"Забытый" полк. Граждане бояться вспоминать репрессированных родных

На модерации Отложенный

Правозащитники говорят, что в последнее время потомки репрессированных просят убрать любые упоминания их родственников из "книг памяти". "Объяснение простое: боятся, - говорит председатель красноярского "Мемориала" Алексей Бабий. Иногда – стыдятся. Опасаются, вдруг что-то нехорошее случится с ними или с их родными".

Фрагмент из интервью Алексея Бабия процитировал в своем блоге Аркадий Бабченко: "В последнее время, рассказывает Алексей Бабий, наметилась и другая тенденция: люди все чаще просят убрать информацию о своих репрессированных родственниках с сайта "Мемориала".

​– Чем они объясняют такие просьбы?

– Объяснение простое: боятся. Иногда – стыдятся. Опасаются, вдруг что-то нехорошее случится с ними или с их родными. А когда мы опрашиваем людей в экспедициях, не хотят сообщать такую информацию о себе или близких. Вот недавно бабушка в одном из сел наотрез отказалась рассказывать, как ее раскулачивали: говорит, а вдруг внукам что-то за это будет? Было и такое: из-за рубежа люди прислали воспоминания о родных из Красноярского края. Причем они живут за границей так давно, и это так далеко, чего им опасаться, вообще непонятно. Но нет, через какое-то время после того, как отправили информацию, попросили ее из интернета убрать: "Мало ли что…"

"Когда-то я случайно нашла на сайте Мемориала информацию о своем деде, - комментирует Светлана Суворова. - Он оказался в списке жертв политических репрессий. Хотя, мы никогда ничего подобного о нем не знали, он вернулся с войны и жил до 86-го года, а нам никогда не рассказывал ничего. По подсказке сотрудника Мемориала отправила запрос в военкомат, получила копии из уголовного дела, узнала обстоятельства (его чуть было не репрессировали по доносу, но военный прокурор разобрался в деле и освободил деда). Но несколько месяцев он провел в заключении. Я читала и допросы его и доносы на него, любопытно.

И вот когда я решила все это сообщить своей тете, старшей дочери моего деда, реакция той была довольно резкой. Она ничего не хотела знать об этом и резко посоветовала мне нос в такие дела не совать. Я предложила выслать копии полученных документов, никакого интереса. Вот что это, страх или что вообще? Было это лет пять назад".

"Сама копалась в архивах Мемориала, доступных в инете, - пишет Tori Lemke, - И нашла строки о своем двоюродном деде. Оказывается он был священником-протестантом, и был осужден по доносу, и казнен в 1936 году. Но о нем мы - внуки и правнуки, ничего не слышали и полслова от наших родственников. Отец был коммунистом, много лет был директором крупнейшего предприятия на Дальнем Востоке, и дед (его родной дядя) оказался для него, для его карьеры, неудобной семейной историей... А вот про другого моего деда, который воевал во второй мировой войне, и после, был учителем истории в школе... Вот про него прожужжали все уши".

"Оправдывают. "Кабы чего! Осторожность прежде всего!". Да вы еще раз их предали", - пишет Виктория Гайко.

"Это есть оскотинивание. Но они этого не понимают. Это уже лагерный менталитет", - отмечает Александр Аржанов.

"Не правда, что рабы, а не холопы, - пишет Александр Антонов. - Именно холопы, потому что этимология страха и немоты с безразличием - исключительно шкурная! Тут нечего и доказывать! Основная и единственная мотивация - "как бы мне не потерять, не лишиться чего-нибудь из-за своей позиции! Как бы куска лишнего или единственного не упустить!"

"Да что тут удивляться,меня на работу сварщиком не взяли на металлобазу, - пишет Михаил Демченко. - Потому что не указал о судимостях родственников из-за принципа".

"Семью моего прадеда раскулачили и выслали в Игарку, - пишет Вячеслав Савельев. - Так его сын, мой дед, всю жизнь боялся что в любой момент отнимут всё заработанное".