Вильнюс-91: в курсе были и Горбачев, и Ландсбергис

Сегодня, 13 января, исполняется 20 леттрагическим событиям, произошедшим в Вильнюсе, тогда еще столице одной из 15 республик СССР.

Официально 13 января в Литве объявлено Днем защитника свободы. По литовской официальной версии, в этот день была предотвращена попытка «коммунистического советского руководства» остановить процесс восстановления литовской независимости. Но мужество простых, исполненных чувства любви к свободе литовцев, вставших безоружными против советских танков, якобы сорвало эти коварные планы. В России и среди «демократических кругов» (да и долгое время на официальном уровне) события 13 января 1991 года имели аналогичную трактовку.

Тем не менее, есть основания подозревать, что все было гораздо сложнее. Нет, массовый национализм, охвативший в ходе т. н. перестройки подавляющую часть титульного населения Литовской ССР, разумеется, отрицать никто не будет. Так же, как и тот факт, что еще 11 марта 1990 года Верховный Совет ЛССР, где большинство получили националисты из движения «Саюдис», принял Акт о восстановлении независимого литовского государства и выходе республики из состава СССР. Тогда же Литовская ССР была переименована в Литовскую Республику, на ее территории прекращалось действие Конституции СССР и восстанавливалось действие литовской Конституции от 12 мая 1938 года. Другое дело, что все эти акты отказались признавать не только органы власти СССР, но и прочие страны.

Даже США, которые официально с 1940 года не признавали вступления прибалтийских республик в состав СССР, не спешили в то время поддерживать все эти литовские инициативы. Для них важнее были хорошие отношения с Михаилом Горбачевым, который в то время и на внешнеполитической арене «доперестраивался» до того, что СССР уже постоянно стал делать одну уступку Западу за другой. К тому же с августа 1990 года вовсю разгорелся кувейтский кризис, в котором Западу была необходима советская поддержка. И поэтому ему было явно не до Литвы.

Между тем правительство «независимой» Литвы помимо «борьбы за свободу» стало форсировать и т. н. «реформы», которые начались со взвинчивания в январе 1991 года потребительских цен более чем в три раза. Упомянем, между прочим, что литовские «демократы» в этом отношении не так далеко ушли от Москвы, как кому-то может показаться. Вскоре, 2 апреля того же года, сугубо коммунистическое правительство СССР во главе с Валентином Павловым также взвинтило цены – тоже в три раза. Павлов, правда, настаивал на таком росте цен, еще будучи руководителем финансового ведомства в конце 1980-х. Но советское руководство, которое уже ощущало свою непопулярность в стране (по самым различным, зачастую диаметрально противоположным причинам), боялось идти на такие меры до последнего. Первый премьер «независимой» Литвы Казимира Прунскене оказалась решительнее и цены подняла, хотя во многом из-за этого надолго похоронила свою политическую карьеру.

Конечно, такой рост цен и в Литве вызвал массовое недовольство населения. И со стороны советского руководства, которое все-таки не оставляло надежд удержать Литву в составе Союза, грех было бы такой ситуацией не воспользоваться. Однако на практике все было сделано так, что главными выигравшими оказались литовские националистические силы. А авторитет центральной власти СССР был окончательно подорван – причем уже не только в Литве.

Уже на другой день после объявленного повышения цен, 8 января, у здания Верховного Совета Литвы собралось несколько тысяч человек, большинство из которых были «русскоязычными», т. е. рабочими предприятий союзного значения. Они потребовали отмены повышения цен на основные продукты питания, отставки литовского правительства, выразили недоверие парламенту.

Как рассказывает теперь сама Прунскене, ситуацией решил воспользоваться ее «соратник» по «Саюдису» и ярый недоброжелатель в душе – председатель Верховного Совета Литвы Витаутас Ландсбергис. По словам Прунскене, он давно мучительно переживал, что она пользуется большим авторитетом, и решил, воспользовавшись поводом, избавиться от нее. По настоянию Ландсбергиса Верховный Совет отменил постановление о повышении цен, и Прунскене вынуждена была подать в отставку. При этом хитрый Ландсбергис решил использовать начавшийся внутриполитический кризис для раскручивания собственной популярности, для чего стал разворачивать во всю ширь националистическую пропаганду.

Дело в том, что 10 января, в день отставки Прунскене, Михаил Горбачев направил в Верховный Совет Литвы обращение, в котором предложил «незамедлительно восстановить в полном объеме действие Конституции СССР и Конституции Литовской ССР, отменить ранее принятые антиконституционные акты». Разумеется, Ландсбергис увидел в этом отличный повод продемонстрировать перед всеми литовцами, какой он несгибаемый патриот, и он объявил обращение Горбачева «вмешательством во внутренние дела суверенного государства».

Кроме того, еще в минувшем 1990 году Горбачев издал указ о взятии под охрану объектов союзной, а также партийной собственности в Литве. Указ этот выполнялся ни шатко ни валко. Но именно в эти дни союзные структуры вдруг проявили в данном направлении активность и стали привлекать расположенные в Литве части Вооруженных сил СССР для взятия этих объектов под охрану. К тому же 8-9 января в Литву были переброшены бойцы спецподразделения КГБ СССР «Альфа», Псковской дивизии ВДВ и других частей. Кто отдал приказ об их передислокации – неизвестно до сих пор. Но, во всяком случае, и председатель КГБ Владимир Крючков, и министр обороны СССР Дмитрий Язов категорически отказывались признать и тогда, и впоследствии, что отдавали соответствующие приказы своим подчиненным.

Тогда 10 января Ландсбергис выступил по радио и телевидению с призывом к сторонникам независимости Литвы взять эти объекты под «защиту» и не допустить их занятия советскими военными. Но в течение дня 11 января советскими частями были заняты Дом печати в Вильнюсе, ретрансляционный телевизионный узел в Неменчине, другие общественные здания, принадлежащие КПСС в Алитусе и Шауляе. Здание ДОСААФ ЛССР, которое ранее захватили «саюдисты» и отдали под «Департамент охраны края» (фактически «незаконное вооруженное формирование»), также было в ночь на 12 января без сопротивления занято советскими военными. Тогда же десантники взяли под контроль телефонный усилительный узел Вильнюса. Стоит уточнить, что, как заявляет тогдашний командующий вильнюсским гарнизоном генерал Владимир Усхопчик, военные не только имели приказ не применять оружие, но и – во избежание возможных инцидентов – им вообще не выдавались боеприпасы, и они могли иметь при себе только холостые патроны.

Впрочем, тогда, похоже, никого из политиков это обстоятельство уже не интересовало. Руководство Верховного Совета Литвы призвало население выйти на улицы и принять участие в охране зданий Верховного Совета, радиоцентра, телебашни, телефонных станций. А литовский МИД (да, у республик в составе СССР были и собственные МИД) направил в адрес Министерства иностранных дел СССР ноту протеста в связи с «оккупационными действиями на территории республики советских военнослужащих».

Тогда же на пресс-конференции в ЦК КПЛ (на платформе КПСС) один из руководителей компартии, Юозас Ермалавичюс, объявил о создании Комитета национального спасения Литовской ССР, который провозглашался единственным легитимным органом власти в Литве. Правда, «в целях обеспечения безопасности его членов» состав Комитета оглашен не был, что уже заранее не только не придавало авторитета этому Комитету, но и ставило под сомнение серьезность его намерений.

Правда, как утверждает РИА «Новости», Комитет все же пытался предпринять некоторые действия. В ночь с 12 на 13 января в здании вильнюсского горкома Компартии Литвы якобы «были проведены оргмероприятия по подготовке и введению президентского правления (т. е. прямого правления президента СССР Михаила Горбачева. – Прим КМ.RU) в республике. Спешным порядком готовились рабочие дружины, была отключена связь. Когда в здании горкома собралось несколько десятков рабочих, им вручили заранее подготовленную петицию Комитета национального спасения. В ней содержались требования отставки Верховного Совета республики».

Но Ландсбергис уже успел объявить, что «любая марионеточная просоветская власть не имеет никакого законного основания, и любые ее решения абсолютно необязательны для граждан Литвы». По его призыву тысячи граждан (в основном литовцы, но немало было и русских) стали стекаться к Верховному Совету, чтобы защитить «народных избранников». Делегация Комитета национального спасения с петицией в адрес Верховного Совета была остановлена и избита на подступах к его зданию.

Тем временем в Вильнюс прибыл заместитель министра обороны СССР Владимир Ачалов – правда, с весьма неопределенными полномочиями и неясными задачами. Сам он, как известно, человек решительный, но, как можно понять из его более поздних заявлений, каких-то конкретных поручений или приказов ни от военного руководства, ни от руководства СССР он не получил, и сколько ни ждал, так ничего и не дождался.

Между тем указ президента СССР о взятии под охрану объектов собственности никто не отменял, и, как можно догадываться, не имея других конкретных поручений, Ачалов решил продолжить его реализацию. Следующим таким объектом оказалась вильнюсская телебашня, возле которой и произошли 13 января трагические события. Их хронологию так излагает РИА «Новости»:

13 января «в 00:50 к центру Вильнюса приблизилась колонна бронетранспортеров и танков.

В 01:30 здание литовского парламента было окружено 10 танками, которые, расчистив заграждения из автомобилей, подготовили условия для штурма телецентра бойцам спецподразделения КГБ СССР «Альфа».

Альфовцы заняли здание.

В 02:10 диктор литовского телевидения в прямом эфире сообщил, что здание захвачено войсками. На этом передачи были прерваны. Радио Вильнюса передало сообщение, что Москва начала агрессию против суверенного государства – Литовской Республики.

В 02:35 подразделения Советской армии захватили Вильнюсское телеграфное агентство.

В 05:04 канадское радио сообщило, что президент СССР Михаил Горбачев отдал приказ к отходу армейских сил. Танки отошли от зданий парламента и телевидения.

Всего в ходе войсковой операции погибли 14 человек – 13 защитников телебашни и офицер группы «Альфа» Виктор Шатских; свыше 600 человек получили ранения».

После январских событий 1991 года бывший министр обороны Литвы Аудрюс Буткявичюс заявлял, что защитники не открывали стрельбы, т. к. получили соответствующий приказ, но позднее он же признал, что стрельба велась не только альфовцами, но и непосредственно из телебашни, где находились отряды департамента охраны края. Это свидетельство вообще весьма показательно, чтобы оценить и моральный уровень лидеров «борьбы за независимость Литвы».

Еще более любопытным представляется свидетельство Витаутаса Петкявичуса, литовского писателя, одного из создателей и первого председателя «Саюдиса». «13 января 1991 года. 1:50 ночи. Вильнюс блокирован танками и бронетранспортерами. Десантники Советской армии штурмуют телевидение, радио, министерство финансов. В здании Верховного Совета окна заложены мешками с песком. На площади – 100 000 народу. У телецентра происходит трагедия – от пуль гибнут 13 человек. Обстановка в городе была настолько напряженной, что в любой момент мог произойти катастрофический взрыв. Стороны конфликта (военные и гражданские) вели себя вызывающе, провоцировали друг друга», – так описывает Петкявичюс события этого дня в своей книге «Корабль дураков».

Между прочим, он вспоминает: «Член Совета президента СССР М.С. Горбачева писатель Борис Олейник с группой депутатов Верховного Совета СССР прибыл в Вильнюс, чтобы помочь найти выход из создавшегося положения. В своем отчете М.С. Горбачеву Б.Олейник писал: «Совершенно растерявшийся Ландсбергис призвал тысячи человек, чтобы они его защищали. Опасаясь штурма, он старался задержать нас в парламенте как можно дольше. Мы же доказывали ему обратное: чем скорее мы начнем переговоры с военными, тем будет лучше для обеих сторон. От этого выиграет вся Литва».

Витаутас Петкявичус продолжает: «В «Саюдис» В.Ландсбергис пришел с кафедры марксизма-ленинизма консерватории. Решение о том, что он будет руководить «Саюдисом», было принято на заседании ЦК Компартии Литвы по предложению председателя КГБ Литвы генерала Эйсмунтаса. Такое решение не было случайным, а объяснялось тем, что В.Ландсбергис уже много лет сотрудничал с КГБ, искупая вину своего отца, который в годы немецко-фашистской оккупации Литвы занимал должность министра и посылал Гитлеру приветственные телеграммы.

Сразу после войны В.Ландсбергис помог советским карательным органам раскрыть созданную в мужской гимназии «Аушра» (впоследствии – гимназия им. Комсомола) антисоветскую подпольную организацию. Как было сказано на совещании каунасского актива, эта подпольная организация читала и распространяла запрещенную литературу, а один из ее членов, сосед В.Ландсбергиса по парте Алоизас Сакалас, писал тайные воззвания и вербовал кадры для будущей организации.

В.Ландсбергис был и автором отчета-доноса на музыкальную знаменитость Литвы Саулюса Сондецкиса, который якобы поддерживал деятельность своего отца Сонды во Всеобщем комитете освобождения Литвы. Этот комитет действовал в США и ставил своей задачей свержение советской власти в Литве.

В «Саюдисе» «музыкант-интриган» В.Ландсбергис не один раз путал деньги организации с собственными. В частности, на собранные В.Петкявичусом и другими активистами доллары он купил у французов музыкальный синтезатор и другое нужное ему дорогое профессиональное оборудование. В кармане Ландсбергиса исчез и миллион долларов, который собрали канадцы для литовских сирот; туда же провалился и дар норвежцев литовскому народу.

Сегодня многие исследователи «Саюдиса» обвиняют Ландсбергиса в том, что он не был или не хотел быть «честным политиком». «Это – детское обвинение, – пишет В.Петкявичус. – Он не только не хотел, но и не мог быть таким, поскольку понятие «честный политик» считал и продолжает считать абсурдом, предрассудком ограниченных людей». По его мнению, «этот предрассудок необходимо постоянно и без зазрения совести использовать для собственных целей согласно широко распространенной формуле: дела и деньги дураков принадлежат умным».

Вину за трагедию 13 января 1991 года Петкявичус возлагает на Ландсбергиса. Именно на совести Ландсбергиса и Аудрюса Буткявичуса, пишет он, кровь 13 жертв, погибших в ночь с 13 на 14 января 1991 года во время захвата советскими десантниками Вильнюсского телецентра. «Это по их воле несколько десятков переодетых пограничников (незаконное формирование, созданное литовскими властями. – Прим. КМ.RU) были размещены в Вильнюсской телебашне. Они стреляли сверху вниз боевыми патронами», в то время как «участники штурма... стреляли снизу холостыми... О том, как все было, мне рассказывали... несколько пострадавших пограничников. Они пытались восстановить правду через прессу, но ничего не могли доказать, поскольку были вычеркнуты из числа защитников».

После штурма Аудрюс Буткявичус рассказывал в одной лондонской газете: «Нужно было разъярить толпу. Размещая в башне переодетых солдат (точнее, боевиков Департамента обороны края. – Прим. КМ.RU), я очень рисковал».

А вот что свидетельствовал приехавший тогда в Вильнюс Борис Олейник. В своем отчете М.С. Горбачеву он писал: «Военные были до крайности раздражены. Командиры жаловались, что в последнее время они подвергались травле не только со стороны печати, радио и телевидения, но и со стороны гражданского населения, которое забрасывало их камнями, обзывало оккупантами и без перерыва митинговало перед воротами Северного городка. Напряженность усиливали жены и дети военных, прося защиты от постоянных издевательств и оскорблений.

Относясь с пониманием к их боли, я все же пытался выяснить, кто дал приказ штурмовать 13 января телебашню. Командиры ответили, что военные двинулись сами, желая помочь своей депутации, которая направлялась в парламент с петицией, но в пути была остановлена и избита. Несмотря на это, мы все равно требовали показать приказ или сказать, кто из Центра его отдал.

Генералы несколько раз уходили в отдельную комнату советоваться, а мы в ожидании ответа курсировали между военными и Ландсбергисом, пока в 22 часа 14 января не усадили обе стороны за стол переговоров. Наконец мы вынудили отменить приказ о введении в Вильнюсе комендантского часа. Тогда и люди стали расходиться от парламента».

Далее Олейник высказывает предположение, что штурм Вильнюсской телебашни осуществлялся с ведома и согласия Горбачева, но о штурме знал и Ландсбергис. «Сами военные без приказа или устного разрешения не могли даже тронуться с места, – пишет Олейник, – и эта трагедия, Михаил Сергеевич, произошла не без Вашего ведома. Так было в Карабахе, Сумгаите, Баку и Оше, так было в Фергане, Тирасполе, Цхинвале и Тбилиси... Работал один сценарист, но, самое странное, с обеих сторон. Кто отдал приказ, кто нашептал, кто велел Ландсбергису заранее, за два дня собирать людей к парламенту, если Вы ничего не знали о штурме?

Почему было разрешено задержать и избить русскую делегацию, если Ландсбергису сообщили о ней заранее?

Почему позволяли Терляцкасу и ему подобным учинять безобразия перед Северным городком?

Кто предупредил Буткявичуса о том, что, во избежание кровопролития, в штабе было принято решение стрелять холостыми? Он в течение двух дней кричал об этом по радио и через мегафон...»

Эти вопросы и по сей день остаются без ответа – причем как в Москве, так и в самой Литве. Более того, хотя там эти трагические события стали поводом для учреждения государственного праздника, задавать излишние вопросы о полноте всей картины дня 13 января 1991 года в Литве оказывается совсем небезопасно.

На днях лидер Социалистического народного фронта Литвы Альгирдас Палецкис во время дискуссии о тех событиях заявил: «А что было 13 января у башни? Как сейчас выясняется, свои стреляли в своих». Вильнюсская прокуратура тут же начала расследование в отношении Палецкиса по статье Уголовного кодекса, предусматривающей ответственность «за публичное одобрение международных преступлений, преступлений СССР или нацистской Германии против Литовской Республики или ее жителей, их отрицание или грубое принижение». С Палецкиса взяли подписку о невыезде. Согласно этой замечательной статье литовского УК, Палецкису светит до двух лет тюрьмы.

Правда, он не только не хочет признавать свою вину, но еще и «усугубляет», продолжая настаивать на своей правоте. «Ведь я не из воздуха это взял, а опираюсь на показания свидетелей событий 13 января у башни, которые видели, что стреляли и сверху, с крыш», – говорит Палецкис. Он также сообщил, что принес «несколько книг, судебных решений 1999 г. по делу о 13 января, о ранах, полученных от прошедших сверху вниз пуль, о том, что были люди, которые, по показаниям свидетелей, находились на крышах и стреляли вниз». В довершение всего Палецкис поставил под сомнение саму литовскую юстицию: ведь, по его мнению, «запрет выражать свое мнение является нарушением одного из основополагающих прав человека – свободы слова и мысли».