Одна веселая история...

Часть 1. Армия.
21 сентября, 8:40

Все наши беды родом из детства. Мои – не исключение. Я курил анашу, пел песни под гитару в подъезде, родители хотели, что бы я стал «нормальным». Но, чем больше они этого хотели, тем больше я сопротивлялся. И в голову папе пришла гениальная мысль –надо, что бы меня воспитала армия!!! Надо сказать, что за год до описываемых событий у меня была травма, в драке ударили кастетом по спине, ну и получился перелом двух позвонков. Врачи клятвенно уверили, что с переломом позвоночника в армию НЕ БЕРУТ. Я, пребывая в полной уверенности, что армия мне не грозит, как то расслабился. 18 лет мне исполнилось 29 мая, а 31 вдруг пришла повестка. Ну, думаю, быть не может, ошибка какая то…А ларчик открывался просто, мой отец, достаточно крупный партийный работник, и невозможного для него было мало, он захотел, военком под козырек исполнил. И вот, 2 июня прихожу в военкомат, никого нет, только один прапорщик, на вид безвредный.

-«Поехали в облвоенкомат»-как то тихо говорит он, и, вроде дает мне выбор.

-«Поехали»- говорю я, зная, что это- пустая затея, и любая комиссия меня забракует. Но отец мой был партийный работник, и тогда я мало знал об их возможностях.

Облвоенкомат был пуст, но подъехала «Газель», меня втолкнули, водитель выжал педаль газа до упора, и моя служба в рядах вооруженных сил началась. В Запорожье, куда закинула меня судьба, в моем личном деле оказались подписи врачей, удостоверяющих, что я годен к воинской службе. Но, самое смешное, что он решил меня отдать во… внутренние войска. Сейчас, конечно, разницы нет, а тогда была, еще какая! Я ведь вырос на улице, сам был приблатненный, говорил на жаргоне, как можно было такого отправить в ВВ?. Форма жгла меня, но тогда я не был диссидентом, я был просто протестным дурачком. Учебка заканчивалась, и нас всех перевели по частям для несения службы, меня перевели в Симферополь. И вот, первый конвой. Выдали пистолет Макаров, и 16 патронов. Поехали мы на тюрьму, надо было перевести заключенных в «столыпин». Обыск, в котором я не принимал участие, прошел быстро, хотя, мне казалось- 1000 лет. И вот, из комнаты досмотра надо перевести людей в зечку- все просто? У машины 4 отделения внутри. Одна большая общая камера, там рассчитано на 20 человек. Две одиночки,это для женщин, или особо опасных, и место для конвоя. Задача – перевести 50 человек в один прием. Вы скажете – запихать, а как, они не хотят ехать в тесноте, сопротивляются…Мы первые запустили спутник, человека в космос, много, чего натворили…И вот вопрос- как заставить людей набиться в машину, как селедка в банке, так плотно? Не знаете? И я не знал, пока не увидел мудрость нашей власти… Конвой поступал очень просто, спускал собак на последних. Первые, понимая, что последним не сладко, втягивали животы, вот вам и решение проблемы. Но картина, когда собака рвала людей, вызвала у меня странную реакцию. Тут надо сказать, что накопилось. И ненавистная форма, и позвоночник, который даже не посмотрели…Спонтанная реакция ВСЕГДА следствие накопившихся реакций. Она сама по себе выглядит странно, и необычно, хотя всегда проста, естественна и логична. На человека надевают ненавистную форму, потом заставляют делать то, что вгоняет его в краску. Человек пока держится, но последняя капля заставляет ломать ситуацию, и действовать.

-Бах,бах. Я достал пистолет, и застрелил собаку. Мне трудно писать эти строки, да, я реально убил одну, и ранил другую собаку. Стою, конвой в шоке. У меня в руке дымиться пистолет. Самое страшное для человека –это когда человек не знает, что происходит. Прапорщик, мой старший, вдруг вспомнил о своих детях (нашел место и время)

-«Игорь, у меня дочка»…-тихо произносит он. Знаю, что у всех дети, ну, или солдаты чьи то дети. Но и заключенные, тоже люди, и чьи то дети и отцы… Понимая,что власть перешла ко мне, я скомандовал

-«Лишние покиньте машину»- В машине остались лишь те, кто сидел на сидениях, те, кто стоял, бросились в камеру обыска. Они тоже испугались.

Оставив в машине положенное число заключенных, а именно 22, я дал команду, и мы поехали. Но лично мне далеко ехать не пришлось. Когда машина выезжает из тюрьмы, кто то выходит, что бы расписаться в документах. Вышел я, и тут же был арестован. Конвой уехал без меня. Впервую очередь меня разоружили, забрали пистолет, патроны. Двое суток меня не трогали, а потом вызвали на допрос.

-«С какой целью ты напал на караул?». Нападение на караул, статья тяжелая, и, если честно, я морально готовился к 10 годам. Но сдаваться не собирался.

-«С целью восстановления законности»- не моргнув глазом, ответил я. Они сделали ошибку, посадив меня в общую камеру. Там такие специалисты…. Они и подсказали, как себя вести. Посмеялись, и подсказали.

-«Что тебя побудило напасть?»

-«Фильм Ромма «Обыкновенный фашизм», там фашисты тоже собаками травили советских людей…»

Допросы длились примерно неделю, при чем последние пять дней меня держали без сна. Делалось это просто, допросы велись и ночью, и вечером, по 18 часов в день. Отпускали в камеру только утром (или вечером). Видя, что я создаю им проблемы, и не подписываю тупо все, что они хотят, меня перевели в трюм. Смешное место. Трюм находится всегда в подвале, нарка застегивается днем, ни сидеть, не лежать там нельзя, параша рядом, и от потоков воды страшная сырость. Но главная проблема- холод, там температура и днем, и ночью около 12-14 градусов, а из одежды оставляют брюки и рубашку. Через час начинает колотить, холод проникает до мозга костей. Правда, наш строй был гуманен, давали кипяток три раза в день, без него можно было помереть. Но хватало тепла от кипятка минут на 20-30. Интересно, пытка ли это? И применяют такой способ с одной целью. Мол, подпиши, и выспишься, согреешься. Они, наивные, не знали, что я могу обходиться без сна несколько дней. А холод вганял меня в прострацию. Так мы боролись, не знаю, чем бы это все закончилось, но следователь как то сказал-

-«Нормальный человек уже давно дал бы показания. А может, он не нормальный?» - И меня под белы рученьки, отвели к психиатру. Тот, в свою очередь написал, что меня надо обследовать (даже тогда боялись в одиночку ставить диагнозы). И вот, я в психушке, месте довольно любопытном только потому, что это была не обычная психушка, а спец - место, где мне встречались и гении, и маньяки. Советская власть не видела различий между этими категориями людей...

Продолжение. Часть 2. Психушка.
21 сентября, 9:08

Психушка, особенно спец - место довольно любопытное. Сейчас много спорят – было что, не было, много мнений разных… Но мало реальных свидетелей, которые прошли через них, и способны сейчас говорить… Я много раз задавал себе вопрос- а что было бы, если бы мне показали спец, поводили по нему несколько минут, и вернули в камеру. История конечно не знает сослагательного наклонения, но , всё-же внешний вид этого заведения нуждается в описании. Само помещение – обычная тюрьма, обычные камеры, обычный мент, который ходит по обычному периметру стены, персонал в обычных белых халатах, вообще так, ничего особенного. Но лица, это что-то. Иногда безумные нам попадаются на глаза в обычной жизни, но не часто, мельком, и мы не обязаны быть с ними рядом. И они не заколоты всякими препаратами. Там десятки (в отделении находилось единовременно до сотни идиотов) безумных лиц, которые сразу оказываются рядом с тобой, их руки тянутся к тебе, они что-то говорят, но понять сложно. Если бешеная собака вызывает у нас отвращение, но мы знаем, как себя вести, то они гораздо страшнее собак, а как вести себя – не ясно. Помню, я только зашёл, иду по коридору, кожей чувствую, кто-то сзади крадётся. Поворачиваюсь, вижу идиота, на лице страшная гримаса, руки расставил в стороны и вверх, заносит их надо мной. Я не самый трусливый в этом мире, но сердце, прыгнув по началу в пятки, продолжило своё путешествие по всем органам, и выпрыгнуло из груди. Это был даже не страх – животный ужас. Вот тогда я подумал, что лучше бы сдался, дал им какой ни будь мотив, получил свой срок, и спокойно отсидел бы. Но вышло, как вышло, и назад дороги не было. Какое-то время мне придётся провести здесь, и надо было привыкать. Но, как вскоре выяснилось, не всё так страшно, как кажется. Только я сел на свою нару, как вошёл парень, видно – приблатнённый, и сказал, что пацаны хотят со мной говорить. Ну это уже моя стихия, и я обрадовался такому повороту. Захожу в их хату, вижу нормальных блатных. Спрашивают, кто я, откуда, и каким ветром. Рассказал. И тут всё, как по мановению волшебной палочки, изменилось. Они слышали историю, произошедшую на тюрьме, телеграф там работает дай – боже, моментально появился чай , заварили, пустили по кругу. Отнеслись с уважением. Спрашиваю – «Расскажите, что здесь за тема, что за жизнь, тюрьму понимаю, а спец ещё нет». Ну мне рассказали, что отделение состоит на половину из идиотов, но есть ещё и разные группы, блатные, ну или принудчики (это люди, совершившие преступление, но купившие неподсудную статью, шизу), солдаты и другие. Жить можно, но есть нюансы. В конце коридора была инсулиновая палата. Звучит, как песня советских времен, нежно даже. На самом деле это – палата смертников. Туда попадают нормальные люди, выходят – растения, у которых нет даже элементарных инстинктов, даже есть сами не могут, их кормить надо, не помнят ни имени своего, ни жизни до палаты. Достигался такой эффект просто – кололи инсулин по возрастающей, 4 единицы, 8, 12 и так далее, пока не наступал инсулиновый шок. Затем кололи препараты, сильно действующие на мозг, типа Модитена Депо,маслянистого препарата, и ныне применяющегося при лечении злокачественной шизофрении. Эффект от укола длился от 2 до 4 недель.Но, если подобные препараты "тормозят" шизофреников, то нормальные люди просто сходят с ума на этот период. Но, в Советское время, наша передовая психиатрия была впереди планеты всей, гордись, советский народ... «Лечение» состояло из 12, 16 или 24 шоков. Я слышал, был случай, когда человек пришел в себя после 12-шокового лечения через несколько лет. Но 16, а тем более 24 шока – это смертный приговор. Об этом мало знают потому, что свидетелей этого в живых почти не осталось…После «лечения» человек, точнее – его тень, умирал за несколько лет. Все смертны, не правда ли?

---(((((Тут не могу удержаться, и должен написать маленькое отступление. Мы очень мало знаем о жизни в подобных заведениях, свидетелей почти не осталось,смертность там была очень высока, но ещё более высок процент людей, которых психиатрия свела с ума. К сожалению, добросовестных журналистов у нас так же мало, как добросовестных политиков, учителей, врачей...А общественное мнение формируют передачи, подобные вот этой -
http://www.youtube.com/watch?v=gXA_PREAjf4 , мерзкой, лживой, подлой передачки. Советская власть, со своих первых дней поняла, что психиатрия может быть использована в борьбе с инакомыслием, но возникла проблема. Врачи того времени - думающие, умные люди редко шли на поводу у преступного режима, и были плохо управляемы. Власть решила эту проблему просто - военизировала психиатрию, так появились врачи в погонах - самое позорное явление тех лет, они не просто "лечили", а выполняли приказы, как военные люди. Конечно, не все надевали погоны, а самые подлые отморозки, те, кто от смерти других получал удовольствие. А "благодарности" действительно были, сейчас я расскажу о таком случае.
Вызывает меня как то Юра, зав. отделением, в кабинете он, и пара санитаров - охранников. Протягивает лист бумаги, и ручку -
-"Пиши, что лечением доволен, и, обязательно, благодарность в конце".
Конечно, очень хотелось плюнуть в его довольную харю, порвать бумагу, остаться с гордо поднятой головой. Но те времена - особые, безопастность человека - это был пустой звук, если бы я так поступил, то по новой получил бы сульфазин в четыре точки - очень болезненная процедура, по сути своей - пытка, в которой участвуешь ты, и "лекарство", разрывающее твое тело на части, и это при температуре тела более 40 градусов,галоперидол - сковывающиц препарат, превращающий тебя в "Ёлочку", как мы в шутку называли тех, кого сводили судороги, и многие другие "прелести", находящиеся на вооружении психиатрии тех лет.
-"Не могу я написать такое, это же не правда, а я, с недавнего времени стал верить в Бога, и, против его не пойду". -мой ответ был продиктован не столько верой, а, скорее жизненным опытом. Местные старые каторжане рассказали мне, что, если тебя вербуют, или требуют чего то, чего ты не хочешь делать, съезжать надо на Бога, тогда не будут сильно приставать. Так и в этот раз, Юра поморщился, и заорал-
-"Пошел вон, придурок".----))))

Как то так получилось, что я стал во главе солдат, они называли меня папой, хотя мы были одного возраста. А я делил грев (водка, анаша) , которые время от времени заходили разными каналами, решал споры, ну вобщем, иногда чувствовал себя Соломоном, иногда Цезарем, ну, в любом случае, очень сильным….Да, дурак дураком, но мне тогда было 18 лет… У меня в деле было записано место работы папаши, и врачи, без его согласия, не рисковали применять ко мне «лечение» первые 2 месяца. Но самая интересная группа, это несколько старичков, державшихся вместе, называющих друг друга по именам-отчествам , каждый день они начинали с водных процедур, затем зарядка, какие-то чистые, светлые старички с умными лицами… Это оказались политические, их уважали все, хотя они этого не добивались.

Ну например человек, с которым я быстро подружился, Валера Осанов, сидел без выхода 40 лет, 25 в лагере, затем 15 в психушке. Но не смотря на такой срок сохранил ясность ума, интеллект, и интерес к жизни. Ему было около 60, и беседы, которые мы вели не забуду никогда… Он был гений, уникальный человек. Но так сложилась его жизнь.
Я слышал о докторе Менгеле. Не знаю, что о нем сказать. Но у нас был Юра, «Хромой», типа-заведующий отделением, вот монстр, так монстр. В среднем каждый день один человек по эго распоряжению попадал в инсулиновую палату, сколько народа он убил – не знаю, но счёт идёт на тысячи. Ходил, сучёнок, с охраной, боялся… Говорят, его когда-то чуть не убили, поломали ноги, рёбра, но он выжил, и ещё больше рассвирепел. Но тогда меня это мало трогало. Я был каждый день пьян, сыт, да,у меня ещё был роман с санитаркой, так что и с женским полом проблем не было, вообще, как сыр в масле катался два месяца. А страшные лица на поверку оказались совсем не страшные, ну на пример тот, что шёл сзади меня в первый день, кличка – змей горыныч, безобидный малый, просто так ходил. Но всё когда-нибудь заканчивается. Приехал на свиданку папаша. Как только его увидел,не смог сдержаться. Пендель он получил сходу,вместо –здравствуй. Санитары меня оттянули, и свиданка закончилась, не начавшись. Видимо, там были и врачи, не помню. Но они посоветовали папику применить ко мне инсулино-терапию (название умиляет меня до сих пор) пообещав, что после неё я изменюсь в лучшую сторону, и никогда проблем доставлять не буду. И он согласился. Утром обход, Хромой, с довольным видом объявляет –«Ты завтра в инсулиновую на 24 шока». Да, судьба – весёлая. С неба даже не на землю, а под неё, в царство мёртвых… Ситуация такая. Не пройти эту «терапию» я не могу. Были такие,кто шёл в отказ. Приходит буц – бригада, привязывают к нарке,и колят. Но если пройду эту «терапию», это хуже смерти, несколько растительных лет, без имени, и без единой мысли, и всё. Прихожу к Валере, думаю, он умный, может, поможет. Он слышал разговор, сидит, улыбается… Я в шоке, ведь мы были друзьями, а он улыбается… Что делать – спрашиваю. –«Думай» - говорит он. «Да что там думать, съехать невозможно, а если начнут колоть – это конец» Так, проведя некоторое время в пустых, как мне казалось разговорах, выход я не нашёл. А он сидел, и улыбался. « Может, сбежать. Но как? Без помощи с воли убежать не получится» -говорю я. –«Не получится» - эхом повторяет он. –«Отказаться не могу» -«Не можешь». «После терапии не выживу» - «Не выживешь». Но если я чуть не плакал, то он, уже не сдерживаясь ржал во всё горло. «Гад, говори, что делать»- взяв его за грудки, и тряся во все стороны, очень вежливо, с матом и феней, спросил я. –« Игорь, скажи, у тебя есть хотя-бы один шанс из тысячи, или их миллиона выжить?» -голосом доброго доктора Айболита спросил Валера. «Нет». Несколько угрюмо, в соответствии ситуации ответил я. –« а если я тебе дам один шанс, какой бы он странный и дикий не был, ты им воспользуешься?» Он ещё спрашивал! –«Ну тогда слушай…» То, что он рассказал, повергло меня в шок, до того оно было глупо, точнее – безумно. Но вместе с тем, это был единственный шанс, один из тысячи, сумасшедший риск, но все –же в таком положении харчами не перебирают

Окончание. Часть 3. Валера.
21 сентября, 9:13

Мы подошли к той части истории, где надо соблюдать точность происходившего, особенно диалоги. Постараюсь. За точность диалогов не ручаюсь, но смысл передам верно, хотя прошло много лет с тех пор, уже 30, Боже мой, как летит время. Кто то ходил на демонстрации, и носил плакаты - "Слава КПСС", а я в это время внимательно слушал Валеру...

Надо пару слов сказать о человеке, которого я слушал. Свой первый срок он получил после войны, которую прошёл военным разведчиком, много раз ходил за линию фронта. Арестовали его за письма к другу, которые он писал во время войны. Но пока воевали, начальство не отдавало его НКВД, он был классный разведчик. Но когда всё закончилось, его, конечно, арестовали. На следствии он повёл себя «нагло», не желая признавать своей вины, и ему впаяли по максимуму, обвинив, что за линией фронта он передавал сведения немцам. И поехал герой войны на 25 лет. Потом амнистия. Сейчас мало, кто знает, как она проходила. Вызывали зк, сидела комиссия, сплошные тыловые полковники. Зк должен был раскаяться, и попросить прощения. Тогда его прощали, и амнистировали. Большинство конечно, так и поступали. Мы не можем их судить, ведь мы не были на их месте, но были люди, которые не соглашались с приговором, и настаивали на своей невиновности, отказываясь что-либо просить. Так поступил и Валера. Таких не выпускали, оставляли досиживать. За эти годы его дважды пытались «реабилитировать», но наталкивались на тот-же ответ. Да, воля у человека была железная. Он однажды пытался бежать, история его побега была описана Солженицыным в ГУЛАГе, но там есть неточность. Они валили лес для зоны, скрутили конвой, связали, и на машине ушли на рывок. Но конвой быстро развязался, и поднял тревогу. На третий день их всех взяли, местные выдали. И последний километр, перед лагерем, их привязали верёвками к машине, и тащили по земле, так что в лагерь доехали они уже без кожи, сплошное кровавое мясо. Но что удивительно, я по молодой глупости спрашиваю, почему не завалили конвоиров (тогда было-бы больше времени).
"Они бы Вас не пожалели, если бы увидели, что бежите, враз всех положили бы." А он отвечал
–«А чем бы мы тогда отличались от них?».
Вот, такой человек. Отсидел от звонка до звонка. Но КГБ не могло просто выпустить его, он был в «чёрном списке» непокорных… Они за неделю до его освобождения пришли к его сестре, которая, по сути, никогда не видела брата, и рассказали ей страшную историю побега, что мол он – такой урод, что в побеге ел человечину, и вообще конченный урод, маскирующийся под порядочного.… Поверила, и через 2 дня после его освобождения вызвала «скорую», утверждая, что её брат сошёл с ума. В скорой врачи были в погонах, свои люди, и быстро отправили его на бессрочное лечение, когда мы встретились, он там был уже лет 15… А об уровне его интеллекта можно судить по одному случаю. Как-то, в конце 90, начале 00 я познакомился с работой Неша, за которую он в 1994 году получил Нобелевскую премию за своё знаменитое «равновесие Неша». Как я был удивлён, в 1981 году эту формулу говорил мне Валера… Тогда я не до конца понял её значимость в силу своего возраста, но запомнил крепко. А вычислил он её ещё в лагерях… Да,чудны дела твои,Господи…

-« Понимаешь»- начал свой монолог Валера – «Мы все рождаемся, живём и умираем, это –непреложная истина. Но если при рождении нас не спрашивают, то как прожить, и как умереть, выбирает сам человек. И качество жизни зависит от самого человека. Продолжительность жизни не имеет значения, люди цепляются за жизнь, превращаются в животных только для того, что – бы выторговать лишние год – два… И кода наступает пора прощаться с жизнь, это надо делать спокойно и осознано, как человек. Посмотри на тех, кого ведут в инсулиновую хату, они – уже растения, они смирились, и приняли свою судьбу, их надежда на то, что через пару лет вспомнят своё имя, просто смешны, даже если вспомнят, растениями всё равно останутся. А теперь давай представим себе, что туда идут не растения, потерявшие волю, а люди, гордые и свободные, что тогда было-бы? Запомни, Игорь, если бы каждый, невинно приговорённый забирал бы с собой по одному палачу – не стало бы палачей на этой земле, нас больше, чем их, много больше, и только наша покорность позволяет им творить беспредел.»

-«Ты предлагаешь мне убить Хромого?» - удивился я, странно было слышать такие слова от мягкого, культурного, интеллигентного человека…

-« Я тебе показываю, что в любой ситуации есть варианты. Ты зациклился на тех, которые не рациональны, и из-за этого не видишь остальных… Если замочишь Хромого, тебя разменяют, он мент при исполнении, но это даст тебе пару лет жизни на следствии, всяко лучше, чем завтра погибнуть. Плюс мир очистишь»

-«А есть ли ещё варианты, ты сам говорил, негоже бороться за несколько лет жизни?» - с надеждой спросил я.

-«Конечно. Есть например вариант через пару месяцев свалить от сюда на свободу с чистой совестью, при полном умственном здоровье» - улыбнулся Валера. Он же знал его заранее, и просто учил меня жизни, нашёл, сука, время, подумал тогда я. Но много позже понял, что это было идеальное время для обучения.

-«Говори,не томи, время идёт, уже ночь, а к утру надо сделать то, что можно…»

-« Скажи,чего больше всего боятся врачи?»- Валера был специалист по странным вопросам.

-«Ну не знаю, смерти»

-«Близко, но не точно. Они боятся смерти пациента, в этом случае они лишаются положения, должности. Государство, легко убивая нас, нам самим категорически запрещают это делать»

Тут в голове у меня прояснилось. Валера говорил о суициде, наивный. У нас в отделении суициды случались часто, 2-3 раза в неделю. Их результатом были вязки (привязывали к наре) и галоперидол (сковывающее «лекарство, судорогой сводящее мышцы).

-«Это всё чепуха, без толку, ничего не получится, вон, сколько пытались, и ничего не получается»- огорчённо сказал я, чувствуя, как умирает надежда.

-«Понимаешь, какая штука, одно и тоже действие, совершённое с разными целями, ведёт к разным результатам. Как они это делают? Лезут в петлю аккуратно, что-бы не повредить шейные позвонки, только повесились, тут же друзья поднимают тревогу, провисит он максимум минуту, его вынут из петли, и заколят. Или надрежут вену, типа – вскрылся-, тут же тугая повязка, и голоперидол. Нужен реальный суицид, с реальными шансами умереть, и что бы невозможно было откачать на месте. Тогда появляется шанс. Конечно, есть шанс и не выжить. Но в твоём положении грех харчами перебирать»

-« И что ты предлагаешь, какой суицид лучше?»

-«А это решай сам». Странный разговор. И странное решение, что бы выжить, надо себя убить. Парадокс. Повешение, передоза были отвергнуты сразу по причине их наивности. Оставался один путь – вскрыть себе вены, но вскрыть так, что-бы мало не показалось. А там, как кривая вывезет. Я быстро нашёл мойку и заточку. Под утро попрощался со всеми на всякий случай, затем час настраивался. И вот, на рассвете, решился. Я не резал вены, как это обычно делают, а бил сначала мойкой, потом заточкой изо всех сил себе по предплечьям, перебивая все вены, которые попадались на глаза. Не надрезал, а перебивал. Фонтаны крови, руки превратились в кровавое месиво. Никогда не думал, что человек так быстро теряет сознание от большой кровопотери. Вбежавшие санитары были, как ни странно, людьми опытными, даже не попытались останавливать кровь понимая, что это бесполезно, тянули куда-то, но последнее,что помню,это мысль -"Перестарался", а дальше - тишина и темнота.

Дальше все было просто, как угол дома. Очнулся в реанимации на третьи сутки. Потеря крови сказалась, слабость была такая, что руку поднять было почти невозможно. Но конвой, который дежурил у реанимации, напился, будучи в уверенности, что я сбежать не смогу. Конечно, я попробовал, но упал сразу на выходе, и меня добрые врачи вернули на свое место. Говорят, я тогда пережил свою первую клиническую смерть, не знаю, не помню. Может быть. И, вскоре, меня вернули на место, на спец. Утром обход, вижу улыбку хромого Юры, понимаю, что ничего я не добился. И точно, говорит, сученок-

-«Думал, что съедешь с лечения? Завтра в инсулиновую».

Тут мне обидно стало, столько сил, здоровья, риска, и все напрасно. Не знаю, бывали ли Вы в подобной ситуации, но, уверяю, в таких случаях действуем инстинктом, а не разумом, как в ситуации с собаками. У меня была заточка – блатные сразу подогнали, когда меня вернули в палату. Я, в один прыжок покрыл расстояние до Юры, и прижал заточку к его горлу.

-«Если мне сделают хоть один укол, не важно, витамин или инсулин, я тебя завалю»- его охрана не успела среагировать, видимо, не ожидала нападения, расслабились ребята, что мне помогло. Затем я его отпустил, и Юра быстро убрался.

Шло время, а меня не кололи, даже таблеток не давали. Юра не заходил в нашу палату, и все, как то успокоилось. Затем, случайно, удалось раскрыть секрет такого отношения ко мне. Однажды, после попойки, Юра оставил открытый сейф, где хранились наши дела. У меня был роман с санитаркой, молодой девушкой, и она предложила поглядеть, что там про нас пишут психиатры в погонах. На моём деле крупно было написано – НЕ ПОДДАЕТСЯ ЛЕЧЕНИЮ, СКЛОНЕН К СУИЦИДУ. Эта запись не раз мне в жизни помогала сохранить рассудок, спасибо, Юра. И, когда пришло время суда над хромым, инициировали его «Руховцы», то я отказался от их предложения выступить свидетелем по этому делу. И не потому, что я благодарен этому извергу. Просто я его простил. Но подсказал фамилии людей, которые, с удовольствием дали показания. Юра умер в тюрьме. Жизнь справедлива….