«Инвалид» нашего времени

Сегодня в России более 11 миллионов человек с инвалидностью — 7,5% процента населения страны. Это число продолжает расти, в том числе из-за последствий войны. В то же время людям с особенностями здоровья ежедневно приходится отстаивать свое право на человеческое отношение. Журналистка Ася Горецкая изучила почти две тысячи публикаций, посвященных людям с инвалидностью, чтобы попытаться понять, насколько общество и СМИ готовы к этому разговору, какой лексикой они пользуются и как выглядит в их глазах «инвалид» нашего времени.

Фото: иллюстрация создана с помощью нейросетей

Тему инвалидности я изучала на примере открытых архивов трех интернет-изданий Санкт-Петербурга: это «Фонтанка.ру», государственный «Петербургский дневник» и новостной портал «Мойка 78». Анализу подверглись 1876 материалов разных жанров — от новостных публикаций и анонсов до интервью, репортажей и аналитических статей. Подборка формировалась посредством поиска по ключевым словам, а потом анализировалась вручную и с помощью специально адаптированных моделей машинного обучения.

Я рассматривала публикации с 2018 по 2022 год включительно. Этот период охватывает как сравнительно спокойные годы, так и эпоху пандемии и начала войны. Кстати, до пандемии число публикаций об инвалидности начало расти: больше всего крупных текстов (то есть не новостей и не анонсов) упомянутые СМИ выпустили в 2019 году (450 публикаций). С началом пандемии число текстов о людях с ОВЗ стало снижаться (в 2022 году — 326 публикаций). 

Фото: иллюстрация создана с помощью нейросетей

Хороший, плохой, злой

Анализ показал, что тема инвалидности может подниматься практически в любой рубрике — от дорожных новостей и спорта до технологий и криминала. Вроде бы это должно обнадеживать. Но оказывается, некоторые новости публикуются только из-за «экзотической» подробности: например, закон был нарушен «инвалидом». Пример — «Рецидивист с инвалидностью из Петербурга не смог жениться и найти работу, поэтому украл телефон за 60 тысяч». 

Из подборки криминальных сводок видно, что инвалидность словно накладывает на людей особые моральные обязательства: «Он инвалид, так еще и ворует/бьет/ругается!» Зачастую слово «инвалид» становится моральной характеристикой не только человека с соответствующим статусом, но и действий других людей (как хороших, так и плохих): «Помог инвалиду — вдвойне молодец», «Обидел инвалида — вдвойне мерзавец». Инвалидность в таких текстах маркер социальных ожиданий.

Интересно наблюдать, какие события, связанные с инвалидностью, потянули за собой целый шлейф публикаций.

  1. «Педофил-иностранец приставал к ребенку с инвалидностью» (2018).
  2. «Десантник с инвалидностью в рабстве» (2020).
  3. «Молодого человека с ДЦП отказался вести водитель маршрутки» (2021).
  4. «Женщина пыталась выгнать ребенка с аутизмом с детской площадки» (2020).
  5. «Опека отобрала детей у глухой матери» (2019).

С помощью специальной программы я выделила во всем объеме текстов, связанных с инвалидностью, самые распространенные слова. Получился следующий список:

  • помощь (637 упоминаний);
  • дети (598);
  • социальный (575);
  • центр (512);
  • город (скорее всего, имеется в виду «центр города») (512);
  • самостоятельно/самостоятельность (509);
  • новый (502);
  • получат (491);
  • нобходим(-ый) (488);
  • фонд (488).

Судя по всему, инвалидность в СМИ ассоциируется в первую очередь с широкой социальной, а не узкопрофильной медицинской повесткой. Люди с ОВЗ представляются в первую очередь благополучателями и объектами чужого действия («помощь», «получат», «необходим»). Иначе говоря, зависимой и угнетенной группой. Даже если намерения мецената сугубо позитивные, возникает деление на «мы» и «они»: «мы даем/они получают от нас».

После первых опытов я усложнила программную модель анализа данных. Благодаря этому удалось узнать, в каком ключе СМИ рассказывают о своих героях с инвалидностью. Результат обнадежил: в большей части публикаций (73%) о них говорилось нейтрально. 18% текстов представляли людей с инвалидностью в позитивном ключе. Только в 7% публикаций тон был негативным (сюда я включила и материалы, которые делают людей с ОВЗ объектами жалости).

В пандемию COVID-19 людей с инвалидностью часто упоминали в качестве льготников, претендующих на дополнительные меры социальной поддержки. Самоизоляцию людей с инвалидностью описывали как в позитивном, так и в негативном ключе. Например: «Режим вынужденной самоизоляции особенно остро сказывается на детях с инвалидностью. Ведь для них важны и прогулки, и специальные занятия, и общение не только с тьюторами и родителями, но и со сверстниками», — констатирует корреспондент издания «Мойка 78» в статье под заголовком «Люди-невидимки. Самоизоляция оставила петербургских детей с инвалидностью без помощи и друзей». Незадолго до этого «Фонтанка.ру» выпустила текст «“Времени скучать нет”. Как паралимпийцы проводят время в самоизоляции», который сопровождается яркими и позитивными кадрами активных людей с ОВЗ. В то же время программист с ДЦП Иван Бакаидов совместно с Политехническим музеем запустил хештег #амывсегдадома.

Словосочетание «инвалид войны» стало устойчивым после Великой Отечественной и вновь стало актуальным после афганской и чеченских войн. Но среди материалов моей выборки только один из 1876 текстов рассматривает инвалидность как результат участия в военных действиях. Это материал «Спасибо, родина: бездомный майор “Тайфуна” на кресле-каталке». Текст включает рассказ о военном прошлом Николая Евтуха, но центральная проблема — имущественное положение мужчины. Также в нашу подборку попала новость о ликвидации Минюстом Общественной организации инвалидов войны в Афганистане.

Что касается нынешнего положения дел, то о нем повествует только один материал (и то косвенно) — об отце ребенка с ОВЗ. Мужчину незаконно мобилизовали, и он погиб. Материалы о психологических последствиях участия в военных действиях (например о посттравматическом стрессовом расстройстве) в 2022 году отсутствуют вовсе.

В ПЕРИОД С 2018 ПО 2022 ГОД КОЛИЧЕСТВО ПУБЛИКАЦИЙ О ЛЮДЯХ С ИНВАЛИДНОСТЬЮ СТАЛО РЕЗКО СНИЖАТЬСЯФото: иллюстрация создана с помощью нейросетей

Портрет «инвалида»

Отдельно я рассмотрела 127 материалов, в которых журналисты ставили перед собой задачу развеять стереотипы об инвалидности. Казалось бы, здесь должен прийти на помощь метод интервью. Но по факту о людях с ОВЗ говорил кто угодно, только не они сами — в выбранных материалах нашлось всего десять героев с инвалидностью. 

Интереснее всего оказались результаты анализа наиболее часто упоминаемых в этих текстах персон.

Вот о ком шла речь в материалах, посвященных людям с инвалидностью:

  • Александр Беглов — губернатор Санкт-Петербурга;
  • Владимир Путин — президент РФ;
  • Анна Митянина — уполномоченный по правам ребенка в Санкт-Петербурге;
  • Александр Ржаненков — депутат Законодательного собрания Санкт-Петербурга, председатель комиссии по социальной политике и здравоохранению;
  • Александр Бастрыкин — глава Следственного комитета РФ;
  • Светлана Агапитова — правозащитница, в 2011–2019 годах возглавлявшая Координационный совет уполномоченных по правам ребенка;
  • Михаил Мишустин — председатель правительства РФ;
  • Иван Бакаидов — программист и блогер с ДЦП;
  • Денис Четырбок — депутат Законодательного собрания Санкт-Петербурга;
  • Татьяна Голикова — зампред правительства РФ.

Создается впечатление, что на теме инвалидности спекулируют в целях политического пиара, всякий раз ставя в один ряд имена политиков, ведущих выборную кампанию, и меры поддержки людей с ОВЗ. Это особенно характерно для государственного «Петербургского дневника» в период предвыборной кампании тогдашнего врио главы Петербурга (а ныне — действующего губернатора) Александра Беглова.

Среди подобных публикаций встречаются и так называемые будущности, то есть новости, основанные не на факте, а на публичном заявлении и обещании политиков сделать что-то в будущем для людей с инвалидностью. Эти материалы практически всегда связаны с именем президента Владимира Путина: «Путин поручил обеспечить инвалидов дисплеями Брайля», «Путин рассказал, сколько денег собрали с богатых россиян в фонд “Круг добра”», «Чиновник из Ленобласти обидел инвалида, Путин повелел разобраться», «Путин призвал учитывать опыт Петербурга при размещении детей-инвалидов» и так далее.

Типичный герой материала про инвалидность — молодой мужчина с увлечением спортом. О детях и людях старшего возраста пишут реже, а материалов с героиней старше 35 лет в период с 2018 по 2022 год вообще не было. Это особенно удивительно, учитывая, что женщины старшего возраста — самая массовая демографическая группа в России. Чаще всего журналистов привлекали герои с нарушениями опорно-двигательного аппарата, реже всего — с нарушением слуха. 

Сравнительно часто в таких текстах рассказывают о спорте и творчестве, реже — о предпринимательстве и бизнесе, блогах, образовании и коммуникации. Практически никак в материалах не освещается личная и сексуальная жизнь людей с ОВЗ. 

Иллюстрации к текстам в общем не отличаются разнообразием и качеством. Большинство фотографий — как профессиональных, так и архивных — крупный план, чуть реже — общий план с героем издалека, в компании других людей. Фотографии в полный рост и специальные фотосессии от издания — редкость. Впрочем, возможно, что и герои стесняются участвовать в профессиональных фотосессиях и не делают ярких фото для своего архива. 

ГЛАВНЫМИ ГЕРОЯМИ ТЕКСТОВ О ЛЮДЯХ С ИНВАЛИДНОСТЬЮ СТАНОВЯТСЯ ЧИНОВНИКИ: ВЛАДИМИР ПУТИН, АЛЕКСАНДР БЕГЛОВ, МИХАИЛ МИШУСТИН И ДРУГИЕФото: иллюстрация создана с помощью нейросетей

Мы так не говорим, а они говорят

Мы верим, что выбор слова может менять отношение к тому, о чем мы говорим. «Человека нельзя сводить к диагнозу, болезнь — не единственная характеристика человека, а лишь один из аспектов его жизни» — так звучит вступление к разделу «Заболевания и ограничения» словаря «Таких дел». Принципами, которые лежат в его основе, я воспользовалась, создавая программную модель, которая искала неэтичные слова и обороты в текстах о людях с инвалидностью. Критерии «неэтичности» были такие:

  • особенность здоровья не должна быть определяющей характеристикой (не «инвалид», а «человек с инвалидностью»);
  • слово «инвалид» следует считать корректным в том случае, когда речь в тексте идет о юридическом статусе и группе людей: «Инвалидам II группы поднимут пенсию». Если же это слово противоречит первому принципу, оно считается неэтичным;
  • словосочетания «человек с ограниченными возможностями» и «человек с дополнительными потребностями» следует считать некорректными. Во-первых, не существует ни одного человека с неограниченными возможностями, во-вторых, у каждого из нас всегда есть какие-то дополнительные потребности. Корректная альтернатива этим словосочетаниям — «человек с ограниченными возможностями здоровья»;
  • слова «нормальный» и «здоровый» в материалах о людях с ОВЗ следует считать некорректными. Тут логика та же, что в предыдущем случае. Не существует человека, здорового на 100%. А противопоставление людей с инвалидностью неким «нормальным» людям позволяет предположить, что одни лучше других. «В этой школе обучаются здоровые дети и дети с аутизмом» — неэтично. Альтернативный вариант может выглядеть так: «В этой школе обучаются дети с аутизмом и нормотипичные дети».

В результате анализа некорректные слова и выражения были обнаружены в 35% материалов (657 из 1874 текстов). И хотя в числовом эквиваленте число неэтичных текстов выглядит внушительно, общий результат кажется скорее позитивным.

Новый Маресьев

Результаты анализа таковы: на уровне чисел петербургские издания выглядят вполне пристойно. В статьях о людях с ОВЗ преобладает нейтральный тон, и среди них немало этически корректных текстов. Но стоит копнуть глубже, и перед нами во всей красе предстает устойчивый негативный ярлык, которым отмечена эта социальная группа.

У большинства журналистов все еще не выходит отказаться от привычных маркеров стигматизации. Особенно от, казалось бы, доброжелательных: снисхождения, жалости и желания сделать из личной истории живого человека мотивационную брошюру. Нового Алексея Маресьева. И совершенно не важно, что будет чувствовать человек, которого снова и снова будут возвращать к его трагедии, о которой он предпочел бы забыть. Он больше того, что с ним случилось. Он больше своего диагноза.

Парадокс в том, что лучшие тексты про инвалидность — не про инвалидность. Помочь аудитории перестать стесняться, бояться, жалеть или обижать людей с ОВЗ могут только те тексты, которые не делают акцента на социальном ярлыке инвалидности. Героями таких текстов люди с инвалидностью становятся по тем же причинам, что и все остальные, — потому что они могут рассказать о чем-то важном, поделиться своими успехами, достижениями или открытиями. Герой такого текста в первую очередь интересная личность. Но вместо новых лиц мы и здесь в тысячный раз читаем о Путине, Беглове и даже Бастрыкине.