Часть вторая. Судьба - это выбор... ( продолжение повести Царский подарок)

Новая жизнь началась и у капитана медицинской службы, хирурга Ташкентского военного госпиталя, Сотова Антона Петровича.

Можно сказать, он родился в рубашке. Ибо закрытая травма позвоночника оказалась без существенных нарушений спинного мозга, что давало шанс не только выжить.

Провалявшись по госпиталям больше полугода, Сотов вышел на костылях, что было большим подарком судьбы. Ему предстояло решить, как жить дальше. Принял решение ехать в Питер, где проживала его законная супруга со своей матерью. Нужно было расставить точки над і. 

Жена приезжала к нему в госпиталь, плакала, издергала всех врачей вопросами – неужели муж останется инвалидом? Он молод, сделайте что-нибудь! Ольга была, как все актрисы (она работала в театре) очень возбудима, несдержанна и не скрывала отчаяния. Мужа она любила, но не представляла, как обустроить свою жизнь с инвалидом. Репетиции и спектакли отнимали все время, даже детей не решилась завести, а тут придется быть сиделкой. Ее мама работала в школе, на пенсию уходить не желала, была еще полна сил и жизненной энергии. В доме царил культ здорового тела: обе занимались йогой, ели здоровую пищу, тщательно следили за весом. В большой квартире, доставшейся от дедушки-генерала, Ольга выделила для Антона комнату, где стояла кровать и письменный стол – муж будет писать воспоминания о войне, станет известным, опубликует книгу. Он человек талантливый. Или же будет рисовать картины, у него прекрасно получались портреты... Придется приобрести специальное кресло на колесиках – практичная Ольга уже присмотрела такое в магазине «Медтехника».

Деятельный по натуре человек, женщина все спланировала, но в душе был страх. Зная Антона, можно было ожидать совсем иного развития событий...

Так оно и произошло. Он приехал без предупреждения. Открывая двери, Ольга первым делом увидела костыли. И не смогла скрыть удивления и жалости. Для актрисы, привыкшей владеть своим лицом, это был непрофессиональный прокол.

- Антон, любимый, как я рада! – она обняла его, стоя в прихожей. От родного человека пахло совсем не так, как раньше – не тот одеколон, чужой запах одежды. Ничего... Жив, слава Богу.

- Здравствуй, Ольга. – обнял, поцеловал. – Вот... приехал. А где Наталья Николаевна?

Теща была искренне рада видеть его. У них всегда были хорошие отношения. Наталья Николаевна не скрывала боли, глядя на Антона, и гордости за него: ранение, ранением, а жизнь – жизнью. Что толку стонать и плакать? Было бы желание жить дальше, да были бы родные люди, которые поддержат. Найдем выход!

За обеденным столом сидели недолго, Ольге нужно было ехать в театр. Антона провели в его комнату: - располагайся. Балансируя на костылях, Антон доковылял до письменного стола.

-Как же ты в вагон садился? – удивилась теща. – Как до нас добрался?

Она видела, как Антон передвигался, волоча свои ноги, опираясь всем корпусом на костыли.

- Мне дали сопровождающего, - кратко ответил зять.

- Отдыхай, Антон, не буду тебя тревожить. – Наталья Николаевна прикрыла дверь. На душе ее скребли кошки. Она знала, что впереди предстояли большие семейные трудности. И дело тут не в Антоне. Выдержит ли Ольга испытание? Молодая, привлекательная женщина, которая эстетически не воспринимает калек. Был у них разговор как-то с дочерью.

Сидели в кафе, ели мороженое – дочь любит эти забавные шарики, политые вареньем и посыпанные орехами. Беседовали, смеялись. Неожиданно дочь пересела на другой стул, почти рядом с матерью.

- Не могу смотреть на человека, аппетит пропадает, – объяснила она, - ну зачем ходить в кафе, если кушать не научился?

- Оля. У него нет правой руки, - обернувшись, Наталья Николаевна мельком посмотрела на мужчину, - а левой он плохо владеет. Очевидно, ампутировали недавно, еще не освоился, – заступилась за инвалида мать.

- Так пусть сидит дома, учится владеть рукой, - брезгливо сморщилась дочь, - ведь люди вокруг. Всем неприятно смотреть, как он мороженым замазался...

- Оля, у тебя муж инвалид, как ты можешь? Ведь скоро вернется. Как жить с ним будешь?

Она сникла. - Не знаю мама. Правда, не знаю. Может быть, смогу. Буду стараться...

Она старалась. Привезла инвалидную коляску, удобный спортивный костюм для мужа, акварели. Шутила, улыбалась, подбадривала. Но в комнату его забегала ненадолго, все время спешила, стараясь не оставаться с ним один на один. Ругала себя, но ничего с собой сделать не могла. Представить себе его голым – страшилась. А ведь его купать нужно! Эх, дрянная ты баба, возьми себя в руки!

- Антоша, я приготовила тебе ванну, с хвоей, как ты любишь. Идем, дорогой мой, - ласково обратилась к мужу, спустя неделю после его приезда.

- Спасибо Оля. Я моюсь в умывальнике. Не хлопочи...- он сидел спиной к ней, глядя в окно. – Ты вот что...позвони Герке. Пусть зайдет. Если можно, сегодня-завтра.

Герка – хирург. Он был хорошим приятелем семьи в дни их счастливой жизни. Когда же начались у молодой пары ссоры, Гера исчез из поля зрения. Скучая за Антоном, иногда похищал его после дежурства в больнице, и вез к себе на дачу в Комарово. Антон любил эти места: сосновый лес и близость моря создавали неповторимую свежесть и аромат воздуха, здесь легко восстанавливались силы и снималась усталость.

- Не люблю семейных дрязг. Они мне противопоказаны, - говорил Гера, потягиваясь в плетеном кресле, - Ольга, конечно, женщина красивая, но жуткая эгоистка. Избави Бог от этакой жены... То ли дело мои медсестрички – ни скандалов, ни обид, и расслабуха, на все сто...- смеялся Гера, известный больничный кобель и отпетый холостяк.

Но в мужской дружбе он был «железным» – друзей не подводил, если в нем нуждались.

И сейчас он примчался к Антону, бросив все дела. Одного взгляда ему было достаточно, чтобы оценить состояние своего друга. Атас!

- И что делаем? – спросил без предисловий

- О Валентине Дикуле слышал?

- Дикуль?

Который в цирке тяжеловес?

- Значит, знаешь, о чем я, - уверенно сказал Антон.

- Угу...а где он сейчас?

- В Москве. Когда сможешь отвезти меня?

Гера задумался. Дикуль с переломом позвоночника сам поставил себя на ноги. У него своя методика. Но Дикуль – уникален. Что-то не слышал Гера о подобных случаях выздоровления у других. И потому, как врач, понимал – шансов нет. Как друг Антона, знал – есть шанс. Чего-чего, а силы воли Антону не занимать.

-Послезавтра поедем. С утречка, - рубанул рукой, – имею право на отпуск, два года не брал! Так что гульнем, коллега – давненько мы с тобой в московских ресторанах не едали!

- Само собой, - впервые улыбнулся Антон. – Щец в Охотном ряду похлебаем, помнишь этот вкус? Или соляночку...

- Э, не гони лошадей! До соляночки еще холодные закуски, да под водочку...А копченый угорь? Помнишь, как...

И они с воодушевлением принялись вспоминать разносолы, съеденные ими в былые годы. Причмокивали, прихлопывали, хохотали...Славная была встреча у друзей. Вскоре отправились на кухню и уничтожили половину всех запасов – Антон впервые ел с удовольствием. Его глаза блестели от возбуждения: наконец-то увидел свет в конце туннеля...

О Валентине Дикуле прочитал случайно еще в госпитале, попалась статейка в каком-то журнале. Прочитал – и забыл. Не поверил. Через месяц по телевидению один спортсмен-тяж с благодарностью говорил о Валентине Дикуле. Третий раз – в поезде, попутчик, разговорившись с Антоном, упомянул знаменитого человека.

Если тебе трижды за небольшой отрезок времени попадается одно и то же имя, - подумай. Быть может оно связано с твоей насущной проблемой, - утверждал его коллега, Александр Петрович Тушин.

В тишине питерской квартиры, часами просиживая в инвалидном кресле, Антон раздумывал над словами доктора Тушина. Возможно, судьба посылает ему шанс? И чем больше он думал над этим, тем серьезнее относился. Нужен был толчок, чтобы решиться. И он произошел.

Толчок не был похож на дружеское подталкивание, это был пинок. Случайно услышанный в коридоре разговор между женой и тещей, который те вели за прикрытыми дверями.

- Ты манкируешь обязанностями супруги, - говорила Наталья Николаевна

- Ма, оставь. Какие обязанности? Я что, не забочусь о нем?

- Ты ни разу даже не прилегла возле него, не приласкала. Ты боишься зайти в его комнату! – повысила голос мать.

-Тише, он может услышать...

Пауза. Обе немного успокоились.

- Не могу, мама, - с горечью сказала дочь. – Нет уже того Антона. Этот – не мой. И я ничего не могу с собой поделать...

Дальше Антон не слушал. Вернувшись в свою комнату, включил телевизор и закрыл глаза. Под бормотание ящика думалось хорошо, почти спокойно. Он принял решение. Теперь ему нужен был доверенный человек. Он позвал Геру.

Уезжал Антон из Питера с легким сердцем. Супруги испытывали облегчение, понимая, что отношения закончены. Антон мысленно поздравил себя с тем, что решился на поездку в Питер. Жена была не чужим человеком ему. Она навестила его в госпитале, писала хорошие письма, просила скорее возвращаться. Похоже, что играла сама для себя роль жены героя и милосердную супругу. Она была такая, какая была, ни лучше, ни хуже...Когда-то он любил ее, или думал, что любил...

Куда уходит любовь...

Встреча с Дашенькой перевернула его жизнь. Лесная Мавка, виденная в давних снах, пришла к нему наяву, и любовь к ней была подобна фантастическому, опасному и желанному путешествию в неизведанный мир. Здесь все было на грани: жизнь-смерть, день-ночь, прошлое-будущее. Это грандиозное чувство затмило суровую реальность - войну, которая вскоре напомнила о себе. От большого счастья до великого горя – один шаг. Оба об этом забыли, оба были наказаны.

Когда Сотов пришел в себя после двух операций, и врачи реанимации, совсем отчаявшись, спросили, чего бы ему хотелось (звучало тоскливо, как последнее желание умирающего), он сказал: хочу поцеловать свою любимую. О, - сказали коллеги, как только пойдут дела на поправку – выпишем тебе любимую. Честно? Даем слово!

Он поверил...Организм стал бороться за жизнь отчаянно. Все ждали ухудшения, но оно не наступало. Более того, раны заживали без всяких осложнений. Даша, сама того не зная, спасла жизнь Антона. Он думал о ней днем. Она снилась ему ночью. Казалось, что ее фантом сутками сидит у изголовья любимого, беседуя и лаская его.

Но тут сработала мина замедленного действия. Травма позвоночника дала о себе знать. Ноги стали чужими, безжизненными. Как врач, он знал, что это значит. В одну из самых страшных своих ночей, он дал себе клятву жить до последнего вздоха, не искать насильственной смерти – так умирают слабаки. И никогда не тревожить Дашу, не разыскивать ее. Она не должна видеть его инвалидом, калекой. Пусть их любовь останется прекрасным сном...

К жене поехал, чтобы сказать «прощай». Сразу не смог этого сделать. Но так получилось, что оба все поняли и мирно расстались. Навсегда.

С долгами было покончено, теперь пришла пора заняться своими делами. Он поехал к Валентину Дикулю.

Впоследствии, когда Антон сумел повторить подвиг Валентина, вернул себе ноги, профессию, работу, он начал поиски Дашеньки. Но единственное, что удалось узнать – она лечилась в госпитале Бурденко несколько месяцев. И все. Куда делась – неизвестно. Никаких следов. Отчаявшись, Антон обращался к экстрасенсам, - жива ли. Те требовали фото. Он принес свою картину «Ясноглазая» - вот она, его Дашенька. Качали головами – нет, так мы не работаем. Один сказал: - давно уже ее нет. Не ищите. Антон плюнул и ушел. Ну вас всех к черту! Обращаться больше было не к кому. Только к Богу. Чтобы помог встретиться с любимой если не в жизни, то на небесах.