Мужик покрутил пальцем у виска и пошел дальше…
Поднялись на второй этаж, в отдел женского платья. Вижу, женские трикотажные костюмы. Жакет и юбка. Из ГДР, и в красивых коробках. И цена приемлемая – восемьдесят шесть рублей.
Заказал костюм коричневого цвета. Купил. А Сашка тоже загорелся купить такой же своей жене. Я чуть было не ляпнул, какой тебе костюм? Тебя вот-вот из дома выгонят! Но, во время, спохватился…
А ему захотелось купить костюм зеленого цвета. Говорит, к изумрудам его жены подойдет. А зеленого то и не было, кроме, как на витрине.
Как я его не убеждал, что изумруды к вечерним платьям подходят, а это, скорее, деловой костюм. Какие там изумруды. Он уперся – зеленый и все. И сильно расстроился.
Попросил женщину-продавца снять платье с витрины. Та – ни в какую. Пошел, нашел заведующую отделом, и пригрозил, что дойду до директора магазина. Та и распорядилась снять костюм с манекена.
Сняли с манекена, упаковали в бумагу. Мне опять не понравилось, и я потребовал упаковать в коробку. Опять конфликт.
Санька не выдержал, и сказал, чтобы я шел, а он этот вопрос сам уладит.
Минут через пять он вышел из отдела. В руках коробка.
Я спросил, как он этот вопрос уладил.
-А я сказал, что ты в народном контроле работаешь. Зануда страшный. И дал продавчихе пятерку. А ты тут как, не икал?
Под конец, съездил он в институт. Отметил командировочные удостоверения и забрал фотопленки.
Купили мы по два «Киевских торта» и стали готовиться к отлету.
Саня пошел к администраторше и сказал, что там у нас в холодильнике сливочное масло, сахар, джем остались. И консервы всякие. И от нас для горничных три шоколадки. Пусть все забирают. Продукты свежие, выбрасывать грешно.
Та поблагодарила. И видно было, что осталась очень довольной.
Нагрузились мы и пошли вверх по улице. Дошли до площади Патона. Вдруг Сашка останавливается, хлопает себя по лбу и говорит, что деньги за телефон (разговаривал с домом) не отдал. Хоть и небольшая сумма, а неудобно.
Я ему сказал, что если администратор не напомнила, то все в порядке. Ведь мы оставили продуктов на большую сумму. А он со мной не согласился, и побежал назад.
Где-то, через полчаса он вернулся, и мы поехали в аэропорт.
До Ташкента добрались нормально.… А с женой он вскоре помирился.
*************************************************************************
Три столицы
У меня нет мысли привязывать свой рассказ к сегодняшним событиям. Пишу,как было лет тридцать пять назад и как сам помню….
****
Закончил я разработку техдокументации на капитальный ремонт широкозахватного опыливателя ОШУ-50, и нужно было ехать собирать рецензии. И назначили мне города Кишинев и Львов.
Как всегда, билетов на самолет не было, и мне, какими-то путями, пробили по перечислению два билета. Из Ташкента в Кишинев, а из Львова - в Ташкент.
Упаковал я три здоровенных альбома с документацией в пакет, покидал в портфель командировочное барахлишко и вылетел в Кишинев.
Прилетел утром и часов до трех дня пытался устроиться в гостинице. Мест, как всегда, не оказалось.
Делать нечего. Поехал в «Молдсельхозтехнику». Пока нашел, время к пяти вечера приближается. Звоню в приемную, секретарша соединила с замом. Объяснил цель своего визита.
Зам сказал, что сейчас конец рабочего дня, что бы завтра приходил. А я ему говорю, что мест в гостинице нет, и ночевать мне негде. Он сказал мне, чтобы подождал на входе.
Минут через пять выходит женщина и говорит, что она комендант. Подает мне временный пропуск и приглашает идти за ней.
Под первым этажом в здании были полуподвальные помещения, и в одном из них была гостиница, или что-то вроде нее. Комнаты обставлены хорошей мебелью, с холодильником и санузлом. Даже душевая была.
Заправила она мне кровать и попросила после двенадцати не приходить, так как охрана может и не открыть.
Наследующий день пришел я к этому заму, показал свои альбомы. А он мне говорит?
-Да, работа серьезная. Но ничего подписывать я не буду…
-Почему?
-А что бы мне потом не сказали, вон, молдаванин глупый, не знает, куда уж свою подпись тиснуть.
-Эт почему же глупый?
-Молод ты еще, поживешь с мое – узнаешь!
-А мне то, что делать?
-Езжай в мастерскую по ремонту этих опыливателей, там тебе подпишут. Еще весомей будет…
-А там начальник не молдаванин?
-Начальник молдаванин, а Главный инженер – хохол. Вот ты к нему и иди. Я ему сейчас пару строк черкну.
Написал он записку, с тем я и ушел.
Пошел я на автостанцию, купил билет и поехал в тот поселок, где эта мастерская располагалась. Доехал, нашел, пришел к Главному инженеру. Поясняю, что мне нужно.
А тут открывается дверь и входит директор этой мастерской. Ну, думаю, труба! Тоже не подпишет.
А он сел за стол и стал альбомы внимательно просматривать. А потом и говорит
-Уж больно у вас тут заумно, нам такой техпроцесс край, как нужен. Но, боюсь, в таком изложении наши рабочие не поймут.
-Это изложено по ГОСТу на Единую систему технологической документации. А в альбомном изложении года через два выйдет.
-Года через два…. А нам сейчас нужно.
А я, когда уезжал, захватил на всякий случай папку с черновиками, где для Ботьевой без всяких заморочек писал. Чтобы спорные вопросы решать проще было.
- Я ему говорю
-Есть у меня черновики. Там все просто изложено. Без всяких ГОСТов. Если у вас есть молодой технарь, он за неделю перепишет. А чертежи сфотографируйте.
Директор обрадовался такому предложению. А потом спрашивает, что я завра делать собираюсь. Выходные ведь. Говорю, назад, в Кишинев поеду.
-Что тебе в Кишиневе делать? Поживи у меня пару дней.
Я и согласился.
А вечером он заходит и ставит на стол какой то ящик. Открывает, а там мензурки. Достает длинные фужеры и наливает с каждой мензурки грамм по тридцать и говорит
-Сейчас дегустацию делать будем…
-Какую дегустацию? Я только в бормотухе разбираюсь!...
-Вот это мне и надо. Значит вкус не «замылен». Пробуй по глоточку. Только не глотай сразу, а смакуй…. И отбери три самых лучших, по твоему мнению.
Попробовал я из всех фужеров, и отобрал три самых приятных, на мой вкус.
Сполоснул он фужеры, закрыл ящик и вышли мы с ним в сад. Сидим, беседуем, а я все думаю, кормить то он меня будет, или нет?
Часа через полтора он снова зовет в погреб. Наливает в три фужера из отставленных мензурок и просит отобрать самое лучшее вино. Попробовал я все три, и отставил один фужер. Он обрадовался, как ребенок. Аж в ладоши захлопал.
-Чем же оно тебе понравилось?
-Да не знаю. Интуитивно, как то. Духман какой то особый…
-Эх ты, дяревня! Не духман, а букет!
-Может и букет. Только я не дяревня, а анжинер НИИ…
-Вот, вот! Сразу видно…
А дело вот в чем было. Как то несколько лет назад привезли ему контрабандой ветку. Толи из Италии, толи из Франции Он ее пестовал, лелеял и вырастил этот сорт винограда. И вино из него сделал. Вот на него я и вышел случайно. И этим его очень порадовал.
Наутро мы с ним по доброму простились, и я уехал в Кишинев.
В те дни в городе, на каждом углу, продавали вареную кукурузу. Как у нас шашлык, или в России семечки. И еще мамалыгу в бумажных кулечках, в которую втыкали дощечку, как у нас в мороженое. Люди покупали, ели на ходу, на остановках, на скамейках. Но, ни одной кочерыжки, ни одной бумажки я на земле не видел. Во, народ!...
Поел я мамалыги на конечной остановке автобуса, закусил кукурузой и решил до места идти пешком. Иду, вижу магазин марочного вина. Решил зайти посмотреть.
В магазине в главном зале - вина на витринах, а в стороне вход в полуподвальный зал. Зал дегустации назывался. И объявление - дегустация бесплатно. Но правило, нужно при уходе купить бутылку вина. Спустился я в зал, считая себя после всего «опытным дегустатором».
Перепробовал марок десять. Но такого, как у директора, не нашел. Зато нашел одну марку, которая мне очень понравилась. Вино степью пахло. Этот запах я хорошо помнил.
Вышел я из зала, купил две бутылки этого вина, и мне их положили в красивые коробки. А на улице зашел в продуктовый магазин и купил батон, молдавский сыр и сливочное масло.
Пришел в гостиницу, тем и поужинал.
Наутро стал собираться. Позвонил комендантше и попросил рассчитать за жилье. А она говорит, что у них за жилье не платят. А я, не подумав, говорю, что и мне в нашей бухгалтерии тоже не заплатят.
Часа через два приходит комендантша и приносит квитанцию из гостиницы, что от них была недалеко.
Поблагодарил я ее, сбегал в подарочный магазин и купил духи «Красная Москва». Лучше тогда все равно не было. Положил под подушку. С тем и уехал.
Билета на самолет до Львова, как всегда, не было. Но отец перед отъездом мне говорил, что можно доехать поездом, через Одессу. А мама услышала и попросила в Одессе найти своего школьного товарища.
Приехали в Одессу к вечеру. На привокзальной площади нашел горсправку, где мне сразу адрес сказали. Спросил, как туда добраться, но тетка что-то пробурчала нечленораздельное, только цифры и услышал.
Сел на троллейбус с таким номером и привез он меня на Дерибасовскую. На самый верх.
Пошел вниз, чую, что куда-то не туда иду. Решил спросить.
Навстречу шла пожилая тетка. Вот я и спросил у нее, как найти этот адрес. Она стала мне объяснять. А тут еще одна дама подошла, помоложе, и стала ее поправлять. Они заспорили. Еще мужик вклинился.
Стоят они, спорят, а про меня совсем забыли. А тут идет старик, взял меня за руку, отвел шагов на двадцать, остановил такси. Сказал, что-то таксисту и предложил в машину садиться. Сказал, довезет до места.
Тот и привез меня по этому адресу. Хотел я заплатить, а он говорит, что уже заплачено. А я про себя подумал, что наш водила в таком случае и с меня бы плату за проезд содрал.
Улица была тихой. С булыжной мостовой. Лишь изредка трамваи ходили.
Передо мной были высокие ворота. Зашел я в эти ворота, а там четыре двухэтажных дома во двор подъездами выходят. А на каждом доме табличка висит с фамилиями жильцов. А на одной – фамилия маминого одноклассника – Воропаев Василий Пантелеевич, квартира такая-то.
Поднялся на второй этаж, позвонил.
Открыла старая женщина, очень строгого вида. Я спросил, здесь ли живет Воропаев. А она ответила, что его дома нет, будет завтра и двери закрыть собирается.
Тогда я попросил кого-либо из домочадцев. Она стала звать какую-то Галю, но сама от дверей не отходила и смотрела на меня очень подозрительно. Вышла женщина средних лет, и сказала, что Василий Пантелеич уехал на море, бычков ловить. Завтра к вечеру приедет.
Тогда я вытащил из кармана фотографию и спросил у нее, узнает ли она на ней кого-либо. Она посмотрела и руками всплеснула. Узнала своего мужа, которому четырнадцать лет было. А я ей говорю, что вон та девочка – моя мама. И еще фото показываю, военных лет. Она и там одно фото узнала. В их семейном альбоме было.
Напоили меня, накормили, и спать уложили. И мое вино кстати пришлось. А подозрительная бабка еще несколько раз в мою комнату заходила. На всякий случай, наверное.
Наутро приехал жених их дочери на машине. И решили они мне Одессу показать.
Происходило это так. Он вез нас на машине до исходного места, а потом мы шли пешком. И по пути Света мне рассказывала о тех местах, которые мы проходили. Была она большим патриотом своего города, и знала о нем практически все. Прошли мы и по Дерибасовской, и по «Тещиному мосту». Были на знаменитой лестнице, и на привозе. И еще во многих местах.
В оговоренном месте жених ждал, поэтому знакомство много времени не заняло.
Повезли они меня на элитный пляж. У жениха какие-то связи были, и нас беспрепятственно пропустили, прямо на машине. Пляж представлял собой парк с кафе и рестораном, и с каменными перилами у обреза воды. Потом, собственно, сам пляж, а дальше такой же парк.
Стоим мы у перил, а Света предлагает искупаться. А на мне семейные трусы, да еще с карманом, пришитым для денег. (С Душанбе только так и хранил). Думаю, как отвертеться. Смотрю, а внизу волнами прибило бумажки, дощечки и разводы масляные, радужные.
Нет, говорю, я в такой воде не купаюсь. И что все в Черном море находят? Приезжайте к нам, свожу на Чардаринское водохранилище. Те же чайки, кругом вода, других берегов не видно. Только синь, вода чистейшая, внизу рыбу видно. А сазаны, усачи, белые амуры по десять, двенадцать килограмм. (Василий Пантелеевич приезжал, и отец его на плотину возил, где с водохранилища вода в Сырдарью сбрасывается. Туда самолет АН-2 летал, рыбаков возил. Пять рублей билет. И там Пантелеич пять сазанов поймал по восемь, десять килограммов).
Они вначале здорово рассердились, но потом поняли, что я шучу.
Приехали домой. А тут с рыбалки и Василий Пантелеич приехал.
Немного о нем. Воевал, полковник, много боевых наград. Из всего класса, два мужика осталось. Он один из них. И треть одноклассниц погибли. На радисток в разведшколе учились, кто по здоровью прошел.
Василий Пантелеевич очень обрадовался. Быстро соорудили стол. Но мне уезжать уже надо было. Как они не уговаривали, я не соглашался. Ведь не знал, что меня в Львове ждет.
Наконец жених говорит. Ладно, повезем на вокзал. Все равно не уедет. Билетов из Одессы на две недели вперед нет.
Привезли они меня на вокзал, и договорились, что, если я не достану билет, то приеду на такси. Но я их уверил, что уеду.
Билетов, в самом деле, не было. Народу тьма. Все ждут, может, кто-либо сдаст.
Смотрю, в окошке администраторша скучает. И никого нет. Подошел к ней, вроде спросить что-то. И начал говорить, что попал в очень скверное положение. В командировке, на самолет их Кишинева во Львов билет не достал. Посоветовали сюда ехать и отсюда во Львов добираться. Второй день на вокзале болтаюсь. Билет то всего один нужен. Хоть в общем вагоне.
Помолчала она, а потом говорит, чтобы через час подошел.
Подошел через час. Дает она мне билет в купейном вагоне, стоимостью в пятнадцать рублей. Даю пятнадцать рублей и двадцать пять отдельно.
Она посмотрела на меня поверх очков, и головой покачала. И назад четвертак протолкнула. И осталось мне только извиняться.
Ночью объявили посадку на поезд. Нашел свой вагон. А в него никто не садится. Постучал в окно. Выглянула проводница. Показал билет. Она дверь открыла.
В купейном вагоне ехало нас всего четыре человека. Все в разных купе.
Утром приехали во Львов. Вышел я на привокзальную площадь. Спрашиваю у первого встречного, как доехать до завода Львовсельмаш. Он говорит, чтобы садился на такой-то трамвай и ехал до конца. Сел я на этот трамвай. Приехал на конечную остановку. Вышел из вагона и спрашиваю пожилого мужчины о местонахождении завода. А он меня назад отправляет. Говорит, не доезжая одной остановки до вокзала.
Я ему говорю, что меня оттуда сюда направили.
А он мне говорит
- Вы еврея от лиц другой национальности отличить можете?
-Конечно, могу…
Тогда езжайте, туда, куда я вам сказал. И ждите еврея или еврейку. Вот у них и спрашивайте. А то долго будете по городу кататься…
Я так и сделал. Оказалось, что завод был за три квартала от этой остановки.
Пришел на завод. Обратился к Главному инженеру. Пояснил цель моей командировки.
Тот вызвал начальника техотдела. Стали они листать мои альбомы. И говорят, что им не меньше недели нужно, чтобы со всем этим ознакомиться.
Я спросил насчет гостиницы. Они стали говорить, что из-за алкашей поляков и проклятых москалей свободных номеров в гостиницах нет. (Полякам во Львов въезд был свободный, они приезжали, закупали в большом количестве фотоаппараты, часы, лампочки, утюги и прочую быттехнику. И пили много…очень).
Один сел за телефон, а я им говорю, что, если затянется на неделю, то я может к родным в Новоград Волынский съезжу, повидаться. Они обрадовались и уверили, что к моему приезду все будет в порядке.
Оформил я прибытие и ушел с завода.
Поезд уходил ночью. И весь день пришлось сидеть на вокзале.
Рядом с вокзалом был пивбар, с автоматами по отпуску пива. Никаких обменных пунктов не было, а нужно было опускать монету в двадцать копеек. Поэтому народу было мало. По моему, сделано это специально было.
И в округе за километр ни в одном магазине денег на монеты не меняли. Зато пиво было, что твоя сметана. Выпил я пива на сорок копеек, а монет больше и нет. А на вокзале игральные автоматы стояли. Там мужик деньги менял. Но давал, гад, по одной двадцатикопеечной монете с рубля или с трешки. А остальное полтинниками или другого номинала. Я раз разменял. Проиграл, Еще разменял, снова проиграл, а на третий раз монетки то из аппарата и посыпались. И насыпалось пятнадцать рублей. И все, двугривенными. Меняла меня подзывал к себе, но я ему показал дулю и ушел с игрального зала.
У пивбара топтались три не старых мужика. Я им разменял три рубля, чем вызвал бурный восторг. Зашли мы в зал, взяли пиво, встали за стойки. И тут я пожалел, что с ними связался. Все разговоры у них были, как они поляков оттягивали и москалям пакостили.
Захотелось от них избавиться. Сказал, что хочу в туалет. Они засмеялись, и сказали, что на вокзале все (именно все и враз) туалеты на ремонт закрыты. Чтобы эти поляки с москалями в штаны дули.
Так что делать, спрашиваю. А они мне говорят, чтобы отошел подальше вперед или назад состава и дул.
Говорю им, что в окно вагона видно будет. А они мне, вот ты и клади на них…
Вышел я с пивбара, смотрю, и в самом деле, ни одного туалета. Думаю, пройду подальше, за тепловоз. А тут смотрю, две огромные очереди. В одной мужики, в другой - женщины. Очереди у пакгауза. Железные двери внизу. По лестнице спускаться надо. Между дверьми – бетонная перегородка. Вот туда народ и ходил. Мужикам то проще, а вот женщинам – сложнее, поэтому и очередь медленней двигалась.
Кому от этого хуже было. Думаю, руководству вокзала. Убирать все это…
Наконец сел в поезд, и утром прибыл в Новоград Волынский.
Встретили меня хорошо. Правда, шурин только на второй день приехал. Он там, в химвойсках служил, майором в звании.
Один раз пошел пройтись по магазинам. Захожу в один, посудный. В зале – никого. Только продавчихи в одном месте собрались и беседуют
Стал я посуду смотреть. Тут одна ко мне подошла и спросила, что я ищу, и откуда приехал.
Из Ташкента, говорю. В командировку. А ищу кофейный сервиз. Но, видно у них такого нет.
Она засмеялась и говорит, что для кого нет, а для кого есть. Нужно только хорошо посмотреть. И кричит подругам, чтобы к нам шли.
Они подошли и спрашивают, как мы землетрясение пережили. Я это все им красочно описал, под их ахи и охи.
Тут зашла пожилая женщина. Видно, не украинка. Постояла немного и стала просить подойти к ней. Никто даже и не обернулся в ее сторону. Она постояла и ушла.
Настроение у меня испортилось, и я культурно свернул беседу.
Пока они упаковывали мне кофейный сервиз, я вышел, и в соседнем продмаге купил им всем по шоколадке, чтобы обязанным не остаться.
Через неделю родня меня проводили и посадили на поезд. Во Львов поезд приходил ночью. Шел он мимо Львова, к польской границе. И дальше, на Варшаву. Я попросил проводницу в Львове меня разбудить. Просыпаюсь, вижу, какая-то большая станция. Спрашиваю через окно, что за станция. А мне говорят, что Львов. Хватаю вещи, и бегом в тамбур. Но все же спросил проводницу, почему она меня не разбудила. Она только и ухмыльнулась в ответ. Хотел дать ей по рылу и спрыгнуть с поезда, да на женщину рука не поднялась…
Прыгал на ходу, так как от вокзала отъехали метров на четыреста. Хорошо, что состав медленно ход набирал.
На заводе , как и договаривались, рецензии мне сделали. Оформил я командировочное предписание и убыл в аэропорт.
Пошел к кассам… и как всегда, билетов нет.
Прошу кассирш вернуть деньги, чтобы попытаться поездом уехать. Снова отказ – билеты куплены по перечислению.
Ну, думаю, совсем пропал. Смотрю, в одной кассе сидит толи армянка, толи грузинка. Подошел, сказал про сложившуюся ситуацию. Она стала куда то звонить. Потом говорит, что сделает билет на самолет, летящий в Москву. Из Европы. И, что если бы стоимость билета хоть на рубль не совпала, то этого сделать было бы нельзя.
Вечером прилетел самолет. Было нас человек двенадцать транзитников. Пришел какой-то мужик. Собрал билеты и повел к самолету. Только багаж весь сдать пришлось. Как я не просил портфель оставить, не позволили.
В самолете кресла стояли лицом к лицу. И между ними – столик. Лежали иностранные журналы. Стюардесса пошла с подносом, предлагая виски, коньяк или водку. Я оглянулся и увидел, что сопровождающий отрицательно головой покачал.
Но журнал я все-таки спер.
Прилетели в Шереметьево. Там к нашему самолету подъехал «Икарус». Подогнали тележку с нашим багажом. Смотрю, на моем портфеле два отпечатка ботинка. Видно, что не случайно наступили. Два, ведь. Естественно, кофейный ГДРовский сервиз в хлам! Остались три блюдца, две чашки и молочница.
Посадили нас в автобус и повезли в Домодедово. А там сразу к самолету подогнали.. Утром самолет прибыл в Ташкент.
Вот такая была командировка в три столицы. В столицу Союзной Республики, в столицу Юмора, и в столицу западной Украины…
**********************************************************************************
Я – конструктор
Печка
И не простой, а конструктор-проектировщик. То есть, результатом моей деятельности будет являться проект разрабатываемого объекта.
Проектирование - это выбор некоторого способа
действия, в частном случае - это создание систем логической основы действия, способной решать при определенных условиях и ограничениях поставленную задачу. Затем проект анализируется, обсуждается, корректируется и принимается как основа для дальнейшей разработки.
Заумно, вроде. Поэтому постараюсь пояснить понятней. Насколько смогу.
А, в начале, расскажу, как так получилось, что меня, технолога высшей квалификации сразу назначают на должность конструктора завсектором. Выше – только Главный (Генеральный) Конструктор. И его Замы. (Начальники Отделов и замы – не в счет).
Однажды (20 января 1983 года) шефа нашего технологического отдела Охмана Семена Петровича и моего друга ПЮГа (Пархоменко) вызвал Главный инженер ЦОКТБ Гойхман Аркадий Матвеевич. И сказал, что, в связи с реорганизацией в институте, нужно сократить штат технолога на одну единицу. И, что после долгих раздумий, они решили перевести во второй конструкторский отдел именно Пархоменко.
Григорич страшно расстроился. Было ему за сорок, и в конструкторских делах он был не силен. А это значит, что переведут его с понижением в должности.
А я до этого года четыре работал конструктором первой категории в конструкторском отделе Олифиренко Лидии Сергеевной (ученице моего отца) по трудовой книжке жены, которая сидела дома с больным сыном.
Дело в том, что сын с рождения болел кишечным сепсисом, и то, что я там у нее зарабатывал, уходило на антистафиллококовый гаммаглобулин (120 рублей за три ампулы в месяц).
Правда, условия были рабские. Мне давали техническое задание (ТЗ) и я сам тянул всю тему. Вплоть до калькирования и печатания на писчей машинке. Просто деваться было некуда…
Вот по такой схеме это было
Зато я прошел всю школу от чертежника, калькировщика, деталировщика, разработчика узлов (сборочных единиц) до проектировщика. И все – за четыре года.
Так вот… Пошел я к Гойхману и предложил свою кандидатуру. Гойхман знал, что я работал по трудовой книжке жены. Но так, как я был номенклатурный (Председатель НК), меня нельзя было наказывать, или перемещать без моего согласия.
Гойхман очень обрадовался такому решению, так как понимал, что Пархоменко уйдет из института. И не хотел терять сильного технолога.
От избытка чувств, он достал и подарил свою готовальню. И еще, в придачу, заявил, что меня переведут на должность завсектора. И при этом, год с меня не будут план спрашивать.
На том и порешили.
Так я стал конструктором (уже официально).
А теперь – для знакомства с работой конструктора.
Вот такой чертеж детали обязан был разработать конструктор второй категории. А есть еще – первой категории. И ведущий конструктор. А проектировщиком является завсектором и все они у него в подчинении. А мне вот – везло. Я любил один работать, хоть самому многое приходилось делать (зато и ошибок почти не было, а если и были, то пенять было не на кого ).
Как приходилось работать конструктору в то время, опишу на одном примере…
Работая по трудовой книжке жены, получил я ТЗ (техническое задание) от лаборатории по ремонту сельхозтехники хлопковой модификации на проектирование печи для выплавки полиамида с полиамидных роликов. Вот что они из себя представляли
На машине их было сотни две. Ученые мужи все подсчитали и решили, что можно много «сиканомить», выплавив полиамид и применив эти стержни повторно.
Надо сказать, что как конструктор, в то время, я был прямолинеен, как столб. Взял я это ТЗ и пошел к разработчику доказывать, что легче заказать запчасть на заводе-изготовителе, где их делают на станках-автоматах сотнями тысяч штук, и стоят они – копейки.
Этот научный деятель вытащил из стола цитатник материалов последнего съезда КПСС, где приводилась цитата – «Экономика должна быть экономной», и ткнул пальцем в нужное место.
Я ушел в отдел, сделал свой расчет экономического эффекта, где доказал, что дешевле добыть этот металл из руды, чем извлекать его из этих полиамидных роликов, и именно методом, указанном в задании. И особого труда это мне не доставило.
Завлабораторией не стал даже и смотреть, и потребовал проектировать так, как указано в задании.
Проектировать эту хрень мне было страшно неохота. Я знал, что работать такая схема не будет. А лаборатория постарается сделать козлом отпущения конструктора. И поэтому сделал еще одну попытку. Попросил токаря в стальной болванке проточить отверстие диаметром с стальной стержень ролика (с заходной фаской), а потом даванул на ролик сорокатонным универсальным прессом. И выскочил стержень «голенький», но с полиамидным пятаком на заходном торце.
Взял я болванку, несколько голых стержней и снова пошел в лабораторию. Там посмотрели и заявили, что требуется прессовщик и слесарь, снимать с торцов пятаки.
Я опять ушел, и через день пришел со схемой пресс-автомата с бункером питания. А вместо слесаря, для удаления полиамида с торца, применил галтовочный барабан.
Завлаб, ознакомившись со схемой, сказал мне следующее:
-Слушайте, Пукова, я вижу, вы совсем не желаете выполнять порученную вам работу. И занимаетесь саботажем. (Пуковой он назвал потому, что в подписи жены на чертежах присутствовали буквы «Т» и «Л», которые при слиянии могли читаться как «П»). Идите и делайте так, как указано в ТЗ!
Пошел я жаловаться своему Главному инженеру. А он мне сказал, что лаборатория для нас является заказчиком. А, посему, мы обязаны выполнить их требования. А на мои возражения, что из нас же сделают козлов отпущения, заявил, что как-нибудь отобьемся.
"Как-нибудь" меня не устраивало. Не до такой же степени я был наивен, чтобы не понимать, что главным козлом должен стать именно я.
И тогда я поступил следующим образом. На этапе «Технического предложения» проработал и представил два варианта. Где вторым предложением был вариант ЦОКТБ с механическим удалением полиамидной оболочки со стержня. А к «Пояснительной записке» приложил фотографии, подтверждающие работоспособность данного варианта и все ранее выполненные расчеты.
На Техническом совете научные деятели подвоха не почуяли, и подписали все протоколы, где четко было указано выполнять вариант, предложенный лабораторией.
Конструкция данного изделия представляла собой мантышницу, но большого размера. Видно, идея у великого ученого родилась именно тогда, когда его жена мантышницу заряжала. Вот уж не скажешь, что высосал из пальца!
По заданию, внутренний диаметр должен был быть миллиметров в четыреста. Тогда наружный диаметр, с учетом отверстий под нагревательные элементы – в шестьсот. Круга такого в номенклатуре стальных кругов не было. Пришлось делать из листовой стали толщиной в сто пятьдесят миллиметров, собирая диски в пакеты, и сваривая между собой.
И газорезчик, и токарь проклинали меня последними словами, изготовляя эти детали.
В отверстия в стенках должны были вставляться нагревательные элементы по окружности. Вся эта конструкция облекалась в кожух с теплоизоляцией внутри. И вышло это все по размеру диаметром с металлическую бочку.
И, самое важное. Прежде, чем приступить к разработке рабочей документации, я взял несколько роликов, сложил в консервную банку и попытался сплавить с них полиамид. После чего пинцетом вытащил эти ролики, охладил и сложил в стеклянную банку, окрашенную изнутри. Банку закатал крышкой.
Пришел к Главному инженеру, взял полоску бумаги, расписался, поставил дату, наклеил одним концом на крышку, другим – на стекло и предложил Гойхману оставить у себя в сейфе, заявив, что это – результат испытаний будущего изделия. И другого быть не может.
Наступил день испытаний. Сложили они ролики, плавили полдня, открыли крышку, а там такая хрень! Представьте, что вы раскаленный стержень окунули в блинную заправку.
Главный инженер взял штук пять, принес в свой кабинет и вызвал меня. Захожу, а там сидит завлаб. Гойхман открывает сейф, достает банку, показывает приклеенную полоску (но уже с тремя подписями, моей, его и завлаба) и снимает крышку.
И вытаскивает из банки точно такие же ролики, как и у него на столе….
Оказывается, он с этим завлабом поспорил на десять бутылок дорогого коньяка, предполагая такой же результат….*
*****************************************************************************
Я – конструктор
Прямая линия
Третий день пытаюсь изложить материал так, чтобы было понятно не специалисту. Очень сложно упростить…
Вот что получилось…
Как я уже приводил ранее, перевели меня в конструкторский отдел завсектором. И целый год обещали план на меня не спускать. (В план отдела мой оклад не входил).
Вот на этом фото часть сотрудников конструкторского отдела
Стоят слева направо:
Маркин Владимир Фролович – зам начальника КО-2. Конструктор посредственный, большей частью специалист по женщинам. Да и порядочностью не отличался…
Артемьев Валерий Петрович – начальник КО. Сильнейший конструктор, прошедший все этапы становления. Ученик моего отца, был у него замом, когда отец был начальником этого отдела. Однако – авторитарен, груб с подчиненными, руководил по принципу – «я начальник, ты дурак!». Или – «тот прав, у кого больше прав». Жаль, что отец человечности его не научил…
Атязов Эгамберган. Конструктор первой категории. Работал с завсектором Раджабовым Тургуном в его секторе (нет на фото). В девяностых Атязов работал у меня в КБ, когда я работал Главным Конструктором в электродепо «Узбекистан».
Сатвалдиев Обид – завсектором. Конструктор посредственный. От задания – ни на шаг! Инициативы – ноль. Работы поручали простые и самые дешевые. С трудом на них план выполнял. Зато и нареканий и проколов не было.
Ваш слуга – собственной персоной. Завсектором, без плана. Кот в мешке…
Акки Исмаил – конструктор от Бога! Хобби – свидетельства об изобретениях. Завсектором. Я еще напишу о нем. Когда третировали турок-месхетинцев – подался с семьей в Крым. Сейчас на пенсии.
Сидят женщины отдела. Калькировщицы, деталировщицы, машинистки…(это часть нашего отдела).
Не знаю, что там насчет меня Артемьев с Маркиным решали, но вызвали меня в кабинет и заявили, что мне поручается разработка конструкторской документации на поточно-механизированную линию разборки-сборки барабанов хлопкового ворохоочистителя. И по срокам – как раз год отпущено.
Взял я задание и пошел с ним знакомиться.
Это была первая ПМЛ для нашего института, поэтому более безграмотного задания я еще не встречал.
Вообще то, любая поточная линия применяется в массовом и крупносерийном производстве. В лаборатории это сообразили, но годовую программу капитального ремонта определили элементарно. Взяли эксплуатационный срок изделия и помножили на программу выпуска заводом-изготовителем. И получилась изрядная цифра. Вот ее то и заложили в экономическое обоснование.
Но тогда выходило, что каждый год нужно было собирать ворохоочистители по всей республике и везти на специализированное предприятие, которое еще нужно было спроектировать и построить. А вот про это в задании – ни слова.
Вот и вышло, что сама линия предназначена для районных ремонтных предприятий сельхозтехники.
Я уже описывал, как мне приходилось уточнять у науки техзадания. Тем более, что тот завлаб дослужился до замдиректора института по науке. Поэтому я хотел попробовать решить данный вопрос с наименьшими издержками для производства.
Прежде всего, разработал я план выполняемых работ, куда вошло:
1.Изучение состояния вопроса, спецлитературы, справочников, инструкций и прочего.
2.Изучение операционного технологического процесса на ремонт барабанов.
3.Нормирование работ по этим техпроцессам.
4. Расчленение на необходимое количество операций примерно равной или кратной продолжительности.
5.Расчет оборотных заделов и накопителей для них.
6.Выбор схем, приводов и механизмов. Обоснования и расчеты.
7. Выбор схемы ПМЛ и ее обоснование.
8.Оформление технического предложения.
9.Защита на техсовете в ЦОКТБ
10.Защита на ученом совете.
Месяца три я изучал теорию и делал соответствующие расчеты. Затем сам нормировал операционные техпроцессы, так как без норм времени выполнение работ было бы невозможно. На это ушло более месяца. А на все остальное ушло месяца четыре.
И вот что у меня получилось
Вытянул я эту ПМЛ вначале в длину согласно программе, и концы ее вылезли с обеих сторон типового цеха метров на двадцать. Вот поэтому решил укоротить и принять такую схему, как на рисунке.
Затем решил отказаться от всех электроприводов, редукторов, цепей и прочих атрибутов и применить пневмоцилиндры. В расчете на пневмосистему (воздух давлением 3-5 кг/см 2) цеха. И использовать склизы и рольганги.
Согласно представленной схеме работа должна была производиться следующим образом:
-Тележка с барабанами подается в начало линии, где с помощью крана-укосины барабаны устанавливаются поочередно на подставки, размещенные на склизе. И с помощью пневмоцилиндра продвигаются в сторону стенда съема корпусов подшипников.
При перемещении, крайний барабан падает в захваты стенда, где срабатывает конечный выключатель, стенд спрессовывает оба корпуса и, выбрасывает барабан дальше и отключается. Корпуса с подшипниками падают в контейнеры.
При этом включается следующий цилиндр, толкающий подставку с барабаном на первую позицию разборки.
Но при этом выталкивается подставка, находящаяся на посту ранее, которая цилиндром проталкивается по склизу.
Если следующий пост занят, то подающий цилиндр не срабатывает и подставка проталкивается в накопитель оборотного задела…
Вот так по всем постам разборки, и в обратном порядке – сборки.
Так получилось, что перед защитой на техсовете, в ЦОКТБ в отдел зашел директор, Терентьев Виктор Владимирович. Он прошел в мой угол, где у меня были развешаны листы со схемами и чертежами, и спросил, как у меня идут конструкторские дела. Я показал ему свои схемы.
Он отправил начальника заниматься своими делами, сел поплотнее и распорядился рассказать подробно. Я ему тогда больше часа все пояснял и отвечал на его вопросы.
Он, в принципе, одобрил схемы и ушел из отдела.
Наступил день защиты в ЦОКТБ. Я представил все расчеты, обоснования, схемы, чертежи, варианты и прочую необходимую документацию.
Я закончил, и в кабинете наступила тишина!...
Потом завлаб сказал
-Но ведь это полнейшее отклонение от техзадания!
На что Гойхман возразил
-А по существу проекта что-нибудь будет?
По существу ничего не было. Правда, выступать тоже никто не стал.
Решили, проект принять. Техзадание скорректировать.
На следующий день я забрал протокол, подшил в скоросшиватель и стал готовиться к ученому совету, который был назначен через неделю.
А дальше мне не повезло. У Терентьева случился инфаркт, и его увезли сначала в клинику, а потом в Москву, где партийные бонзы лечились. И вместо него остался зам – Чернов Борис Александрович.
Наступил день защиты на ученом совете. Я пришел в кабинет Чернова на полчаса раньше, накнопил свои схемы и чертежи, разложил на столике пояснительную записку (изрядный фолиант), все расчеты и пояснения к схемам.
К назначенному времени весь состав ученого совета собрался. Я начал свой доклад.
Докладывал где-то с час.
Потом Чернов спросил
-Вы все сказали?
-Да.
Он никому не дал слова, и выступил сам?
-Перед вами, товарищи, пример халатного, я бы сказал – преступного отношения к порученной работе! А все это произошло из-за высокого мнения о себе так-называемого конструктора, который и проработал то конструктором без году неделю! И уже посчитал, что имеет право игнорировать техзадание, выданное лабораторией.
Этот товарищ посчитал, что он умнее кандидата наук, который техзадание разработал, и другого кандидата, который его подписал, и заместителя по науке института, который это задание утвердил!
Ладно, если работа стоила бы того! Но выполнена она безграмотно. Автор не знает, что это ПОТОЧНО-МЕХАНИЗИРОВАННАЯ ЛИНИЯ! А раз так, то она должна быть ПРЯМАЯ.
Наступила тишина… Я смотрел на сотрудников, которые присутствовали на техсовете в ЦОКТБ. А вот они то на меня и не смотрели… И про протокол никто ничего не сказал.
-Борис Александрович, я потратил восемь месяцев на изучение исходных материалов, расчеты, обоснования. Вы же перечеркнули все несколькими фразами. Давите? Авторитетом? Накопленным багажом? Я не кандидат, но знаю, что ПМЛ не обязательно должна быть прямой. Могу доказать, у меня есть типовые ПМЛ в альбомах.
-Нам ваши доказательства не нужны. Все что можно, вы и без этого доказали!
Я сделал последнюю попытку, сказав, что Виктор Владимирович этот вариант видел.
-Сейчас Я директор! И тоже его вижу!
Видно, посчитал, что директор больше в институт не вернется
Я, молча, снял все схемы и чертежи, свернул в рулоны, собрал документацию, и пошел к выходу.
-Вы куда? Ученый совет еще не кончился!
Я даже не оглянулся.
На следующий день меня вызвал к себе Гойхман и передал протокол ученого совета. Он рассказал, что Чернов потребовал, чтобы меня наказали строжайшим образом. Но ему подсказали, что это можно сделать только через «Областной Комитет Народного Контроля». Да, к тому же, работал я вне плана отдела.
Чернов рвал и метал. И в протоколе указали, работу мне не засчитать, поручить выполнение завсектором КО-2 Раджабову Тургуну, потребовать разработать документацию за три месяца, при срыве срока – наказать руководство отдела КО-2.
Раджабов, наученный моим горьким опытом быстренько сляпал цепной конвейер, согласно задания, не внеся в него ни одной свой мысли. И получилось вот это
Только цепь применил не ту, что надо
Присобачил вилочные кронштейны на пластинах и стал ждать результата.
Я видел, что это не будет работать! Но после всего, кто бы меня слушал?
Все так и получилось. Шаг цепи был мал, звездочки на валах парами сидели на прессовой посадке, на шпонках. Происходило постепенное набегание и цепь рвалась со страшным грохотом. Или слетала со звездочки. Он еще умудрился всего две цепи поставить!
Да, еще - как было барабаны с торца разбирать? Их только перемещать и можно было!
А у меня в шкафу лежал справочник по проектированию цепных передач.
У нас экспериментальный цех был, так вот, там это не уместилось, а на улице конвейер метров на двадцать за цех вылез.
Сроки шли, конвейер не работал. А тут и директор на работу вышел.
Сижу в отделе, забегает, выпучив глаза, Маркин и говорит, что меня директор к себе вызывает. Страшно разгневан. Увидел конвейер и чуть протез не сломал, ногами топая. Таким его еще не видели!
Я нагрузился своими материалами и пошел к нему в кабинет. Он даже не обратил внимания, что у меня в руках, что-то есть. И прямо с порога стал на меня кричать, что, как я мог такую чепуху сделать! Ведь я ему другое показывал!
Выслушав его тираду, подождав, пока он успокоится, я ему все и объяснил. И показал все протоколы, все расчеты и схемы. Он забрал все материалы, а меня отпустил.
На следующий день вышел приказ
Чернову, Первушевскому (завлаб), Артемьеву (мой шеф), Гойхману (Главный инженер ЦОКТБ), Раджабову (исполнителю), объявить строгий выговор. Остальным, подписавшим протокол ученого совета – выговор, мне же – указать на отсутствие принципиальности в данном вопросе…
Мог бы, конечно, оспорить…да не стал.
******************************************************************************
Я – конструктор
Укрощение однорукого бандита
Прежде, чем приступить к следующему рассказу – небольшое отступление…
Для всех конструкторских отделов ЦОКТБ электросхемы разрабатывал инженер Анатолий Ширяев. Работал он в лаборатории (не помню уж кем). Жена у него болела, вот по ее трудовой он и работал.
Работ по схемам было много. Очередь к нему была большая. А у меня в то время был на выходе один стенд. Сделал я заявку и стал ждать. Прошло некоторое время – результата нет. Меня сроки поджимают. Пошел, напомнил. Жду. Опять безрезультатно.
Пришел к нему ругаться, а он мне говорит:
-Ты бы, вместо того, чтобы лаяться, взял бы и сам эту схему разработал. Сложного то ведь ничего нет!
-Хорошо, я разработаю. А ты мне ее проверишь и утвердишь…
-Ничего я проверять не буду. Мне и так некогда. И утверждать тоже ничего не буду. У тебя свое начальство есть! Пусть оно и утверждает.
-Ну и логика! За жену утверждаешь, а за меня – не хочешь!
-Жена – это я! А ты – это ты. И за тебя я отвечать не намерен! Так что вали и делай сам. Разработка всех электросхем входит в ЕСКД. А, значит, конструктор должен уметь схемы разрабатывать. Делай по ГОСТу, читай литературу. Там все понятно.
С этими словами он вытурил меня со своего отдела…
Вообще-то я темнил. Дело в том, что мне с ними приходилось сталкиваться еще в то время, когда я работал инженером по эксплуатации оборудования на заводе в отделе Главного механика. Затем – в ШМАСе, когда учился на аэрофотографа. А больше всего – в военном НИИ Аэронавтики, когда служил на радаре. Так что в этом деле был не новичок. Просто мне проще было, когда кто-то эти схемы делает, и я время на них не теряю.
И стал я эти схемы сам разрабатывать. В лаборатории пару раз отнесли к нему на экспертизу, он не глядя, дал положительное заключение и на этом вопрос был решен.
Ширяев в основном разрабатывал электрические принципиальные схемы. Я же к этим схемам добавлял схемы электрические соединений и монтажные. Это исключало практически ошибки при монтаже и намного ускоряло работу при изготовлении опытного изделия, так как работу мог выполнить электрик низкой квалификации.
Короче, набил я руку на этих схемах, делал для себя сам и суммы мне в план входили.
А теперь – к самому рассказу…
Вызывает меня Артемьев и говорит:
-Тут такое дело. Год назад, по заданию лаборатории разработали мы робототизированный стенд распрессовки рабочего колеса насоса насосной станции с вала. Ты же в курсе, что наука совсем от робототизации обалдела. Подавай им роботы и манипуляторы. И на решения партсъезда ссылаются. Так вот, не работает этот стенд ни хрена. Бились с ним несколько месяцев, сорвали все сроки, получили по мозгам. Результата нет. А акт внедрения – вынь да положь! Может, посмотришь?
-А стенд где?
-В Ферганской долине. Поселок «Балыкчи». Там ремонтное сельхозпредприятие…
-Это значит, в командировку… недели на три…
-С тобой Олег Зайцев поедет…
Если бы не Зайцев, я бы отказался. Но его я уважал. Был он лет на шесть старше меня. Простой мужик. Не кичился тем, что научный работник. И когда я узнал, что он за стенд от лаборатории отвечает, то согласился.
Взяли мы институтский ОАЗик, нагрузили инструментом, чертежами, горючим для себя и для машины, и поехали через перевал в Ферганскую долину.
Приехали на место поздно вечером. Но нас ждал Главный инженер. Он и отвел в гостиницу при предприятии. А часа через полтора, принесли плов и «Ок чой» (водка в фарфоровых чайниках).
На следующий день пошли смотреть стенд. Поместили они его на отдельный участок. Без кран-балки. Больше ничего там не стояло.
Открыл я релейный ящик в роботе и обалдел. Весь ящик был забит реле. Штук двадцать там натыкано было. Расстелил я скатерть-схему и стал разбираться.
Вот что собой представляло это изделие
Стенд должен был работать следующим образом (на схеме справа)
-двое рабочих на тележке привозят четыре ротора в сборе и укладывают их в накопитель. Роторы скатываются в правое крайнее положение.
-далее…срабатывает сервомеханизм, захват опускается – срабатывает механизм захвата – срабатывает механизм подъема – срабатывает механизм поворота руки – срабатывает механизм поворота захвата - срабатывает механизм опускания – разжим – подъем – поворот захвата в исходное положение – поворот робота в исходное положение…
Затем срабатывает гидроцилиндр стенда. Происходит распрессовка. Детали падают каждая в свою тару. Цикл повторяется.
И все это в автоматическом режиме.
Я спросил, почему была принята такая схема. Олег пожал плечами и сказал, что не в курсе. Так, мол, ваши конструктора надумали…
Тогда я ему предложил другую схему…
Повернуть накопитель и отключить ненужные сервоприводы. Тогда процесс будет протекать в таком порядке
-опускание захвата – захват ротора – подъем – поворот робота против часовой стрелки – опускание – разжим захвата – подъем – поворот в исходное положение.
Возражений не последовало. Вооружились мы с ним ломами и сдвинули накопитель и стенд относительно робота так, как задумали.
Я не стал разбираться в существующей электросхеме, а просто выдрал все реле. И стал собирать схему заново.
Но, вместо реле использовал конечные выключатели, так как они имели нормально замкнутые и разомкнутые контакты. Провозился дня два и робот заработал.
Но тут всплыла другая проблема. Рабочие колеса работали в тяжелейших условиях. Вода, коррозия, диффузия и прочее. Усилие цилиндра явно не хватало.
Олег все время требовал крутнуть регулировочный клапан. До 150 кгс/см2 я еще крутил. А потом стал опасаться. А он – крути да крути! Я и крутнул до 180…
Раздался треск, что-то мелькнуло в воздухе, как раз между нами. И в углу цеха раздался грохот. Это чугунное колесо разлетелось вдребезги, а треть пролетело, как осколок снаряда. Мы обалдело смотрели друг на друга – не веря, что пронесло…
Олег пошел на склад и принес пульт управления кран-балкой. Я его подсоединил к пульту управления стендом длинным кабелем, который давал возможность прятаться за колонну в цехе.
Назначили день испытаний. Я выбрал четыре более-менее подходящих ротора. Их привезли и уложили в накопитель. На испытание пришли директор, Главный инженер, начальник цеха, мастера. (Кабель я предварительно снял).
Включили стенд. Все роторы были распрессованы. (Недаром ведь выбирал!)
Тут директор нам говорит
-Скажите, а сразу нельзя было ротор положить в стенд, а потом расспрессовать?
-Можно…Но тогда два человека потребуется, чтобы его на пупе тягать
-Не потребуется! Мы здесь кран – укосину поставим. Один справится.
Мы промолчали, не зная, что ответить.
-В общем, так, уберите своего робота, что бы он своей клешней тут не размахивал. Тогда подпишем ваши акты.
Я говорю Олегу шепотом
-Тогда кабель с пультом от кран-балки присобачивать нужно. Убьет кого либо, вас с конструктором посодють!
-А как им про это сказать?
Я говорю Главному
-Тут я, на всякий случай, дополнительный пульт пристроил. Я пульт на стенде отключу, и переведу на ручной. Пусть рабочий со стороны управляет. От греха подальше. И вам и нам спокойней будет.
Отключил я робота, отключил пульт стенда и перевел на ручной. И бумаги все нам подписали.
Вечером должны были отметить это событие. А тут иду я по цеху, вижу, валяются в углу несколько роторов. Спрашиваю мастера, почему они здесь лежат?
-Да не распрессовываются. Стенд то ваш не работал. Теперь распрессуем.
Что-то мне от этого нехорошо стало. Я ему говорю.
-Там у вас видел сорокатонник (пресс гидравлический), а недалеко – второй. Зачем вам два?
-Новый поставили, старый еще не сняли.
-Вы его оттащите к моечной машине, да шланг газовый присоедините к воздухомагистрали цеха. А все эти роторы суньте в мойку. Я через два часа приду и их распрессую.
Мастер ухмыльнулся, но пообещал все сделать
Пришли мы с Олегом через два часа. Стенд уже подключили. И шланг к магистрали – тоже. Ребята вытащили мокрый и горячий ротор из машины и установили торцом на плиты стенда. Мы намочили в холодной воде тряпку, обвернули ею вал и стали обдувать воздухом из шланга, и в то же время, поддавливали штоком пресса.
Раздался треск, вал подался и упал на пол.
При нас распрессовали еще пару роторов. И мы ушли отмечать событие подписания наших актов.
Гуднули мы на славу, и на следующий день уехали домой…
*******************************************************************************************
Я – конструктор
Рассчитать можно все
Мой отец прошел все этапы становления конструктора. От рядового инженера до начальника конструкторского отдела. К концу своей производственной деятельности у него было много учеников. Тот же самый Артемьев был его учеником, когда пришел из института. Проработав с ним много лет, он дослужился до зама. А перед пенсией отца стал начальником отдела, а отец у него стал замом.
Я не знаю, как он учил своих учеников, только мне он просто говорил, что надо и что не надо делать. Вот несколько его наставлений на тему деятельности конструктора:
-Человек не может знать все. И конструктор – тоже. Но все, что надо делать, написано в справочниках, технической литературе, пособиях. Нужно просто научиться этим всем пользоваться.
-Проектировщик должен уметь работать с аналогами. Чем больше ты найдешь и просмотришь аналогов, тем быстрее к тебе может прийти решение поставленной задачи.
-Конструктор должен уметь рассчитывать все, что может теоретически сломаться. Бумага вытерпит все. Но, если сломается вал в редукторе, то разнесет все внутри механизма, да так, что не всегда можно найти причину. И хорошо, что еще никого не убьет. Самое страшное в нашей работе – это «авось» и «небось».
-Конструктор обязан знать сопромат. Уметь рассчитывать на сжатие, растяжение, изгиб, кручение, срез. Без этого надежной машины не сделаешь.
Должен уметь считать сварные швы на прочность, элементы – на устойчивость. Что бы резервуар тебе на голову не свалился, если стойки подогнутся.
-Нужно научиться определять в деталях опасные (критические) сечения. Нужно визуально определять чистоту обработки. Уметь пользоваться мерительными инструментами: штангенциркулями, микрометрами, индикаторами щупами, нутромерами и прочими контрольными приспособлениями.
_-Нужно научиться определять, какой термической обработке подвергалась сталь. Свойства сталей разной углеродной насыщенности. Возможности термообработки сталей разных марок.
Сам он, обладая большим опытом, не всегда рассчитывал детали на все это. Просто, посмотрев на вал изделия мог сразу сказать, где он сломается (и когда), определяя это по опасным сечениям, состоянием чистоты посадочных поверхностей, использованию материала. Обычно носил он с собой штангенциркуль, щуп, стальной шарик, надфиль и лупу. Уронив шарик на деталь, он мог довольно точно указать на твердость детали. Посмотрев через лупу, сразу сказать, до какого класса чистоты обработана деталь, ширкнув надфилем, определить, каленая деталь или нет. А сыпанув немного опилок на открытое пламя, сказать из какой стали она сделана…
Но были еще два правила, о которых, возможно, было сказано только мне. Так как ученики ими не пользовались. И эти правила избавили меня от многих возможных неприятностей.
-Испытывай свои опытные образцы на закритических режимах (после обкатки). Не бойся сломать образец. У тебя здесь техническая база. Все можно исправить. Хуже – когда сломается у потребителя. Ведь придется туда ехать и там исправлять. А там возможностей таких нет.
-Обязательно решай вопрос с «дуростойкостью». Поставь себя на место «дурака», попробуй мысленно покалечиться на своем изделии. Лишний щиток или кожух никогда не помешает. Там уже неважно будет, нарушил ли рабочий технику безопасности или нет. Человек уже покалечился. А тебе придется там, в органах доказывать, что ты не верблюд.
Я хорошо запомнил его наставления. Но когда я стал работать в конструкторском отделе, отца уже не было. Проводили на пенсию.
А теперь сам рассказ.
Наш НИИ начал шагать в ногу. Появились первые программируемые калькуляторы «Электроника 24 М». Машина величиной с толстую книгу, довольно медлительная. Но имела 99 шагов и позволяла выполнять действия с десятичными степенями, что для нас было очень важно.
До этого весь контингент пользовался простыми калькуляторами (плюс, минус, умножить, поделить, проценты и еще что то).
Система работы на программируемом калькуляторе была совсем иная. Из всего состава инженеров института ее освоили лишь два человека – Валентин Козлов и я. А я - чисто из упрямства. Как это так, он освоил, а я что, не смогу, что ли? К тому же, он нашел какое-то пособие, сделал фото и книгу. Там было понятно, как программировать и пользоваться.
Работали мы с ним конструкторами-проектировщиками. Он в одном конструкторском отделе, я в другом. И между нашими конструкторскими отделами шло социалистическое соревнование. Победители получали довольно приличную квартальную премию, которую делили на всех, согласно коэффициенту трудового участия (КТУ). Да и зарплата зависела от этого КТУ. Кто не выполнял план, наказывали, лишали премии, объявляли выговор, что отражалось на получении 13 зарплаты.
Подсчет был довольно сложный. Надо сказать, что я был член комиссии, определявшей победителей, и хорошо разбирался в методике подсчета.
И вот меня из завсектором передового технологического отдела переводят завсетором самого слабого конструкторского отдела.
А первые места в соцсоревновании почти всегда занимал отдел, в котором работал Валентин. И, надо сказать, не без его большого вклада.
Дело в том, что план нам считали по освоенным деньгам, которые платило ГОСНИТИ своему филиалу ЦОКТБ (конструкторам и технологам). На каждый отдел скидывалась для освоения определенная сумма. Чтобы освоить, нужно было спроектировать оборудование, приспособления, оснастку, разработать технологические процессы на ремонт сельхозтехники.
Самыми дорогими работами было проектирование испытательного оборудования. Две работы хватало, чтобы закрыть годовой план завсектором конструкторского отдела.
Но в этой работе самым трудным было метрологическое обеспечение испытательных стендов. 70% стоимости занимали два документа – «Программа метрологических испытаний» и «Методика поверки».
Так вот, Валентин, в силу своей дотошности, освоил эти работы и сам жил безбедно (в отношении плана) и отделу приносил большой процент выполнения общего плана. К тому же, коэффициент оценки работ испытательных стендов был выше раза в два, по сравнению с обычными разборочно-сборочными стендами.
Я, в силу своего упрямства, тоже освоил проектирование испытательных стендов. И мы могли уже с его отделом соревноваться на равных. Всего два человека владели методикой проектирования таких стендов и разработкой документов метрологического обеспечения.
Но это необходимое отступление. А теперь – сам рассказ.
Наш начальник получил несколько программируемых калькуляторов, но так как я с ним не совсем ладил, то мне не досталось.
На мой вопрос о калькуляторе он просто развел руками и сказал, что получу в следующий раз. Я не стал спорить, так как управлялся простым школьным.
Через неделю весь угол его кабинета был заполнен этими калькуляторами, так как работать на них никто не научился. С непривычки было довольно сложно.
Испросив разрешения, я выбрал один из них и пошел к Валентину. Он дал мне свою книгу, показал азы и сказал, чтобы я сам осваивал методом «тыка».
Пока я осваивал, он успел разработать программы расчетов элементов деталей, как то, расчет пружин, расчет шпонок на срез, расчет болтов на срез и изгиб, расчет муфт, расчет валов на кручение, расчет штифтов и другие.
Все это было оформлено в виде карт. Просто нужно было в пустые графы подставить данные, а потом с карты ввести программу. Машина сама считала (в зависимости от сложности от 10 минут до 2 часов, а то и полдня). А ты можешь гулять, курить и заниматься другими делами.
Потом, когда процесс был завершен, оставалось нажимать на клавишу и списывать поочередно требуемые расчетные данные.
Штуку я эту освоил и тоже зажил безбедно (в отношении времени) и плана.
В связи с этими произошел случай, который и опишу.
Работал у нас в отделе «крутой» конструктор – Исмаил Акки. Слов нет – толковый, имел много авторских свидетельств. Немного моложе меня, но очень гордый и самолюбивый.
К слову, ведущие «спецы» отдела заметили, что у меня никогда не бывает ошибок в расчетах. (Ошибки всегда выходили боком при изготовлении опытных образцов). Так вот, стали они меня просить проверять их расчеты. Но как я это делаю, никто понять не мог.
И вот однажды Исмаил, будучи в цейтноте, попросил меня рассчитать ему пружину для его стенда. Я никому не отказывал. Не отказал и ему. Ввел я параметры этой пружины и данные для расчета в программу, запустил машину, а сам пошел покурить. Зашел, посидел у Валентина, потом еще походил, где то. Одним словом, в отделе меня не было.
Придя в отдел, увидел, что машина считать закончила. Я списал данные на листок и отнес Исмаилу.
Но вместо спасибо, нарвался на упреки, что я над ним издеваюсь, что совсем не считал, а данные взял с потолка, чтобы отвязаться…
Я, было, послал его недалече,…но потом решил повернуть это дело с выгодой для себя. Просто предложил пересчитать, а если его слова подтвердятся, то с меня литр «Кристалла». Но, а если…
Он посадил исполнительницу, которая считала и пересчитывала почти полдня. К концу работы он пришел ко мне с извинениями (но ведь выбрал момент, когда рядом никого не было!..). Я его простил… и взял с него всего лишь одну бутылку!
А вот с главным наставлением отца считать все, что можно, промашка у меня вышла. Проектировал я стенд испытания насосов насосных станций. В привод входили жидкостный реостат, большой мощный электродвигатель, мною спроектированный редуктор, с которым насос соединялся. Рассчитал я зубчатую передачу по геометрическим параметрам, а прочностные расчеты делать не стал, потому что пока не освоил методики. Поставил я там модуль 2 и решил, что этого будет достаточно.
Спасло меня то, что выполнил я другое отцовское наставление. При испытании опытного образца вывел привод на максимальный режим. И через мгновение редуктор взорвался. Внутри – каша. Я все-таки определил причину, да она и очевидной была.
Пришлось мне сесть за капитальные расчеты, которые оказались очень сложными. Но я не только их выполнил, но и написал программу для того самого калькулятора. (В дальнейшем все зубчатые передачи он считал).
Сделали новые валы, шестерни, собрали редуктор. Настал час испытаний. Присутствовали Главные инженеры ЦОКТБ и Опытного завода СаОЗ ГОСНИТИ, представители науки, конструкторских отделов.
Я попросил всех отойти подальше и запустил двигатель. Затем реостатом стал увеличивать обороты. Раздался вой, переходящий от низкого тона к высокому. Окружающим стало жутковато, и они знаками стали показывать, чтобы я отключил привод. Я же еще больше обороты прибавил.
Проработав минут десять, я выключил стенд, взял гаечный ключ, отвернул болты верхней крышки редуктора и стал смотреть состояние шестерен. Все было нормально.
Теперь станцию можно было отправлять в город Энгельс. Отправили двумя железнодорожными платформами. Там смонтировали, и за все время никаких претензий, а тем более – рекламаций, нам не поступало…
***************************************
Я – конструктор
Дары солнечного Узбекистана
АТТЕСТАЦИЯ ИСПЫТАТЕЛЬНОГО ОБОРУДОВАНИЯ
Аттестация испытательного оборудования - определение нормированных точностных характеристик испытательного оборудования, их соответствия требованиям нормативных документов и установление пригодности этого оборудования к эксплуатации.
Основная цель аттестации испытательного оборудования - подтверждение возможности воспроизведения условий испытаний в пределах допускаемых отклонений и установление пригодности использования испытательного оборудования в соответствии с его назначением.
Основные положения и порядок проведения аттестации испытательного оборудования приведены в ГОСТ Р 8.568-97.
«ГСИ. Аттестация испытательного оборудования. Основные положения».
Я писал ранее, что разработал конструкторскую документацию на стенд испытания насосов насосных станций. Стенд изготовили на нашем Опытном заводе (САОЗ ГОСНИТИ), испытали и отправили в город Энгельс Саратовской области. Там его смонтировали и стали требовать метрологическую документацию аттестации этого стенда. Нужно было срочно разработать «Программу первичной аттестации» на этот стенд и утвердить ее в головной метрологической организации. А организация эта, согласно приказа центра ГОСНИТИ находилась в городе Калинине, при тамошнем ГОСНИТИ.
Еще в самом начале разработки мне с большим трудом удалось убедить лабораторию использовать вместо расходомеров диафрагменного типа
новейшие по тем временам индукционные расходомеры ИР-51
Дело в том, что в первом случае приходилось бы разрабатывать чертежи расходомера и утверждать методику поверки сужающего устройства, а это еще сложнее, чем писать программу аттестации стенда.
И мне все-таки достали два расходомера ИР в Риге, один из которых я установил на стенд, а второй вложил в комплектующие. И при них была метрологическая документация на их поверку.
Месяца два я разрабатывал эту метрологическую документацию. Теперь нужно было ее утвердить в головной метрологической лаборатории и в центре.
Мне повезло в том, что моему другу Валентину Козлову тоже нужно было утверждать в Москве свои метрологические документы. Он уже прошел утверждение в головной лаборатории, а теперь должен был утвердить их в центре.
И он мне подсказал кое-что, что могло ускорить решение моего вопроса.
По его мнению, нужно было везти подарки из солнечного Узбекистана, и не жлобствовать, а так, чтобы каждому в отделе метрологов что-нибудь досталось. А было их шесть человек с начальником.
Будучи до меня, он сказал, что очень удивился, что тамошние ребята не видели нашей редьки.
Он со смехом рассказывал, что они натерли ее на терке в тазик, посолили и всем отделом с удовольствием ели ложками. (Мы режем дольками, заправляем луком и подсолнечным маслом). Еще он сказал, что они очень обрадовались кишмишу и арахису (чищенному). Говорили, что в выпечку их жены класть будут.
****
*******
****
Я ко всему этому прикупил черный перец горошком, пачек десять и гранат килограмма три.
В общем, получилась приличная сумка, которую и отвез на Ленинградский вокзал и сдал в камеру хранения по прилету в Москву.
И еще он подсказал, чтобы я на титульных листах заранее все необходимые подписи и печати поставил. Если прокатит, то еще раз в Москву летать уже не надо будет.
Дело было в начале декабря. Прилетели в Москву. Пришли в центр. Там нам дали направление в гостиницу при ВДНХ, где они для приезжих номера бронировали. Так что, устроились мы без проблем.
У Валентина там дела были, мне же нужно было только отметиться и взять направление в Калинин.
Прилетели мы где-то в среду. После того, как устроились и отметились, ехать в Калинин на выходные мне не имело смысла. И я отложил поездку до воскресения.
Валентин же, еще когда ехали в гостиницу, прямо в метро накупил билетов в театры Москвы, чуть ли не на десять дней. Меня же никуда не тянуло, и я билеты брать не стал.
С утра мы ходили с ним завтракать в гостиничный буфет. Я брал обычно кусок вареного мяса с гарниром, или пару сарделек, стакан сметаны, вареное яйцо и чай с лимоном. И выходило мне все это в полтора рубля. Валя же на трояк брал бутерброд с икрой, кусочек батона и кофе. Потом с бутерброда половину икринок перекладывал на кусочек батона и смаковал, закатив глаза от удовольствия.
Зато он в ГОСНИТИ в столовой за сорок копеек брал первое, второе, третье и еще пончики или пирожки. Там для своих сотрудников дешево все было. Я же ходил в пельменную. А вот там дороговато стоило.
Каждый день утром Валентин уезжал в центр, а я покупал буханку хлеба и шел кормить уток на какой-то пруд, недалеко от ВДНХ. Завидев меня, птицы опрометью бросались в мою сторону и чуть ли не с рук брали корм. А ведь были дикие. Сам видел, как летали.
Потом бродил по Москве, ходил иногда в кино, обедал в каком-нибудь кафе и возвращался в гостиницу. Когда приходил Валентин, я, чаще всего, уже спал.
Однажды я немного подзадержался и пришел к гостинице часов в девять вечера. Смотрю, от магазина отошла машина-фургон. Решил зайти посмотреть, что там привезли. А привезли на ней мясо, колбасу, сардельки. Одним словом – мясное.
Я взял и купил два пакета мяса по два килограмма в каждом, и килограмма четыре копченой колбасы. Сложил все в авоську и пришел в гостиницу. Там я открыл форточку и повесил свою авоську снаружи на торчащий гвоздь.
Наступило воскресение. Валентин мне рассказал, как найти ГОСНИТИ в Калинине. И гостиницу. Приехал я на Ленинградский вокзал, купил билет и сел в поезд.
А на вокзале до этого купил килограмм шоколадных конфет в золотистой обертке. Очень красивых и вкусных.
.
Нашел гостиницу без проблем. Места были, и я неплохо устроился в двухместном номере.
В понедельник утром, взяв свою сумку, пошел в ГОСНИТИ. Нашел метрологический отдел и зашел внутрь. Поздоровался и спросил, могу ли я видеть начальника отдела.
Мне сказали, что он в командировке и будет дня через два.
Ну, думаю, попал. Тихонько спрашиваю у сидящего с краю сотрудника про зама. Тот показал глазами на рыжего мужика, сидящего у входа в кабинет начальника.
Я подошел к нему и тихонько спросил
-Я тут гостинцы привез из Ташкента. Куда мне их положить?
Он подозвал какого-то парня и попросил его показать их закуток.
Мы пошли с парнем на указанное им место, где я выгрузил свою сумку. Но шесть пачек перца завернул в бумагу и взял с собой. Вернувшись к заму, я пояснил цель своего визита, но перед этим положил завернутые в бумагу пакетики на его стол и сказал, что там я привез на всех. А это ему с начальником.
Гена (так звали зама) посмотрел мельком документы (листов сорок формата А4) и сказал, что он посмотрит. Но начальника нет. Будет дня через два. И чтобы я пришел к этому времени.
А в это время тому парню, что показал мне, где сгрузить гостинцы, прямо невтерпеж было. Наконец он не выдержал, встал, и, потирая руки, обратился к ребятам отдела
-Ну что, пойдем пробовать гостинцы из солнечного Узбекистана?
И вот тут я постарался побыстрее покинуть отдел.
Я оставил у Гены документы и вернулся в гостиницу.
А там мне подселили мужика. Он оказался Главным врачом какой-то больницы, который инспектировал лечебные заведения. Я сходил в магазин и купил бутылку водки, чтобы отметить знакомство. Мы с ним приятно провели вечер.
На следующее утро я хотел снова сходить в магазин, а он сказал, что не нужно. И вытащил из саквояжа двухсотграммовые банки с чистейшим медицинским спиртом. Мы опять провели время «за приятной беседой». А вот на третий день я уже беседовать отказался. Так как утром нужно было идти в институт.
Пришел в отдел. Гена сказал, что посмотрел. И передает мне документ, где нет ни одного неисправленного листа. И говорит, что надо исправить, тогда шеф подпишет. Только машинистки института исправлять не станут, так как конец года и много машинописных работ.
Взял я свой проект, вышел в коридор, подошел к окну и стал думать, что делать. А у окна курил молодой парень. Я у него спросил, где находятся машинистки. Он мне ответил, что не знает. Сам здесь в командировке с метрологическими документами. Из Новосибирска. Уже двадцать дней и толку мало.
Это меня подстегнуло. Пошел я в магазин, купил две бутылки шампанского и разделил свой шоколад в два пакета. Сложил пакеты в портфель и пошел к машинисткам.
Захожу. Сидят две девушки. Одна, не поднимая головы, отрицательно покачала головой. Я подошел к другой машинистке и положил на стол свои бумаги. Потом вытащил две упаковки с шампанским и шоколадом и говорю
-Я уйду, а вы посмотрите пакеты. Если будете на меня сердиться, то послезавтра я приду и заберу свои листы, вместе с пакетами.
После чего вышел оттуда.
Пришел через день, все было перепечатано. Только девчонки обозвали меня хитрым киргизом…
Принес перепечатанный документ. Гена сказал, что шеф благодарил меня за гостинцы. У его жены юбилей был, и мясо кстати пришлось. (В Калинине люди ночами за колбасой стояли). А все остальное они между собой поделили. Как раз к Новому году. И добавил, что документ он подписать может. Так как шеф снова приказом в командировку отправлен.
Проверил он исправления, взял документ, подписал, сходил в канцелярию и поставил печати.
С тем я и уехал оттуда.
В Москве Валентин поспрашивал, как мне удалось так быстро все оформить. Я ему рассказал.
Сунул он мой документ вместе со своими, и на следующий день поставил подписи и печати в центре. (На моем то подписи и печати нашего руководства уже были).
Через несколько дней мы улетели домой…
А шоколад я все же себе купил…
******************************************************
ТАЭКВОНДО
Мой сын родился недоношенным, да еще с кишечным стафиллококом. Какой это был кошмар – об этом надо писать отдельно! Жена шесть лет не работала и сидела с ним. После болезни – осложнение, астматоидный компонент. Простывал постоянно и в детсаду (с шести лет) и в первом классе в школе.
Как вы все понимаете, в школе бьют и «шпыняют» самого слабого, и жестоко, без жалости! Доставалось и моему сыну. В школу ходить и жаловаться (как это делала жена) бесполезно.
Я все время спорил с женой, доказывая, что помочь ему может только спорт. Иначе будет постоянно болеть, и получать побои. Сын это слышал. И вот однажды приходит он домой и вручает нам уведомление, что зачислен в спортобщество « Трудовые резервы», в секцию штанги. Дома был страшный скандал, но тут уж я настоял на своем и мать сдалась.
А дело в том, что сама база от нас находилась в 30 километрах, и нужно было ехать на автобусе, а там еще идти пешком. Но их было трое одноклассников. А медицинскую справку он получил обманом. Пришел к материной знакомой, и сказал, что она просила оформить анкету у всех врачей, что та и сделала. ( А друзья на это весь день потратили).
В эту осень и в последующем мы забыли, что такое простуда. Так как перестал пропускать школу, то стал учиться на отлично. Успехи в спорте тоже были, грамоты за первые – вторые места.
В школе обижать перестали, так как был он уже «качок» и связываться никто не хотел.
Вскоре перешел на классическую борьбу, потом – на вольную. Затем на самбо.
А тут перестройка, разрешили восточные боевые искусства. В «Резервах» открылась секция Тоэквондо. Так как он был уже подготовлен физически, то его приняли. Федерация была ИТФ (бесконтактный). Там он добился красного пояса. И все было бы хорошо, но…..
Секция превратилась в академию, и нужно было платить немалые деньги. Я тогда работал Главным инженером завода и мог себе это позволить.
В то время понаоткрывалось масса кооперативов, а Димка, будучи членом школьной футбольной, баскетбольной, волейбольной команд очень хорошо овладел разговорным узбекским языком. И друг его взбаламутил. Он на вокзале продавал конфеты по найму у хозяина. И Димка стал тоже продавать конфеты (заниматься бизнесом). А так как он был белобрыс и сероглазый, то народ шел на него посмотреть, кто это так хорошо рекламирует товар на узбекском языке. Продавал товар он быстро, и, получив немалые деньги у хозяина, «просаживал» их в игровых автоматах. А нам говорил, что ходит в академию.
В конце концов, приехал тренер, ругал его долго, и даже дал подзатыльник. У него определенно были способности, и тренер не хотел его терять. Нам сын пообещал, что будет ходить на тренировки, но, обидевшись на тренера, так и не пошел ни разу. И мы все отступили….
Так вот, спустя много лет он горько пожалел об этом, да и мы тоже! Весь этот набор (те, кто остались) стали чемпионами мира по тоэквондо в «ката» (показательные синхронные выступления). Тренер их – заслуженным тренером Узбекистана. Команда объездила весь мир (Японию, Австралию, Китай, Индию, Бразилию и т.д.) В Японии их наградили автомобилями «ТОЙОТА», причем растаможка была за счет японцев, и от налога их освободили по указанию президента. Пока они ездили по миру, в институте физкультуры шли зачеты, и через несколько лет получили они дипломы, так, наверное, ни разу там не появившись.
После завершения спортивной карьеры открыли свои школы, имея международные сертификаты. От налогов освобождены, награждены государственными наградами (и не малыми). И это Димкины одногодки!..
Теперь о другом. В нашем городке жил великовозрастный хулиган. Осенью ему идти в армию, а пока собрал он около себя пацанов (причем Димкиных одноклассников) и стали они грабить учеников 6..8 классов. Отбирали деньги, вещи и пр. У пацанов жаловаться не принято, и им сходило с рук.
Однажды сын приходит и просит у меня 25 рублей. Я, естественно, спрашиваю – зачем? Он долго мялся, но потом признался, что эти козлы поставили его на счетчик. Он по их требованию не принес 3 рубля. Я у сына спрашиваю: ты что, боишься этого Шамиля? Он отвечает, что не боится, но он не один, а против толпы ему не выстоять. Взял я 25 рублей и пошли мы с сыном искать этого Шамиля. Нашел я его в подвале со своей бандой. Говорю ему: «Иди, там тебе Димка долг принес, но получишь ты его только тогда, когда будешь драться с ним один на один! Слабо, наверное, толпой бить легче!» Он засмеялся и вышел из подвала (и вся банда за ним). Я ему говорю, что правил нет, кроме одного – лежачего не бить!
Был конец рабочего дня, и людей на улице было достаточно, когда они сцепились. Сначала никто ничего не понял, двое метелят друг друга, а взрослый мужик за этим спокойно наблюдает. Прибежала Димкина классная руководительница, кудахчет, как курица, а у них – пыль столбом! Я Долу оттащил и сказал, что это тренировка. (Не знаю – поверила она мне или нет).
Подготовка, конечно, взяла свое. Сын, стоя на левой ноге, выполнял шпагат. Одним словом, отделал он Шамиля знатно! Но тот тоже шкуру ему располосовал ногтями.
А тут пришла с работы жена. Как увидела, что ее сыночек весь расцарапанный и синяки на ногах, побежала к родителям Шамиля. Женщина она крутая, и я побежал за ней, уговаривая, чтобы она не ходила. Куда там!….
Пришли мы к родителям Шамиля, спрашиваем, где Шамиль? Отец спрашивает, зачем он нам нужен? Жена стала кричать, что он избил Димку. А тут выходит из другой комнаты Шамиль. Жена аж поперхнулась! Лицо – сплошной кровоподтек, глаз совсем не видно, только щели. Отец стал на него орать. Но, странно, орал не за то, что его «лоботряс» связался с младшим по возрасту, а за то, что тот отделал его вчистую!
Шамиль напросился служить в морскую пехоту, хотя там служить три года. Думаю – от обиды и желания отомстить, но когда пришел из армии, то стал товарищем сына.
Димка с тех пор перестал бояться т.н. «кодлы». Я в это сам убедился.
Вызывают меня в школу и говорят, что он избил пять человек (старшеклассников). Димка молчит, ничего не говорит, только смотрит зверем. Тут в учительскую открываются двери и входят девочки из его класса. Выяснилось, что эти старшеклассники (в школе был только один русский класс - А, Б, В, - местные), стоя в узком коридоре, друг против друга толкали девчонок, (после того, как их потискают) на другую сторону. Димка сидел в классе, когда туда забежала рыдающая одноклассница. Он выскочил из класса, разбираться не стал, и ногами «вырубил» их всех по очереди. Все замяли, так как пахло национализмом, и упущениями руководство школы в вопросе сексуального воспитания учеников. После этого русских девочек никто не трогал (ни в одном классе, ни в старшем, ни в младших)…..
...
Это - АЙКИДО...
А это - ссылки:
http://samuraiclub.ru/index.php/aikido/2011-02-28-13-36-31.html
http://aiki.ru/galery/photo/default.aspx?lang=ru
*******************************************************
На Чардаринском водохранилище
В середине семидесятых годов прошлого века каждый гражданин той страны отдыхал, как мог… или, как хотел. В нашем институте можно было поехать на выходные в горный санаторий (выезжали в пятницу после работы, приезжали вечером в воскресение) по цене двенадцать рублей с человека (можно было ехать с семьей). Многие брали туристические путевки (Золотое кольцо, «Реки Сибири и пр.) за 30 % стоимости. Хроники брали бесплатные путевки в санатории и профилактории в Крым, на Кавказ, в Прибалтику.
Путевок было много. Местком наказывали, если они «сгорали», и им приходилось уговаривать сотрудников брать эти путевки.
Но мужики нашего института предпочитали отдых на рыбалке.
Брали на выходные лабораторную «техничку» и уезжали за 200-400 километров. На Сыр Дарью, Арнасай, Чарвак или на озера.
Вот об одной такой поездке я и хочу рассказать…
***
Выехали мы в четверг вечером. Каждый нашел повод отпроситься на пятницу (вообще на рыбаков смотрели сквозь пальцы). Решили ехать на Чардаринское водохранилище, что на юго-западе от Ташкента.
Ночью подъехали к берегу, высотой метров в восемь.
Мужики стали располагаться, я же взял спиннинг и пошел по берегу. Нашел подходящее место без камней и коряг внизу и сделал первый заброс. Начал делать проводку, и, почти сразу, взял судак. Я его, не без труда, выволок на высокий берег.
Когда вытаскивал второго, прибежали сослуживцы. Увидев такое дело, стали бросать свои закидушки. Но на закидушки судак не брал. Я же за это время поймал еще пару штук.
Судаки были небольшие, килограмма на полтора-два.
Тогда ребята стали говорить, что место неудачное, и нужно ехать на сброс (с плотины), где можно рыбачить на удочки и закидушки.
Как мы с отцом не уговаривали подождать до утра, они настояли на своем.
На сброс приехали рано утром. В этом затоне рыбачило много рыбаков. Наши похватали снасти и пошли вниз по течению Сыр Дарьи. А нам с отцом пришлось остаться караулить машину. Отец был старшим, и вся ответственность лежала на нем.
Стали искать место. А тут один рыбак говорит, чтобы мы садились рядом и что он скоро уедет. Сели мы рядом, и отец закинул свои закидушки.
Я заметил, что сосед слегка ухмыльнулся, глядя на наши снасти. Через полчаса сосед выволок сазана килограмм на восемь-десять. Минут через сорок – еще одного.
Затем он подогнал свою машину к этому месту и стал ковыряться в багажнике. Подойдя к нам, он передал отцу пару пружин с привязанными поводками и что-то ему пояснял. Потом в наше ведро пересыпал насадку, которая представляла собой мамалыгу.
Затем стал грузить рыбу в багажник. Уложил он туда рыбин двенадцать по восемь, десять килограмм каждая.
Отец привязал пружины к толстой леске, зарядил их насадкой и забросил в то место, куда уехавший рыбак кидал.
Я за это время сварил перловую кашу с салом и, и мы позавтракали.
Во время завтрака отец поймал первого сазана.
Нужно было вымыть котелок. Пошел я выше по течению, так как места рядом все были заняты. А там росли камыши и кувшинки и еще какая-то трава. Только собрался вывалить из котелка в воду, как увидел всплывшего карася, который что-то сожрал с поверхности воды.
Я вернулся, взял длинную удочку, протянул поплавок почти к самому верху, насадил на крючок пару перловок и осторожно закинул в окно, которое предварительно подготовил концом удилища. Не успела снасть дойти до дна, как поплавок утоп. Я подсек строго вверх, и стал тянуть в этом же направлении. И карась выскочил из воды и повис, трепыхаясь, на снасти.
И вот, таким образом, поймал я штук двадцать карасей.
А у отца клевать перестало. Пришел он и забрал мою удочку. Но, не умея ловить, тут же запутал леску в траве и оборвал. Я восстановил снасть и при нем поймал еще пару карасей.
Клева не было. Сидеть скучно. Я поднялся на бугорок и увидел на перекате Семендяева, который стоял по пояс в воде с удочкой в руке. Я и пошел к нему.
Он посмотрел на меня, но ничего не сказал. Главное – не прогнал.
Он что-то ковырял там у своих ног. Потом вижу, насаживает на крючок какую-то водоросль. И пускает снасть по течению.
И вдруг его удилище выгнулось дугой. А ниже по течению вывернулся огромный белый амур.( Эта рыба на снасти не берется, только сетями или другими браконьерскими способами).
Я на сто процентов был уверен, что он порвет леску. Но Семендяев вдруг лег на воду и поплыл.
Ниже по течению, метров в сто, был затон с обратным течением. Вот там Семендяев и плавал с полчаса, подтягивая понемногу леску к себе. В конце концов, он умудрился схватить амура за жабры и выбросить на берег.
Спектакль окончился, и я пошел назад, на наше место.
Отец к тому времени поймал штук тридцать карасей и ему это надоело. Он сидел у своих закидушек.
Мужики даже ночевать не приходили. А за этот день мы поймали еще штук шесть сазанов. Я еще поймал штук двадцать карасей и мне тоже надоело.
На следующий день мужики вернулись часам к десяти. Приходько (друг отца) поймал сазана килограмм на шесть. Но – речного, а не озерного, как у нас.
Семендяев трех белых амуров и усача. Под тяжестью нагибался, когда к машине тащил. У остальных улов был неважный. Но мы постарались улов уравнять. Семендяев отдал одного белого амура, отец – сазана, я - штук двадцать карасей. Все остались довольны.
Стали решать, как возвращаться. В объезд, как заезжали – долго. Напрямую, пост. Отец собрал наши рыбацкие билеты, завернул в пакет штук пятнадцать карасей, и мы поехали.
На посту нас остановили. Отец взял пакет, и с билетами пошел к дежурившим на посту. Что-то там им говорил. Потом пришел, и мы поехали. Я потом спросил, что он им говорил. Он ответил, что почти ничего. Показал наши билеты, документы на машину и отдал карасей. Чему они очень обрадовались. Оказывается машины от Чардары в этом направлении почти не ходили. А рыбки им очень хотелось…)))
Кстати, и наш Главный инженер остался очень доволен…Угадайте – почему?
***************************************************
Поездка в село Островное, Оренбургской области
* * *
А в 1973 году, на следующий год, после прихода из армии, решил летом отдохнуть на родине (в селе Островное под Оренбургом). Списался со своей двоюродной бабушкой Таней (Татьяной Антоновной Назаровой), купил билет на поезд и поехал.
Бабушка Таня жила одна и очень обрадовалась моему приезду.
Жила она в хате, у которой крыша была крыта соломой. Хата чистенькая, пятистенка, с сараем, сочлененным с сенями.
В селе все мужики были на уборке хлеба и действовал сухой закон.
Пошел я в управление, нашел председателя, показал ему паспорт с пропиской и билеты на поезд, и получил справку, по которой мне в магазине отпускали каждый день бутылку водки или две бутылки вина, или трехлитровую банку «Солнцедара» через день.
Но предупредили, если я хоть одну бутылку продам, то меня выселят из села с милицией.
Обустроился я как-то и стал думать, что мне делать. Как отдыхать.
А тут утром услышал, что бабушка торгуется с кем-то во дворе. Вышел посмотреть, вижу, стоят два мужика с бензопилой и что-то ей говорят.
Стало понятно, что предлагают они перепилить все дрова за 50 рублей, а баба Таня уговаривает их сбросить цену, мотивируя тем, что пенсия у нее 14 рублей.
Я обозлился и прогнал их со двора. А баба Таня стала сетовать, что теперь ее дрова останутся не пиленные.
Нашел я старую камеру от велосипеда, порезал ее на ленты, собрал в жгут.
Один конец привязал к сараю, другой к рукоятке двуручной пилы. Поработал часа два и напилил неплохую кучку чурбачков.
Потом выпил грамм 50 и пошел на рыбалку.
На Урале все рыбацкие помосты были пустые. Выбирай - не хочу!
Выбрал я один помост, посидел часа четыре, поймал рыбы килограмм пять и пошел домой, но путь решил спрямить и идти через вспаханное поле.
Сделал несколько шагов и провалился почти до колен в чернозем, который был как пух.
Показалось мне, что другой край не далеко, и я упрямо пошел через него.
Время потратил намного больше, чем, если бы пошел в обход по дороге. К тому же штаны оказались до колен пропитаны каким-то жиром.
Когда пришел домой, то баба Таня долго надо мной смеялась.
И установился у меня такой распорядок. Вставал рано, вместо зарядки пилил дрова, потом завтракал, принимал на грудь грамм сто и шел на рыбалку. Там снимал рыбу с закидушек, оставленных на ночь, ловил часа три, четыре на удочки и шел домой. А вечером допивал остатки.
Рыбы попадалось много, и бабуля меняла ее на сметану, сливки, молоко и цыплят (к радости сельчанок - мужиков то ведь не было!).
Однажды, сидя на помосте, я увидел на другом берегу Урала аиста (или журавля), который стоял на одном месте и как-то странно дергал головой. Я переплыл на другую сторону и увидел, что он сглотнул рыбу, которую зацепили на жерлицу в виде насадки, и «сел» на крючок.
Мне стало его жаль, и я попытался снять его с крючка. Сделать это было трудновато, так как птица крупная и сильная. К тому же он беспрерывно дергался.
Наконец мне это удалось, но тут же я получил сильнейший удар в голову клювом.
С перепугу я повернулся и побежал по отмели. Этот гад гнался за мной и долбил меня в спину.
Тут я увидел в воде дрын, схватил его и стал им размахивать. Он попрыгал немного и улетел, а я поплыл на свою сторону.
Доплыв до середины, я заметил, что он кружится надо мной, явно с бандитскими намерениями.
Доплыв до берега, я бросился в кусты и сидел там, покуда он не улетел.
Вечером баба Таня сводила у меня синяки свинцовой водой и поясняла, что аисты здесь не пуганные, почти домашние. Наверное, я на такого и попал…
В другой раз после дождя пошел я в поле за грибами. Хотел поискать луговых опят. Брожу я по полю туда-сюда, и вдруг вижу, что за мной с интересом наблюдает старик пастух. Решил я к нему подойти и поспрошать насчет грибов.
Но как только я подошел, он попросил меня закурить и стал спрашивать, кто я, к кому приехал и что на поле делаю. Дал я ему папиросу и еще полпачки (чему он обрадовался, сказав, что теперь ему до вечера хватит) и ответил на его вопросы.
Он посмеялся надо мной и сказал, чтобы я время не терял, так как на лугу ничего не найду. Я его поблагодарил и собрался уходить.
Вижу, что он что-то хочет сказать, но сомневается. Наконец он решился и сказал мне следующее: « Ты все равно вскоре уедешь, поэтому тебе скажу. Иди до дубовой рощи и гляди направо. Там есть незаметная тропинка, вот ты по ней и иди. Пройдешь с полкилометра и поворачивай с тропы направо или налево. Пошуруй палкой. Там должны быть грузди. Как грибы собирать, ты, думаю, знаешь. Но знай, как только услышишь шум, беги с тропы сломя голову. Это кабан с табуном идет. Запорет… А про грузди в селе никому не говори, а то потом не найдешь ничего…»
Поблагодарил я деда и пошел искать заветную тропинку.
Вскоре я ее нашел, и сделал все так, как говорил дед.
Груздей было очень много, и росли они семейками. Я аккуратно подрезал самые крупные, оставив мелочь нетронутой. И старался идти по своим следам.
Теперь мой распорядок изменился.
С утра я шел с мешком в тот дубнячок, набирал полмешка груздей и шел на рыбалку. Рыбачить на удочку было уже некогда, пришлось переходить на промысловый лов. Удвоил закидушки, и снимал пойманную за ночь рыбу. (Судаки, голавли, очень крупные окуни). После чего шел домой.
Бабуля сама мне сказала, чтобы я держал язык за зубами. А грибы стала солить в кадушке.
Один раз приезжал дядя Вася на мотоцикле.
Мы с ним крепко выпили, а наутро ему было плохо. Но ему нужно было ехать домой, иначе он опаздывал на работу. Поэтому он мотоцикл оставил и уехал автобусом.
Поездил я на мотоцикле по обе стороны от села километров на десять, но везде было одно и тоже. Только помостов не было. Поэтому поставил в сарай и опять стал ходить пешком.
Правда, произошел забавный случай. Ниже по течению Урала увидел я неезженую дорогу, ведущую куда-то к холму, а на въезде, на столбе был прибит щит, предупреждающий, чтобы не спускались в забои.
Я свернул на эту дорогу и подъехал к входу в шахты. Лезть я туда не стал, но на поляне увидел какие-то полупрозрачные белые камни. Я подумал, что это кварц, и накидал эти камни в мешок.
Приехал домой, показал бабуле. Она опять долго смеялась, и сказала, что это соль. Специально для скотины ее разбрасывают. Но если я подолблю, то ей на засолку хватит. Так неожиданно нашел еще себе заботу!
Перед отъездом я выпивал мало, а водку оставлял бабуле, как валюту. Так что этой валюты накопилось бутылок десять. Засолила она две с половиной бочки грибов, которые потом продала коопторгу, потому что бочки нужны были для засолки помидор, огурцов, капусты с арбузами. Соленую рыбу ела всю зиму. А на деньги за грибы обработали ей крышу негорючим материалом, чтобы солома не загорелась. А дров напиленных хватило на два года…
Наступил день отъезда. Пошла она меня провожать и всю дорогу плакала. Сел я в автобус на заднее сиденье, и пока автобус не съехал с возвышенности, все видел кланяющуюся старушку, которая осеняла меня крестным знамением….
Больше я свою бабушку Таню не видел…
**************************************************************
А мы насмешек не боимся.....
1974
Летом 1974 года поехали мы с женой и дочерью на ее родину в Волгоградскую область. Долетели самолетом до Волгограда, потом поездом до станции Морец. Приехали поздно вечером, почти ночью.
Ждать до утра не охота, и пошел я на шоссе ловить машину. Проторчал часа полтора, и, наконец, попался один на «москвиче», который за приемлемую цену довез нас до села Краишево.
Мать, когда узнала, сколько я заплатил за проезд, долго ворчала на то, что мы до утра не подождали. А утром можно было уехать на колхозной машине, которая ходила до станции за хлебом.
Как я там «отдыхал» первые дни, я уже писал раньше.
В общем, разделавшись с текущими делами, я озаботился рыбалкой.
У соседа была лодка, и за пару флаконов одеколона я договорился с ним, что он мне будет давать ключи от нее.
Сделав пару удочек, я на следующий день сел в лодку и поплыл по речке на чистое место. Лодка нещадно текла, и приходилось постоянно вычерпывать воду, что рыбалке очень мешало.
Худо-бедно, наловил я штук тридцать окушков за полдня, хоть и здорово промок и чуть не утопил лодку. Одним словом, такая рыбалка мне не понравилась.
А тут, роясь в сарае среди инструментов, увидел не окне снасти, необычные для меня. Оказалось, это снасти для зимней рыбалки.
Высыпал я их на одеяло и стал рассматривать. Особенно мне понравилась маленькая рыбка с вделанным в нее крючком.
Взял я эту маленькую удочку, убрал пружинку, намотал на катушку леску. И привязал понравившуюся мне рыбку.
А тут заходит тесть и спрашивает, что я еще надумал. Я ответил, что пойду на висячий мост, ловить окуней.
Он долго возмущался, Говорил, что надо мной, ну и, естественно, над ним все село смеяться будет. За то, что у него зять такой придурок…
Я ему припомнил забор и ямки под столбы, после чего он, плюнув, ушел…
Зашел я на этот мост, выбрал подходящее место и стал ловить. Почти сразу схватил крупный окунь (а на червя хватала мелочь). Я подвесил ведро на трос моста рядом с собой, и продолжил рыбалку.
Люди начинали улыбаться, еще подходя к мосту. Но заглянув в ведро, мужики явно начинали торопиться.
Поймав с полведра крупных окуней, я пошел домой. Тещи не было, ушла в магазин за хлебом. Чтобы ей угодить, я сам рыбу почистил.
Тут приходит теща, и говорит, что по ближнему мосту ходить опасно, так как там скопилось много мужиков и детей, мост прогнулся и тросы лопнут. Я постарался ее успокоить, сказав, что тросы толстые, но она не поверила, и сказала, что будет ходить по дальнему висячему мосту.
Больше я на этом мосту не рыбачил, так как мое уловистое место было почти всегда занято…рыбаками с зимними удочками…
Но рыбачить все-таки хотелось. Но пруды были далековато. А тут вижу, в сарае стоит ржавый велосипед. Спрашиваю у матери, что с ним. Она говорит, что много времени на нем никто не ездит, и он сломан.
Я его разобрал, почистил, определил, что не хватает. Потом сходил в магазин и купил недостающие детали. Тесть в мои дела не влезал. Видно, ему велик тоже был нужен.
Съездил я на один пруд, почти ничего не поймал, так как удилища были короткие. Приехал домой и нарастил удилища дополнительно, сочленив и обвязав проволокой.
Вот тут-то тесть и не выдержал. Обозвал меня «лепилой» и сказал, что люди скажут, что у Николая зять на велосипеде дрова из леса на зиму возит…
Но я опять поступил по-своему. Ловил карасей и карпов, и не плохо. Но ездить было далеко, и я сильно уставал…
А тут жена попросила почистить чугунный котелок. Взял я его и пошел на речку на наши мостки. Очистил я его песком, но когда стал ополаскивать, то упустил в воду.
Понырял немного, но не нашел. Пришел, сказал жене, на что она сильно расстроилась, так как это был любимый мамин котелок.
Тогда я пошел в сарай, и там, среди хлама, нашел динамик от старого приемника. Выдрал оттуда магнит, привязал к леске и стал закидывать магнит в воду. Примерно в то место, где предполагал нахождение котелка.
Наконец, магнит к чему-то прилип. Я натянул леску и стал нырять в то место. И нашел этот котелок.
Дно речки у наших мостков было все в иле. Так как течение очень слабое. Вода после моих ныряний была черная…
Отнес я котелок, положил на место, но сказать об этом жене забыл. А она не стала никому говорить, ожидая, когда у нее про него спросят.
Ближе к вечеру, пошел я зачем-то снова на мостки. Вижу, почти у самого берега появился песок (муть уже осела),а на дне бурунчики. Видно, роднички открылись.
Тут мне в голову пришла интересная мысль. Пошел я во двор и нашел большое старое проржавевшее ведро. Дно было почти, как решето.
Я перепрятал котелок, после чего стал из этого ведра делать короб. Мать спросила, что я хочу сделать, на что я ответил, что утопил котелок и хочу его достать.
Тесть, как всегда, сделал пару язвительных замечаний, но я уже привык к этому…
Привязал я этот короб к веревке и стал кидать с мостков, и потихоньку тащить на берег. Ну и вытащил ведер сорок ила. Ил относил в огород.
В конце концов, я вытащил котелок из камышей, намочил и отнес теще, на что она очень обрадовалась.
Вечером мать варила свинье еду на завтра. Кидала в ведро комбикорм, отруби, очистки и ставила на керосинку. Процесс был длительный, и я сумел стащить полкастрюльки этого варева. После чего пошел на мостки, намешал варево с глиной, сделал шары и покидал в воду.
Почти такие...но берег за спиной крутоватый был...
Часа в три ночи, взяв удочки, пошел на мостки. Рассвет только занимался, и почти ничего не было видно. Да еще утренний туман над водой…
Хлеб с толчеными семечками был приготовлен заранее. Насадив катышок, я закинул в воду вслепую. Леску пришлось намотать на палец.
Чувствую легкое подрагивание. Бросаю леску и резко подсекаю. И на крючке большой карась, грамм на восемьсот. Часам к шести утра поймал штук двадцать, и все, как по стандарту…
Тут выходит теща и спрашивает, как дела. Я отдал ей карасей и продолжил рыбалку.
Клевать стало хуже. А тут вижу, мать куда-то пошла с сумкой. Потом остановилась в конце улицы, поговорила с какой-то женщиной и пошла обратно.
Я не понял, зачем она ходит туда-сюда.
Часов в восемь вышла жена и спросила, где рыба, а то нужно завтрак готовить. Отдал я ей штук восемь карасей, но подивился. Сказал, что матери отдал двадцать штук. На что она ответила, что мама продала их по рублю за штуку. Хотела нести на базар, а тут у соседки гости, и она с удовольствием купила. На что я очень сильно обозлился….Сказал, что лучше сам бы у нее купил… и на фиг все утро мучился…
Теще я, естественно, ничего не сказал. А она отдала деньги жене, хоть та брать их не хотела. Для них с тестем это была сумма….
А рыбалка у меня на этом закончилась. Той же ночью всю речку перегородили сетями вдоль и поперек….
***************************************************************************
Чудаки
Где то, в году 1983 были мы всей семьей в деревне у тестя с тещей. Как я уже говорил ранее, мы могли себе в то время позволить вчетвером на самолете слетать в Волгоград (туда и обратно), проехать на поезде в оба конца до ст. Морец, и добраться до деревни Краишево на колхозной машине. Время то было Советское. Денег еще на жизнь в течение месяца оставалось. И без подарков всем родным мы не ездили…
Одним словом, пришли мы с сыном к старшей сестре жены, а на следующий день решили на велосипеде съездить на рыбалку на дальний пруд.
Утром с восходом солнца и выехали. Просидели полдня, но даже лягушки не увидели. Решили ехать домой.
Где то на полпути сыну нужно было по «делу» и он углубился в лесопосадки. Выходит оттуда минут через десять и держит в руках два гриба-лопуха. Типа вешенки или большого груздя. На мой вопрос, где нашел, сказал, что ковырнул листья, а они там и оказались
Нашли мы две палки и стали ворошить эти листья.
Через некоторое время складывать грибы нам стало некуда. Тогда сын стянул трико и футболку, завязал узлы на дырках и в эту «Тару» стали мы грибы складывать. Но и этого оказалось мало. Пришлось и мне подраздеться…
Привязали мы все это к велосипеду и поехали домой.
При въезде в село с краю дороги была огромная лужа, глубиной где то по пояс. Решили мы помыться от грязи, которую нахватали в лесопосадке.
Сын удочки держал в руках, а у лужи бросил. А леска с крючком в воду попала.
Помывшись, стали собираться ехать дальше, но когда сын поднял удочку, на крючке висел карась, чуть больше ладони…
А теперь картина…лужа, у ее края мужик и мальчонка в одних трусах, и в этой луже карасей ловят…)))
Одним словом, наловили мы карасей с ведро и домой поехали. Едем голые через деревню, а с велосипеда кукан с карасями до земли висит…
Приехали, Маруся вытащила корыта и тазы, свалила туда грибы и стала отмачивать. А карасей чистить стала…
А тут соседи зачастили…Узнать, что за чудаки у нее появились. Но зайдя во двор, дар речи теряли…Лето, сушь, а тут – грибы. Толком про нас и не спросил никто….
На следующий день у этой лужи деревенские мальчишки весь берег усыпали…пока взрослые мужики бреднем не пропахали…
А женщины всю листву в лесопосадках перевернули…
А Маруся сказала, что это – горчичные (или – горечные?) грибы… и их дня три надо отмачивать, а потом варить, а потом – жарить…
******************************************************
Месть по китайски...
Все это я видел сам, когда ездил к тестю с тещей в деревню, с семьей в отпуск.
Вы, наверное, помните мой цикл рассказов «Горожане в деревне». Так вот, через два дома от нашего, жила такая тетка…Лявониха. А рядом – баба Дуся. Близкая подруга моей тещи.( Бедовали в войну вместе… тесть пришел, а ее – нет).
В один из наших приездов был большой урожай яблок. У Лявонихи яблоки были ароматные и крупные. И было их столько, что она ими свинью кормила. У мамы в саду росла только одна яблоня с мелкими яблоками, которые кроме меня никто не ел. (Она их в капусту клала, когда квасила).
Мне захотелось детей порадовать. Говорю жене, пойди, возьми ведро яблок у Лявонихи. ( А дело в том, что когда гуляли, по случаю приезда, она мне понравилась своим весельем). Жена сходила и принесла. И говорит, что пять рублей заплатила за ведро…
Я обалдел…кормить свиней и соседям продать за такие деньги!...
Решил я ее проучить. И использовать для этого бабу Дусю, с которой был дружен. (Починил ей телевизор, и еще что то...Кстати, поставила она мне самогонки бутылку, но я сказал, что самогон не пью. Тогда она принесла бутылку водки. И это при ее мизерной пенсии... Водку я забрал и пошел к Лешке Егунову, который комбайнером работал и траву в своем огороде комбайном косил. И попросил скосить траву у бабы Дуси, для ее козы. Поставил эту бутылку, но предложил ее не распечатывать, а хлопнуть по стакану самогона. Чем вызвал большое уважение у этого товарища. Траву он скосил, но проболтался, что со мной самогон пил, и что я бутылкой водки расплатился).
Так вот… наварил я гороху и поехал на дальний пруд. Поймал там штук за тридцать карпов, с килограмм каждый. А на обратном пути заехал к бабе Дусе. Выложил ей штук десять, но попросил, чтобы она, увидев Лявониху во дворе, стала парочку жарить. И та, учуяв запах, обязательно зайдет. И что бы баба Дуся сказала, что она рыбу у меня купила по полтора рубля за штуку. И показала ее.
Приехав домой, я сказал теще, что придет Лявониха за рыбой. Так пусть она продаст ей по полтора рубля за штуку. Мать возмутилась, но я ей напомнил про яблоки, и вопрос был улажен…
Через некоторое время пришла Лявониха…теща продала ей десять штук,…но по рублю. И, кстати, хорошо, так как та побежала к бабе Дусе хвалиться, что купила десять штук по рублю…
Спасибо бабе Дусе… что не проболталась, про мою месть по китайски…)))
*****************************************************
Собаки в моей жизни...Мальчик...
Где то в середине восьмидесятых, приехали мы семьей в отпуск к родителям жены, в село Краишево, Волгоградской области. Добрались со станции на попутной машине поздно вечером. Было уже темно.
Заходим во двор, а нас там облаивает крупная собака, сидящая на цепи, и так злобно!... Я особо не обратил на нее внимания, и неосторожно приблизился к ее будке. Но не учел, что цепь была не натянута.
Пес рванул и вцепился мне в штанину. Если бы не цепь, точно бы ухватил за ногу.
Папанька (так мы все звали тестя) пнул его ногой и загнал в будку, а мы все зашли в хату...
А звали этого милого песика - Мальчик...
На следующий день я решил его проучить...и поближе с ним познакомиться.
Время тогда было Брежневское..."голодное". Поэтому мы привезли с собой килограмм пять охотничьей колбасы, пачек десять цейлонского чая, банок пять сгущенки, килограмма три шоколадных конфет, какие-то рыбные консервы и еще что то... И обошлось все это нам рублей в пятьдесят.
Теща нас за это здорово поругала, говоря, что это все - баловство. И не стоило такие большие деньги тратить.
Так вот, оторвал я круг колбасы, завернул в газету, вышел во двор и сел на завалинке напротив будки.
Мальчик вылез из будки, уселся и стал на меня смотреть, но уже не рычал. Я не спеша развернул газету, повертел колбасу перед своими глазами и стал не спеша чистить и откусывать.
У мальчика от морды и до самой земли слюна потекла, и он не сводил с меня глаз...
Откусив несколько раз, я подошел к нему и протянул оставшуюся колбасу. Он очень осторожно взял ее в зубы и продолжал на меня смотреть. Я потянул колбасу обратно, он не отпускал. Тогда я повернулся и пошел от него к завалинке. Обернувшись через мгновение, я его не увидел, так как он мгновенно шмыгнул в свою будку.
Так мы с ним и подружились.
Он встречал меня каждое утро, и у него были на это причины.
Теща каждое утро выставляла на стол таз с вареными яйцами. Их было там штук 40...50. Причем, по мере уменьшения, она доваривала и подкладывала. И таз стоял весь день. Вставая очень рано, я чистил три яйца, отрезал шмат сала, срезал с него шкуру (причем, с большей частью сала) и относил два яйца и шкуру Мальчику, а остальное съедал сам. А яйца чистил для того, чтобы у его будки скорлупы не было (он лихо ел нечищеные яйца, только скорлупа из пасти летела!). Вот если бы родители узнали про это, нам бы обоим с Мальчиком "писец" пришел !..
Ну, а кости, остатки супа я уже скармливал безбоязненно, (даже когда хлеб крошил). Никто замечаний не делал (как гостю, наверное).
Однажды, рано утром, я взял его с собой на рыбалку. Солнце еще не встало, рассвет только-только занимался... Мы шли по росе, и Мальчик с ума сходил от неожиданной свободы. Он носился как полоумный, пытался разрыть каждую нору, встреченную нами, и взлаивал от восторга...
Пришли мы на место, я стал готовить снасти, а он, неожиданно, куда-то исчез. Я не придал этому значение и стал рыбачить.
Клева не было, и я решил идти домой. Но Мальчика не было. Тогда я стал ходить по округе и орать во все горло, подзывая его к себе.
Я уже охрип, но его все не было.
Делать нечего. Расстроенный я пошел домой, и, где то в середине пути, он меня догнал. Я его поругал для острастки (тоже интересно, в процессе этого действа, он отворачивал голову и поднимал ухо...), и мы пришли домой.
Дня через два я снова собрался на рыбалку. Вышел из хаты, собрал удочки и решил пред уходом покормить Мальчика. Но он есть не стал, а настороженно смотрел на меня и поскуливал. Я закинул яйца, хлеб и сало ему в будку, взял удочки и пошел через огород на дорогу.
Через минуту я услышал скулеж и вой, до такой степени громкий и противный, как пальцем по стеклу. Я продолжал идти, а вой все усиливался.
Бросив с досады удочки на землю, я повернул обратно. Открыв калитку из огорода во двор, я увидел, что тесть тянет его из будки, а в руках у него длинная хворостина.
-Папанька, не бей ... Я сейчас его заберу!...
Тесть выругался, бросил прут и ушел в хату.
Я подошел к будке, присел на корточки и его позвал. Он выскочил с такой скорость, что сбил меня с ног, ободрал цепью мне подбородок и облизал все лицо...)))
Я снял Мальчика с цепи, жена вынесла ватку, смоченную йодом, и намазала мне подбородок. А теща все ворчала, что спускать Мальчика с цепи, сплошное баловство...
Мальчик же бросился к калитке (в щель только морда проходила), и пролез в огород, оставив на прутьях большой клок своей шерсти. Я вышел вслед за ним, но он был уже далеко на косогоре...
Я подобрал удочки и пошел к нему. Он сидел и терпеливо меня ждал. Видно решил, что теперь уж его домой не прогонят.
А тут с косогора спускалась отара овец с тремя пастухами. А у нас на порядке у всех огороды по 25 соток, не огороженные, и везде пшеница на сено посеяна. Вот овцы и бросились в эти огороды.
Пастухи бегают, орут, но толку мало. Отсюда прогонят, а они уже в другом месте...
Мы стояли с Мальчиком и наблюдали за ними. И тут я говорю Мальчику
-Ну чего смотришь? Помоги им....
Он повернулся и рванул, по дуге охватывая отару. Овцы шарахнулись на косогор. Мальчик прибежал и со смехом посмотрел на меня. Я достал конфету, снял обертку, похвалил его и угостил конфетой, которая ему очень понравилась...
Подошли взмокшие пастухи и стали просить продать им Мальчика. Я сказал, что собака не моя, и мы пошли дальше.
Вечером, когда мы пришли домой, папанька сообщил мне, что Мальчика он продал пастухам за пятьдесят рублей. И ему деньги, и людям пользу приносить будет...
Мне было жаль, но что я смог бы сделать?...Утром пришли пастухи, привязали веревку на шею Мальчика и увели... А к вечеру он прибежал с огрызком веревки на шее.
На следующее утро пастухи пришли за Мальчиком, но я им сказал, что без поллитры им его не отдам. Они посчитали это справедливым, купили бутылку и снова увели,... а к вечеру все повторилось....
На следующее утро я караулил пастухов на лавочке пред воротами хаты. А когда их увидел, пошел навстречу. Мы встретились, и я им сказал, что Мальчика они все равно не укараулят, а на цепи он им не нужен. После этого и вернул им ихние пятьдесят рублей.
Папанька их ждал, но они так и не пришли. Он сам хотел искать, чтобы деньги вернуть, но я сказал, что уже все им отдал.
Еще ранее я заметил некую странность. Мальчик куда-то исчезал. Приходил часа через три-четыре. Я предлагал ему яйца, шкуру сала, хлеб, а он отворачивался. Я понял, что он чем-то промышляет. И решил проследить...
Был у меня монокль МП-2 8х30. Пришли на рыбалку, но не в середину пруда, а на плотину. Мальчик, как всегда, убежал. Я бросил снасти, сел с края плотины и стал смотреть, куда это он намылился.
Он побежал вниз, туда, где было множество нор сусликов.
Когда он прибежал к тому месту, то все суслики попрятались в норы. Мальчик лег у одной норы и задрал лапы к верху. Через некоторое время из одной норы вылез суслик и уставился на собаку. Мальчик не шевелился. Суслик свистнул, и из всех нор начали вылезать другие суслики. Вылез и хозяин норы, где лежал Мальчик.
Когда он отошел подальше, Мальчик вскочил. В это время раздался свист сторожа, и все суслики бросились к своим норам. Бросился к норе и хозяин, но на пути у него была собака. Он развернулся и хотел сигануть в первую попавшую нору. Но времени на это у него не хватило...
Я не стал смотреть дальше, так как для меня все стало ясно...
Вот так и ходили мы с ним вместе на рыбалку. Я ловил рыбу, он охотился. И все были довольны...
Наступил час расставания. Мальчик как чувствовал. В первый раз он не взял у меня свой утренний моцион. Когда мы выносили чемоданы, он залез в будку и скулил не переставая. Я подошел к будке, позвал его и поцеловал в нос. А он лизнул меня в лицо.
Мы шли по тропинке к дороге, и я слышал, как плакал Мальчик... И, честное слово, мне самому хотелось заплакать. Но утешало одно, что за это время я подарил ему мгновения свободы, раскрепощение его инстинктов и человеческое отношение к этому существу....
*****************************************************************************
Совместная рыбалка
Как я уже писал, тесть мой все время меня критиковал и потешался над моими способами рыбалки. И над тем, что я удочки из тальника нарастил, скрепив проволокой (обозвал «лепилой»), и над тем, что на зимнюю блесну летом с моста рыбачил. Особенно его повеселило то, что на рыбалке я вместо рыбы поймал ведра два раков.
И вот он решил мне показать, как надо рыбачить. Позвал он своего друга, и рано утром пошли мы на верхний пруд.
Я там рыбачил, поэтому взял снасть с тонкой леской и небольшими крючками.
Дошли мы до пруда. Они впереди, я плетусь сзади. Вижу, в метрах пяти от берега торчит несколько камышинок. И в безветренную погоду они шевелятся.
Нацепил я кусок мякиша хлеба и закинул в то место. Через секунду почувствовал сильный удар, и на снасть сел большой сазан.
Я прекрасно понимал, что на такую снасть его не вытащить. А тут тесть бежит и кричит: Тащи! Тащи!
От греха подальше сунул я ему удилище в руки и сказал: Сам тащи!
Тесть потянул… и леска порвалась.
Что тут было. И опять я оказался во всем виноват. Что не так снасть приготовил. Что леску не ту поставил. Что «малявочник», крючок мелкий привязал.
А рыбалка в тот день не удалась. Даже раков наловить не смогли…
***
В другой раз, когда я гостил у сестры жены в Журавке, поехал я на велосипеде на дальний пруд, километров за двадцать. Рядом с плотиной была там ферма, и в нескольких местах спуски для водопоя.
Пришел на плотину. Сидит там парень (на спуске) и ловит больших карпов, с килограмм примерно.
Рядом с ним места не было. Сел я от него в метрах десяти, прямо на плотине. Закинул удочки, сижу. Клева нет (ловил на червей).
Наконец, клюнуло. Потянул, вывернулся карп, но у берега росли водоросли. Метра на три от берега. Карп ушел туда, запутал снасть и оборвал.
Парень за это время поймал штук пять. Я же ни одного не вытащил, хотя и клюнуло раза три. Только лески оборвал.
Наконец, парень вытащил кукан (штук пятнадцать карпов) и ушел.
Я пришел на его место и стал обшаривать там, где он сидел. Нашел вареный горох. Мелкий он браковал и отбрасывал в сторону.
Насаживая горох на крючки, поймал штук десять карпов. Но больше гороху, как, ни старался, не нашел.
Забрав рыбу, я вернулся в Журавку. Так как на червей не клевало.
Через день вернулся в Краишево. А тут свояк на машине приехал.
Тесть загорелся ехать на машине на рыбалку. Я и предложил поехать на этот пруд.
Тесть вытащил свои снасти, нажарил и натолок семечек, приготовил насадку. А ловил он исключительно на закидушки.
Это такая корзинка из проволоки. А к ней привязаны поводки с крючками. В нее запихиваешь насадку, которая является к тому же и прикормом, а крючки топишь в насадке. Как горделиво говорил тесть, карп походит, начинает сосать насадку и всасывает крючок. А там – дело техники.
-Я тебя научу карпов ловить - заявлял он мне в этот вечер…
Я же спер у тещи, и наварил гороху. А у тестя выпросил немного его насадки.
Ночью выехали. На первом же повороте прокололи шину. Заменили колесо, но километров в десяти еще раз прокололи. Благо, что у Толика две запаски было, так как он приехал за тысячу километров…
Наконец, доехали до плотины. Тесть, профессиональным взглядом окинул местность, и заявил, что он будет рыбачить в верхнем пруду. В нижнем, мол, травы много. На мои аргументы, что после двух, трех забросов всю траву он вытащит, внимания не обратил.
Толик рыбачить не стал, а стал вулканизировать камеры.
На том месте (на спуске) опять же сидел тот парень. Поэтому я сел на свое предыдущее место, в расчете, что он скоро уйдет.
Покидав тестеву насадку в воду, я закинул три удочки, насадив на крючки по горошине. Но когда заряжал третью, на первой уже была поклевка.
Леска у меня была толще, чем в прошлый раз. Вот я и потянул без опасений. Карп завалился на бок, я его и вытянул поверх травы.
Пока с ним возился, на второй поклевка. Вытащил второго. А третью удочку карп вырвал из гнезда на берегу и утащил в воду. Вот она и плавала комлем вверх.
Пришлось раздеваться и плыть за ней, а там ловить комель.
От двух удочек пришлось отказаться. Но клев был интенсивный, и я одной еле управлялся.
Карпов я сажал на куканы, по десять, двенадцать штук, так как леска больше не выдерживала.
Время было час по полудню, когда свояк закончил ремонт колес и стал проситься ехать домой. Я, собственно, не возражал, а тесть был против этого, говоря, что у него клев начался.
Мне показалось достаточно того, что я наловил, поэтому я смотал снасти и стал грузить куканы в багажник машины. Тесть обвернулся и стал наблюдать за моими действиями.
Смотрю, подошел к берегу и стал что то делать у воды. Затем подошел к своей кастрюле с насадкой и пнул ее изо всей силы.
Я побежал к нему и стал говорить, что теща нас убьет за эту кастрюлю. Она ей нужна, чтобы свинье пищу варить.
Тесть мне на это сказал, чтобы я его снасти собрал, а сам сел в машину.
Я смотал снасти и стал нырять, чтобы найти эту кастрюлю. Толик меня торопил, говоря, что такую же в хозмаге на обратном пути купит.
Тесть всю дорогу молчал. Я сказал, что надо было бы в Журавку заехать и рыбы Маруське дать.
Заехали мы к Маруське (его дочери, сестре жены), и он сам выбрал шесть карпов для ее семьи. (Пока он затаскивал их в хату, я выбрал штук пять самых крупных и унес в сарай).
Когда от нее уезжали, то я ей шепнул, где рыба лежит.
Дома карпов жена с тещей их почистили. Штук десять посолили Толику с собой, и он уехал…
ХРЮШКИ
А это было уже в 1974 году. Приехали мы всей семьей (Я, жена и пятилетняя дочь) в отпуск к теще с тестем в деревню. Тогда мы еще могли позволить себе такую роскошь. Шесть билетов на самолет из Ташкента в Волгоград, шесть билетов на поезд из Волгограда в Морец Еланского района – никаких финансовых проблем. Еще и на жизнь до зарплаты оставалось. Правда, с билетами было туго.
Тесть с тещей оказались людьми старой закалки. С зятьями и невестками разговаривали на Вы, относились к ним довольно чопорно.
Мне такой расклад не понравился, и я придумал, как все это изменить.
У тестя с войны были простреляны легкие, и его мучила астма. По хозяйству как нужно, он работать не мог. А тут уличная ограда покосилась, и внутри между двором и садом упала. Да еще в подворье пшеницу на сено косить нужно было.
Ну, так вот, приехали утром. День гуляли, день похмелялись. На третий день вышел я на улицу и стал смотреть на ограду.
Вышла теща и сказала, чтобы я не выдумывал, а отдыхал. Так как мы приехали в отпуск отдыхать…
Я ей заявил, что мне отдыхать скучно, и стал копать ямы под столбы.
Вышел тесть, и сказал, что я не так делаю. Сначала нужно забор разобрать, а потом ямы под столбы прочистить. А так я на уличную территорию вылез, да к тому же стена сарая является частью забора.
Я с ним не согласился и заявил, что соседские заборы все под торец домов. Один лишь его отступает на метр (они-то уже давно переставили). Мы с ним крепко поспорили, он про «Вы» и забыл. Плюнул он и ушел в хату, а мне сказал, что я эти ямы буду два дня копать из-за своего упрямства.
Так уж случилось, что в этот день ему нужно было ехать в Елань на обследование. Он вскоре собрался и уехал.
Зашел я в сарай зачем-то и увидел бур (для бурения льда зимой на рыбалке).
Взял я его и стал им бурить землю под столбы. Работа пошла так споро, что через час ямки оказались нужной глубины (с запасом) и до такой степени аккуратные. Вставил я в них подготовленные столбики, насыпал гравия, уплотнил, как требуется, и остался очень доволен. А дальше осталось – отшибать щиты и прибивать их на новое место.
Одним словом, к его приезду изгородь стояла на новом месте. Он только крякнул, но ничего не сказал…
С матерью вышло немного по-другому. Любил я по утрам, выйдя из хаты, отломить горбушку хлеба, взять щепоть соли, кусок сала и пойти в огород. Там находил огурец и все это ел, заедая укропом, который ломал тут же. Мать на это страшно злилась. Укоряла в том, что я не ем яйца (которые она варила ведрами), сметану, сливки. Называла меня телком. Но я все равно делал по-своему.
Один раз попросила она принести корове ведро воды с речки. Набрал я воду и отнес корове. А сам ушел в хату. Мать спрашивает, принес ли я воду корове. Я ответил утвердительно. Она спрашивает, почему корова мычит. Я пожал плечами. Наконец она догадалась спросить, а сколько воды я ей принес. Я сказал, что ведро. Они все сильно смеялись, я же недоумевал – почему. Отсмеявшись, они пояснили, что корове нужно носить воду столько, сколько она выпьет.
Однажды решил я похвастать, как я умею здорово чистить картошку. В армии старшина с нас кожуру снимал, если толсто чистили. Почистил я полведра и позвал тещу. Посмотрела она на мою работу и спрашивает, чем она свинью кормить будет после моей чистки. Очистки она варила вместе с отрубями и комбикормом. А я-то думал, зачем так тщательно нужно мыть картошку перед чисткой.
Так незаметно, из-за своих ворчаний она незаметно стала называть меня на «Ты».
Наконец-то мы дошли и до хрюшки. Свинья жила в добротном свинарнике, сложенном из бревен, с хорошим освещением. Пол был настелен дубовыми толстыми досками, и его мать шарпала ножом раз в три дня, стены были побелены известкой. В углу было отверстие, выходящее в канавку, которая выходила наружу, в вырытую яму. Так вот свинья «ходила» в это отверстие, а у нее в свинарнике даже запаха не было. Я спросил у тещи, зачем столько хлопот. Она мне пояснила, что если свинья живет как «свинья», то в сале будут черные включения (паразиты), опасные для людей. В соленом сале можно заметить и вырезать, но недоваренное мясо опасно. (А пользовались керосинками).
Вот так свинья жила у матери. Теперь опишу, как жил поросенок Борька у сестры жены.
Старшая сестра жила в соседнем селе с пьяницей мужем. Было у нее двое малолетних детей. Муж работал сельским пастухом и дней по пять не был дома. По хозяйству ничего не делал, а только бухал не просыхая.
А в хозяйстве корова, кабанчик, куры.
А тут она тяжело заболела. Положили ее в больницу и стали готовить на операцию по удалению желчного пузыря. Жена «подъехала» к кое-кому и добилась, чтобы ее перевели в отдельную палату, а ей разрешили за ней ухаживать. Детей забрали дед с бабкой, а за хозяйством смотреть стало некому. Попросили они меня пожить в их доме и присмотреть за скотиной. Я и согласился.
Как только я приехал в это село, свояк тут же смылся пасти коров. Сказал, что я сам разберусь, где что лежит.
Пошел я двор смотреть. Огород страшно зарос травой (по пояс). Ничего из овощей не видно. В сарае увидел странное животное, отдаленно напоминающее свинью. Поросенок был страшно худ и грязен, и стоял по «колено» в грязи. По двору ходили меланхольные куры с облезлым петухом, у которого не хватало пальцев (зимой отморозил).
Поздно вечером пришла корова и тут же прошла в загон (наверное, из-за грязи в сарай (баз) не заходила). Потом пришла сестра мужа. Пихнула корову кулаком в бок и стала доить. Надоила литра три молока и принесла мне банку. Я не брал, а предлагал ей забрать себе. Но она сказала, что у них своего навалом, оставила банку и ушла. Сказала только, что если мне молоко не нужно, то утром доить она не придет. И чтобы я ее так выгонял, а выдоят пастухи.
Лег я спать, но с рассветом услышал страшный гвалт в базу. Оказалось, что петух, слетая с насеста, промахнулся и сорвался прямо под ноги поросенка. Тот его сожрал в мгновение ока. Я только хруст услышал.
Пока я воевал в сарае, корова ушла в стадо.
Зашел я в дом отдышаться, а когда вышел, то увидел, что куры сидят перед крыльцом (сидят, будто на яйцах) и смотрят на двери.
Пошел я искать зерно. Нашел в пристройке ларь, насыпал зерна и натаскал воды.
Пока возился с курами, опять истошно заголосил поросенок. Я пошел в огород и стал рвать траву и носить ему. Он жадно поедал, но половину истоптал в грязи.
Я тогда нашел веревку и резиновые сапоги. Первоочередной задачей нужно было вытащить поросенка из загона. Но я боялся, что он сбежит. Поэтому решил привязать его веревкой под брюхом, а веревку к крыльцу.
Но потом пришла в голову другая мысль. В углу двора была большая яма, где месили глину. Я в эту яму натаскал ведер двадцать воды (благо, колонка была рядом с домом), потом привязал поросенка и выволок его наружу. Такого визга я ранее никогда не слыхал. Но когда я спихнул его в яму, он мгновенно успокоился, и погрузился в воду целиком. Торчали наружу лишь пятак и уши.
Привязав веревку, я вернулся в сарай и принялся за работу. Выгребать пришлось часа три. Зато когда посыпал пол песком, то сам не мог нарадоваться. Теперь нужно было вытащить Борьку из ямы и поместить в загон. Из ямы он вылезать не хотел, и опять визгу было на полсела.
Но, когда увидел свежую траву, то сразу успокоился.
Спустившись в погреб, я увидел, что все кринки, банки, кастрюли заполнены скисшимся молоком. А в углу – большую кучу прошлогодней картошки. Нашел также и мешок с комбикормом. За Борьку можно было не переживать…
НЮСЬКА и ЗОРЬКА
Моя любимая теща попросила меня ходить встречать корову по вечерам. Дело в том, что пьяницы-пастухи уводили стадо подальше от села, после чего сами пьянствовали, а стадо охраняли пастушьи собаки. Но травы там почти не было. Так вот, повадилась наша Нюська пробавляться приварком. Дело в том, что за селом была заброшенная усадьба. Сруб разобрали и вывезли, а двор и огород заросли густой травой по грудь. Когда пастухи пригоняли стадо, она отставала и уходила на эту усадьбу, где и паслась дотемна.
Помучился я несколько дней, бегая за ней по всей улице, на смех соседям, и решил действовать иначе.
Пригнав ее в очередной раз, я отломил большой кусок хлеба, круто посолил и скормил Нюське. У нее аж в животе бурчало от удовольствия.
Дня через три, наша Нюська прибежала домой первая. А теща заметила, что корова стала давать молока на литр-полтора больше.
Все бы ничего, но однажды, когда я подкармливал корову, на крыльцо вышел тесть и увидел. Он в ярости затопал ногами и стал на меня орать, что я испортил скотину. Теща еле его успокоила. Когда я спросил у нее, с какого дуба он упал, она мне пояснила, что теперь корова без хлеба с солью молоко будет ужимать. А хлеб скотине не скармливают. Даже собакам почти не дают. Поэтому тесть и рассвирепел.
Вскоре я уехал караулить подворье сестры жены, а они как-то этот вопрос уладили.
Но у Марии с коровой было то же самое. Приходила она затемно, но я ее не встречал и не искал.
Однажды прибежал мальчишка и сказал, что мать корову доить не придет, так как уехала в другое село на свадьбу.
Делать нечего. Принес я ведро, скамейку, подлез под корову и стал доить. Корова удивленно на меня посмотрела и стала переминаться с ноги на ногу.
Исхлестав мне морду лица своим хвостом, она, в конце концов, опрокинула ведро, и все молоко вытекло. Да и было его литра два. Но вымя я несколько выдоил.
Вспомнив, что к корове можно подлизаться, на следующий день я нарвал сноп травы и уложил в большое корыто у стены сарая.
Зорька пришла и, как всегда, пошла в свой загон. Но тут увидела траву. Я увидел, что она с удовольствием ест, тут же притащил ведро и скамейку. Пока она ела, я выдоил больше четырех литров, а она даже не оглянулась.
Через пару дней она стала приходить засветло, и я смог ее доить и по утрам. Но утром давал треть ведра старой картошки. Потом мне сказали, что если бы картошка была молодая, то корову я бы угробил.
В огороде трава вскоре кончилась, и мне пришлось ходить за село, где у селян было поле под картошку. Там уж травы было много (что интересно, прополол я таким образом половину их участка, так картошки с него выкопали в три раза больше, чем с оставшегося не прополотого).
Так я и жил, практически один. Вставал с первыми петухами (да, насчет петуха… Сестра, обрадованная, что ей не нужно ходить доить, подарила своего лишнего петуха), доил Зорьку, кормил Борьку. И кур с петухом. И все были довольны (кроме меня, естественно)…
*****************************************************
Комментарии