"Розу сорвать невозможно, шипом не поранив руки…"

На модерации Отложенный
     Дорогие друзья, несколько ближайших статей мне хотелось бы посвятить рассказам о поэтах и художниках, прославивших Иран, былых и наших дней. Мне не раз доводилось встречать в ваших комментариях просьбы рассказывать на страницах Гайдпарка побольше об искусстве Ирана, а потому, надеюсь, что вам, возможно, будет интересно прочесть эти небольшие заметки о творческих и жизненных путях людей, составивших культурное наследие моей родины.
 
Саади в Розовом саду, илл. из могольского манускрипта <Гулистана>, ок. 1645 г.
В знойный полдень у занятого крестоносцами Триполи слышались удары кирок и лопат. Пленники рыцарей возводили укрепления города. Один из них, заметив, что надсмотрщик смотрит в сторону, ненадолго отложил инструмент, чтобы стереть с лица смешавшуюся с потом пыль. Но вновь раздался окрик, и он покорно принялся за работу. Сегодня мы знаем этого несчастного невольника как Саади – одного из величайших персидских поэтов, чьи строки будоражат сердца людей вот уже многие сотни лет. Но тогда ему оставалось лишь молить Бога о чуде. И оно - свершилось…


Годы учения (1195 – 1226)
Абу Мухаммад Муслих ад-Дин ибн Абд Аллах, более известный как Саади Ширази, родился в 1184 году в персидском городе Ширазе, центре провинции Фарс. Отец будущего поэта служил местному правителю, но, увы, слишком рано умер, оставив семью без средств к существованию. К счастью, сам этот правитель – Саад ибн Занги – позаботился о сыне слуги, в 12 лет отправив его учиться в знаменитое медресе Низамийя в Багдаде. Именно поэтому, уже став знаменитым, поэт взял себе обязательное в те времена прозвище («тахаллус») – «Саади», в честь своего покровителя.


В Багдаде Саади провёл десять лет. Он изучал исламскую теологию, право, историю, арабскую литературу и другие науки. Именно там он познакомился с суфийскими шейхами и идеалами аскетизма. Но как можно призывать юношу, которому нет ещё и двадцати, отречься от мира? Первые стихи поэта дышат любовью к жизни и её радостям:
 
 
 
В дни пиров та красавица сердце моё привлекла,
Кравчий, дай нам вина, чтобы песню она завела.

В ночь на пиршестве мудрых ты нас красотой озарила.
Тише! Чтобы кутилы не знали, за кем ты ушла!

Уже тогда начал формироваться неповторимый стиль поэта, который плюс к родному персидскому в совершенстве владел и арабским языком. Позднее он будет виртуозно чередовать персидские и арабские строки в своих произведениях (этот приём называется «муламмаат»). Кроме того, считается, что своими газелями Саади проложил путь для величайшего мастера этой формы – Хафиза Ширази, ведь сам Саади уже отошёл от формализма привычной в те времена придворной лирики, в его стихах чувствуется искренность.

СаадиГоды странствий (1226 – 1256)
Благоденствие Саади в Багдаде закончилось с низвержением его ширазского покровителя, Саада ибн Занги. Теперь юноша вынужден покинуть школу и, переодевшись в платье дервиша, он принялся странствовать по миру. Персия переживала непростые времена. Монгольское вторжение сделало многие регионы страны опасными. Но можно без преувеличения сказать, что Саади посетил все уголки – не только Ирана, но и всего Ближнего Востока. Поэт приобретал бесценный опыт, позднее отражённый в самых знаменитых его произведениях. Разве можно сорвать розу знания, не поранив руки о сложности и неудобства жизни дервиша? Так, Саади отправился в Дамаск – и наблюдал страшный голод в этом, некогда роскошнейшем ближневосточном городе. Кроме Сирии, он посетил и Анатолию, и Египет, и Ирак… В Мекке и Медине Саади побывал целых 14 раз!

Ему довелось увидеть осаду Багдада и страшное разграбление его Хулагу-ханом в 1258 году. Саади попадал и в отдалённые районы, где лишь изредка встречались караваны на некогда многолюдном Шелковом пути – так тогда боялись монголов. Сидя по вечерам в скромных чайханах, он разговаривал с купцами, проповедниками, крестьянами, разбойниками, суфиями… Поэт жил в отдалённых поселениях беженцев, где собирались и бандиты, и имамы, и люди, некогда обладавшие огромными богатствами, командовавшие армиями, и всё это утратившими. Сам Саади постоянно проповедовал, учил учеников и учился сам, стараясь, чтобы в том, о чем он говорит, отражалась мудрость народа. В Дамаске и Баальбеке ему как блестящему знатоку классического арабского языка даже предложили стать муллой, но он не захотел прекращать своих путешествий.

Да — я в ладье. Меня разлив не тронет!
Но как мне жить, когда народ мой тонет?!

Бустан (страница из книги)Поэт переживал за то, что происходило с простыми людьми вокруг него. Ведь монголы несли им страдание, изгнание, войну… Да и судьба самого путешествующего стихотворца складывалась непросто. Его приключения начались ещё в Индии, где в Суменате он попал в плен к огнепоклонникам и, чтобы выжить, притворно принял их веру. Впрочем, как только ему подвернулся удобный случай, Саади бежал, убив камнем стражника.

Через много лет, когда Саади решил уединиться в пустыне под Иерусалимом, чтобы окончательно предаться святой жизни, его схватили крестоносцы. Так и оказался он в Триполи, где несколько лет, в кандалах, рыл окопы для крепости. Немногие выдерживали подобное испытание – и поэт каждый день молил Бога, чтобы дожить до дня следующего.

Саади спасла случайность: его увидел и выкупил знакомый ростовщик из Алеппо. Правда, с условием… жениться. Ростовщик никак не мог найти жениха для своей не самой красивой и весьма сварливой дочери. Саади же оставалось только подчиниться, ведь он был обязан жизнью будущему тестю. Однако семейная жизнь оказалась чуть ли не страшнее плена крестоносцев.

Кто с глупой, порочной связался женой,
Не с женщиной тот сочетался – с бедой!

В итоге Саади сбежал от жены в Северную Африку, откуда потом подался в Малую Азию и, наконец, оказался в родном Ширазе, в единственном оазисе мирной жизни той эпохи (в своё время сын Саада, покровителя Саади, сумел золотом откупиться от орд Чингисхана, чем спас свою область – Фарс – от разорения).


Годы жизни в Ширазе (1256 – 1291)
Набравшись опыта и знаний, Саади вернулся в родной дом, и больше его путешествовать не тянуло. За годы скитаний он не получил материальных богатств, зато обрёл множество духовных сокровищ. Поселился поэт на окраине Шираза, где стал вести уединенную жизнь, посвятив себя литературному творчеству. Его посещали князья, вельможи и лучшие люди города. Как член суфийского ордена Накшбандийя, он поддерживал тесную связь со «столпом века» шейхом Шахбуддином Сухраварди, основателем собственной школы, и одним из величайших суфиев всех времен Наджмуддином Кубра.
По-настоящему знаменитым Саади сделали поэмы «Бустан» («Плодовый сад», 1257) и «Гулистан» («Цветник», 1258). «Бустан» написан стихами от начала и до конца, и включает множество историй, акцент в которых делается на достоинствах хорошего мусульманина (справедливого, скромного, сдержанного в желаниях и т.п.). В поэме немало «мистических» строк, рассказывающих о дервишах и их обрядах.

«Гулистан», однако, оказался куда интереснее простым читателям, не знакомым с практиками «шейхов». Это произведение состоит из ряда небольших рассказов, написанных блестящим, но при этом ясным и простым языком, и украшенных прекрасными стихами. В «Гулистане» арабские строки искусно чередуются с персидскими.
 

Я никогда не жаловался на времени круговорот и не хмурил лица, видя, что превратная судьба мне несёт. И лишь однажды, когда ноги мои были босы, и у меня не было возможности купить туфли, я вошёл со злобой в душе в соборную мечеть Куфы. И там увидел человека, у которого не было ноги... Я возблагодарил Господа за благодеяния его и стал терпеливо переносить отсутствие у меня обуви.

Сытый смотрит на дичь равнодушно и вяло,
Дичь ему всё равно, что порей за обедом.

Но вареная репа - что дичь для бедняги,
Кому сытый обед и достаток неведом...

 

Текст «Гулистана» полон подобных коротких афоризмов, небольших стихотворений и анекдотов. При этом рассказы Саади касаются почти всех сторон тогдашней жизни. Автор стремится дать читателю «руководство по практической морали» – так необходимое в те непростые времена, когда монголы разоряли Персию и разрушали жизни простых людей. Конечно, с нашей нынешней точки зрения советы, вроде «льсти сильным мира сего», «мсти за свои обиды» или «раболепствуй перед правителем» кажутся несколько двусмысленными. Но Саади основывался на своем опыте – говорил о том, что помогало выживать в его эпоху.

Не милуй слабого врага, ибо, если он станет мощным, он тебя не помилует. Но не следует забывать, что, испытав на себе всю бренность человеческого существования, Саади рекомендовал мирянам жить в мире, не пристращаясь к нему, сознавая его превратность, и быть ежечасно готовыми к потере земных благ.

При этом именно Саади разработал художественную концепцию гуманизма Все племя Адамово – тело одно, Из праха единого сотворено. Коль тела одна только ранена часть, То телу всему в трепетание впасть. Над горем людским ты не плакал вовек, Так скажут ли люди, что ты человек?
и впервые не только в поэзии на фарси, но и в мировой изящной словесности
создал самый термин «гуманизм» («адамийат» – «человечность»),
выразив его в прекрасной поэтической формуле,
ставшей девизом Организации Объединенных Наций:


Все племя Адамово – тело одно,
Из праха единого сотворено.

Коль тела одна только ранена часть,
То телу всему в трепетание впасть.

Над горем людским ты не плакал вовек,
Так скажут ли люди, что ты - человек?
 
 
 
 
 
 

<Гулистан> Саади, XV в.
Кроме того, до нас дошли сборники стихов Саади, написанные на арабском – что демонстрирует, в каком совершенстве он владел этим языком. Менее известны его «Послания» («рисалэ»), из которых одно представляет собой пародию на «беседу» суфийского «старца» (тут Саади откровенно издевается над теми приемами, с помощью которых шейхи улавливали свою паству).

Для каждого произведения Саади характерно сочетание несочетаемого: человеческой доброты и легкого цинизма, а также желание избегать острых дилемм – и недаром поэтому многие считают его наиболее типичным представителем поэтической иранской культуры.

Скончался поэт в 1291 году. Его похоронили в том же месте, где он жил, и
где собирались дервиши для совершения обрядов (в «хамгахе»).
 
 
Без даров иду к тебе, Владыка!
Я по уши погряз в грехах своих, и у меня деяний нет благих…
Я беден, но надежду я таю и верю в милость вышнюю твою.

С первых же дней к могиле Саади потянулись толпы поклонников литературы и поэзии. Тем не менее, скромная могила, окружённая садом, была впервые полностью отреставрирована лишь во времена Карим-хана Занда (1750 – 1779), а после превращена в роскошный мавзолей в 1952 году, при шахе Пехлеви. Говорят, что могила Саади никогда не оставалась без роз, и что розы цвели там веками. Недаром на двери мавзолея красуется цитата из стихов поэта: «Земля, в которой погребен Саади Ширази, источает запах любви и через тысячу лет».

Мавзолей Саади в ШиразеСаади стал первым персидским поэтом, которого еще в XVII в. узнали на Западе. Его произведения послужили источником многих западных легенд и аллегорий, особенно в немецкой литературе. Его поэзией восхищался Гёте. В настоящее время «Гулистан» переведён уже почти на все языки Европы и Ближнего Востока.
Первый рукописный перевод на русский язык с немецкого – «Деревной сад» - был сделан еще в XVII в., а с французского - в 1796 г. - «Приятное и полезное препровождение времени». В период 1826–1836 гг. отрывки из его произведений печатались почти во всех крупных литературных журналах. Наиболее полные переводы принадлежат И.Н. Холмогорову, А.А.Фету, Ф.Е. Коршу, С.И. Липкину, Н.И. Гребневу. Творения Саади оказали огромное влияние на корифеев поэтического слова России – А.С. Пушкина, А.А. Фета, С.А. Есенина. В СССР первый полный перевод «Гулистана» осуществил Р. М. Алиев, в 1959 году, которому также принадлежат примечания, предисловия и критический текст в книге. Он же готовил и перевод «Бустана». Лирику поэта в разное время переводили А. Старостина и П. Державин.
В Иране Саади пользуется огромным уважением, ведь мудрость его рассказов не стареет, сколько бы веков ни миновало.
Притча из "Гулистана" Саади: об умеренности
Притча из "Гулистана" Саади: о справедливости
Притча из "Гулистана" Саади: вкус винограда