Если бы Льва Толстого пригласили на телеканал "Дождь"...

На модерации Отложенный

"Я считаю, что человек живёт на планете, а не в государстве", - Виктор Цой

 

Ведущий: Лев Николаевич, а для вас, что такое "патриотизм"?

Толстой: Патриотизм - чувство безнравственное потому, что вместо признания себя сыном Бога, как учит нас христианство, или хотя бы свободным человеком, руководствующимся своим разумом, - всякий человек под влиянием патриотизма признаёт себя сыном своего отечества, рабом своего правительства и совершает поступки, противные своему разуму и своей совести. Патриотизм в самом простом, ясном и несомненном значении своём есть не что иное для правителей, как орудие для  достижения властолюбивых и корыстных целей, а для управляемых - отречение от человеческого достоинства, разума, совести и рабское подчинение себя тем, кто во власти. Так он и проповедуется везде.

Ведущий: Неужели вы полагаете, что не может быть современного позитивного патриотизма?

Толстой: Патриотизм не может быть хороший, отчего люди не говорят, что эгоизм может быть хороший, хотя это скорее можно было бы утверждать, потому, что эгоизм есть естественное чувство, с которым человек рождается, а патриотизм же чувство неестественное, привитое ему. Так, например, В России, где патриотизм в любви и преданности к вере, царю и отечеству с необыкновенной напряжённостью всеми находящимися в руках правительства орудиями: церкви, школы, печати и всякой торжественности, прививается народу, русский рабочий человек - сто миллионов русского народа, несмотря на ту незаслуженную репутацию, которую ему сделали, как народа особенно преданного своей вере, царю и отечеству, есть народ самый свободный от обмана патриотизма. Веры своей, той православной, государственной, которой он как будто бы так предан, он большей частью не знает, а как только узнаёт, бросает её и становится реалистом; к царю своему, не смотря на постоянные, усиленные внушения в этом направлении, он относится, как ко всем начальственным властям - если не с осуждением, то с совершенным равнодушием; отечества же своего, если не разуметь под этим свою деревню, волость, он или совершенно не знает, или, если знает, то не делает между ним и другими государствами никакого различия.

Ведущий: Так вы считаете, что чувство патриотизма в людях и воспитывать не нужно?

Толстой: Мне уже несколько раз приходилось высказывать мысль о том, что патриотизм есть в наше время чувство неестественное, неразумное, вредное, причиняющее большую долю тех бедствий, от которых страдает человечество, и что, поэтому чувство это не должно быть воспитываемо, как это делается теперь, - а, напротив, подавляемо и уничтожаемо всеми зависящими от разумных людей средствами.

(В редакции паника, жучки в ушах ведущих надрываются...)

Ведущая: Ну, знаете... Мы не... Вы... Хоть костюм красивый надели бы.

Толстой: Но, удивительное дело, несмотря на неоспоримую и очевидную зависимоть только от этого чувства разоряющих народ всеобщих вооружений и губительных войн, все мои доводы об отсталости, несовременности и вреде патриотизма встречались и встречаются до сих пор или молчанием, или умышленным непониманием, или всегда одним и тем же странным возражением: говорится, что вреден лишь дурной патриотизм, джиготизм, шовинизм, но что настоящий патриотизм есть очень возвышенное и нравственное чувство, осуждать которое не только неразумно, но и преступно. О том же, в чём состоит этот настоящий, хороший патриотизм, или вовсе не говорится, или, смето объяснения произносятся напыщенные высокопарные фразы, или же представляется под понятие патриотизма нечто, не имеющее ничего общего с тем патриотизмом, который мы все знаем и от которого так жестоко страдаем.

Ведущий: У нас осталась одна минута, и я хотел бы, чтобы все участники дискуссий буквально в двух-трёх словах сформулировали - что такое патриотизм?

Толстой: Патриотизм есть рабство.